Чай, сочувствие и волейбол

      Проснувшись, Харука встрепенулась и сонно огляделась.       — Всё хорошо, ещё есть время, — успокоил её Йошито, похлопав по плечу. — Сейчас только полседьмого, можешь ещё поспать.       — А где сенсей? — шёпотом спросила она.       — На улице, разведывает территорию. Скоро откроются какие-нибудь кафешки, перекусим и пойдём. А ты пока спи, — велел Йошито и усмехнулся. — Соку-чан вон как заснула, так и дрыхнет до сих пор. Хорошо сегодня выступит, отвечаю.       Харука взглянула на Сокудо, дремавшую на рюкзаке, и кивнула. Потом тоже улеглась обратно на сумку, прикрыла глаза и устроилась поудобнее. Хвостик она распустила, чтобы голова потом не болела, и волосы прикрыли лицо с шеей. Напротив, обняв рюкзак, спал Рамеко-сан. Глаза закрылись сами собой, и Харука почувствовала, что снова проваливается в сон. В голове крутились неясные мысли: когда они встретятся с Кенджи, который уже давно был в Окинаве, учудил ли что в школе Нишиноя, сожаление, что придётся делать домашнее задание, и ещё что-то. Вспомнилось вчерашнее сообщение Сокудо, отправленное Сугаваре, и Харука мигом напряглась. Нехорошее предчувствие заскользило по коже, но проверять, отправил ли Сугавара что-то в ответ, было лень. С таким волнением Харука и заснула, держа руку на тканевом чехле с синаем.

***

      — О, глянь! — встрепенулась Сокудо и кивнула на фонтан. — Красивый, правда? Мы здесь когда в прошлый раз были, сфоткались с папой. О, а вон там тоже!       Харука покивала, вертя головой. Майское солнце заливало улицы Окинавы и гладило по голове. Чернявая макушка грелась, и время от времени Харука невольно чесала её. В Окинаве она была впервые. В общем-то, летать в другие префектуры ей удавалось не так часто — у матери денег на билеты не всегда хватало, а ещё и работу Харука не потянула бы. Она понимала, что требовать от матери оплачивать все её хотения попросту нехорошо, а некоторые ребята из её класса уже подрабатывали. Но при мысли о том, что придётся между школой и тренировками бежать куда-то ещё становилось страшно. Харука не знала, в какой момент всё свернуло не туда, но понимала, что жить так вечно не получится. Похоже, в конце концов придётся выбирать: или то, что ей нравится, или обеспеченная жизнь. От этих безрадостных прогнозов становилось дурно.       Пешком они минули несколько площадей, безлюдных в столь раннее время, прошли мимо скверов и наконец добрались до Окикенкая. Клуб, находившийся в здании из красного кирпича, был пока закрыт. Зато недалеко перед ним, сразу после стоянки для машин, были скамейки, окружённые аккуратными кустами, а посередине блестел небольшой фонтан, пока что отключенный и безмолвный. Но скоро всё вокруг должно было ожить. Сгрузив вещи на скамейки, Сокудо и Харука устроились рядом. Йошито с Рамеко отправились на разведку в надежде встретить рядом кого-нибудь ещё, сенсей отошёл поговорить с кем-то по телефону.       — О, смотри, тут что-то написано, — пробормотала Сокудо, обернувшись к деревянной спинке. — Скамейка для того, чтобы прочитать интересную книгу. Хм, прикольно. Ой, а там что?       Она загорелась интересом и бросилась проверять все скамьи вокруг. Харука улыбнулась, поставила чехол с синаем вертикально, уперев его в асфальт, и положила на верхушку подбородок. Пока на душе было тихо, волнение себя не проявляло, но и до поединка оставалось несколько часов. А вот уже потом, когда они наденут форму и разомнутся…       Харука вспомнила, что забыла написать маме, и вытащила из нагрудной сумки телефон. Прикрыв его от солнца, она напечатала короткое сообщение и нажала на кнопку отправки. Теперь на экране красовалось ещё одна сухая фраза:       8:52, 2011/05/14       Мы прибыли, всё нормально。       