Рассвет брезжит в окно, и Разумовский с трудом открывает глаза. Спина немного затекла – он задремал в сидячем положении. На расправленном диване свалка: работающий горячий ноутбук, пачка чипсов и недопитая бутылка колы, грязные вещи и много, очень много шнуров. Ночью Сергей закончил написание модульного теста для проверки работоспособности соцсети. Следующим шагом нужно запустить бета-версию, тестирование альфа-версии началось три недели назад. Он уже придумал как сделает рассылку бета-теста. Косте точно экземпляр достанется, парочке однокурсников можно доверить и... Юле. Они не общались пять месяцев. Разумовский уже выстроил несколько возможных вариантов развития событий. Навряд ли она его пошлет, скорее всего потребует встречи, затащит куда-то в кафе и не будет отпускать пока он ей все не расскажет. О детских травмах, о том, почему игнорировал ее столько времени, об их отношениях с Олегом. Долго бегать от нее он не сможет, через два дня начинается учеба. Пчелкина выследит его, да не оставит в покое. Раньше ее хоть можно было избегать, сейчас она ему прохода не даст. Разговор – это лишь вопрос времени, и как скоро это время придет решает точно не он.
– Доброе утро, сынок, – тетя Люда поднимается со стула и медленно подходит к кассе.
Разумовский что-то мычит в ответ. Он всю ночь не спал, не разговаривал еще дольше. В голове жуткая каша из цифр, скриншотов, последовательностей. Чисто на автомате подходит к стеллажу с кофе, очень долго смотрит на банки, перед глазами плывет, но впереди еще часа три работы как минимум. Оставлять включенный ноутбук в квартире не в его принципах, но рендер ещё не закончен. Поэтому ему нужно поторопиться. Нужно, да только мозг очень медленно соображает. Сергей заторможено опускает взгляд вниз и видит, что на нем домашние тапочки и пижамные штаны. Тяжело вздыхает и крепко прижимает собранные ладони к лицу, надавливает пальцами на лоб. Взяв банку кофе, он промаргивается. Перед глазами все еще пелена, как если бы он только что проснулся.
– Не выспался? – тетя Люда пробивает штрих код кофе и пачки лапши быстрого приготовления.
Он вновь кивает и с особым усилием растирает глаза.
– 638 рублей, – Разумовский хлопает себя по штанам – пусто.
Ну конечно, ещё и кошелек оставил дома.
– Давайте переводом, – получается шепотом и горло дерет так, словно ножи вонзают в слизистую.
Пакет раскачивается при ходьбе и бесит Сергея своим звуком. Уши в полусне особенно восприимчивы к шумам. От магазина до подъезда метров 50, но по ощущениям расстояние кажется таким большим, будто он пробежал часовой марафон. На ходу несколько раз чуть не запинается о свои ноги. Дверь подъезда, заветный "пилик" домофона и эхо ознаменуют его маленьких подох успехом и практически окончанием. Слабо переставляя ноги, Разумовский медленно поднимается по лестнице и только на первом пролете слышит шорох позади себя. Он оборачивается и видит промелькнувшую к подъездной двери тень. Рассудок проясняется, когда на лестничной клетке вновь воцаряется тишина. Он тут не один.
Судорожно сглатывает слюну и медленно делает шаг на следующую ступеньку. Ему это не нравится. Очень не нравится. Этот человек не житель дома. Семьи с первого этажа Сергей успел запомнить. Будь это кто-то еще из соседей, давно бы послышался хлопок двери, и шаги не были бы такими аккуратными и тихими. Человек явно знает, что нужно делать, чтобы не выдавать своего присутствия. К великому счастью или несчастью с распознаванием опасности у Разумовского никогда не было проблем. Медленно, почти бесшумно он делает еще шаг и ещё. Снизу шевеления нет. Этот кто-то просто стоит и наблюдает за ним. У него даже закрадываются подозрения, кто именно его гость. Но как? Он замел все следы, буквально исчез. Времени разбираться нет. Сергей знает, что у его квартиры уже были. Он знает, что за ним не побегут прямо сейчас. Все ещё посматривая между пролетами вниз, он поднимается наверх и старается сделать максимально непринужденный вид, насколько это вообще возможно сейчас. На последнем этаже пристально смотрит по сторонам, но камер не находит. Надо будет проверить и другие этажи, скорее всего на первом оставили. Маленькое окошко у пола на пролете освещает этаж почти полностью.
