* * *
За следующие пять лет возраст сильно одолел старика, но он старался держаться на своих двоих ради стремительно растущего внука, который принес в его жизнь не только множество хлопот, но и подарил действительно ценные моменты, что в последний раз он испытывал только после смерти жены, когда его дочь была ещё совсем крохой. Что касается Реда, — а именно такое имя мальчик получил по нескольким причинам — то он действительно рос крепким и активным ребёнком, но не всегда способным совладать со своими способностями, тем же обращением в пока ещё маленького дракона, пламенем и все в таком роде. Иногда он специально вредничал, например, когда обижался на дедушку из-за того, что тот его ругал за какую-то шалость или использовал старые способы воспитания, на что он огрызался и получал ещё больше. По хозяйству Алоглазый помогал старику, пусть, конечно, тяжёлую работу выполнять не мог, но старательно делал все, что было в его силах. Из этого в основном и состояли его забавы, ведь жили они абсолютно одни: никаких ровесников, более маленьких детей или подростков, да и даже в какие-либо населенные пункты ему было запрещено ходить, так же, как и играть с кем-либо из людей или монстров или хотя бы приближаться к кому-то из них. Нередко ему было не то, что скучно, а скорее одиноко из-за этого. Однако это одиночество его дедушка старался разбавлять походами в лес, во время которых знакомил внука с разными местностями, животными, растениями, рассказывая о их свойствах или наоборот опасностях, и историями, когда придуманными, когда из своего прошлого или прошлого какого-либо местного, да хоть самого короля, с которым они были в хороших отношениях, из чего мальчик должен был извлекать уроки. На самом деле, конкретно в этом случае это не всегда работало. Довольно часто Реда волновал вопрос о том, почему он не мог играть и общаться с другими детьми, на что старик отвечал ему весьма честно, напоминая о его необычной природе и драконьей сущности, которую он действительно не умел контролировать, как и свое в каких-то моментах дикое для современного общества поведение. Мальчик пытался работать над собой, потому что ему хотелось быть как все, хотелось иметь друзей, как у главных героев из сказок и историй дедушки, но даже он сам не мог с собой совладать, пусть и продолжал упрямиться. Однако это было не единственным, что он пытался узнать у лесника: его так же волновали родители и причины, по которым они оставили младенца в пещере; по крайней мере, так было какое-то время, ведь ему искренне, а в дальнейшем подсознательно, не хотелось верить в то, что самые близкие существа его просто бросили умирать от голода и беспомощности. Отец был оборотнем-драконом, таким же высоким и статным, с такими же алыми глазами, что когда-то покорили мать Реда — дочь того самого лесника. Ещё с первой их весьма неожиданной встречи они были запечатлены и с некоторых пор не упускали и момента, чтобы подольше побыть вместе. Он был хладнокровным и харизматичным монстром, который продумывал каждый свой шаг наперед; его разносторонние знания поражали своей обширностью и свидетельствовали о многих десятках лет жизни, в отличие от тела и внешности, по которым больше тридцати ему не дашь. И только рядом с ней, матерью своего будущего сына, такой вспыльчивой и шумной, но действительно позитивной и упрямой, он мог позволить себе расплыться в улыбке от ее очередной шалости или неуклюжести. Старик, как бы сильно не любил и не боялся за свою дочь, не мог помешать им, видя ее такой счастливой рядом с этим драконом, а в дальнейшем и с уже немаленьким животом, буквально кричащим о скором пополнении в их семье. Конечно, девушка понимала весь риск вынашивания оборотня, она знала, что может просто не выдержать и умереть во время родов, а то и до них, но она действительно ждала появления на свет своей крохи, от движения или пинка которого ее сердце каждый раз трепетало от волнения и нетерпения, а ее возлюбленный с глупой улыбкой прислонялся к животу головой, пытаясь даже поговорить с сыном. Им всем оставалось только верить в лучший исход; оставалось только верить, что, к сожалению, не смогло их спасти....* * *
Стоя перед дедушкой, Ред с опущенной головой слушал, как тот его отчитывал за то, что он по неосторожности чуть не сжёг полянку неподалеку от дома. Это им ещё повезло, что потушить успели вовремя, да и не заметил никто. На самом деле, он не видел в этом своей вины, ведь до сих пор не научился контролировать свою драконью сущность, однако ему все равно было стыдно. И своими огрызаниями он только ухудшал свое положение, судя по тому, как на очередной его детский злобный ответ лесник вздохнул. — Характером весь в мать. — замучено подытожил он. — Отец же твой был мудрым, а ты.... Эх, простофиля. — продолжал он уже задумчиво, разве что под конец вновь тяжко вздохнув и приложив руку к груди, где находилось сердце. Не тот у него уже возраст, чтобы воспитывать таких оторванцев. — Какие они мне мать и отец, если бросили меня? — подрагивающим голосом огрызнулся Алоглазый и скрестил руки на ребрах, в обиде отвернувшись. В уголках его глазниц уже скопились слезы, угрожая вот-вот скатиться по скулам, однако он все равно продолжал старательно их сдерживать. — Сколько раз мы это уже обсуждали? Твои родители тебя не бросали. — строго отвечал старик, после чего практически сразу смягчился и через боль в ногах присел перед внуком, положив руку ему на голову. — Иногда в жизни так случается, что взрослые вынуждены оставлять своих детей, чтобы сохранить их жизнь. — поглаживая его по черепу, с сожалением говорил мужчина, вспоминая, как его дочь и зять ждали рождения сына. Казалось бы, прошло уже немало времени и эта рана должна была затянуться, как затянулась рана после потери жены, но мальчик все время возвращал его к тем дням, когда по дому гоняла босая девочка или, если заглянуть не так далеко, девушка, за которым хвостом бегал необычный парень. — Почему так случилось со мной? — наконец Ред осмелился поднять наполненные тоской глазницы. Несколько слезинок все-таки стремительно скатились по его лицу, капая на деревянный пол. — Кабы я знал, малыш, кабы я знал.... — притянув ребенка к себе, дедушка ненадолго обнял его, чтобы хоть немного успокоить, что, в принципе, помогло. — Пойдем, пора ужинать. — вскоре проговорил он и поднялся, слегка подталкивая мальчика в спину в сторону стола и следуя за ним.* * *