Примерно вся их с мамой была такой: Харука уведомляла о том, где она и что с ней всё славно, а мама отвечала чем-то вроде «ладно» или «хорошо». Обеих это устраивало. В целом, Харука была бы не против такого и в разговорах — ей было достаточно, если бы мама просто говорила, что ей нужно от Харуки и в какие сроки. Она не видела смысла в чём-то ещё. В детстве Харука сполна получила ласковых слов и улыбок, а сейчас это казалось ненужным, всё равно отвечать нежностью на нежность ей не давало вечное ощущение сонливости и недовольства. Наверное, кто-нибудь наверняка упрекнул бы, что она не любит маму. Ну как не любит. Любит, конечно, это же вроде по умолчанию сплетало семьи: все в них друг друга любят. Харуке просто казалось, что любовь — это вовремя оставить в покое. За это ей мама и нравилась, когда не спрашивала, что там в школе, или просто не заговаривала, молча накрывая на стол.       — О, Кенджи, — заметила Сокудо, скосив на него взгляд, и прикусила трубочку от сока зубами. — Прикольно, и его нашли.       Харука встрепенулась и подняла голову, оторвав бездумный взгляд от голубей. На залитых солнцем скамейках они с Сокудо сидели уже минут пятнадцать. Сокудо за это время успела обследовать все и прочитать надписи, которых не было в прошлый раз, погоняться за голубями и попинать камешки. Потом она немного притомилась, прибилась к Харуке и достала из рюкзака яблочный сок. Она порой выглядела так забавно, что Харука не могла не улыбаться: ещё детское, круглое лицо выражало крайнюю степень любопытства, весёлые глаза с живостью бегали взглядом по всему вокруг, и вокруг постоянно витала весёлая болтовня. И всё вместе с тем, что ростом Сокудо пока похвастаться не могла — ей было всего двенадцать, и она едва-едва была Харуке по плечо, но энергии у неё хватило бы на всю Мияги. Бурная, как маленькое солнце.       Длинный каштановый хвостик Сокудо свесился набок, когда она помахала Кенджи рукой. Кенджи, стоявший неподалёку с кем-то, незнакомым девочкам, кивнул. Харука постаралась сделать приветливое, но не слишком улыбчивое лицо, выпрямилась и тоже помахала. На этот раз Кенджи не заметил, сказал что-то парню рядом с ним, и они оба скрылись за зданием Окикенкая. В груди неприятно кольнуло, но потом стало всё равно. Харука откинулась обратно на спинку скамьи и прикрыла глаза, слушая, как Сокудо тянет по пластиковой трубочке сок.       — Ну что, тебе тот, который химичит, ответил? — вдруг спросила она.       — А? Кто, Сугавара что ли?       — Ну да вроде, не помню, как там его, — хмыкнула Сокудо и потрясла пачкой из-под сока. — Ой, закончился… Ладно, куплю ещё.       — Не знаю. Я не смотрела.       Сокудо округлила глаза и воскликнула:       — Так глянь!       Харука пожала плечом, открыла сообщения и перешла в переписку с Сугаварой. Поняв, что никак не забила его номер в контакты, она ойкнула и бросилась исправлять это. Спустя несколько секунд вверху переписки красовалось «Сугавара», а в самом низу было его последнее сообщение.       22:05, 2011/05/13       Единорог :D? Спасибо, надеюсь, так и будет       Харука повозила губами друг о друга, почесала щёку и принялась накручивать на палец длинную прядку у уха.       — Написал «спасибо».       — Видишь? Я же говорила, что всё хорошо, — довольно заявила Сокудо, забавно подняв бровь.       Харука усмехнулась и кивнула. Ну, она и не ожидала от вежливого Сугавары чего-то другого. Даже если он подумал что-то не совсем такое, в ответ в любом случае написал бы что-нибудь безобидное. По крайней мере, Харуке казалось, что он будет держать вежливый настрой до конца, если только его не вывести из себя. Она пока не знала, что думать о Сугаваре, но испытывала к нему уважение как минимум за то, что он разбирался в невероятно сложной химии. Ну и вёл он себя спокойно и тактично, не лез с расспросами и держался в целом довольно любезно, но без излишней навязчивости. Возможно, с друзьями он был другим, Харука не знала. Её устраивало, что между ней и Сугаварой установился некоторый барьер, из-за которого оба говорили исключительно о химии, не задевая другие жизненные аспекты. Сугавара пару раз заговаривал о чём-то отвлечённом, но Харука не спешила поддерживать разговор, считая это лишним. Сугавара сразу всё понимал, никак не возражал и возвращался к нейтронам и протонам. Взаимное понимание и общение, не лишённое некоторой холодности, нравились обоим.       