Мы в ответе за тех...

      Я провожу в комнате почти весь день и не покидаю ее даже для того, чтобы отправится с отцом и Мэй на ланч. Мне приходится соврать, что я еще очень сильно хочу спать и мне требуется отдых, чтобы избежать лишних вопросов о том, почему я отказываюсь от еды. Хотя, кого я пыталась обмануть? Я просто не хотела, чтобы меня доставали и пытались со мной говорить. Держать все в себе куда удобнее и безопаснее.       — Алиса, у тебя все в порядке? — отец стучит по двери, когда часы показывают около двух часов дня. Я распластавшись на кровати, смотрю на потолок, пытаясь успокоиться. Меня снова накрыло и я даже не могу сказать сколько времени прорыдала в подушку. Переодически у меня сильно болел живот, но как правило это проходило само собой. Я думала, что это от постоянного волнения, которым я окутала себя, как паутиной.       — Да, в полном, — отозвалась я, стараясь говорить максимально спокойно, чтобы он ни о чем не догадался и в то же время не вынудил покинуть комнату.       Мне становится интересно, обсуждала ли Мэй мое лечение с ним? С одной стороны, она врач, а это личная информация пациента, которая не подлежит разглашению. Но с другой, у нас была нестандартная ситуация, при которой подобные правила теряют свою силу. Мэй знает, что отец слишком сильно беспокоиться обо мне, ведь это была его инициатива обратиться к ней за консультацией. Так что беря во внимание все эти факты, я делаю нескромный вывод, что они хотя-бы раз поднимали тему моего состояния и дальнейшего лечения.       — Может выйдешь? Мама уехала и мы могли бы посмотреть фильм или поиграть в приставку, — Мэй уехала? Ну да, у нее же куча другой работы и она не может торчать с нами во Флориде чечно. Да и сами мы собирались возвращаться в Калифорнию через пару дней после запуска, так что ее отъезд был вполне логичным.       — Хорошо, дай мне пару минут, — прошу я. На самом деле, я в какой-то степени планировала отлежаться в комнате до тех пор, пока Мэй не улетит и я не думала о том, что это произойдет так быстро. Я рассчитывала на то, что проведу в таком состоянии ближайшие сутки.       Встав с кровати, я плетусь к зеркалу. У меня опухшее от слез лицо и по той же причине покрасневшие глаза, так что я иду в уборную, чтобы умыться и привести себя в относительно человеческий вид. Сменив толстовку SpaceX, которую я так и не сняла на рубашку с длинным рукавом, я все же покинула помещение.       — С тобой все хорошо? — в очередной раз спрашивает отец, когда я подхожу к столу, за которым он работает, разложив перед собой какие-то неизвестные мне бумаги.       — Да, я смогла немного поспать, — сообщаю я, демонстративно зевнув, — как вы съездили на ланч? — интересуюсь я, сев на свободное место.       — Отлично, а потом я отвез маму в аэропорт. Ее менеджер сказал, что есть срочные дела в Нью-Йорке, — пояснил отец, потирая переносицу, — так что мы тут будем до завтра точно, пока не вернется мой самолет.       И хотя чаще всего Мэй отказывалась от того, чтобы Илон присылал за ней самолет, видимо в этот раз дело действительно было срочным. Да и мне почему-то стало легче от того, что мы остались вдвоем. Нет, я глубоко уважаю Мэй и это невероятно круто осознавать, что вы являетесь родственниками, но на данном этапе мне правда было сложно общаться с ней, так как чаще всего ее вопросы вынуждали меня говорить о вещах, которые делали мне больно.       — Кстати, я купил колу, бургеры и картошки, так что если хочешь, то можем поесть во время просмотра фильма или игры, — говорит Илон, складывая свои бумаги в кучу.       — Ладно, — соглашаюсь я, хотя если честно, то аппетита у меня нет от слова совсем. Пока отец уходит на второй этаж, чтобы отнести в спальню бумаги, я пытаюсь вспомнить, когда ела в последний раз. Кажется, это было вчера, когда мы ели в космическом центре, незадолго до запуска и все. Возможно, что мне правда стоит ограничить прием таблеток, как-бы сложно это не было.       