Разумовский достает ключи и поворачивает замок. Открывает дверь, топает ногами и кладет пакет на порог за дверью. Закрывает дверь, хлопает громко, неслышно поворачивает замочную скважину два раза и затихает. В этот же момент раздаются шаги и звук открытия подъездной двери. Сергей подлетает к окошку и незаметно выглядывает во двор. Фигура в капюшоне отдаляется от дома. Судорожный вздох и он мчится в квартиру.
Его нашли. Пора делать ноги.
– Что за спешка? – пожилой голос в трубке переливается всеми оттенками неудобства и злости.
– Вы уж извините, Наталья Васильевна, но я не обязан перед вами оправдываться. Съезжаю – значит съезжаю. Сегодня после обеда. Оплату за оставшиеся полмесяца, так уж и быть, оставьте себе. Ключ оставлю под ковриком.
Разумовский кладет трубку, не желая слушать старуху. Ишь чего, будет ещё его отчитывать. Он примерный квартирант – почти полгода прожил здесь, никаких вызовов на него, все в идеальном состоянии. Ну, почти. Вмятина на линолеуме от ножки дивана, когда он в очередном приступе ярости колотил подлокотник, успешно скрыта ковром. А больше его не за что отчитывать.
Адреналин играет в крови, и вместо истерики Сергей имеет на руках рюкзак и большую сумку, полные вещей. До истерики, конечно, тоже не далеко, но это потом. Тогда, когда он засядет на новом месте. Зайдя в квартиру он первым делом проверил все вещи – на своих местах, постороннего запаха, как если бы кто присутствовал в квартире, нет. Скорее всего пытались проникнуть к нему в квартиру, но не успели. Спасибо тете Люде, что поторопила его с выбором лапши. Ворох мыслей пусть и роется в голове, предпочтение он отдает самым рассудительным. План каков? Времени выбирать новую съемную квартиру на месяц нет, снимет первую попавшуюся на сутки-трое, а дальше уже можно будет выдохнуть.
Трезвой частью сознания он понимает, что бегать всю жизнь он не сможет. Эти полгода дались ему с огромным трудом. Да, выходить на улицу он не особо знаток, но одно дело, когда ты просто не хочешь, а совсем другое – когда нежелательно. Читать как ”нельзя“.
На часах десять утра, Разумовский не спал ночь, не спал нормально – минимум неделю. Солнце уже высоко в небе, а чайник одиноко кипит на кухне. Лишняя порция кофе и только купленная банка отправляется в сумку. Лапша горячая и нереалистично вкусная. Когда вокруг творится полный кавардак даже кошачий корм покажется деликатесом мирового уровня. Сердце неспокойно стучит, однако Сергей себя очень хорошо контролирует. Нога только бешено трясется под столом, но это пустяки.
Пока проигрывалось видео на YouTube, в вацапе наконец-то пришел ответ. Квартира на трое суток у него в кармане. На часах уже двенадцать. Он может еще немного посидеть, но внутреннее нехорошее предчувствие тащит его ногами вперед. Хочется понять, подумать, проанализировать. Сколько у него вообще времени осталось? До того, как сюда повторно заявятся? До того, как схватят его? А когда, Разумовский себя исправляет, если его схватят, то что сделают? Убьют? Серьезно? Изувечат и отправят домой отсыпаться? Снова заставят на них работать? Да ну, бред какой-то. Когда Шура его вытащил полгода назад и рассказал, что его ищут, он был серьезен. Смертельно серьезен. Значит убьют. Что же. А может звякнуть ему и узнать что-нибудь новое? Нет, опасно.
Голова раскалывается, но все мысли затихают в один момент, когда раздается стук в дверь. Это кто угодно, но не старуха, она сейчас в другом городе. В голове почему-то проносится мысль, что от падения с пятого этажа некоторым людям удается выжить. Лезвие ручного ножа поблескивает в свете из окна, когда он бесшумно подходит к двери. Стук повторился еще два раза и копошение за дверью затихло. Благо глазок изобретение не вчерашнее, но надежда на очередного алкаша не увенчалась успехом, он закрыт чем-то с той стороны.
