***
В окно мелко, раздражающе стучал дождь, словно кто-то барабанил по слюде ногтями. Чтобы не слышать этого звука, Тамирис укрылась одеялом с головой, поерзала, зарываясь щекой в мягкий мех сопящей рядом Эльмы, — и тут все вспомнила. На закате, у северных ворот... Каждая косточка в теле заныла, будто и не было никакого отдыха. Тамирис полежала еще немного в надежде, что про нее забудут и оставят еще на пару дней в замечательной мягкой кровати, но такого чуда ни разу не случилось даже в детстве. Не открывая глаз в напрасной надежде сберечь ускользающие крохи сна, Тамирис побрела к умывальнику. Вздрагивая от холода и удовольствия, долго плескала на себя водой, растиралась губкой, пока кожа не начала гореть, и только после этого отважилась посмотреть в зеркало. Чуда не произошло. Кожа, белизной которой Тамирис втайне гордилась, превратилась в карту, на которой каждый каждый синяк или ссадина отмечали свой неприятный отрезок пути. Лицо осунулось и припухло одновременно. Тамирис даже показалось, что она видит морщины в уголках опущенных губ. Да ей можно было дать тридцать пять лет, а то и все сорок! С вызовом повернувшись спиной к безобразной старухе в зеркале, Тамирис влезла в походную одежду — и все-таки смахнула пару непрошеных слезинок. Конечно, ящерам без разницы, красоткой она явится на встречу или болотной ведьмой, но если злоключениям не придет конец, как много от нее останется к Невервинтеру? Еще и слова Нишки не шли из головы, словно прилипчивый мотив похабной песенки. Тамирис то и дело убеждала себя, что в них не было никакого тайного смысла, но все равно злилась. Наконец, после ужаса «Плакучей ивы», она почувствовала себя героиней, хорошей, и тут какая-то бесовка намекала на ее себялюбие? Стук в дверь нарушил ход горестных и гневных мыслей. — Госпожа Тамирис, вы проснулись? — спросила Гера. — Да-да, входите! — Тамирис поспешно собрала в пучок посекшиеся тусклые волосы. Заставленный посудой поднос вплыл в комнату вперед хозяйки. — Я услышала шаги и подумала, что вам захочется перекусить в спокойствии, — весело сообщила Гера, одну за другой выставляя тарелки на прикроватный столик. — Ох, сколько народа у нас сегодня было, на именины Зечана столько не приходит! Я так и сказала: муженек, если после такого у тебя дела в гору не пойдут, тебе ничего не поможет... Конечно, всем хотелось увидеть вас и вашего ящера. — И что, они ждут внизу? — Голос предательски дрогнул. — Нет-нет, господин Айронфист попросил отправлять самых настойчивых к нему. И, знаете, у него удивительный дар убеждения, так быстро все уходили, совершенно успокоенные... Тамирис немного развеселилась, представляя, как дварф предлагает подраться тем, кто не хочет подобру-поздорову поверить в благополучный исход дела. И все же ни эта картина, ни гора щедро сдобренных маслом оладий не развеяли полностью ее тревогу. Она рассеянно погладила загривок Эльмы, сунувшейся под руку к мисочке с бобами. — А люди сильно обеспокоены? Гера, поколебавшись, присела на край кровати. — Конечно, у кой-кого голова кругом. Многие надеялись, что ящеры как-нибудь... уйдут, и все будет по-старому. Но если иначе нельзя... все-таки живем в непростые времена... Этот ваш Слаан даже милый, — ее улыбка выглядела слегка вымученной. — Все рассматривал безделушки Зечана и страшно обрадовался, когда я отдала ему старую игрушечную собачку. Правда, он оборвал бахрому на салфетке, но это ведь не самое страшное, чего ждешь от столь дикого существа, верно? Чувствуя, как горят уши, Тамирис закивала в ответ. — А еще нежить в замке. Вильям рассказывает, что мог стать личем и править нашими землями... — Что?! — Утром он говорил, что вы его спасли от некроманта, а к обеду — которого, подозреваю, Жуни его лишила, — стал рассуждать о своем потерянном величии. И, ну вы понимаете, кому-то трудно поверить в мертвецов, раз про них рассказывает Вил... Вот, значит, чем для нее обернулось воссоединение злосчастной семьи! Вильям треплет языком, чтобы не получить нагоняй от грозной супруги, но кого люди подозревают во вранье? Должно быть, старейшина тоже думает о какой-то корысти, стоящей за уничтожением замка... Очевидно, заметив ее расстроенное лицо, Гера мягко сказала: — Не все же видели вашу колдовскую мощь, как мы с Зечаном. Но вы Мэйна не слушайте: руины на всех ужас наводили, давно стоило сравнять их с