Уже семилетний Ред ожидал дедушку дома. Тот ещё ранним утром ушёл в ближайшую деревню и до сих пор не появлялся, так что он начинал не на шутку волноваться. Обычно лесник не оставлял его одного так надолго: ребенок, как-никак, да и мало ли, вдруг опять учинит что? Его голову из детской наивности без конца посещали глупые и пугающие мысли, что тот заблудился или решил бросить его, поэтому все-таки не выдержав, мальчик решил его поискать и покинул дом. Ранней осенью погода была ещё достаточно солнечной, а в основном зелёные листья не спешили желтеть и спадать с деревьев. Единственное, что действительно намекало на приближение золотой поры — более прохладный ветер, который никоим образом не останавливал достаточно легко одетого ребёнка. Алоглазому потребовалось немало времени, чтобы обойти окрестности, и ещё немного, чтобы решиться идти дальше. В конце концов, там ведь не так то и далеко находится нужная деревня, а значит рядом могут бродить люди или монстры. После стольких лет избегания их, ему конечно было страшно приближаться к ней, однако отсутствие дедушки волновало его все же больше, чем опасность быть замеченным местными. Поэтому, глубоко вздохнув и выдохнув, — причем в этот раз без пара или огня, что было неплохим достижением в его тренировках по контролю своих способностей — он двинулся вперёд. Нередко Ред подходил достаточно близко, множество раз оглядываясь и прислушиваясь, но так и не решался покинуть лес. Только когда в деревню въехала тележка, с белыми лошадями и странно одетыми, не похожими на местных, людьми, он наконец осмелился выйти из укрытия, предварительно убедившись, чтобы рядом никого не было. Осторожно передвигаясь по пустым улицам, мальчику удалось выйти к главной, где почему-то столпились большинство жителей. Спрятавшись за одним из домов, Алоглазый внимательно наблюдал за происходящим, но полную картину смог увидеть только тогда, когда толпа зевак немного расступилась: в центре лежал старик, которого он так старательно искал, а рядом с ним расположились люди, что только приехали и теперь пытались нащупать у него сердцебиение и проверить на наличие дыхания. Вскоре один из них поднял голову, с сожалением осмотрев всех присутствующих и попросив кого-нибудь сообщить королю о смерти лесника. Молодой парень кивнул на просьбу медика и, запрыгнув на своего коня, стремительно поскакал в сторону города, что находился не так то и далеко от этого места. Люди и монстры перешёптывались между собой, пожилые женщины качали головами, припоминая всем тут так хорошо знакомого лесника добрым словом, дети прятались за родителями. И только один ребёнок стоял за домом в полном одиночестве, уже особо не скрывая своего присутствия, чего остальные пока не замечали. А даже если бы заметили, то что с того? У него только что в одно мгновение рухнул весь мир, который ещё совсем недавно крутился вокруг одного родного человека. Он понимал это так же, как понимал значение смерти, однако осознание доходило до него слишком медленно, болью скапливаясь в душе и слезами в глазницах. Толпа в скором времени начала расходиться, взрослые возвращались к работе, дети — к играм, а он продолжал стоять и сквозь пелену слез смотреть на остывающее тело, глаза которого ещё недавно были наполнены какой-никакой жизнью, а сквозь небольшую бороду виднелась ласковая улыбка, уголки губ которой теперь опустились навсегда. Он стоял так вплоть до того момента, пока парень не вернулся из города с приказом от короля, чтобы старика грузили и везли в городской лазарет. Сегодня планировалось провести вскрытие и похоронить его на кладбище, что предназначалось для поданных короля и их семей. Ред не желал так просто отпускать дедушку, который растил и воспитывал его, поэтому как только тело погрузили в телегу и та двинулась, он утёр слёзы и на эмоциях последовал за ней, уже за пределами деревни обратившись. В силу возраста и неопытности, летал маленький оборотень достаточно плохо и неуклюже, нередко во что-либо врезаясь. Но не смотря на это, не смотря на боль от только что появившихся нескольких ушибов, он упорно продолжал следовать за людьми, чередуя невысокие полеты с бегом. Стоило телеге выехать из леса, как мальчик затормозил перед выходом из него, вновь страшась перед теми, кто не похож на него, так ещё и в намного большем количестве. Душа его и так не желала утихать после длительного бега, а от страха, казалось, забилась ещё быстрее. Не контролируя собственные драконьи лапки, он развернулся, чтобы поскорее уйти от этого места, однако упоминание о том, что даже если он вернётся целый и невредимый — его уже никто не будет ждать в холодном доме, никто не растопит печь и не приготовит ужин, никто больше не расскажет сказку перед сном, не позволило ему так сбежать. Он был не настолько