Солнца

1211 год

      – Клод, ты совсем не отдыхаешь, – упрекнула брата Ливи, стоило пересечь порог его кабинета.       – Мне очень не нравится складывающаяся обстановка, – осторожно заметил князь, красноречиво вздёрнув бровь.       За последний год у него прибавилось седых волос, хотя он был ещё достаточно молод. В усах и аккуратной бороде тоже виднелись серые волоски, но Клод категорически не хотел их закрашивать. Сестра тоже выглядела измотанной и уставшей, забота о малышке отнимала всё её время, но та с удовольствием погрузилась в хлопоты. Она осталась жить в правом крыле дворца, все слуги уволены и набраны новые, затем на официальной встрече аристократических домов, князь объявил о рождении племянницы. Высший свет отнёсся к заявлению скептически и не мудрено – родимое пятно зелёного цвета с завитками на челюсти девочки, вызывало шепотки и вопросы. Правда, вслух этого никто высказывать не стал, опасаясь гнева князя.       Ливи светилась от счастья, но удручало одно – наследником дома д'Орсеев, Константином, занимались кто угодно: няньки, слуги, она сама, но не родители. Невестка отстранилась от воспитания сына и начала заниматься самым необходимым по её мнению женским делом при дворе: плести интриги и подкармливать неугодных ядом. Клод тоже не спешил проявлять отцовские чувства к сыну, но его общение с названной дочерью Ливи принесло неожиданные плоды.       Болезненный мальчишка, общаясь с кузиной, чувствовал себя лучше и при любой хвори выздоравливал быстрее, выглядел намного лучше и спокойнее. Может, князю это только казалось или та странная магия, на которую они рассчитывали, не такой уж миф. Потому почти сразу перестал упрекать про себя сестру за похищение девочки у навтов. И по странному стечению обстоятельств их адмирал и капитаны вели себя после этого вопиющего происшествия странно. В том смысле, что не требовали проводить полноценного расследования об исчезновении рождённой морем, не вламывались в кабинеты князя, не требовали наказать виновных. Обычно эти ребята из кожи вон лезли, пользуясь тем, что остальные государства полностью зависимы от них в вопросах морской торговли, переброски войск и грузов, а так же доставкой высокопоставленных пассажиров в другие части света. А здесь – ничего, будто и им это на руку или же они сами хотели избавиться от болезненного ребёнка.       Непонятная магия заставляла телемцев называть мореходов еретиками, но, сцепив зубы, терпеть и отдавать в полное распоряжение порты. Выходцы из Мостового Альянса тоже не проявляли восторга от их присутствия и осознания того, что кто-то на их территории не практикует науку. Торговое Содружество наиболее лояльно к этому относилось, большую часть прибыли получая именно от морской торговли, поскольку сушу часто раздирали конфликты и воины между Телемой и Альянсом.       Весь год князь ожидал шантажа, адмирал Руфино трижды приходил в кабинет для заключения договоров, условий поставок и прочего. Но ни разу вопрос о похищении рождённой морем не поднимался. Мало того, во время второго посещения дворца, навт увидел девочку, когда сестра выводила её погулять. И князь не сомневался, он заметил на её лице зелёное пятно, такую особенность невозможно не запомнить. И адмирал отреагировал на удивление безразлично, будто ничего необычного не увидел. Клод небезосновательно полагал, что мореходы ждут момента, когда смогут разыграть этот козырь. До конца срока контракта остался ещё год, только после этого можно вздохнуть спокойно. Если они не затребуют девочку, то Клод сможет спокойно заявлять, что это – дочь его сестры и пусть попробуют доказать обратное. Но если всё-таки надавят, придётся уступить. С навтов станется разорвать все договорённости или потребовать солидных отступных в виде отпрысков нескольких благородных семей.       