Вдалеке вдруг показались сенсей, Йошито и Рамеко. Они подошли со стороны просторной улицы, видно, всё-таки встретившись с кем-то из другого клуба.       — Девочки, пойдёмте, — позвал сенсей, кивнув на кирпичное здание, и подхватил рюкзак. — Нам открыли зал.       — О-о, ура, — обрадовалась Сокудо, резво вскочив на ноги. — Пошли, первыми переоденемся.       Быстро собрав вещи со скамеек, они подошли к зданию из красного кирпича, поднялись по просторной лестнице и вошли внутрь, минув двери с широкими стеклянными вставками.       Постепенно раздевалка наполнилась девочками и женщинами и разных префектур. Одну особенно серьёзную и взрослую Харука вообще не узнала, видимо, раньше они не виделись.       — Всем привет, девчонки, — сказала женщина, улыбнувшись, и поставила рюкзак. Её волосы уже седели и были коротко острижены. — Так, как бы тут приткнуться…       — А вот здесь можете поставить, — откликнулась Койке, подвинув вещи на небольшой лавке вправо. Койке была из Токио, и они с Харукой как-то встречались на молодёжном турнире в Канагаве.       — О, славно, спасибо. — Я из Хоккайдо, если что.       — О, здорово! — оживилась Сокудо, завязывая хакаму. — А я там была в декабре.       — На чемпионате? — взволнованно спросили из другого угла раздевалки.       — Ага.       — Ой, а я тоже, — обрадовалась девочка, перепрыгнула через чьи-то вещи и подскочила к Сокудо. — Ты же Ивабаро, да? Я помню, ты «боевой дух» получила. А я Онодзаки.       Сокудо ахнула и улыбнулась.       — Точно, а я помню тебя! Приве-ет!       Поправив завязки хакамы, Харука взялась за волосы. В тесной раздевалке было не очень удобно, но от того, сколько девчонок узнавали друг друга сделалось как-то приятно. Скоро подошли ещё три девочки, которые оказались из летнего лагеря — с ними Сокудо проводила уже которое лето подряд. Пока оставалось время до разминки, девочки решили поболтать и выскочили в зал. Харука улыбнулась краем губ и завязала маленькими резинками косичку. Волосы заплетала в две косички, чтобы под можно было повязать тэнугуи — она обхватывала голову ото лба до затылка, как шапка, и с хвостиком на макушке повязать её просто не получилось бы.       Йошито и Рамеко с сенсеем пока были в обычной одежде — сначала должен был пройти детский турнир. Харука немного побродила по залу, немного потянула руки и ноги, потом вытащила синай из чехла. К ней подошёл Йошито и спросил:       — Ну что, как настрой? Готова побеждать?       Харука улыбнулась и кивнула. Готова она была не совсем, но расстраивать Йошито не хотелось. Казалось, что он болеет за Харуку и Сокудо сильнее всех.       Вскоре рядом показалась счастливая Сокудо, повидавшая подруг из лагеря и других ребят, с которыми не раз виделась на соревнованиях и совместных тренировках. На турнире оказался даже Хигаши — её извечный соперник, с которым Агата всё тягалась-тягалась, но выиграть не могла. Глаза у неё горели, видно, в предвкушении поединка с Хигаши. За тем, как Йошито заговорил о том, что в прошлый раз здесь, в Окикенкае, кто-то потерял синай, Харука не заметила, как подошли сенсей с Кенджи. Что-то дёрнуло её обернуться, и Харука увидела, как Нофу-сенсей с весёлым выражением на лице стоит позади неё и тоже слушает Йошито.       — Да ты знаешь, не только синаи теряют, — усмехнулся он. — Тут чего только не бывает. Так, ладно, вам уже пора начинать. Ну что, Кенджи-сенсей, готов?       Тот кивнул, уже держа синай обеими руками. Йошито со всей серьёзностью показал большой палец, потрепал Сокудо по макушке и отошёл в сторону.       — Вот ваш сенсей, девочки, — сказал Нофу-сан, хлопнув Кенджи по плечу, и улыбнулся. — Ну всё, разминайтесь, готовьтесь, потом на синай-чек.       Кенджи кивнул, молча предложив отойти в сторону. Харука и Сокудо, как цыплята, потопали за ним. Во время разминки без мэна Харука старалась особо не смотреть по сторонам, но, как всегда, не знала, куда деть взгляд. Он метался от колонны к колонне, которых в зале было много — и все кирпичные, с людей вокруг на стены, чужие доспехи и синаи, останавливался на Сокудо, а после на сосредоточенном лице Кенджи, и потом всё сначала. В чужом зале Харука чувствовала себя несколько неуютно, казалось, будто ей тут не место, и было страшно сделать лишний шаг в сторону. Но за разминкой опасения вскоре почти до конца истаяли. Правда, она у Кенджи оказалась столь интенсивной, что после думалось — до соревнований Харука не доживёт. Кенджи велел снова и снова бить мэн, и с каждым разом шанс промаха увеличивался.       