глуп, чтобы явиться перед жителями города в виде дракона, поэтому без каких-либо проблем Алоглазый обратился обратно в монстра. Собрав всю свою смелость в кулак и глубоко вздохнув, он сорвался с места, лишь взглядом провожая въезжающую телегу. Как только он добрался, то сразу потерял ее из виду, пока в его детскую наивную голову ударила сильная паника от большого скопления незнакомых людей и монстров разных возрастов, больших зданий и такого быстрого движения. Кто-то где-то бежал или шёл, кто-то что-то говорил или кричал, однако все эти звуки сливались в неприятное гудение и отзывались болью в голове, а страшные лица, в глазах которых он видел выдуманные презрение и отвращение, отпечатывались на его памяти. Не выдержав такого давления, — что было вполне ожидаемо от напуганного ребёнка — руками Ред закрыл ушные впадины и, прикрыв глазницы, кинулся куда-то вперёд, постоянно куда-то заворачивая. Нередко он врезался в прохожих, из-за чего пугался ещё больше и, прежде, чем продолжить бежать, одаривал их своим затуманенным ужасом взглядом. Только оказавшись в полностью пустом закоулке, он наконец позволил себе остановиться и перевести дыхание, чтобы хоть немного отойти от того стресса, который ему пришлось пережить. Но стоило ему вдохнуть воздух поглубже, как до боли знакомый запах заполнил носовую полость, тем самым заставляя двигаться дальше. Нюх его не подвёл — пройдя совсем немного и завернув за угол, Алоглазый вновь попал на оживленную улицу, по ту сторону которой стояло какое-то здание, а под ней — знакомая ему тележка. Видимо, это и было тем, что местные называли лазаретом, в чем он действительно не ошибся. Внутри здание казалось больше, чем снаружи, и делилось на множество больших комнат, внутри которых стояли кровати с больными. Стоя в самой середине главной комнаты, мальчик в шоке осматривался и без конца крутился, пока челюсть его медленно сползла вниз. Кто знает, сколько бы это ещё продолжалось, если на плечо ему не упала рука молодой девушки, с нежными чертами немного пухлого лица, к которой он сразу же обернулся, внимательно рассмотрев ее чёрно-белую рясу. — Малыш, ты потерялся? Где твои родители? — розовые губы монахини растянулись в улыбке, оголяя, на удивление, белые ровные зубы. — Не волнуйся, я отведу тебя к ним. Может для кого-то эта девушка и была эталоном красоты, которую она растрачивала на службу Богу и помощь нуждающимся, но лично Ред заартачился, наивно считая, что она отведет его к каким-нибудь стражам, охотникам или кому-либо ещё, и его убьют. Поэтому ударив монахиню по руке, на что она в удивлении ахнула, он вырвался из слабой хватки и убежал в один из коридоров, в этот раз обегая проходящих по ним больных и тех, кто за ними присматривал. Петлять так он мог ещё долго, но именно все тот же знакомый запах и странный диалог заинтересовали его, заставив остановиться и спрятаться за открытой дверью одной комнаты, из которой они и доносились. Судя по исходящим оттуда голосам, — их было всего двое — находились там один из докторов и сам король. Понял он это по тому, что один из мужчин обращался к другому уважительно, с нотками страха и редкими заиканиями «Ваше Величество». — Эх, Ермил, мой верный старый друг. Сколько было прогулок по лесу, сколько незабываемых охот.... — в голосе короля стояли горечь и безысходность. — Он был хорошим лесником, как это сейчас говорит интеллигенция, филигранным. Я знавал его ещё до того, как взошёл на престол, и никогда не жалел о том, что доверил ему наш лес и его обитателей. Незавидная у него судьба: потерял жену, потом единственную дочь и умер в одиночестве, даже внуков не понянчив. — врач с сожалением слушал ностальгические воспоминания правителя, не смея его перебивать и о чем-либо спрашивать. — Подкинул же ты мне задачку, Ермил. Где мне теперь искать замену, достойную тебя? — обращался Его Величество к старику, не решаясь в последний раз прикоснуться к телу под белой простыней и пожелать ему упокоения на том свете. Аккуратно выглядывающий до этого мальчик, как стоял, так и свалился на пол, неприятно столкнувшись тазом с твёрдой поверхностью. Тело его стремительно покрылось сильной дрожью и с уст слетали громкие всхлипы, которые он уже не пытался скрыть. Казалось, ему уже было плевать на то, что кто-то может его увидеть или услышать. Даже если так, ему ведь некуда и не к кому теперь идти. От прошлой достаточно счастливой и беззаботной жизни не осталось и следа. Ему теперь только и оставалось, что смотреть на расплывающийся пол, на который одна за одной падали его слёзы, и ждать, что следующее ему подкинет судьба. — Ребёнок? Почему ты плачешь? — однако озадаченный басистый голос, доносившийся откуда-то сверху, прервал его оплакивания утраты. Глазницы маленького оборотня в ужасе распахнулись и он медленно поднял голову, наблюдая представшего перед ним огромного, видимо, монстра-козла. Его длинные волосы и борода ослепляли своей золотизной похлеще небольшой короны, сидевшей на голове между двух больших подогнутых рогов. Не смотря на внушительных размеров и даже пугающее телосложение, глаза его были наполнены теплотой и лаской, так и взывающих довериться их обладателю. Нежная улыбка, с выступающими немного клыками, располагала к себе. Описание это могло натолкнуть только на одну мысль — перед ним только что предстал сам Король Азгор Дримурр, тот самый великий и непобедимый владыка их земель. Чуть меньше минуты правитель наблюдал за Редом, дожидаясь от него ответа, но только ловил на себе наполненный детским ужасом взгляд. Повисшее между ними напряжение увеличивалось, король судорожно