Но в данный момент его больше тревожили не странные обычаи мореходов.       – Ты о Петрусе? – догадалась Ливи.       – Что он снова тут делает? Я же сказал, что никого из инквизиторов не будет в стенах дворца! – он откинулся на спинку кресла, чтобы бешенство было не столь заметно.       – Петрус больше не состоит в Ордене Света, уже полгода как, – пожала плечами Ливи. – Не беспокойся, Клод, я потребовала официальные документы от посольства Телемы, там подтвердили, что год назад Петрус подал прошение кардиналу о покидании Ордена. Ему пришлось выдержать пост, покаяние и долгие дни в молитве. После пройденных испытаний он теперь просто священник. Да, это не умаляет его амбиций, но, тем не менее, инквизиция больше не стоит за ним.       – Хорошо, раз у нас есть официальный ответ, но всё равно. Зачем он здесь?       – Посольство Телемы прислало его, чтобы он проверил Константина и Лилиану на магические способности. Ты же недавно выписал алхимика из Аль-Сада.       – Знаю я что за всем этим скрывается, – прошипел князь. – Не смогли убедить нас, решили зайти через детей. Их молитвы всё равно не помогают, а хвалёная магия бессильна, зелья Альянса хоть боль притупляют. Да от большинства болезней спасают, а эти сначала Озарённого благодарят и только потом магию применяют.       – Поверь, я тоже не в восторге, но и отказать нельзя из-за нейтралитета. А значит, священники и алхимики могут присутствовать во дворце, и имеют на это равные права.       – Ладно, в конце концов, если он обнаружит способности, это можно обернуть в свою пользу. Я не сомневаюсь, что он найдёт их у Лилианы, но насчёт Константина не уверен… Пусть проверяет, если изъявит желание, то заключим контракт на обучение, но если начнёт проповедовать или же дети станут задавать вопросы об Озарённом больше положенного, прогоним в шею. Секретарь набросает черновой вариант.       – Я бы посоветовала обратиться к мэтру де Курсийону. Он преподаёт политологию и дипломатию в академии для высшей аристократии, мне кажется, при нашем дворе он будет более полезен. Я была на его лекциях и переговорила несколько раз: умён, сообразителен, знает много легенд, историю, неплохо разбирается в правоведении и самое главное – предан законам и идеям Содружества. Думаю, лучшего учителя политики и искусства дипломатии для Константина не найти.       – Для Лилианы – тоже, – кивнул брат.       – Ты хочешь и её к этому приобщить? Зачем?       Князь вскинул бровь и внимательно посмотрел на сестру. Ливи обернулась к двери, убедилась, что та крепко заперта, встала с кресла и нависла над столом, чтобы говорить как можно тише.       – Ты всё-таки не оставил эту идею? Тир-Фради? Снова? Ты забыл, чем это закончилось в прошлый раз? – голос Ливи предательски сорвался при одном упоминании этой проклятой земли.       Клод знал, что в течение этого года к безутешной вдове сватались как минимум двое и это из тех, что приезжали с официальным визитом. Сколько ещё посылали анонимные письма с недвусмысленной формулировкой вопроса, осталось загадкой. Однако, молодая мать отвергала предложения, всё ещё не отойдя от смерти мужа и полностью посвящая себя дочери.       – Ты предлагаешь мне потерять ещё и её?       – Упаси Озарённый, нет, – тихо, но отчётливо ответил князь. – Я говорю о дипломатии. Пленные люди не могли ничего сделать, отрезанные от своей земли они становились слабее и беспомощнее котят. Но я уверен, что лекарство мы сможем найти на этом острове, а значит, для быстрого контакта нам нужен кто-то, кто будет похож на местных. Кто-то, имеющий их черты…       – Ну да, ты не стал бы мне помогать…       – Сестрица, ты всегда смотрела на мир через эмоции, а в наших кругах это – равносильно смерти. Да, я помог тебе и из корыстных побуждений, но малихор постепенно просачивается и в Серену. В нижних районах всё чаще видят заражённых, пока это удаётся скрыть, но не далёк тот день, когда чёрная кровь подступит и к стенам дворца. Телема и Альянс погрязли в эпидемии и пока что ни молитвы, ни наука не могут найти ответа, откуда и почему к нам приходит болезнь и как её лечить. И потом, присутствие Лилианы благотворно повлияло на Константина. Будет очень неплохо, если при дворе окажется человек владеющий магией света.       – Хорошо, дети в игровой сейчас, я встречу Петруса, а ты, может, пойдёшь к ним? Они будут рады тебя видеть, – с улыбкой спросила его Ливи.       – Извини, у меня много работы, так что в другой раз, – отмахнулся он.       – Клод, я понимаю, ты не воспринимаешь Лилиану, как родную, но Константин…       – Ливи, не начинай. Как воспитывать своего сына, я сам разберусь, а сейчас прошу тебя, у меня, правда, много дел, – он достал из ящика стола печать и воск, затем демонстративно вскрыл очередное письмо ножом и углубился в чтение.       Госпожа Де Сарде лишь вздохнула, но не стала спорить с братом. В некоторой степени он прав, как воспитывать своего сына ему лучше знать, но видеть отчуждённость родителей от ребёнка ей было тяжело. Как бы Константин не озлобился, не стал вытворять страшные вещи лишь бы обратить внимание властного отца.       Ливи спустилась по мягкому ковру в проходную и рассеянно глядела на портреты их предков и пейзажи. Большие окна давали достаточно света, чтобы золото на канделябрах играло бликами и сверкало в начищенных доспехах стражников, выпрямлявшихся по стойке смирно, стоило княжне появиться в поле зрения.       Она прошла в переднюю залу, где часто устраивали балы и встречали высоких гостей, поскольку приезжали они целыми делегациями. Стражники, стоящие по периметру, напряжённо смотрели на двоих телемцев – мужчину и женщину. В мужчине Ливи признала Петруса, он мало изменился за этот год, а вот женщину видела впервые.       – Госпожа Де Сарде, – учтиво поприветствовал её священник и княжна удовлетворённо отметила, что на его шляпе и ризе больше не было вышитых символов солнца. – Позвольте представить епископа Корнелию, она – мой куратор и выдающийся маг Телемы.       – Прошу прощения, госпожа, но я только приехала в Серену, как посол тут же отрядил сопроводить Петруса на проверку вашей дочери и сына князя. Мне не хотелось бы врываться во дворец, но, к сожалению, ввиду ухода отца Петруса из стен Ордена Света, сейчас он считается неблагонадёжным и должен пройти Испытание Смирения. Потому без присутствия высокого сана он не может проводить столь ответственную процедуру.       Ливи эта женщина не понравилась. Она видела перед собой умелого политика и интригана. Гладкая спокойная речь явно тщательно репетировалась, каждое слово было выверено, каждый жест повторен множество раз. Вместе с тем Корнелия не врала о том, что прибыла сюда только с дороги. На одежде виднелись следы пыли, хотя та явно пыталась их убрать, сапоги походные все в трещинах и потёртостях. Её короткие светлые волосы обрамляли круглое лицо, а вздёрнутые кверху брови создавали впечатление вечного прищура маленьких тёмных глаз-бусин. И на ризе виднелись символы солнца, но они скорее являлись приверженностью к церкви, чем к инквизиции.       – Что ж, раз так положено, возражать не стану, но после встречи, епископ, предупредите, пожалуйста, посла, чтобы ожидал ноту от князя. Мой брат очень не любит сюрпризов и послу Телемы об этом известно, почему на этот раз он решил проигнорировать это – загадка.       – Конечно, передам, не извольте беспокоиться. Уверена на то были серьёзные причины и потом я всего лишь выступлю наблюдателем, отец Петрус проведёт проверку самостоятельно, – заверила Корнелия, принимая виноватый вид.       