землей. Никто из-за них печалиться не будет. А Далрену урок: столько бед из-за его скупости! — Вы знаете лорда Далрена? — Зечан вел его наследственное дело. Высокомерный тип. Строил из себя владетельного принца, а ведь Хайклиффам совсем дальняя родня. Надо было видеть его лицо, когда выяснилось, что к титулу прилагаются полные мертвецов руины! И что вы думаете, он даже хоронить по-человечески родичей не стал. Продал земельные участки в городе, да и был таков! — А со старыми хозяевами вы не были знакомы? — поколебавшись, спросила Тамирис. Этот вопрос вызвал у хозяйки улыбку. — Нет, мы тогда и не жили в Хайклиффе, слава всем богам. Зечан получил место в «Серебряных парусах» семнадцать лет назад. Но сомневаюсь, что Хайклиффы захотели бы знаться с нами даже по делу, а не послали кастеляна. Это были настоящие аристократы, надменные и горделивые. В замке они жили только летом, а зимы проводили в Невервинтере. Можете представить, какие у них были друзья: сплошь лорды, леди, даже придворный маг! И все это блестящее общество съезжалось в Хайклифф погостить... Блестящее общество демонопоклонников — но это предположение Тамирис решила придержать при себе. Кроме того, давно погибшие культисты не могли уже ей навредить, в отличие от... — Если лорд Далрен такой жадный, наверняка он потребует возместить убытки? — Пусть только попробует! Он сюда и носу не казал все эти годы. Зечану хорошо удаются прошения. Возможно, лорду Нашеру давно стоило узнать, как заботится о вверенных ему землях лорд Далрен! Кажется, это была не шутка. Тамирис от всей души пожелала, чтобы ее саму не вспоминали в Хайклиффе с таким же возмущением, как нерадивого лорда... а для этого надо уже заключить договор.***
Пожалуй, непогода была даже на руку: нестихающий дождь разогнал всех любопытствующих и недовольных, которые могли дожидаться снаружи, однако Тамирис вышла за порог с неприятной тяжестью на сердце и в желудке. В голове крутилось одно и то же: старейшина, вождь, подвохи, последствия, а еще почему-то — фарфоровая собачка с отколотым ухом, подаренная Слаану Герой; такая же игрушка была у Тамирис в детстве, но подевалась неизвестно куда. Она гнала собачку из мыслей, но то и дело принималась вспоминать, что же было у той отколото — хвост или носик? — Собачья погодка! — проворчал Келгар, шлепая по воде. — Привыкай, борода, — это Берег Мечей. В Невервинтере у тебя не только сера, но и мох из ушей полезет, — Нишка легко перемахнула через пенистый поток, но поскользнулась; от неминуемого конфуза ее спас Слаан, ухватив за капюшон плаща. — Чего? Сера — это по твоей бесовской части, а у меня слух отменный! Я тебя не слушаю, а не слышу... Не не слышу? — Ага, ты ведь только собственный голос любишь слышать? Их болтовня сводила Тамирис с ума не хуже злосчастной собачки. Она прибавила шагу. Подгоняли ее и сгустившиеся сумерки — по уверениям Зечана, владевшего настоящими гномскими часами, солнце еще не спустилось в океан, но из-за туч все вокруг стало черным и серым. А кто знает, как определяют время ящеры... Наконец северные ворота показались вдалеке — страшная, но одновременно желанная цель. Еще немного, и можно будет вернуться под гостеприимный кров, вытянуть промокшие ноги перед горячим очагом... Тамирис встала как вкопанная. Впереди, у подножия привратной башни, мерцала россыпь красноватых огоньков. Мокрыми пальцами она впилась в плечо Келгара. — Видишь, что там? — Люди с фонарями? — озадаченно отозвался дварф. — Точно люди? Ответом стал привычный толчок в бедро. — Ты чего, девочка? Испугалась? Я ж с тобой! Тамирис вовсе не хотелось выглядеть трусихой, а тем более — напоминать, что из-за нее все по-прежнему в смертельной опасности, но Келгар как будто совсем забыл про блейдлингов. Наверняка они не остались тщетно караулить на дороге, а двинулись дальше, к городу. Что им стены Хайклиффа, охраняемые стариками да подростками? — Люди, люди, — пропела Нишка. — Стоят, ждут чего-то... Приторная сладость ее слов (точно таким тоном Эми начинала самые страшные свои истории) неожиданно успокоила Тамирис. Тифлина могла быть мерзкой, но умереть точно не хотела. И все-таки, подходя к воротам, Тамирис призвала и сжала в ладони упругий комочек энергии. Так, на всякий случай. Издалека подсвеченные огоньками фигуры казались таинственными незнакомцами, которые с равной вероятностью могли разразиться