Chains

      Конец августа радует теплом и сухостью, позволяя продолжать собирать урожай. И пусть эльфийские земли не знают лютой зимы, обитатели понимают — всегда стоит сделать запасы, ведь история знает множество непредсказуемых событий.       Жители небольшого поселения на пятнадцать домов, укрытого шапкой леса и выдающего себя лишь высокой каменной смотровой башней, возвышающейся над кронами деревьев, завершают всю свою деятельность, покидая амбары, кузницы и библиотеку, заканчивая тренировки.       Смотровой наблюдает сквозь редеющую листву за происходящим: за потоком небольшой речушки, пересекающей их поселение, и совсем молодыми эльфами, учащимися идти с помощью магии по воде в обход мостам. Улыбается, когда одного пугает выпрыгивающая рыба и вынуждает потерять концентрацию, заставляя того оказаться в воде. Детям здесь, возможно, действительно лучше из-за большего взаимодействия с природой и сосредоточенности на окружающем мире.       — Но не мне, — говорит себе под нос и вытягивает руку, чтобы на неё приземлился ворон. — Доброго вечера, — гладит одним пальцем птицу по голове.       Несмотря на тихие времена без войн, соседство с орками, живущими в горах, милях в десяти от них к востоку, совершенно не позволяет расслабляться. Пусть те и знают эльфийскую мощь, обладают беспредельной наглостью и численным преимуществом.       Когда Хёнджин отпускает почтового ворона, солнце начинает садиться за горизонт и окрашивать поселение в оранжевые оттенки подстать клёнам вокруг, чувствующим приближение осени. Птица, принесшая весть из эльфийской деревни на юго-западе о движущейся в их сторону стае оборотней, летит в кроны дуба к своей семье, пробуждая не самые приятные мысли о собственной — не желающей оставлять его при себе.       Он не дурак, прекрасно понимает причины и цели, однако не согласен с решением глав семейств, ведь многие чистокровные не имеют той силы, стати и эльфийской гордости, как он — рождённый от союза представителей высших сословий светлого и тёмного кланов. И даже родной отец — Минхёк — считает до сих пор, что Хёнджину всё ещё требуется чему-то научиться в тишине и покое лесов, и этого юный эльф простить ему не может, хоть тот и оставляет его здесь «во благо».       Пусть следить за небольшой деревней — занятие нетрудное, тем более, любознательному Хвану, чувствует — достоин большего, а здесь лишь теряет время. И неважно, что ему не имеет смысла считать годы. В главном городе, Кассиополисе, и возможности, и суета, и ответственность, а не тихое созерцание, как бы то ни было прекрасно — это то, что Хёнджин считает необходимым для себя.       Вот только, все они здесь не без изъянов по крови или характеру, и Хван ещё ни разу не слышал, чтобы кто-то вернулся к семье. Лишь некоторые отправились в походы или нашли своё счастье на территориях иных рас. И всё же Хёнджин не из тех, кто отступает от своей цели — вернуться в семью, в Кассиополис, и доказать…       — Что-то случилось? Выглядишь более сосредоточенным, нежели обычно, — Минхо грациозно соскакивает с гигантского орла и указывает тому лететь на ночёвку, перебивая мысли второго эльфа.       От взмахов сильных крыльев повязка перестаёт удерживать длинные волосы Хёнджина, и те свободно спадают до поясницы, побуждая Хвана недовольно хмыкнуть и вновь собирать высокий хвост.       — Сообщение пришло о стае оборотней, направляющейся к нам. В деревню на юго-западе они не заходили, потому неизвестно, с какой целью движутся в этом направлении, — Джин осматривает помощника и лучшего друга. — Но, на самом деле, — он медлит и знает прекрасно — Минхо понимает, оборотни им не ровня, потому и причина в другом. — Я позавидовал ворону, поскольку даже у него есть семья.       На лице не отображается ровным счётом ничего, однако представляет эмоции Хвана, которые тот прячет в себе, ведь те и ему не чужды. Минхо поправляет лук и колчан со стрелами и смотрит на исчезающую тонкую полоску света — ночью всегда становится спокойнее. Но не всем — ниже по лестнице слышен шум, по которому оба понимают, что Феликс вновь не успевает до захода солнца и оступается на каменной ступеньке.       — Такое ощущение, что ты не мой брат, а недоразумение от грома, — надменно проговаривает Минхо, спускаясь и помогая подняться близнецу.       Феликс улыбается, игнорируя холодный тон сказанного и, тем более, смысл, ведь не привыкать к такому обращению от родного по крови эльфа, зажигает магией факел и оглядывает присутствующих, оповещая:       — Чонин сегодня не придёт, поскольку напросился с Ютой охранять границу, — ему непонятно смятение на лицах напротив, но даже спросить не успевает — Минхо громко и продолжительно свистит, призывая уже успевшего вернуться в своё гнездо орла.       — Я с тобой, — заявляет Хёнджин, зная, что птица двоих выдержит. — Никуда не уходи отсюда, — обращается к Феликсу настолько обеспокоенно, что тот не спорит и не ругается, почему ему не объясняют причину столь возбуждённого состояния товарищей, — и будь крайне внимателен — возможны гости с юго-запада.       На это Ликс округляет глаза и становится заметно более сосредоточенным, радуя тем самым Хвана, запрыгивающего вторым на орла и исчезающего в темноте почти безлунной, из-за облаков, ночи. В отличие от Минхо и Хёнджина, Феликс это время не любит, ведь оно столь часто скрывает чужие, отнюдь не благие, намерения, из-за которых и сейчас сердце не на месте.       «Это оборотни, но они никак себя не проявили, — телепатирует брат. — Не поднимай шумиху, чтобы хуже не сделать, и следи внимательно», — Феликс тушит огонь и привыкает к темноте — неважно, что та ему не по душе, поскольку необходимо избежать беды.       — Маленький балбес, — шипит Хёнджин, представляя, как будет отчитывать Чонина, и понимая — ничего этого не будет, поскольку просто сил нет ругаться на ещё мальчишку. — Кто сразу после восстановления сломанной ноги идёт в ночной дозор?!       — Юта один — как целая армия, а с Яном… — не договаривает очевидное и вздыхает Минхо. — Возможно, мы зря паникуем, — если бы собеседник видел Хёнджина, то по лицу его заметил бы — эти слова его не успокаивают. — Тем более, это всего лишь оборотни, да и перелом уже сросся.       — Я не сомневаюсь, что они могут справиться с ними, к тому же, блохастые могут быть путешественниками и не желать нам зла, но безопасность — важнее всего.       Орёл пролетает прямо над макушками деревьев, и, завидев Юту и Чонина, Хёнджин спрыгивает первым на ветви клёна, осматриваясь по сторонам и проверяя резной кинжал за поясом. Минхо вскоре оказывается рядом и мотает головой — чужаков не заметил.       «Это мы», — предупреждает эльфов телепатией Хван, чтобы те не выхватили ненароком оружие, и спускается вниз вместе с Минхо, перепрыгивая с ветки на ветку.       — Что-то случилось? — Юта выглядит озадаченным, а Чонин сразу же всё понимает и тяжело вздыхает, желая спрятаться за Накамото, да только гордость не позволяет.       — Няньки мои случились, — огрызается в свою защиту Ян, Хёнджин проматывает всю ругань в своей голове, никому не отсылая, и держится стойко. — Неужто так сложно дать мне чуть больше свободы!       — Тебе всего лишь двадцать, и за последние несколько недель ты заразился неуклюжестью у Феликса: пролил на себя ядовитое зелье, оказался в муравейнике в лесу, так ещё и упал с башни, не сгруппировавшись… мне продолжать? — Чонин недовольно кривит губы и мотает головой под сочувствующий взгляд Юты.       — Ребёнок учится всему опытным путём… — пробует защитить Накамото, однако взгляды Хёнджина и Минхо говорят одно: «Ни у кого из нас троих такого не было». — Вынужден признать, тебе ещё нужны тренировки в поселении и под присмотром.       Почему именно к словам Юты тот готов прислушиваться, Хван и Ли не в курсе, и это даже слегка раздражает — немногим они младше Накамото, всего лет на пятьдесят. И вообще заслуживают доверия, ведь прекрасные наставники, по собственному мнению.        — Потому что вы носитесь со мной, как с писанной торбой, и только и делаете, что запрещаете, — бурчит Ян, дуя губы.       Хёнджин прикладывает палец к губам и прислушивается вместе с остальными: неподалёку раздаются шаги и шум поломанных веток. Минхо вытягивает стрелу из колчана на всякий случай, а Хёнджин кивком указывает Чонину в небо, добавляя телепатически: «Там орёл, лети на башню к Феликсу».       