А если просто выйти, растолкать всех на лестничной клетке, и пуститься в бег? Нет, травмоопасно и глупо – за ним будет след. Остается только одно, но сам Сергей дверь открывать не хочет. Нельзя ждать, пока ее выбьют или вскроют. Точно! Вскроют! Разумовский благословит всех известных богов, что вытащил ключи из дверного замка. Ждать его навряд ли будут очень долго – у них времени мало, зато много ресурсов. Сергей складывает сумку и рюкзак возле входной двери, а сам заходит в ванную, которая находится сбоку от двери. Предварительно он открыл балкон и окно для правдоподобности. На это не купятся, но первое, что увидят незваные гости – именно окно. Первое впечатление – это то, что ему нужно. Пока они зайдут в квартиру и первым делом пройдут к балкону, он успеет их вырубить и сбежать. Убирает нож в карман. Пожалуй, кое-что еще в этой квартире придется испортить.
Они не заставляют себя долго ждать, через пару минут в замке начинают копаться. Раздается щелчок и дверь медленно отворяется. Разумовский прячется за дверью в ванную, выглядывает через щель. В поле зрения появляются два лица. Их всего лишь двое. Действовать нужно быстро. План работает на ”ура“ и оба медленным тихим шагом направляются к балкону. Сердце в груди стучит так, что заглушает собственные мысли. Разумовский бесшумно покидает свое укрытие.
Рука крепко сжимает освежитель для воздуха. Он замахивается и со всей силы бьет одного по затылку, раздается приглушенный звук удара, и он падает. Второй, который ушел чуть вперед, резко оборачивается, смотрит на Разумовского с секунду и кидается на него. Сергей отшатывается назад, рука со сжатым в ней ножом пролетает в сантиметре от его живота. Так они его убить прямо сейчас что ли вздумали? Он уворачивается от двух нелепых атак. Новички? Кулак прилетает ему в бедро, но стиснув зубы, он делает подсечку. Парень падает на спину и не успевает откатиться, когда Разумовский бьет наотмашь по скуле. Внутри освежителя для воздуха ещё что-то осталось, и он прекрасно слышит, как болтается его содержимое.
Странное ощущение, все внешние звуки притупились и мозг концентрируется на незначительных деталях. Именно поэтому он не успевает среагировать на быстрые шаги позади себя. Что-то острое вонзается ему в бедро. Звонкий крик раздается на всю квартиру. Нога почти сразу начинает неметь, шевелиться становится трудно, и Сергей чуть не падает на колени. Какая-то невиданная доселе злость поднимается по гортани, когда он резко разворачивается и со всей возможной силой толкает ногой третьего. Больной ногой. Тот отлетает к стене, но тут же отталкивается от нее и вновь летит на Разумовского. Получается заторможено, но он уклоняется от атаки кулаком. Толкает парня уже в спину и тот лицом впечатывается в балконную дверь. Для надежности кидает освежитель воздуха ему прямо в затылок.
Квартира замолкает. Какие парни молодцы, что закрыли дверь за собой. Когда спустя десять секунд никто из нападавших не поднимается, Сергей падает на колени, упирается руками в пол и тихо скулит. Нужно подняться и доковылять до сумки. Там переносная аптечка. Жгута нет, но есть куча марли и бинтов. Времени в обрез, но он не дойдет до новой квартиры с ножом в бедре.
Превозмогая себя, Разумовский доползает до сумки и трясущимися руками достает аптечку. Он, конечно, не врач, но одним перевязыванием тут не обойдешься. Тем не менее, спустя пятнадцать тяжелых вдохов и выдохов, он резко вытаскивает нож и крепко прижимает сложенный втрое бинт. Сильно надавливает, и с паникой наблюдает, как ткань стремительно окрашивается в бордовый. Дыхание такое тяжелое, что он не слышит звука падения телефона из кармана. Когда бинт полностью окрасился кровью, он заменяет его марлей. Дополнительное неудобство создаёт тот факт, что рана под штанами и нормально перебинтовать ее можно только если снять их. А это будет ох как больно.
Сдавливая крик, не контролируя свое ненормально бешеное дыхание, он спускает штаны. Штанина вся в крови. Сбивчиво ругается, но благодарен, что рана ниже паховой области и он сможет перевязать бедро. С большими усилиями сделать ему это удается. В сумку отправляются три использованных куска марли и два полностью окровавленных бинта. Повязка туго сдавливает бедро, и Сергею кажется, что он готов упасть в обморок от потери крови и стресса. Рыскает в аптечке и достает таблетку Сертралина. Не по графику принимать лекарство нежелательно, но психиатр разрешил в случае, если ситуация очень тяжёлая эмоционально. Успокоиться все равно не получается.