пытался сопоставить фрагменты сложившейся картины один к одному, чтобы понять ход мыслей мальчика и найти к нему подход. Сперва его голову посещали весьма примитивные и ожидаемые предположения, однако судя по тому, как глаза того в один момент в удивлении расширились — осознание настигло его. — Ты был знаком с Ермилом? — с нотками тоски в голосе спросил Азгор, в ответ вновь получив молчание. — Кем он тебе приходился, дитя? — окинув все ещё сидящего скелета, он присел перед ним и протянул руку, не то для того, чтобы похлопать его по плечу, не то для того, чтобы притянуть к себе и в знак успокоения погладить по спине. Лесник был его несчастным другом. Он уважал и ценил его за трудолюбие и мудрость, огромный жизненный опыт за спиной, не боялся во время охоты или прогулки обсудить волнующие вопросы, какого бы масштаба они не были, и попросить совета. Но король так же искренне сочувствовал ему, как и этому маленькому монстру на данный момент. Возможно, это было неправильно с его стороны и он правда пытался избавиться от подобных чувств, но боль и переживания за тяжёлый жизненный путь старика, чувство долга перед ним не позволяли ему это сделать. Из-за этого чувства долга, из-за собственной доброты Азгор был готов приютить в своем замке это бедное дитя, потому что был уверен, нет, он знал, что тот был как-то связан с его покинувшим этот мир товарищем. Это сложно объяснить, но он в самом деле знал и понимал, на что идет. Даже если ему не удастся самому воспитать его и дать все необходимое, по крайней мере, он был в силах найти для него действительно достойную, заботливую и любящую семью. — Мне жаль, что все так обернулось, но если тебе больше некуда податься, то ты можешь отправиться со мной в замок. — правитель снова расплылся в нежной улыбке, продолжая тянуть руку. Он прекрасно знал, что у Ермила больше не было родственников, поэтому появление этого малыша его сильно поразило, но никоим образом не пугало и не вынуждало сдавать назад. Этот жест короля напомнил Алоглазому дедушку, который так же тянулся к нему и обнимал его каждый раз, когда хотел помириться, успокоить или в чем-то поддержать. Невольно в его мыслях всплыл родной образ, который исчез в тот же миг, как пришло осознание, что тянется к нему неродной человек. Нет, король не был ему кем-то близким и никогда не станет таковым. Тот никогда не заменит ему дедушку, как бы не пытался это сделать. Мысли об этих попытках взбесили оборотня и он наконец подал признаки жизни, злобно нахмурившись и подскочив со своего места. — Не трогай меня! — оттолкнув от себя руку правителя, мальчик сорвался с места, побежав в сторону выхода. Он слышал, как тот звал его и просил остановиться, слышал тяжёлые звуки бега позади себя, из-за чего эмоции зашкаливали ещё больше, заставляя продолжать бежать. Осознание того, что он все дальше отдалялся от дедушки и уже больше никогда не сможет приблизиться к нему, болезненно сдавливало душу, пока многочисленные слезы вновь оставляли мокрые дорожки на его лице, не позволяя зрению сфокусироваться на дальнейшем пути. Стоило ему выскочить из лазарета, как Азгор, не останавливаясь, выскочил и все так же бежал за ним, причем достаточно быстро для своих габаритов, что даже последовавшая за ними стража не поспевала и лишь без конца спрашивала о том, куда Его Величество бежит и надо ли им что-либо предпринимать. Только оказавшись практически на окраине города, что было не так то и далеко, и в каком-то безлюдном месте, все ещё плачущий Ред, неуклюже спотыкаясь и сразу поднимаясь, смог обратиться и стремительно, на удивление уверенно, взлететь и направиться в сторону леса. Остановившийся в этом переулке король, старался перевести дыхание и наблюдал за все больше отдаляющимся, странным зверем, напоминающем дракона из детских сказок. Если до этого его мысли крутились вокруг сбежавшего ребёнка и он пытался подобрать нужную, чтобы его догнать и убедить остаться, то теперь его голова в неверии опустела, пока глаза в шоке расширились, а нижняя челюсть немного потянулась вниз. Он мог смотреть на уже пустующее, потихоньку затягивающееся тучами небо ещё долго и понимать, что шансы на нахождение весьма необычного мальчика уменьшались все больше, а то и были равны нулю, до тех пор, пока боковым зрением не увидел что-то маленькое и красное, лежащее на земле, что и привлекло его внимание. Неторопливо подойдя к этой мелочи, Азгор поднял с земли небольшую красную чешуйку и внимательно осмотрел ее. Вскоре ему пришлось отвлечься на прибывшую стражу, поэтому крепко сжав чешуйку в кулаке, чтобы скрыть ее от лишних глаз, он отдал приказ возвращаться и сам отправился обратно в лазарет, лишь мельком взглянув на участок неба, где ещё недавно виднелся обладатель драконьей сущности.* * *
На фоне уже серого неба, где-то над лесом, до сих пор виднелся летящий более-менее ровно, плачущий маленький дракон. Он понятия не имел, куда его несли крылья, и просто поддавался эмоциям и потокам усилившегося ветра, продолжая двигаться вперёд и не обращая внимание на собственную усталость. Все же для ребёнка, вроде него, сегодняшняя нагрузка была большой, как физическая, так и моральная. Прозвучавшие вскоре раскаты грома так же не останавливали его, пока капли начинающегося дождя стремительно падали на сухую чешую и заплаканную мордашку, с уст которой слетали какие-то животные всхлипы. Достаточно быстро слабый дождик перерос в полноценный ливень, из-за чего лететь уже было тяжелее. Кто знает, сколько бы Ред ещё продолжал изводить себя, погрузившись в свои тоскливые мысли, если бы где-то вдалеке не промелькнула