Мы раскладываем еду по тарелкам, разливаем напитки и занимаем место перед телевизором. Я уже думаю о том, когда смогу вернуться в университет, чтобы завершить свою подготовку к поступлению.       — Профессор Смит, который преподавал у нас инженерное дело сказал, что мне стоит поступать на аэрокосмическую инженерию, — у нас было немного времени, чтобы поговорить о том, как завершилась моя учеба. Мы только смотрели видео с запуска макета и все.       — А что думаешь на этот счет ты? — спрашивает Илон, вытаскивая из коробки салфетки. Я догадывалась о том, что он так скажет, ведь хотел, чтобы я могла делать выбор самостоятельно.       — Я не знаю, — я пожимаю плечами и макаю картошку в кетчуп, — возможно, мне стоит взять несколько дополнительных дисциплин, чтобы на выходе иметь две основные специализации.       Мне нравилось инженерное дело, но мне всегда казалось, что мои руки слишком кривые для этого и я могу все испортить, а ведь речь шла о строительстве ракет, где требуется точность и усидчивость. Вообще, это те навыки, которые необходимы при изучении любой дисциплины. Как и вера в свои силы, с чем у меня были серьезные проблемы.       — Это, конечно, хороший вариант, но тебе стоит быть готовой к куче проблем и сложностей, которые могут возникнуть, — предупреждает Маск, — придется много времени проводить за книгами и в лабораториях, но, возможно, оно того стоит. Но да, ракетостроение это интересно и круто. И прибыльно, — особенно, когда за тобой стоит аэрокосмическая компания отца, имеющая государственную поддержку. То да, ты в шоколаде.       Я знаю, что мне придется много заниматься и тратить все время на получение не только теоретической базы, но и практических навыков, но я, скорее всего, была готова к этому. Если бы я совсем сомневалась в своих силах, то даже не стала бы начинать все это, а сейчас, когда пройдена большая часть пути, я не могу просто так свернуть назад.       — Может расскажешь, как вы познакомились с мамой? — конечно, мне это было интересно. Она — русская модель, он — американский предприниматель с огромными планами на будущее, явно было что-то, что привело их друг другу.       Папа усмехается, кажется, он с радостью был готов продолжить разговор о моем поступлении, а не на тему его романа с моей мамой. Конечно, я не настаивала, но с другой стороны, Маск единственный, кто мог рассказать мне об этом, так как с мамой я не общаюсь.       — Да как-то случайно, — говорит он, нахмурившись, — просто мы с Кимбаллом тогда работали как проклятые, почти не покидая офиса, который служил нашим домом, но в тот вечер я вышел взять нам кофе в небольшом заведении через дорогу от офиса. Она была там с подругами, ну и у нас завязался разговор. Кристина… она попросила рассудить ее спор с какой-то девушкой. Ну и я пригласил ее на свидание. Так и пошло… это было не долго. Я понимаю, что ты хочешь узнать о том, почему она не сообщила о своей беременности, но я правда не знаю…       — Вы с ней не говорили о детях? — решаюсь спросить я, раз уж у нас начался этот разговор, но он лишь отрицательно помотал головой.       — Это была просто страсть. Увлечение, которое с самого начала буквально кричало о том, что не будет долгим, — пояснил Маск, серьезно посмотрев на меня, — если бы я знал о том, что она беременна, то сделал бы все, что в моих силах, чтобы Кристина осталась в Америке и мы смогли воспитывать тебя вместе.       Возможно, если бы моя мама не скрыла от Илона свое положение, моя жизнь была бы совершенно другой. Я выросла бы в США, при участии Мэй, Тоски и Кимбалла. У меня был бы отец, а не отчим. У меня был бы человек, который верит в меня и мои силы. Я могла стать совершенно дургим человеком, который не делает столько ошибок, который не имеет такого количества проблем и комплексов.