Княжна теперь уже не сомневалась – игра, великолепная и вышколенная игра. Воистину, профессиональному священнику нельзя давать открывать рот, вот только посол Телемы зря надеется, что такой инцидент останется незамеченным княжеским домом.       Петрус молчал, видимо, это было частью его испытания, и Ливи не хотела его подставлять. Священник дважды пошёл на страшный риск, а теперь ещё его считают неблагонадёжным, потому пусть пока Корнелия говорит. В конце концов госпожа Де Сарде тоже не первый год играет в эти игры.       Они пошли на второй этаж дворца, каблуки туфель и сапог телемцев выстукивали по дорогому паркету, создавая причудливое эхо в коридорах. Корнелия сдержанно осматривала лепнину на потолке и обитые деревом стены, где виднелись картины – портреты княжеской семьи и репродукции художников Телемы и Альянса.       Детский смех раздался в давящей тишине, как взрыв пороховой бочки. Настолько неестественно он звучал среди украшенных стен, строгой роскоши и атмосферы бесконечной фальшивости обитателей этих стен.       В просторной игровой комнате, на мягком теплом ковре, перекидывая игрушки друг другу, сидели Константин и Лилиана. Няня в строгом платье и чепце тут же встала с пола, где играла с детьми и почтительно склонила голову. Двухгодовалый, золотоволосый и худощавый мальчик часто отбегал от кузины, что недавно научилась ходить и поспеть за ним не могла. Они так увлеклись игрой, что не сразу заметили гостей, а так же повисшего в воздухе напряжения.       – Оставь нас, – приказала княжна.       – Как прикажете, – няня не поднимая глаз, быстро проскочила мимо телемцев и заперла за собой дверь, оставшись в коридоре.       Весёлая игра тут же остановилась, дети напряжённо всматривались в незнакомцев. Заплакать от страха им не дало присутствие княжны, поспешившей подойти к ним и ласковыми словами успокоить.       – Отец Петрус, – мягко обратилась Корнелия. – Приступайте к проверке, не стану вам мешать и пугать детей. Не следует пугать малышей ещё больше.       – Да, ваше преосвященство, – Петрус чуть склонил голову и аккуратно подошёл к детям, присел на корточки, разглядывая их.       Даже не подходя близко, можно заметить, как кузены не похожи друг на друга. И дело не только в родимом пятне девочки. На худом лице Константина угадывались аристократические черты: тонкие губы, бледная, почти прозрачная кожа, светлые глаза и угловатый острый подбородок. Лилиана же была пухлощёкой со светлыми ясными глазами, темные волосы отливали рыжими искрами в свете солнца. Впрочем, с возрастом и черты лица и внешность могли поменяться много раз.       – Что ж, Константин, начнём с тебя, – улыбнулся принцу священник, постаравшись быстрее отвести взгляд от отвлёкшейся на тряпичную куклу девочки. – Ничего сложного нет, гляди.       По запястью Петруса змейками заскользили искры света, мальчик удивлённо втянул воздух и засмеялся, захлопал в ладоши от дивного зрелища.       – Красиво, согласен. А теперь смотри.       Искры слились в светящийся шар, светящейся звёздочкой теперь мерцавшей на ладони. Константин с сомнением посмотрел на священника, безмолвно спрашивая разрешения, Петрус протянул руку в ответ. Константин осторожно дотронулся до шара и засмеялся, ощутив приятную щекотку на пальцах и порадовался дыму, невесомыми чернилами опускавшимися на ковёр. Ему понравилось ощущение покалывания в пальцах, и потому с наслаждением и улыбкой всё погружал и погружал в неё пальцы, одновременно стремясь поймать растворяющийся дым.       