молния, которую он случайно увидел боковым зрением и неосознанно повернул голову в ее сторону. Следующая молния блеснула практически перед его носом, чем сильно напугала оборотня. Над лесом сразу после этого разнёсся странный звук, чем-то напоминающий вскрик, и малыш, сильно вздрогнув, в панике потерял равновесие, с большой скоростью теперь падая на землю. Конечно, благодаря инстинкту самосохранения он все же смог задействовать крылья, но исцарапал их полностью, стоило ему упасть сквозь кроны деревьев, что замедлили дальнейшее падение. Столкновения с твёрдой землёй даже с такой высоты получилось довольно болезненным. Снова став монстром, Ред распластался на мокрой траве. Стараясь перебороть боль во всем теле, на дрожащих руках он попытался приподняться, но в итоге ладони его заскользили, из-за чего он свалился обратно, неприятно ударившись нижней челюстью. Сил вставать не было. Даже не то, что не было сил, ему просто не хотелось: ноги его были ватные, а тело словно налилось свинцом, так что в любом случае не позволило бы ему подняться. Повернув голову вбок, Алоглазый невидящим взглядом уставился куда-то вперед. Вскоре рот его приоткрылся и оттуда донеслись тихие жалобные звуки, зовущие родного человека, в один момент перешедшие в крик и испугавшие птиц, однако после этого все затихло, разве что ливень все ещё продолжал разрушать эту и без того давящую тишину. Казалось, что он становился одним целым с землёй, врастал в твёрдую поверхность, и только холодный, окутывающие его дождь напоминал о том, что он жив и все ещё находится на поверхности, только дождь вызывал у него желание вновь попытаться подняться и идти дальше, так что через несколько минут оборотень стоял на своих двоих, шатающейся походкой сделав пару шагов и осмотревшись. На глазницы ему сразу попалась огромная пещера, отпугивающая любого своей тьмой, но только не стоящего перед ней мальчика. Окинув ее все тем же взглядом, он медленно вошёл и отошёл как можно дальше от выхода, наконец остановившись. Почему-то это тьма казалась ему знакомой, явно отличающейся от любой другой, а от неровных стен словно отражались звуки детского плача, просящие о помощи. Как только ноги его подкосились, оборотень завалился на колени, а затем и на бок, неприятно столкнувшись с каменным полом. Дождь по-прежнему привлекал его внимание, все ещё напоминая о собственном жалком существовании, однако делал это с помощью болезненных душевных ощущений и воспоминаний о произошедшем. В глазницах в какой раз за день уже что-то защипало и Ред тяжело прикрыл их, как-то быстро отключаясь от окружающего его мира и лишь где-то в подсознании по-прежнему зовя дедушку и прося о помощи, несмотря на то, что тот уже никогда не сможет оказаться рядом.* * *
Не спал он с раннего утра, однако у него не было никакого желания вставать. Даже чувство голода не могло заставить его пошевелиться, так что тело маленького мальчика до сих пор было приковано к каменной поверхности, пока его пустой взгляд перебегал от красочного утра к глубине пещеры. В таком состоянии он пролежал сутки, просто наблюдая за происходящим снаружи, но его подсознание было недовольно таким раскладом. Оно не могло позволить умереть ему с голода и жажды, поэтому не понимая собственного поведения и его причин, вскоре Алозглазый медленно поднялся, видимо, намереваясь отправиться на свою первую охоту. К сухости во рту в мгновение присоединился усилившийся приступ тошноты, пока по пещере разнеслось тихое урчание. Тело его дрожало и шаталось от слабости и боли от многочисленных ушибов, перед глазницами неприятно скакали мушки и только когда они пропали, он смог сделать неуверенные шаги в сторону выхода. Солнце, не теряя времени, сразу ударило в лицо, из-за чего глазницы пришлось прищурить, но это помогло ему более-менее осмотреться. Глубоко вздохнув, он обратился, сразу почувствовав в крыльях боль. Как и ожидалось, после падения сквозь кроны деревьев перепонки были полностью изранены, так что, видимо, придется справляться без полетов, учитывая, что ему было больно даже складывать крылья обратно. Очевидно, что со своим возрастом, неопытностью и размерами большая добыча ему не светит, да и сейчас было не то настроение, чтобы упрямиться и совершать глупости, что он делал обычно. На данный момент на смену эксцентричности пришли хандра и благоразумие, так что выдохнув слабый поток горячего пара, оборотень неторопливо отправился в сторону зарослей, стараясь найти след или учуять запах какого-нибудь мелкого зверька. В этот раз ему повезло, судя по тому, что наткнулся он на мясистого зайца, которого и собирался поймать, пока затаившись в кустах. Маленький зверек мирно поедал траву, ничего не подозревая до тех пор, пока не услышал какое-то шуршание и хруст, что его и спугнули. Как это частенько бывает, из-за собственной невнимательности дракон не обратил внимание на сухую ветку дерева, лежащую под его лапой. Переведя взгляд на нее, затем он посмотрел в сторону стремительно отдаляющегося зайца, чувствуя, как на фоне остальных эмоций и его состояния в целом сейчас особенно нарастал гнев, проявивший себя из-за сложившихся обстоятельств. Может оно и к лучшему? Ему было необходимо выплеснуть отрицательные эмоции, переполняющие его маленькую ранимую душу, ведь плакать уже буквально было нечем, а разрядка таким образом была весьма кстати. С громким злобным рыком сорвавшись со своего места, оборотень со всей силы кинулся за добычей, нередко пытаясь взлететь даже не смотря на режущую боль, затрагивающую теперь и спину. В считаные минуты достигнув своей жертвы, он вцепился зубами в ее шею