***
Мисс Грейнджер уже стояла у дверей особняка вместе со своим женихом. Ей хотелось как можно скорее, поделится своей радостью с подругой. Гермиона и Северус вошли в дом, где их встретили гостеприимные хозяева. Мужчина ушёл с ними, а юная невеста пошла в сторону комнаты Крул. Гриффиндорка поднялась по ступеням на второй этаж (он же последний), прошла по длинному коридору, вошла в тёмную, просторную комнату. Шторы были задвинуты, а единственным источником света были шесть свечей, расставленные по две стороны кровати на невысоких тумбочках. — Эй, Крул! Хватит спать. Вставай. Сегодня же такой праздник. У меня для тебя новость — Северус сде… Крул? Крул, ты в порядке? — дрожащим голосом спросила Гермиона и подошла ближе. Девушка попыталась расшевелить подругу, но та не просыпалась. Трясущейся рукой она попробовала пульс, и не обнаружив её истошно закричала. — КР-У-У-У-У-Л! Северус! Зигрей, Эльсара! Скорее, кто-нибудь! — кричала Гермиона, надрывая голос. — Что случилось? — влетел в комнату с вопросом Зигрей, а за ним и остальные. Дрожа, как осиновый лист, Грейнджер указала на бессознательную Цебеш младшую. — Крул! — отец подлетел к дочери, не веря в происходящее. Северус прижал к себе свою невесту, и гладил по спине, успокаивая, а сам не верил, что его крестницы больше нет в живых. У кровати, на тумбочке, Эльсара взяла свёрнутый пергамент и начала читать: «Раз вы читаете это письмо, значит меня, уже нет. Папа, мама, крёстный, Гермиона, надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я скрыла от вас всё. Я давно знала, что моей жизни придёт скорый финал. После седьмого года обучения в Хогвартсе, пыток, сражений, войны, мой организм перестал функционировать и регенерироваться. Не будь я грязнокровкой (В последствии перевоплощения в тёмную) всё было бы куда проще. Врачи и лекари, все, как один твердили, что помочь не могут. Почти год, превозмогая нестерпимую боль, я улыбалась ради всех вас, я скрывала свои мучения под личиной спокойствия. Я не говорила вам об этом, дабы не вселять в ваши сердца тревогу. Я не хотела видеть в ваших глазах и душе грусть, беспокойство, предвременную скорбь. Не желала чувствовать жалость. Последние свои дни я провела со своей семьёй (Гермиона, ты стала для меня сестрой) в любви. Я умерла по истине счастливой. Спасибо вам за всё. Не стоит плакать, мы ещё встретимся. Главное помните, вас здесь никто не ждёт. Люблю вас. Крул Зигрей Цебеш» Рядом с запиской, на тумбочке, стояли колбы с серебристой жидкостью, а рядом лежала бумажка, с одним предложением «Мёртвым воспоминания ни к чему.» — Так долго… Она знала, что умрёт. — миссис Цебеш не выдержала, и разрыдавшись, упала на кровать вместе с дочерью. — Её нет по моей вине… — протянул Снегг. — Нет. Крул давно знала об этом. Она …умерла с улыбкой, ведь знала, что спасла многие жизни, и наши в том числе.***
*** Так я и умерла. На следующий день организовали похороны. На моё удивление, собралось очень много людей. Но мне безумно жаль, что я очернила праздник, и такой важный день для Гермионы и Северуса. Но они и без меня будут счастливо жить. -Ты всё фантазируешь? Прими уже свою настоящую смерть. — Я давно её приняла, Сириус. Просто думаю, как всё могло случиться, не умри я тогда. Действительно. Всё было немного не так, как я рассказала. Мир живых я покинула иначе. Это был седьмой курс в Хогвартсе. Пожиратели смерти жестоко карали всех непокорных студентов. Я не могла позволить, что бы, кто либо пострадал, прикрывала всех как могла. Поэтому я получала больше всех. От того и проблемы со здоровьем. Директор вызвал меня к себе. Я с трудом дышала, но то, что шла. Поппи помочь мне не могла, никто не мог. Северус дал мне зелье, якобы целебное, но я сразу поняла — яд. Не смотря на это, я его выпила, улыбнувшись на прощание. — Я не держу на него зла. Он всё сделал правильно. — Он убил тебя. Ты доверяла ему, и поплатилась за это. Вроде тёмная волшебница, жестокий генерал, а такая добрая. — Хватит его во всём винить. Если бы он не вмешался, я бы умерла мучительнее. Поэтому я ему благодарна. — Что на счёт твоих мыслей о Снегге и Гермионе? Это ведь всего лишь фантазия. — Фантазии живы, если в них верить. — ответила Цебеш. — нам пора идти. Все умершие давно переродились. Нам тоже уже пора. — Даже переродившись, я найду тебя, и мы будем жить вместе. — Не сомневаюсь.