Чонину хочется возмутиться, что он их не оставит, однако понимает — сейчас он и правда помеха.       — Кто это тут у нас? — склоняя голову набок, Хёнджин ступает вперёд, закрывая собой Яна и мысленно командуя ему уходить. — Сброд недолюдей-недоживотных? — смотрит свысока на выходящих к ним в человеческой форме оборотней.       — О, нас встречает заносчивая эльфийская принцесса? — цыкает крепкого телосложения парень, кривясь от обращения в их адрес.       — Не нарывайся, это наши земли, — вступает в разговор Минхо, оглядывая ещё троих спутников говорящего и понимая — стая больше, но не все на виду.       — Мы просто идём мимо, но… — вожак, судя по всему, смотрит внимательно на Хёнджина, — Теперь хочется остаться здесь подольше.       — Мы — народ не воинствующий, но и не терпящий посторонних. Уходите, — Хван получает телепатическое сообщение, что Чонин на птице, и успокаивается, зная — теперь, даже начнись драка, можно ничего не опасаться.       «Не видно ещё четверых», — мысленно передаёт информацию Юта, сразу же решивший вычислить, сколько вокруг врагов.       — На моих картах это — просто лес, который никому не принадлежит. Так что, не заходя в деревню, мы имеем полное право находиться здесь, — улыбается, судя по оскалу, волк.       — Мне не нравится знать, что всякое отребье ходит рядом и оскверняет собой эльфийские земли, и дела мне до карт никакого нет, — разражается Хёнджин из-за наглости волка спорить с эльфом и туже затягивает хвост. — Я спустил тебе «принцессу», но неуважение к высшей расе — предел моего терпения.       — Чем же ты лучше меня, ушастый? — хмыкает и довольно скалится чужак, на ходу скидывая рубашку и перевоплощаясь в волка, позволяя, благодаря скорости обращения и отсутствию болевых симптомов, понять — чистокровный.       — А ведь мы могли с ними мирно разойтись, Джинни, — тяжело вздыхает Юта, нехотя поднимая меч.       — Вот именно, Джинни, будь ты не таким заносчивым расистом, мне бы не захотелось отстоять свою честь, а у оборотней она тоже есть! — хрипит большой волк, и теперь, в свете всё-таки показавшейся Луны, видно, что шерсть его тёмно-русая.       — Один пойдёшь? — ухмыляется Хван, поднимая голову вверх и черпая силы природы, чувствуя прилив энергии и то, как удлиняются ногти, которые теперь тоже можно использовать, как оружие.       На удивление, первым нападает не вожак, а из ниоткуда появляющаяся шустрая лисица, кусающая Минхо за ногу и скалящаяся на того, пусть он ничего и не сделал до этого, лишь после стрелой проредил пушистый хвост, не ранив. Ли пугается, зная — слюна оборотня ядовита для эльфов, но ничего не происходит. И это по-настоящему тревожит. Обоих.       — Не отвлекайся, принцесса, — волк нападает, привлекая внимание Хёнджина, удивлённо засмотревшегося на произошедшее с другом.       Юта вступает в бой с медведем, однако, несмотря на силу, ловкостью тот не отличается, что совершенно успокаивает, ведь Накамото прыткий и великолепный мечник и воин, пусть и абсолютно бесконфликтен. Сосредотачиваясь на своём поединке, Хван отмечает удивительно отточенные и отличающиеся высокой скоростью рефлексам и манёвренности для животного, ещё и таких габаритов.       Несмотря на историческую справедливость, исходя из которой слюна оборотня, атакующего прежде всего укусами, ядовита для эльфов, а кровь последних — для оборачивающихся, победить всегда можно. Просто необходимы правильная тактика и оружие.       Но у всего есть исключение.       И, когда Хёнджин нарочито разрезает ладонь ногтями и проводит по волчьей морде, то ничего не происходит — остаётся бурое пятно, от которого вожак даже не морщится. А Хван складывает два плюс два, когда его прикусывают за руку и дёргают, чтобы упал, однако слюна никак не раздражает виднеющуюся через порванную кофту кожу, и всё становится ясно, как божий день.       И Хёнджину совершенно не по душе происходящее, ведь есть вещи, о которых знать и не стоит.       — Быть не может, — шипит, уворачиваясь от удара массивной лапы, но больше — от уязвлённой гордости, ведь с ним не дерутся в полную силу, пусть и сам он ещё не пускал в ход магию, по непонятной причине чувствуя внутренние ограничения, ранее не испытываемые в битве с врагом. — Ты недооцениваешь меня, блохастый, — Хёнджин ловко передвигается, мельтеша перед оппонентом и решая напасть сверху, грациозно запрыгивая на несколько веток дерева и доставая кинжал, но совершенно не ожидая подмогу для оборотня — кто-то сталкивает его с высоты.       Хван старается сгруппироваться, однако выходит плохо, и меньше всего ожидает быть пойманным, словно…       — Принцесса, я думал, что эльфы более ловкие, — улыбается в нескольких сантиметрах от лица Хёнджина вожак бродячей стаи, и эльф чувствует — все сейчас замерли и ждут исхода именно этой ситуации, словно она — спусковой крючок для дальнейших действий присутствующих разных рас.       Но Хёнджин просто дышит и смотрит в глаза напротив, словно этот момент можно оттянуть на позволительную ему вечность, но не из-за несвойственной Хвану романтичности, а истинной паники непонимания: почему не страшно, хотя он явно проиграл в честном бою без магии? Почему вообще не захотел её использовать, ведь тогда всё закончилось бы ещё на первых минутах? Почему он действительно не знает, что делать в данной ситуации, когда от его слов или действий зависит так многое?       Но самое ужасное — почему ему так комфортно в этих руках?       Этот вопрос мигает красным огнём тревоги, и волнует, на самом деле, больше всего. Ответ, вроде как, и ясен, да верится в подобную шутку Судьбы слабо.       — Ловкие, — констатирует холодным тоном Хёнджин и смотрит вновь надменно, собирая все моральные силы на предстоящий диалог, — но я наивно полагал, что вожак стаи выйдет на меня один на один, без посторонней помощи. А ты ни на что не способен без своих прихвостней? — приподнимает с вызовом одну бровь, пальцем тыча в крону деревьев и не ожидая, что его укусят. — Ауч! Отпусти, иначе я наколдую тебе желудей в животе и завтра проснёшься с дубом в теле! Хоть какая-то польза от примитивного создания…       — Какое грозное заявление, — еле понятно проговаривает, не отпуская палец, и Хвана пугает то, что кожа до сих пор на месте, потому что не хочет признавать столь очевидное. Он тянет конечность на себя, но тем самым лишь царапается о клык, отчего выступает кровь, не причиняющая вреда волку. — Ты ведь всё понял и чувствуешь?       — Ещё в первые минуты, — самодовольно хмыкает Хёнджин, демонстрируя свои аналитические способности и рассматривая поцарапанную волчьими когтями руку, игнорируя главный вопрос. — А теперь, если не хочешь, чтобы я применил на тебе тёмную магию, отпусти меня, — шипит Хван, и получает то, что просит, успевая в этот раз изловчиться и оказаться рядом с друзьями, не приземлившись на спину.       Лис, напавший на Минхо, исчез из поля зрения, а сражавшийся с Ютой медведь уже принял человеческое обличие — это происходило дольше, чем у вожака, и явно отняло больше сил, что навело на мысли о полукровности.       — И какого гордому эльфу оказаться связанным душевно с каким-то оборотнем? — вожак внимательно смотрит на Хёнджина, и тому не по себе, в том числе, от вида нагого тела оборотня, испещрённого ранами от их поединка.       — Омерзительно, — с презрением кидает Хван и пугается того, что сердце подсказывает — сейчас он в какой-то степени врёт, ведь ранее не испытываемое тепло действительно было, и тело с сердцем его совершенно точно собираются запомнить. — Прочь с наших территорий. В настоящей битве против нас вы проиграете, так что пользуйтесь моей благосклонностью — это разовая акция.       — До встречи, принцесса, — Хёнджин не успевает возмутиться, как оборотни скрываются в чаще, а кричать вдогонку — то ещё унижение. Себя же он успокаивает, что не стал всерьёз драться, поскольку не знает, как смерть этого оборотня скажется на нём самом.       — Честно, вот лучше бы вы нас с Чонином не искали, — констатирует Юта, протирающий меч и убирающий его в ножны, с трудом представляя, какого самым горделивым эльфам в их поселении встретить такие родственные души.