Прозвучало объявление, чтобы все участники категории от одиннадцати до четырнадцати лет подошли на регистрацию. Сняв мэны, Кенджи с Харукой смотрели, как Сокудо устроилась в очереди, а потом записалась. Повисло несколько минут свободного времени до проверки синаев, и Сокудо убежала здороваться с Хигаши. Харука коротко кивнула Кенджи и отошла в сторонку, пытаясь привести мысли в порядок. До того, как ей придётся выходить на площадку, оставалось ещё много времени, наверное, с полчаса, пока будут поединки у детей. Хотелось то ли написать Масуми, то ли вообще ни с кем не разговаривать.       Харука вдруг задумалась, как проходят соревнования у волейболистов. Они ведь тоже наверняка волнуются, переживают, пытаются чем-то занять себя до матча… Вроде как. Харука не знала — ни на одном матче она не была. Хотя это представлялось ей чем-то интересным: целых две команды по несколько человек кидают друг другу мячик цветной. Наверное, было бы здорово разок посмотреть. Правда, когда — это уже другой вопрос. Просто приходить на матч ей казалось глупым, она же не чья-нибудь подруга. Хотя, нет, — она ведь одноклассница Нишинои. Может, если сказать Масуми, она загорится такой идеей и потащит их обеих на ближайшее соревнование волейболистов. Только вот когда они? У них же есть какая-то система, по которой выстраиваются матчи, должны быть городские турниры и межпрефектурные…       Харука прислонилась к холодной стенке и вздохнула. Слишком она задумалась о том, что сейчас неважно. Если в самом деле захочет — спросит потом у Нишинои. Или у Сугавары. Он в таком деле, наверное, поможет.       Она встрепенулась, поняв, что все вокруг пришли в движение. Сначала прошло общее построение, на котором судьи выразили благодарность за то, что так много ребят приехало из разных префектур, пожелали всем удачи и объявили Открытый турнир Окинавы по кэндо открытым. Сокудо сияла счастливым лицом и нетерпением, когда поправляла доспехи, а потом принялась надевать мэн.       — О-о, всё, полетела побеждать, — ухмыльнулся Йошито, провожая её взглядом.       Турнир начинался, и первых ребят из младшей категории уже вызывали на площадку. Всего было две площадки — «А» и «Б», выделенные на деревянном полу бумажным скотчем, и поединки на них шли независимо друг от друга — и там, и там участники сменялись, когда заканчивался очередной поединок, не ожидая, что произойдёт на соседней площадке. И только финал должен был пройти на площадке «А». Каждому участнику на завязки от до на спине цепляли ленточку — красную или белую, чтобы их можно было быстро различить. Причём сначала могли повесить белую, а для следующего поединка красную — это уже как решили организаторы, распределявшие цвета для удобства.       — На площадку «А» приглашаются Куроито Мейко — красная сторона, Ивабаро Сокудо — белая сторона, — услышала Харука и потёрла вспотевшие ладони.       — О, первая, — сказал сенсей и подобрался поближе к площадке, чтобы заснять Сокудо, потом со взволнованным лицом обернулся и помахал Харуке, подзывая её к себе. Подобрав подол тёмно-синей хакамы, она бросилась к сенсею и во все глаза уставилась на Сокудо, чувствуя, как замирает сердце.       Судьи стояли на площадке треугольником, чтобы видеть происходящее со всех сторон. Когда участник делал удар, они поднимали один из флажков — красный или белый, чтобы зачислить удар, как удавшийся. Бывало, что один судья поднимал флажок, а другие были с ним не согласны, тогда остальные двое махали обоими флажками внизу — отменяли голос.       