приветственными криками или наброситься с воплями: «Калак-Ча!» Но чем ближе Тамирис подходила, тем больше прозаичных подробностей открывалось глазам: темная слюда в фонарях, за которой билось красноватое пламя; дерюги, прикрывавшие головы от назойливого дождя; усталые, большей частью немолодые лица мужчин и женщин, провожающих ее — или Слаана — опасливыми взглядами. Тамирис покосилась на ящера, проверяя, не тревожит ли его встреча с толпой «человеков», но Слаан беспечно баюкал в лапах фарфоровую собачку — один, в чужом, возможно, враждебном городе! Должно быть, его племя не привыкло считать людей серьезными противниками. С невольным раздражением от этой мысли Тамирис загасила в кулаке магический снаряд. Мэйн шел навстречу, важный и статный в синем бархатном, шитом серебром плаще. Он даже обронил сухое приветствие, но Тамирис не смогла ответить тем же. Людей было уже не меньше двух десятков: наружу сыпали те, кто укрывался от дождя в стенах башни. — Что это значит? Мэйн громко вздохнул. — По-вашему, я мог заключить столь важное для общины соглашение тайно? Разумеется, это свидетели: достойные граждане Хайклиффа, члены городского совета, а также представители «Серебряных парусов» и капитанства... кого удалось вывести из «Синего петуха», — добавил он с брезгливой гримасой. Слова: «Мы так не договаривались!» умерли на языке Тамирис. Если подумать, они не договаривались ни о чем, кроме места встречи. Она так устала и так хотела спать... и казалось, что Нишка уже уладила дело... Вот и полагайся после такого на взаимовыручку! Похоже, достойные граждане Хайклиффа чувствовали себя так же неловко, как и она сама. Только один коренастый кирпично-смуглый моряк с висячими усами как у лорда Нашера, ухмылялся в них, а поймав взгляд Тамирис, подмигнул самым нахальным образом. Негодование помогло ей собраться с мыслями. Нет, нельзя допустить, чтобы на нее смотрели, точно на портовую девку! Жаль, что она не причесана и не накрашена, но зато повелевает магическими силами, а рядом с ней восьмифутовый людоящер. — Я очень благодарна, что в такую погоду вы покинули свои дома, и ценю ваши мужество и самоотверженность, но... (Нет, она не может просто их разогнать. Никто не обрадуется, узнав, что напрасно мок под дождем.) — ...но именно поэтому прошу, чтобы вы остались по эту сторону стены до нашего триумфального возвращения. (Отец или Георг ни за что не стали бы облизывать губы или накручивать что-нибудь на палец, когда все смотрят только на них, значит, и ей нельзя.) — Очень жаль, но я не смею просить никого присоединиться к нам. Вождь ящеров хотел встречи с вождем людей, а не со всеми... достойными. Это может его смутить. Вызвать сомнения в наших мирных намерениях. Она вздрогнула — так неожиданно свистнул над ее плечом Слаан. Ящер смеялся. — Вождь не увидит опасности в этих человеках. Одно жирное мясо и дряблая мягкая кожа. Им не выстоять против настоящего воина. В толпе поднялся и стих испуганный гул. Наконец кто-то пролепетал: — Конечно, хотелось бы избежать недопонимания... Вновь поднялся гул, на сей раз одобрительный. Никто не сомневался в способности Мэйна уладить это дело. Его дипломатическим талантам полностью доверяли. Ни у кого не возникло бы и мысли усомниться в законности такого соглашения. Старейшина, чья свита растаяла на глазах, открыл рот, но усатый моряк успел первым: — Не боись, Мэйн: если нужен свидетель, как ты в портки наложишь, я им буду. Келгар расхохотался, как ребенок. Без единого звука старейшина отпер калитку в воротах и, прижимая к груди какой-то тубус, первым шагнул в темноту. Тамирис юркнула за ним, а когда обернулась, чтобы пересчитать спутников, в изумлении увидела, что нахальный усач действительно последовал за ними. Ухмылка так и не сошла с его лица. Что ж, хоть кому-то из них сейчас было весело. За городскими стенами было совсем темно — казалось, солнце закатилось прямиком в царство Короля Теней. Кустарник вдоль дороги щетинился, словно гребни ящеров, но их самих нигде не было видно. Ничего не происходило, только тяжелые дождя однообразно барабанили по листьям. Им в такт стучало сердце Тамирис. Совершенно очевидно, дело снова пошло не так, но она не смела спросить об этом Слаана и признать, что опять не справилась. Может быть, по ящеричьему этикету положено приходить задолго до назначенного часа. Может быть, следовало