Спустя десять минут тяжелого дыхания и пустого взгляда в пол, он наконец чувствует, что его отпускает. Идти тяжело, но еще тяжелее тащить на себе восьмидесяти килограммовых лбов. Времени занимает много, но он вытаскивает их всех в подъезд на пролет ниже и ставит бутылку из-под вчерашнего пива. Похоже на алкашей? Забрал ножи из рук и карманов и пару раз пнул по курткам. Более или менее. Кровь стерта с пола в квартире, свет выключен, ключ под ковриком. Разумовский еле как доковылял до такси, несколько раз в глазах темнело от боли, он чувствует, что бинты опять все мокрые. Недалеко от новой квартиры есть аптека. Сделав тяжелый вдох, он пишет короткое сообщение.
@RazOOm
Лер, какой обезбол самый сильный? мазь, таблетки, я не знаю<<
12:47
Ответ поступает незамедлительно.
@ler__chik
>>Что случилось?
12:47
@RazOOm
ничего, просто обезбол сильнодействующий нужен<<
12:47
@ler__chik
>>Голова?
12:47
@RazOOm
нет<<
бля.. ладно<<
глубокая рана, кровь не останавливается, нога почти не двигается<<
у меня только бинты, я не знаю, чем ее еще обработать<<
12:49
@ler__chik
>>Адрес. Живо.
12:49
@RazOOm
не надо никуда ехать! просто скажи что поможет<<
12:49
@ler__chik
>>Я уже выехала. Адрес говори.
12:51
Сергей от злости ударяет свободной рукой по ноге и чуть не вскрикивает от боли. Таксист поглядывает на него через зеркало заднего вида. Ну вот и зачем он написал? Чтобы что? Мог в аптеке прямо спросить, его бы сконсультировали и помогли. Почти четыре месяца тотального игнора, так еще и в последнюю встречу гадостей наговорил. И тут спустя столько времени он просто пишет о помощи? Почему Лера его не послала? Так еще и сразу сорвалась, поехала к нему. Он скидывает геолокацию и грустный смайлик.
Разумовский не признается, но ему просто захотелось написать хоть кому-то. Поделиться этой ношей хоть с кем-то. В прошлом, одиннадцатом классе, его поддерживал Олег. Во все детали он не был посвящен, но при каждом нервном срыве и судорожном рассказе ни о чем и обо всем сразу он был рядом. Успокаивал, говорил, что Сережа сможет через это все пройти и кошмар скоро закончится. Сейчас он разбирается со всем один. Ну, пять минут назад разбирался со всем один. Сейчас он в это втянул Леру и искренне надеется, что ее это никак не коснется. Просто стало так пусто. Еще в квартире, когда он был один против троих. Словно там в квартире было не трое отморозков, а весь мир. И весь мир смотрел на него исподлобья, с ненавистью, с животной злобой. Он почувствовал себя самым одиноким человеком в мире и просто не удержался от сообщения Макаровой. Разумовский ведь прекрасно справлялся до этого, справился бы и со всем остальным грядущим. В теории. А на практике как получилось.
Когда машина подъехала к пятиэтажному жилому дому, Лера уже стояла там. Сергей расплатился с таксистом и с трудом вылез из машины. Макарова подоспела вовремя, когда Разумовский уже был готов падать. Она подхватила его под плечо и осторожно начала вести его к подъездной двери. Она не произнесла ни слова, только покосилась на бедро, порванную штанину и красные бинты. На лестничной клетке их встретила пожилая дама, протянула ключи и кокетливо подмигнула со словами: ”Повеселитесь там“. Сергей уже сгорал от предстоящего веселья.
В квартире на удивление было очень мило и чисто. Разумовский не особо заострял внимание на объявлении, когда писал арендодательнице. Даже на просмотр фото у него не было времени. Лера усадила его на кровать и приказала стянуть с себя штаны. Порывшись в своей сумке через плечо, она выудила несколько мазей, бутылочек и спрей. Сергей сильно закусил губу, чтобы постыдно не всхлипывать от боли, но вышло неудачно и жалобный скулеж все равно вырвался изо рта. Как же чертовски больно.