Сокудо бурно ворвалась в свой первый поединок и хлопнула за минуту сначала котэ — удар по правой руке, потом мэн. Зал на грамотные удары ответил ей громкими аплодисментами. В общем-то, все поединки с Сокудо были довольно быстрыми. С кем-то ей приходилось тягаться минуты по полторы, несколько раз противник зарабатывал удар, но Сокудо всё равно била свой второй, необходимый для победы, первее. В небольшом перерыве перед полуфиналом она, разгорячённая и прямо-таки пылающая жаром победы, выслушала сенсея — тот мельком объяснил ей ошибки и дал совет, как их можно избежать — и ответила, что постарается. Говорила запыхавшаяся Сокудо немного хрипло, но бодро. А потом объявили полуфинал, и судьи вновь зашли на площадку. Сокудо снова превратилась в маленький вихрь. Её киай — восклик перед атакой — звучал как крик дикой птицы, а точность и скорость к концу выросли до предела. Сокудо срывалась с места стремительно, как сокол, которых раньше держали при императорском дворе для такагари — соколиной охоты. Все трое судьи разом подняли белые флажки. Харука прикусила губу, довольно улыбаясь, а радость за Сокудо переполняла её.       Последний её поединок случился в полуфинале — там Сокудо уступила Хигаши. После они, оба вымотавшиеся, стукнули кулаками, и Хигаши отправился в финал, после которого все ребята сняли доспехи, и началось награждение. В итоге Сокудо присудили третье место и «Боевой дух». Всех победителей выстроили перед камерами, и она, счастливая и довольная собой, широко улыбалась, держа маленький кубок и бронзовую медаль. Сенсей щёлкнул её пару раз, и Харука решила, что тоже хочет фотографию — на память. Она попросила Йошито, и тот запечатлел радостную Сокудо и скинул Харуке.       Когда ребята разошлись, и началась подготовка к соревнованиям ребят от пятнадцати и до семнадцати лет, Кенджи отвёл Сокудо в сторону на пару слов. Харука заметила это случайно и всё пыталась сделать вид, что ей всё равно, но любопытство взяло верх. Она всё же вслушивалась, что Кенджи говорил, и всматривалась, чтобы увидеть какие у него с Сокудо лица. Оказалось, что они улыбались (улыбался Кенджи симпатично), а говорили о дистанции. Кенджи соединил указательные пальцы под небольшим углом, показывая иссоку-итто-но-ма — дистанция, при которой кончики синаев касались друг друга, и можно было нанести удар с одного шага. Её ещё называли положением «мёртв или жив», потому что стоит двинуться кому-то из оппонентов, и один из них будет мёртв, а второй жив, а вот кто — до последнего неизвестно. Такое пограничное состояние Харуке нравилось — оно будоражило и заставляло бежать по коже мурашки.       Кенджи ещё немного подержал указательные пальцы вместе (в голову лезли непрошенные мысли, что делает он это так же, как Хината), двигая ими то чуть вверх, то вниз. Поняв, что она застыла в оцепенении, Харука ойкнула, мотнула головой и уткнулась взглядом в гладкую поверхность синая. Но взгляд всё равно дёрнулся наверх и снова скользнул по красивым, изящным рукам. Прикусив щёку изнутри, Харука сжала ладонями рукоять синая, заставила себя посмотреть в окно и сделала глубокий вдох и выдох. Ей скоро выходить, мысли обо всём постороннем должны были остаться за пределами Окикенкая.       — Помни про дистанцию и рывок, — напомнил сенсей, когда Харука одевала мэн. Она кивнула. — Так, и про… И про заншин. Ну в целом всё, справишься.       Сенсей с бесстрастным лицом показал Харуке большой палец и сильно хлопнул по плечу. Она теперь мелко дрожала с ног до головы, синай едва не вываливался из ослабевшей ладони, но всё перекрывало волнительное предчувствие близости поединка. Харуке они нравились, потому что тогда она представляла себя такой же сильной, как Наруто, и такой же точной, как Тен-Тен. Кровь стучала в висках, перекрывая остальной шум, по лицу будто прокатился мороз. Первый поединок завершился в ничью, Харука не была им особо довольна, но она хотя бы не проиграла. «Это разогрев», — решила она, дав себе слово, что уж следующий пройдёт блестяще. Тогда она сможет пройти дальше, а там и до четвертьфинала недалеко. Дальше Харука думать зарекалась, боясь спугнуть удачу.       