настолько сильно, что, казалось бы, не просто пробил ее, а и переломал, судя по прозвучавшему тихому звуку. Зверёк умер мгновенно и даже после этого его тело не сразу коснулось земли. Как только это произошло, Ред смог придти в себя. Смотря на разорванную глотку изуродованной жертвы, он чувствовал, как горячая кровь наполняла его пасть, многочисленными каплями стекая по нижней челюсти и пачкая зелёную траву. Внутри него велась странная борьба. Его сущность маленького монстра была до одури напугана из-за произошедшего, а голодный хищник ликовал, подстрекая его наконец попробовать мясо погибшей добычи. В конце концов, не зря же бедный заяц помер. Эти подстрекания и усилившийся голод сработали, учитывая, что Ред все-таки медленно приблизился к мертвому телу, вкусив кусочек жестковатой плоти. Это вызывало у него отвращения, однако приятно заполняло несуществующий желудок, что свидетельствовало о явной победе зверя. Видимо, это были первые признаки того, что маленький монстр начинал закрываться где-то в глубинах сознания, уступая место дракону, у которого явно было больше шансов на выживание в дикой природе и спасение их жизни от приготовленных судьбой препятствий.* * *
По истечению некоторого времени процесс отстранения благоразумной части Алоглазого от реального мира продолжался, причем весьма успешно, уступая место более уместным диким повадкам, благодаря которым он и смог привыкнуть к новому образу жизни. Именно благодаря им он быстро освоился с охотой, адаптировался к месту обитания, явлениям, протекающим здесь, и местным обитателям, научился контролировать свои способности, учитывая, что в основном теперь он был в форме дракона. Однако, как бы хорошо при таких обстоятельствах это не звучало, оборотень закрылся в себе ещё не полностью. Все это время он проводил в одиночестве, из-за инстинктов и не самых приятных воспоминаний не решаясь приближаться к жителям деревень и городов. И именно это сопровождающее его одиночество неоднократно напоминало ему о собственном существовании, вызывая неприятную жажду любви и желание снова почувствовать чью-либо заботу. Ред не один день решался ступить на территорию деревни и подружиться с ее жителями, но каждый раз, не продвинувшись и на шаг, в страхе отступал. Но сегодня, прячась за деревьями и наблюдая за весело играющими на окраине детьми, выйти он все-таки смог. Ко взрослым он подходить не хотел, ведь все те же отпечатки неприятных ощущений после встречи с ними до сих пор вызывали в нем ужас и опасения, да и предупреждения дедушки продолжали играть свою оберегающую роль. Ну, а дети выглядели весьма безобидно и дружелюбно, так что к ним было как-то проще подступиться. Незнакомые маленькие монстры и люди действительно весьма охотно с ним познакомились и приняли в свою небольшую компанию, разрешив неуверенному мальчика из леса поиграть вместе с ними, как раз договорились о догонялках. Игра в самом деле завлекла Алоглазого и он старательно убегал от водящего. Не похожие на него существа теперь не казались такими плохими и опасными, какими ему их преподносили с раннего детства. Он наконец мог почувствовать то, о чем так долго мечтал: ему нравилось ощущать, как давящее одиночество все же отпускает его, уступая место детской радости и повадкам, возникающим в результате общения с, как он думал, друзьями, не осознавая, что таковыми так быстро не становятся. Совсем разыгравшись, ему тоже захотелось поводить и половить остальных, причем он весьма активно настаивал на смене роли в игре и своей уверенностью только разжигал огни интриги и соперничества в душах новых знакомых. Поэтому уже через пару минут Ред гонялся за деревенскими детишками, постоянно переключаясь с одной жертвы на другую. Он был проворным и ловким ребенком, поэтому достаточно быстро всех переловил, за исключением одного мальчика, который в придачу ещё и весьма обидно дразнил его. Гнев у него всегда был неконтролируемый и хватало всего одной искры, чтобы разжечь катастрофический пожар. Злобно оскалившись, он ускорился, что-то порыкивая жертве вслед, и под эмоциями, даже не заметив этого, обратился, в считанные секунды настигнув наглого мальчишку. Даже когда тот в страхе и под крики своих друзей свалился за землю, оборотень не остановился и, нависнув над ним, угрожающе зарычал, видимо, теперь отдавшись охотничьим инстинктам. И только когда малой заплакал, он смог придти в себя и в страхе из-за собственного поведения отступил, сразу вернув форму монстра. Смотря на испуганных друзей бегающими зрачками, Алоглазый с заиканиями стал извиняться, но резкая боль в черепе и упавший рядом небольшой камень помешали ему в этом. Схватившись за больное место и захныкав, он только и увидел, как поверженный мальчик и остальные со злобными лицами начали хватать камни и все, что под руку попадет, и замахиваться, явно целясь в него. Не тратя времени, маленький оборотень, не смотря на переполняющие его обиду и досаду, мокрыми дорожками оставшихся на скулах, обратился и бросился в сторону леса, лишь слыша, как камни свистели возле его головы и иногда болезненно попадали по телу и лапкам, а в догонку к ним и оскорбительные слова, в плохом свете указывающие на его природу. С того дня он зарёкся больше никогда не приближаться к тем, кто не похож на него: ни к монстрам, ни к людям, ни ко взрослым, которые уродливыми гримасами отложились в его памяти; ни к их жестоким выродкам, и решил принять горькое одиночество, окончательно подкинувшее его в лапы хищного зверя.* * *