Шар лопнул, рассыпав вокруг пыльцу магии. Константин начал ловить блёстки, но те растворялись, стоило ему их коснуться. Стоящая рядом Ливи увидела, как покачал головой Петрус, а затем и Корнелия, когда княжна перевела на него взгляд. Клод д'Орсей оказался прав, у племянника магических талантов нет. И она с ужасом ждала проверки дочери. Хоть княжна и разделяла резоны брата, но всё-таки опасалась слишком близко подпускать к Лилиане священников Телемы. Они умели разговаривать, их учили убеждать, владеть эмоциями, голосом и поведением не хуже прожженных аристократов при дворах Альянса или Содружества.       – А теперь посмотрим на тебя, Лилиана, – Корнелия в этот момент прищурила глаза, как и Ливи, услышав слишком нежные нотки в голосе Петруса. Всё больше убеждаясь, что присутствие святого отца и епископа её нервирует намного сильнее, чем хотелось.       Девочка отбросила в сторону куклу, стоило увидеть весёлые искры на руке мужчины. Снова в ладони замерцал шарик света, Лилиана тоже несмело, но всё-таки дотронулась до него, попыталась поймать, но светлячок не сдвинулся с места, продолжая гореть и оставлять дымный след. Княжна уже вздохнула с облегчением, когда дочь взмахнула ручкой, и шарик будто сдуло, оставляя после себя лишь темное марево.       Лилиана посмотрела на свои руки, не понимая, куда подевался светлячок, глаза её мигом наполнились слезами, и в комнате раздался громкий, горький плачь. Ей так хотелось поиграть с новой и такой красивой игрушкой.       – Не надо плакать, смотри, – шар снова возник в руке Петруса и тот будто случайно «уронил» его.       Лилиана тут же кинулась его ловить, и снова тот оказался окутан дымкой, а не искрился, как в случае Константина. Впрочем, девочка нисколько не расстроилась, играясь с шариком света, что при прикосновениях теперь сочился светом, а не чернильным облаком. Петрус кивнул, подтверждая худшие опасения Ливи, теперь ещё и за ними надо будет приглядывать, неизвестно, кого пришлют в учителя. Впрочем, решать будет ли девочка изучать магию или нет, только князю. Без его позволения ни один священник не приблизиться к племяннице на расстояние выстрела ружья.       – Что ж, – заметила Корнелия, обращая на себя внимание княжны и святого отца. – Ваша дочь обладает способностями к магии, и мы бы хотели…       – Позвольте мне сказать, епископ, – строго и очень резко перебила её Ливи. – Я очень рада, что Телема столь озабочена отсутствием при дворе князя д'Орсея мага. Однако решение об обучении Лилианы будем принимать мы – её мать и дядя – не Вы, при всём уважении. Далее. Надеюсь, Вам не стоит напоминать, что Торговое Содружество оставляет за собой право выбрать учителя по своему желанию или вовсе отказать. Так же не стоит забывать, что мы составим договор отвечающий интересам Содружества, а не Телемы.       – Безусловно, госпожа Де Сарде, уверяем вас, мы прекрасно понимаем, что находимся на Вашей территории. Кроме того, можете не торопиться с ответом, ведь изучение магии дело довольно хлопотное, требующее внимания и концентрации. Потому мы можем начать обучение только по достижении Лилианой пятилетнего возраста или позже, как вы того пожелаете.       – В таком случае, в посольство будет отправлено официальное письмо от дома д'Орсеев с уведомлением о нашем решении тогда, когда мы сочтём нужным. Если это всё, то не смею больше задерживать, господа. Стража!       От резкого окрика дети вздрогнули, но быстро вернулись к играм, полностью потеряв интерес к взрослым. Шарик света погас и девочка тут же переключилась на Константина, который подсунул ей обронённую ей тряпичную куклу.       В комнату вошёл солдат Монетной Стражи, вытянулся по стойке смирно и официально поприветствовал собравшихся.       – Проводите высоких гостей до главного входа.       – Слушаюсь. Прошу сюда.       