В ожидании своей очереди она замерла у края площадки, наблюдая за будущим соперником. Девочку звали Ивадо Маруко, и у неё, кажется, тоже был первый дан. Двигалась она не особенно быстро, хотя вот удар казался крепким. Но киай у неё — просто нечто. Казалось, что этот глубокий крик, идущий глубоко изнутри, разрывал воздух вокруг острыми когтями. Одно из своих предназначений он выполнял безукоризненно — то, в котором предписывалось напугать противника. Харуке даже среди зрителей становилось немного не по себе. Поединок закончился в пользу Ивадо с двумя её иппонами и одним у противника.       — На площадку «Б» приглашаются: красная сторона — Сато Макомо, белая сторона — Айно Тори. Готовятся: красная сторона — Ивадо Маруко, белая сторона — Юхи Харука, — объявил мужчина за столом, где отмечали время поединка.       Харука встрепенулась и забегала взглядом вокруг в поисках человека с ленточками. Её вдруг потормошили по плечу, потом через решётку мэна Харука углядела сбоку Кенджи.       — Постой, я привяжу, — сказал он, и Харука послушно замерла. Чужие пальцы оттянули завязки до, перекрещенные за спиной, и подтянули концы ленточки, продетые через петельку из её середины. Харука старалась не дышать, но всё закончилось слишком быстро. Кенджи побарабанил пальцами по её руке и негромко бросил: — Готово. Удачи.       Она улыбнулась и кивнула, потом запоздало крикнула:       — Спасибо!       Кенджи уже затерялся среди толпы.       После объявления своего имени Харука подошла к краю площадки и дождалась, пока Ивадо Маруко станет напротив. Стук сердца стал слышен особенно чётко, казалось, вот-вот, и рёбра треснут. Дыхание словно перекрыло, и Харука стала вдыхать мелкими порциями, хватаясь за единственную мысль в голове — быть быстрее, сильнее и вообще лучше. Судьи дали сигнал, и обе они сделали три шага вперёд, дойдя до отметок, направили синаи друг на друга и опустились в сонкё. Прозвучала команда:       — Хаджиме!       Воздух прорезали два громких киая. Харука по давней привычке использовала в качестве него «шаннаро» Сакуры или просто короткое «ша». Во-первых, ей казалось, что это звучит красиво, а во-вторых, Харука чувствовала себя немного уверенней. Вот и сейчас тело вдруг избавилось от напряжения, дрожь пропала.       Они немного покружили друг напротив друга, а потом Ивадо бросилась вперёд, Харука успела только выставить синай, и чужой меч смазано скользнул по нему. Бой начался, и Харука поняла, что всё-таки не готова к нему. Она в миг пожалела, что не делала каждое утро субури, что пропустила несколько тренировок, что так и не поставила себе котэ лучше, чем было до этого, и даже о том, что не бегала по утрам, хотя никогда и не собиралась этого делать. Выносливость ей бы не помешала, а то задыхаться Харука начала уже в самом начале, когда сделала три пустых удара.       — Файто! — раздался крик сбоку, в котором харука смутно узнала голос Сокудо. — Юхи, файто-о!       Харука машинально расправила плечи и двинулась вперёд, входя на дистанцию, а потом надавила и резко ударила по правой руке Ивадо. Синай щёлкнул о цубу — гарду, какие были у катан и других мечей. Не хватило чуть-чуть, чтобы удар вышел хорошим. Харука не расстроилась, и не обрадовалась этому, просто в душе поднялось и тут же улеглось неясное волнение. Почти, но теперь нужно было дожать. В зале ободряюще кричали: «файто», что поднимало дух. Харука не видела ничего вокруг, кроме тёмной фигуры Ивадо напротив.       Из-за решётки мэна на неё смотрели серьёзные глаза, а кончик синая Ивадо всё надавливал, смещая меч Харуки в бок. Судьи скользили по площадке вслед за тем, как они поворачивались. Каждая готовилась нанести удар, Харука нутром чувствовала что с секунды на секунду чужой синай резко двинется вперёд, но думала, что нужно выждать ещё немного. Ивадо почему-то не нападала, а только давила, словно хотела разломить синай Харуки. Это нервировало. Ноги переступали по холодному полу, слегка прилипая к нему. По лбу к щеке скатилась капля пота и обожгла кожу. Харука решила, что ждать больше будет уже преступлением. Она толкнулась ногой и выбросила руки с синаем вперёд. Ивадо отклонилась вправо, синай лишь косо задел её мэн, и кончик отлетел в сторону. Удар, конечно, не засчитали.       