Макарова села на колени и принялась разматывать бинты. Когда те оказались на полу, она в ужасе закрыла рот руками. Мотнув головой, взяла себя в руки и начала обрабатывать рану хлоргексидином. Приготовить йодовый раствор у нее не было времени, да и готовый с собой она редко носит. Разумовский вцепился руками в здоровую ногу и отчаянно сжимал зубы. После промывания, она прошлась мазью по краям раны. Со стороны Сергея раздался сдавленный вой, когда она задела пальцем саму рану. Кровь уже не лилась рекой, но все еще мелкой струйкой стекала по бедру. Порез был очень глубоким и мазать саму рану не было смысла, не лезть же вовнутрь своими пальцами. Напоследок она распылила спрей над всей поверхностью и немного подождала, пока лишние капли антибиотика смешаются с кровью и стекут вниз. Протёрла кровавый след и наложила тугую повязку, снача
ла из марли, а потом из бинтов. Крепко накрепко зафиксировала бинт и подняла взгляд на Разумовского.
– Это чем? – во рту пересохло и пришлось тяжело сглатывать вязкую слюну.
– Ножом, – прошептал Сергей в ответ.
– Чем? – Макарова немного повысила голос.
– Ножом! Умоляю, ма шери, не задавай вопросов, – он закрывает лицо руками. – Я знаю, что поступил некрасиво, просто ужасно даже! Ты хотела помочь, а я тебя послал, ничего не объяснил. Знаю, знаю! Но, просто, я так не хотел никого в это посвящать. Это не ваши заботы и уж тем более не ваша ответственность. А сегодня случилось это, и я просто понял, насколько мне тяжело. Прости, Лер.
Макарова не задумывается ни на секунду, она садится сбоку на кровать и крепко обнимает Разумовского. Он прячет лицо в изгибе плеча и обвивает Леру трясущимися руками.
– Все хорошо, все будет хорошо. Ты не один, Серёж. Я здесь, – она поглаживает его по спине. – Не знаю, что произошло, и кто это сделал, но я здесь. Если хочешь, можешь мне все рассказать, я выслушаю и не осужу. Ты не принесешь мне никаких проблем, но тебе станет легче. Я вижу как тебе тяжело.
Разумовский сильнее сжимает руки на спине Макаровой. Хотел бы он все рассказать, но это определенно не то, чего Лера заслуживает. С учётом того, что она приехала к нему по первому вызову. Да, он верит ей, что, если он расскажет больше, ничего страшного не произойдет, небеса не разверзнутся, второе пришествие Иисуса не случится. Но она и так очень сильно ему помогла, закрыла глаза на его прошлое поведение, просто взяла и приехала. Черт! В голове не укладывается, что она реально приехала. Приехала и помогла. Нельзя подвергать ее опасности еще больше.
– Не могу, ма шери. Я должен сам со всем справиться, и тебя вообще не хочу вовлекать. Я все улажу, и мы втроем с Юлей обязательно пойдем в бар, хорошо?
– Как ты все уладишь в таком-то состоянии? – они отстраняются друг от друга, и Сергей неловко улыбается.
– Уж как-нибудь. Чесслово.
– Сделаю вид, что поверила, – она хлопает руками по коленям и нехотя улыбается. – Только сходи в больницу, пожалуйста, я много чего умею, но рану тебе надо зашить, а я рисковать боюсь.
Лера поднимает сумку с пола и кладет в нее разложенные по кровати лекарства. Она не скажет этого, но ей не хочется уходить. Спустя такое количество времени они наконец увиделись, и в такой неблагоприятной обстановке. Возможно, она похожа на ручного песика, которого поманили к себе пальцем, а он побежал. Возможно, ее просто использовали, но хочется верить, что ее помощь действительно дорога Разумовскому. Она могла бы остаться на чай, попробовать развязать Сергею язык, но, кажись, безуспешно. Молчал столько времени и будет молчать еще столько же. Неприятно это признавать, но ее работа здесь выполнена. Она убедилась, что с ним все более или менее в порядке, ещё живой. И на том спасибо. Странно это как-то, в квартире она провела минут пятнадцать, не больше, а уже будто успела частично наверстать упущенные месяцы разлуки. Привязанность к этому странному человеку стало самым безумным, что с ней случалось в жизни. Возможно, это плохо. Но на душе стало чуть-чуть теплее. Всё-таки, Разумовский открылся ей, не сильно, едва дверцу притворил, но все же.