По прошествию немалого количество лет Ред забыл, какого это быть обычным монстром. Постоянно находясь в облике дракона, он разучился размышлять, как все разумные существа, на данный момент называемые монстрами и людьми; он прекратил что-либо чувствовать и понимать, не считая инстинктов и скуки, от которой предпочитал избавляться посредством сна. Он забыл, кем являлся раньше, забыл свое прошлое и все то, что ему удалось пережить и кого повстречать. Даже теплые воспоминания о дедушке больше не грели душу и многочисленными иглами не протыкали одновременно, а лишь находились где-то на задворках сознания; где-то, казалось, непостижимо далеко.Он потерял настоящего себя. Однако за это время Алоглазый значительно подрос и стал большим драконом, которым когда-то был его отец. С режимом дня и моральным состоянем ничего особо не изменилось. Теперь он жил в бесконечном дне сурка, лишь занимаясь охотами, простенькими забавами, вроде побегать по лесу, бабочек половить, и все тем же сном. Сегодняшний день не был исключением, судя по тому, как оборотень вальяжно разгуливал по лесу. Его голова была практически пустая, и в ней эхом разносилась лишь одна мысль: найти еду. Собственно этим он и занимался, на данный момент гоняя какое-то животное и не то по своей забывчивости, не то по невнимательности, подойдя к окраине леса ближе, чем надо. Возможно, он бы забежал и дальше, но резко ударяющий в нос запах приближающихся чужаков и приглушённый топот его остановили. Сразу сойдя с тропинки, дракон нырнул в кусты, уже через минуту наблюдая какого-то хлюпика, жалко убегающего, видимо, от себе подобных. Откровенно говоря, он не собирался тут играть в героя, да и не понимал вообще, что к чему, а лишь желал поскорее уйти отсюда, надо было дождаться только, пока незнакомцы отбегут от него на достаточное расстояние. Однако его планом не суждено было сбыться, учитывая, что бегущий впереди монстр вскоре свалился недалеко от него, затем максимально скрывшись и стараясь вести себя как можно тише. Тот явно был полностью отвлечён на стражу и не замечал притаившуюся в зарослях опасность. Только вот эта опасность боялась его так же, как и в дальнейшем он ее. Оборотень надеялся как можно скорее уйти, раз уж скелет все равно его не замечал, ему ведь не нужны были лишнее внимание или проблемы, но что-то в течение всей жизни с ветками ему совсем не везло, судя по тому, как хруст одной громко разнёсся по окружению. Сразу обернувшись, Алоглазый не мог не заметить, как монстр в ужасе пялился на него. В любом случае, тот все ещё оставался разумным существом и мог что угодно сделать, пока дракон тут растерялся. Как там работает? Лучшая защита — это нападение? Неизвестно, каким образом, но именно эта идея посетила его светлую голову, в дальнейшем подтолкнув на действия: приближение и рычание. Смотря прямо в глазницы жертвы, он чувствовал его страх, утяжеляющий окружающую их атмосферу, но при этом придающий ему какую-то уверенность. Он однозначно был сильнее, больше, быстрее; эта жалкая встреча должна была окончиться в его пользу. Но стоило ему как следует принюхаться к монстру, как тело его в мгновение пронзил какой-то ток. Сложно было сказать, до жути ли больно это либо же наоборот страшно приятно, но он мог утверждать только одно: промелькнувшие в его голове незнакомые не то мгновения, не то воспоминания, и приятное тепло, стремительно разлившееся где-то в груди. Первое, что ему удалось увидеть — его пещеру, снаружи которую окутывала тьма, а внутри — свет от согревающего костра. Недалеко от этого костра, над которым висела какая-то посуда с супом внутри, было расположено некое подобие лежака, где, укутавшись в одеяло по нос, лежал этот незнакомец с пылающим синим румянцем лицом. Ред лежал рядом с ним. Его руки были расположены на спине скелета и он прижимал покрытое дрожью тело к себе, наблюдая либо за ним и слегка потираясь своей скулой о его, либо за огнем. В мгновение этот момент сменился следующим, где перед ним предстал знойный день, с ярко сияющим солнцем. Он спал под прохладной тенью дерева, раскинув руки и ноги, пока голова его лежала на чужих коленях, а по подбородку стекала тоненькая ниточка слюны. Обладатель этих коленок — все тот же очкарик, только что плачущий перед ним и проскочивший в прошлом его видении, с явной заинтересованностью читал какую-то книгу, лишь на пару секунд прервавшись, чтобы ласково погладить оборотня по голове, в последствии оставив свою маленькую руку у него на лбу. Последовавшее после этого видение было последним. Перед ним простиралось большое золотое поле, от которого отражались лучи заходящего солнца. Алоглазый смотрел куда-то вдаль, скорее всего в сторону странной серой постройки, с колоколом наверху. Рядом с ним стоял все тот же очкарик; они были одни во всем поле и окружающей его местности и крепко держались за руки. Обменявшись взглядами, оба неспеша двинулись в сторону каменного здания, после чего видение оборвалось. Когда его разум очистился от лишних непонятных воспоминаний, глаза оборотня расширились в удивлении, смотря в сторону вызвавшего это непонятное явление незнакомца. Он пробудился из глубин собственного сознания и вновь обрёл способность рассуждать и испытывать более выраженные эмоции. Непонимание от произошедшего болезненно ударило в голову, заполняя ее роем гудящих вопросов, не только об этом, но и о том, кто он сейчас, сколько времени прошло и где находиться. Однако даже спустя столько лет, ушедших на сознательную спячку, не остановили его понимание и воспоминания о последних событиях. Вид монстра отчетливо говорил о том, что он напугал его и пытался сотворить что-то плохое, видимо, вообще убить, поэтому Ред и не планировал