С каждым неудавшимся мэном или котэ Харука чувствовала, как злость внутри растёт. Почему она не попадает вообще ничего? Будто всё, что он делала годы, было впустую. Раньше ведь получалось, а сейчас что? Расстроенная и рассерженная недостатком своей силы, Харука стала кидаться на Ивадо, пытаясь ударить хоть что-нибудь. Они сталкивались, задевали друг друга по незащищённым локтям, иногда и ногам, били сильно, но промахивались. Синяков уже должно было остаться немерено. Киай Ивадо с каждым разом становился всё яростнее и громче, а Харука почти замолчала, не сумев сосредоточиться на чём-то ещё, кроме ударов.       В голове били огромные барабаны тайко, а ладони настолько крепко сжимали рукоять синая, что в какой-то момент Харука перестала их чувствовать. Тело стало неприятно ватным и уже плохо слушалось, а уставшие руки отказывались поднимать синай. «Куда? Куда бить?» — лихорадочно соображала Харука, не отрывая взгляда от глаз Ивадо. Они снова закружились друг напротив друга, держа синаи в напряжении.       По голове вдруг что-то тяжело стукнуло. Поперхнувшись воздухом, Харука захрипела и попыталась выставить синай на защиту, но судьи вдруг подняли флажки, и все красные. У Ивадо был один иппон, у Харуки — ничего. До конца поединка оставалось где-то полторы минуты. Вновь встав друг напротив друга, они приготовились, и прозвучала команда продолжать.       Наверное, Ивадо было лучше поскорее выиграть — так Харука перестанет мучаться и наконец сможет отдохнуть. Такие мысли частенько появлялись у неë во время поединков — учебных и на соревнованиях — и за эти бешеные минуты только крепли, но Харука всякий раз после того, как всë заканчивалось, думала, какая же это глупость — ведь надо сражаться до последнего. Но тело всерьёз стало отказывать. Напряжение вернулось, а внутри, казалось, всё пусто — не было ни сил, ни воздуха. Во рту и горле высохло до жути, даже на киай не было сил и возможности. Харука уже отказалась от славы, она просто хотела выжить. Еë ослабевшее тело кидало из стороны в сторону, как марионетку, а она машинально передвигала ноги, скользя по полу от Ивадо, и только и делала, что выставляла синай на защиту. Нападать она уже была не в состоянии, весь героический настрой испарился. Вдруг прозвучал сигнал к окончанию поединка, и разом всë естество взбунтовались, а в голове заплясали беспорядочные мысли, что Харука могла и лучше. На автомате она коснулась кончиком синая доспеха Ивадо, чуть толкнув её назад.       — Яме! — громогласно повторил главный судья, махнув рукой. — Расходимся.       Харуку облил холодный пот. Она должна была выиграть этот поединок или хотя бы свести в ничью (это чести ей бы не сделало, но хотя б дало второй шанс). А Харука даже до четвертьфинала не дошла.       Они с Ивадо разошлись к краям площадки. Харука рвано глотала воздух и держала спину неестественно прямо, боясь лишний раз пошевелиться. Казалось, что на неё смотрят вообще все, причём смотрят не очень хорошо, с укоризной. Такие намерения были, и сразу вылетела.       Когда начался следующий поединок Ивадо подошла, поклонилась и коротко поблагодарила. Харука машинально кивнула и эхом повторила благодарность. Казалось, что доспехи слишком давят, нормально вдохнуть не получалось. Думать получалось крайне плохо, но Харука цеплялась за мысль, что она ещё не выбыла. Она в растерянности оглянулась, отыскала сенсея и пробилась к нему. Тот как заметил Харуку, кивнул и потрепал её по плечу.       — Молодец, было неплохо. На тренировке покажу тебе, что не так. Снимай пока мэн, можешь отдохнуть.       Её как под дых ударили. Харука молча кивнула и отошла к стенке. Значит, дальше ей ничего не светит. Сняв котэ, она положила их рядышком и уставилась на пол. Деревянные пальцы развязали верёвочки мэна. В нескольких метрах шли новые поединки, где определялся победитель. А Харука со всей своей уверенностью впервые проиграла настолько быстро.       Кажется, именно с этого проигрыша началась её чёрная полоса. На душе было скверно и крайне хреново, аж хотелось удушить себя. Чувствуя, как слёзы сдавливают горло, Харука молча сняла мэн.