принести дары... или кровавую жертву... Первым не выдержал старейшина. — Прошу прощения, барышня, вы не ошиблись со временем? Да и вообще, не представляю, как заключать договор в таких условиях. Нам нужно укрытие от дождя, стол, чтобы развернуть карты, жаровня... — Идут, — прервал его мечтания Слаан. И опять ничего не произошло, но наконец среди опостылевшего шлепанья капель ухо Тамирис уловило какие-то... плюхи? Они звучали громче и громче, и наконец из пелены дождя вынырнули трое — вождь и шаман, блестящие мокрой чешуей, и маленькая женщина в облепившей тело мантии. — Тростинка! — радостно выдохнул Келгар. — Тебя не съели! Друидка просто кивнула. Вождь подошел близко — так близко, что Тамирис захотелось отступить. Он был невысок для людоящера и мог смотреть ей прямо в глаза, не наклоняясь, но от этого его присутствие не становилось уютнее. Она невольно качнулась назад, но натолкнулась на что-то... на кого-то. Келгар встал рядом с ней, головой почти касаясь локтя. За спиной замурлыкала песенку Нишка. Тамирис стало чуть спокойнее. — Ты разрушила подземный ход, ведьма, — сказал вождь вместо приветствия. Ну вот, теперь оно началось и с ящерами. Ни одна сторона не получила желаемого и обе не желали молча с этим смириться. — Ты не говорил, что его нужно сохранить. — Теперь-то она знала, что о таких вещах нужно договариваться сразу! — Зато мы уничтожили всех мертвых. Тот, кто их поднимал, тоже мертв. Слаан подтвердит. Произнеся эти слова, Тамирис тут же спохватилась: они ведь не видели смерть некроманта. Что если Слаан с бесхитростной прямотой опровергнет ее слова? Но ящер не подвел: — Никто не вышел из огня на глазах Слаана. — Я сожгла замок вместе с мертвецами самым страшным колдовским пламенем, — Она изо всех сил пыталась удержаться на узенькой грани между правдой и враньем. — От кого твоему племени теперь скрываться? Немигающий взгляд вождя вынимал из нее душу. — Тебе повезло, ведьма, что братьев клана не было в каменных стенах, когда пришел огонь. Я не заберу назад свое слово. Где вождь теплокровных? — В-вот? Тамирис оглянулась через плечо, холодея от мысли, что Мэйна и след простыл. Но старейшина будто прирос к земле, обеими руками обнимая тубус с картами. Тамирис мгновенно пожалела, что нельзя все переиграть и указать на моряка — этот, по крайней мере, разглядывал ящера без страха. Впрочем, вождь едва удостоил обоих взглядом. — Дай руку, которой держишь оружие. Пора уже пролиться крови. Лицо старейшины стало белее бороды. — Крови?!.. Слаан неожиданно сделал шаг вперед, протягивая раскрытую ладонь. — Если кровь старого человека жидка, а когти слабы, Слаан добавит к ним свои. Он бился рядом с человеками, копал землю, кушал. Он ручается за них. Вождь снизу вверх ударил его по лапе — другой, и Слаан не удержал свою игрушку. Фарфоровая собачка плюхнулась в лужу. — Слаан подкуплен сокровищами теплокровных. Чем два слабака лучше одного? — Нужно смешать кровь, чтобы разговаривать как равным, — тем временем объясняла старейшине Элани. — Ящеры, которые сражаются без оружия, вдобавок обламывают себе когти, но вам достаточно порезать ладонь ведущей руки. Это значит, что названые братья не смогут причинить вред друг другу достаточно долго, чтобы привыкнуть к соглашению. К облегчению Тамирис, Мэйн не стал спорить, только отвел взгляд в сторону, когда шаман полоснул по его ладони каменным кинжалом. С противным хрустом вождь отгрыз когти один за другим, и наконец предводители ящеров и людей обменялись рукопожатием. — Ты мне не брат и никогда не будешь, — без обидняков заявил вождь, — но я не буду вредить твоему городу и твоему народу, если ты не попытаешься навредить моим. Поделишь охотничьи территории с шаманом — он смотрит глазами богов и в этом смыслит больше. Слаан, я забираю тебя. Не прощаясь, вождь зашлепал прочь. За ним, так же безмолвно, двинулся Слаан. Лишь на миг Тамирис показалось, что ящер запнулся, будто готовый оглянуться... и оба исчезли в темноте. Тамирис моргнула. А на что, собственно, она рассчитывала? Задушевное прощание с обещанием вести себя прилично и никогда не забывать их встречу? Это был всего лишь людоящер, который портил людям жизнь и наверняка ел человечину. Раздосадованная собственной глупостью, она развернулась — чтобы обнаружить прямо за спиной ухмыляющегося моряка. — А глазища у тебя мамкины, — сказал он.