останавливаться. Сколько бы времени не прошло, он так и не научился доверять людям и монстрам, да и не пытался научиться, учитывая, сколько предпочитал избегать и опасаться их. В его понимании, и этот парень не заслуживал жизни, хотя бы просто потому, что если выживет, то наверняка испортит жизнь дракону, натравив на него себе подобных. Он намеревался убить его, поэтому встряхнув головой и вновь приняв угрожающий вид, оборотень продолжил наступать. Как только в ноздри ударил уже знакомый запах, его грудь начало распирать от какого-то странного желания, противостоящего его решению. Подступивший к горлу ком словно от неправильности его действий и ватные конечности только усугубляли его положение, но он старался преодолеть это странное состояние и его причину. Однако так ничего не сделав и осознав, что это гиблое дело, дракон недовольно фыркнул и взмыл в небо, прекрасно понимая, какие за этим могут последовать проблемы.* * *
Многие наверняка подумали, что по возвращению Алоглазый занялся вопросом своей безопасности либо же пытался разобраться в собственной голове. В принципе, изначально так и было. Но каждый раз, снова и снова его мысли возвращались к жалкому беглецу, тем самым вызывая у него раздражение. Он ещё все воспоминания и новые приоритеты не разложил по полочкам, как жизнь подкинула ему нечто непостижимое на данный момент. Масло в огонь подливало и физическое состояние: грудь вновь сдавливало от непонятных ощущений, иногда сбивая дыхание; да и нос зудел от одного только упоминания запаха, вызвавшего у него непонятные видения. Раз уж это все не позволяло ему вернуться к своим немало важным рассуждениям, дракон хотя бы пытался отвлечься от этого, осторожно передвигаясь по лесу в процессе охоты или пытаясь заснуть. Однако сколько бы он этого не делал, сколько бы не ворочался и недовольно не фыркал уже даже ночью, устремляя злобный взгляд куда-то в темную даль, обычно действенные методы, из которых и состояла его жизнь, уже не помогали. В конце концов, он сдался и поддался неприятному для него самого желанию, покинув пещеру и отправившись на поиски того, к кому его так тянуло и кто в течение дня не давал ему покоя. Как бы это странно не звучало, крылья словно несли его в нужном направлении, а носовую полость по мере приближения наполнял приятный усиливающийся запах, на пару мгновений даже затуманивший его разум и так невыносимо поманивший куда-то вниз. Представшая перед ним картина была весьма интересной. Нет, волки его не пугали, — он был выше их и величественнее, он отличался от них силой и теперь способностью мыслить. А вот то, как это жалкое существо, ещё недавно ревущее перед ним и отчаивавшееся в своей жизни, пыталось противостоять им — чем-то все-таки поражало его. В нетерпении приземлившись и разогнав это якобы "пугающее" сборище, Ред с не скрываемой надменностью, появившейся из-за немного возросшего эго, рассмотрел Саенса. Бушующее в груди давление начало стихать, да и нос больше не зудел, стоило ему поближе придвинуться и втянуть окружающий этого монстра воздух. Пока что он особо не вдумывался в эти изменения и не стал терять время, а сразу схватил его и рванул вверх, пока этот парень своими очередными глупыми действиями не принес ему ещё больше мороки.* * *
Уже в пещере он внимательно наблюдал за этим монстром. Тот либо от страха ещё во время полета отключился, либо отрубился из-за усталости. А может и то, и то одновременно? В любом случае, сейчас тот спал, а он, наконец находясь в полной тишине, не смог не подметить изменения в своем состоянии. Больше никаких странных ощущений в груди и носу, даже как-то наоборот, ему стало спокойнее, пока он находился рядом с ним. Естественно, это волновало оборотня, но с другой стороны, хотелось просто забить на любые волнения и насладиться этой странной атмосферой. Собственно, может быть он и поддался этому небольшому рвению, если бы случайно не увидел что-то красное на чужой рубашке. Приблизившись и принюхавшись к испачканному месту, он без труда определил кровь, от которой уже послабее исходил приятный знакомый запах. Любые хотелки в мгновение отошли на второй план и это раздражало Реда. Однако осознал он всю ситуацию, только когда уже оказался на улице около какого-то лечебного растения. Противостоять желанию помочь он вновь не мог, да и понимал, что это необходимо, может по этой причине раздражение и сбавило обороты? Раз уж он взялся за это дело, то и решил довести его до конца, поэтому и обратился в скелета, сорвав пару листоков и вернувшись к незнакомцу. Немного помяв их, чтобы выпустить сок, он приложил их к его ране, однако листья плавно спали на камни. И сколько бы раз он их не прикладывал, исход все равно был один. Может это было из-за высохшей крови и осевшей пыли на ране? Учитывая, сколько тот по земле ползал, это было вполне ожидаемо. Свои раны Алоглазый чистил так же, как и любые другие животные — зализывал. Теперь то он помнил про то, что их стоит промывать, но подручных средств у него не было, как и выбора, видимо, тоже. Обратившись в дракона, он осторожно слизал имеющую достаточно приятный вкус кровь с чужого плеча, затем вернув облик монстра. Теперь рана была чиста, если не считать того, что она так же была смочена слюной. Зато благодаря этому листья крепились лучше. Не смотря на то, что сейчас была ночь, да и день вышел насыщенный, спать ему не хотелось. Поэтому он сидел рядом с этим парнем, внимательно его рассматривая и думая о чем-то своем. С первыми лучами солнца оборотень покинул пещеру, однако отходить далеко не торопился, поддаваясь своему шестому чувству.