– Пожалуйста, Серёж, ты не один. Помни это. Ты можешь звонить или писать нам с Юлей в любой момент, чтобы ни случилось. Договорились?
– Договорились, – они глупо улыбаются друг другу и напоследок Лера еще раз его обнимает. – Не хочу портить наш чувственный момент, но, позволь, вызову тебе такси. Мне так спокойнее будет.
Когда дверь за ней закрывается, Разумовский обессиленно падает обратно на кровать. Макарова права, ему нужно в больницу. Полежит только чуть-чуть, а то глаза против его воли закрываются. Просыпается он только на следующее утро. В горле пересохло настолько, что еще один лишний вздох и он выкашляет легкие. Телефон чертовски горячий, а в квартире воняет потом и кровью. Перевязанная Лерой рана вновь раскрылась. Как хорошо, что квартиру он снял сразу на трое суток.
Через боль и адские муки ему удается ополоснуться и перевязать рану чистым бинтом. Пока он был занят в ванне, на телефон пришло уведомление, наверное, Макарова интересуется его состоянием. Прочитать его он, к сожалению, не успел. Заряд сел. Чертыхнувшись, собрал самое необходимое в рюкзак и выдвинулся из квартиры. На улице Сергей поймал такси, и дорога до больницы оказалась не так уж плоха. Нога, конечно, жутко изнывала по пути, но движений он совершил по-минимуму.
Районная поликлиника встречает его добродушной тетей на регистратуре и осыпающейся штукатуркой. Ремонта здесь, по всей видимости, не проводили со времен оттепели. Стоило заикнуться об открытой ране, глаза у женщины за стойкой широко распахнулись, и она принялась агрессивно клацать пальцами по кнопкам стационарного телефона. Хирург пришел через считанные минуты, взглянул на перевязанное бедро и тяжело покачал головой.
– Говорите, как давно получили эту рану? – они уже сидят в кабинете хирурга, врач пристально осматривает бедро.
– Около суток назад. Мне оказали первую помощь и я сразу собирался сюда, но упал в обморок, – ну, обморок это был или нет – непонятно, но звучит всяко лучше, чем ”не спал сутки, решил забить на все и отрубиться“.
– Вам очень повезло, что оказали первую помощь, но прошло слишком много времени, рана уже инфицирована. Сколько раз за последние сутки меняли повязку?
– Три раза.
Хирург снисходительно посмотрел на Разумовского поверх очков. На лбу бежащая строка сообщила о разочаровании в нынешнем поколении.
Из больницы Сергей вышел неудовлетворенным. Он думал, что рану зашьют, да и черт с ней, заживет. Врач хотел его оставить в больнице, чтобы эффективнее провести лечение, но под напором Разумовского сдался и прописал антибиотики. Неделю ему придется ходить на капельницу по утрам, а вечером вкалывать себе по ампуле, ну и перевязки минимум пять раз в день, конечно. Ругнувшись, он поймал такси и с горем пополам, ака больной ногой, добрался до дома.
Что может быть приятнее душа после долгого часа в районной поликлинике? Увы, горячая ванна ему противопоказана, поэтому он ограничивается легким ополаскиванием тела. Телефон ставится на зарядку и очень долго загружается. Стоит на девайсе отобразиться блокировочному экрану, как десятки уведомлений начинают сыпаться на него. Взгляд останавливается на пяти сообщениях от Леры. Черт, она ведь волнуется. Разблокирует телефон и нажимает на уведомления. Кровь стынет в жилах.
@ler__chik
>>Я доехала, все ок
>>Ты как?
14:26 13.09.2021
@ler__chik
>>Сереж, ты не уснул там?
19:10 13.09.2021
@ler__chik
>>Ээ, это ты? Потому что если это ты так барабанишь в мою дверь, я тебе руки оторву
23:54 13.09.2021
И фотография чуть больше часа назад. С подписью ”Твоя красотка?)“ Лицо Леры в крови, глаза полузакрыты, и Сергей готов поклясться, что видит синяки на шее. Руки связаны и сведены вверх, она почти висит в воздухе, только носки туфель касаются земли. Никаких опознавательных знаков местонахождения нет, но Разумовский знает это место слишком хорошо.
Он очень зол и настроен серьезно, когда кладет ручной нож в карман.