Корнелия и Петрус склонили головы в знак уважения и покинули игровую, оставив княжну наедине с детьми. Ливи знала, кого выбрать в учителя, но всё же это не отменит опасности для малышей. Попасть в сети умелого проповедника легко, а выпутаться из них слишком сложно. Она присела рядом с детьми и спросила:       – А кто-нибудь хочет поиграть в саду?       – Я! – воскликнул Константин, что уже неплохо разговаривал, а вот Лилиана лишь пролепетала в ответ. – Тогда собираем игрушки, а няня сходит на кухню и принесёт нам еды. Устроим небольшой пикник на свежем воздухе.       Корнелия заметила напряжение на лице отца Петруса, уйдя в свои мысли, он слишком громко стучал сапогами и не замечал ничего вокруг. Всё то время, пока они шли по коридорам дворца, он так и норовил остановиться. Стража не решалась их подгонять, послушно замедляя шаги, когда священник отставал.       В итоге епископ поняла, что её подопечный не желал уходить. Ей показалось странным то, как он задержал взгляд на племяннице князя. Похоже дело вовсе не в странном родимом пятне на лице, а в чём-то другом, личном и глубоком. Корнелия не дослужилась бы до епископа, если бы плохо разбиралась в людях и не подмечала деталей их поведения.       – Отец Петрус, – вкрадчиво и очень мягко обратилась Корнелия, стоило оказаться во внутреннем дворе. Здесь всё ещё стояла стража, но женщина надеялась, что святой отец не будет столь глуп, чтобы вываливать всё здесь и сейчас или же полностью закрыться в раковине тревог. В первом случае, она в нём разочаруется. Во втором, тайна сожрёт его изнутри. – Вас ведь что-то чрезвычайно взволновало.       Священник шумно выдохнул, опустил взгляд, его немного потряхивало от волнения, будто нашкодившего мальчишку. Что же такого могло случиться, чтобы вывести из равновесия взрослого и подающего надежды проповедника? В его случае, отказ от пути инквизитора мог открыть для него иные пути.       – Корнелия, боюсь, только вы меня способны выслушать. Не могу я больше носить этого в себе, но… не здесь.       Про себя женщина порадовалась, но виду не подала, оставаясь участливой и невозмутимой.       – В таком случае, проследуем в посольство и вы…       – Нет, я хочу исповедаться, – потребовал он.       Епископ едва не зарычала в ответ. Воистину Орден Света всё ещё учит не только сожжению еретиков, но и изворотливости. В исповеди она не могла отказать и за открытие тайны Корнелии грозила бы суровая кара. Хитёр, но тем интереснее с ним работать, а ещё становилось понятнее, почему он решил уйти из Ордена. Ему всё же ближе плащ интригана, чем меч палача.       – Хорошо, тогда жду вас в храме через два часа. Попрошу не опаздывать, я с дороги очень устала, и хотелось бы полноценно отдохнуть.       – Я приду, не извольте беспокоиться.       Корнелия ускорила шаг, едва сдерживая бешенство. Она уверена, что этот хитрый лис ещё покажет себя, но всё-таки снедало любопытство – что же такого ей хотел рассказать Петрус, раз не решился на обычную беседу? Впрочем, это могло быть что угодно. За свою карьеру и бытность священником чего она только не наслушалась. Так что вряд ли он сможет чем-то удивить. Самое вероятное, если сложить все составляющие, является до банальности грубая история – интрижка симпатичного проповедника и раздавленной горем вдовствующей княжны, которой так требовалось утешение после смерти мужа. А Петрус не смог устоять и вот результат этого короткого романа сейчас находился в игровой комнате княжеского дворца.       Но предполагать дальше она не стала, решив выслушать, что же на самом деле произошло, и почему её подопечного столь взволновала данная встреча. Версия пусть и выглядела стройной, но не укладывалось одно – родимое пятно на лице Лилианы де Сарде. Ни у матери, ни у предполагаемого отца ничего подобного не было.