Heartwarming

- Хёнджина… - Чужое имя срывается с губ едва слышно. Стоит Феликсу только выйти из здания радиокомпании, как он замечает до боли знакомый силуэт, примостившийся в тени и ковыряющий носком асфальт. – Хёнджин? – Он повторяет громче, замечая, что парень поднимает голову и, да, в ответ на него смотрят именно с той самой улыбкой, которую он так сильно полюбил. Сердце чуть сбивается с ритма от мыслях о любви, но времени обдумывать это совсем не остаётся, потому что его мгновенно заключают в тёплые объятия. Звонкий хруст непривычно заполняет образовавшуюся тишину. - У меня тут цветы, но я не отпущу тебя прямо сейчас, ни за что, - Хван сжимает в своих руках самое ценное сокровище, понимая с каждым днём, что время медленно утекает и вскоре он уже не сможет просто сорваться и увидеть его в любую секунду дня или даже ночи. - Боже, правда? Ты купил мне цветы, Хёнджин? – Феликс хихикает, вжимаясь носом в приятно пахнущий шарф старшего. Он прикрывает глаза, втягивая в себя аромат парфюма и запах самого Джина, ощущая, как внутри становится горячо и сладко. То, насколько заботливым бывает Хёнджин видно не только в купленном для него букете, но и в парфюме, которым он пользуется. Это ведь Феликс сделал ему на рождество такой подарок, только после узнав, что обычно старший ничем не пользуется. - Почему ты так удивлён? – Хёнджин смеётся и отстраняется, наконец, вручая хрустящий букет в очаровательные ладони. – Ты потрясающий… - Он реально только об этом думать и может. Картинка счастливого Феликса, который во все глаза разглядывает цветы в своих руках, кажется, ему настолько красивой, что внезапно ему хочется это запечатлеть. - Ты тогда мой волшебник, - Феликс мягко улыбается, потому что без Хёнджина и его любви, он бы и в половину таким счастливым не был. – Спасибо, Хёни, - парень ласково прикасается губами к прохладной щеке, ощущая себя при этом просто неописуемо. - Как всё прошло? Мне показалось, что ты справился на отлично. Правда! В те моменты, когда ты волновался твой голос становился ниже и знаешь, будь я не на занятиях в это время, уже бы поплыл, - Хёнджин накрывает ладони Феликса, которыми тот сжимал букет, сейчас замечая, что тот стоял без перчаток. Он даже не спрашивает о наличии их у младшего, просто доставая собственные из карманов и аккуратно натягивая сначала на одну ладонь, а затем на другую.       Феликс легко вздрагивает, когда холодные пальцы прикасаются к его ладоням. Он еще не успел замёрзнуть, только выйдя из прогретого помещения, но Хёнджин, видимо, и не собирался позволять ему дрожать от холода. Снова эта его всеобъемлющая забота, которая проявляется в таких мелочах и трогает до глубины души. - Думаю, что всё прошло хорошо. Завтра снова буду вести эту рубрику, - Ли перехватывает букет одной рукой, а второй лезет за собственными варежками. Сейчас он ещё больше рад тому, что они купили их вместе с Хёнджином, ведь они как раз подойдут по размеру и ему. Со стороны они точно выглядят глупо, но покрасневшие довольно быстро пальцы старшего так и просили Феликса их согреть. - Мне сказали, что не против импровизации, если я вдруг что-то забуду, но в принципе сценарий всегда перед глазами. Мне понравилось... - Он смущённо улыбается, когда заканчивает натягивать свои варежки на ладони Хвана. Тот нервный мандраж, который он испытывал с утра довольно быстро сменился восторгом и восхищением. - Но да, я нервничал, знаю. Это, наверное, было ужасно... - Нет-нет, ни в коем случае, если ты почаще будешь нервничать, то привлечёшь к себе ещё больше внимания. Поверь, твой голос можно слушать просто так, даже не вникая в слова. Тебе бы подошло вести какие-нибудь ночные шоу... - Хёнджин улыбается, счастливый даже просто от того, что его личное солнышко светится радостью. - Хотя нет, я бы тогда не смог засыпать рядом с тобой, потому что ты бы проводил вечера на работе, - он тут же куксится, понимая, что глубоко внутри хотел бы оставить Феликса только для себя. Прятать его в своих объятиях, лелеять, как самое настоящее сокровище и любоваться им, восхищаться до потери сознания. - На работе? - Феликс удивлённо смотрит в глаза своего парня, ведь практику сложно было назвать работой. Никто не давал ему гарантий, что после этих двух недель ему предложили бы остаться или хотя бы захотели бы увидеть его на радио в будущем. - Ну да, потом, когда закончишь университет, - Хёнджин неловко пожимает плечами и отводит взгляд, ведь чуть не сказал, что к тому моменту они могли бы съехаться и жить вместе. - Возможно... - Феликс, конечно, не исключает такого будущего, хотя и считает, что говорить об этом ещё рано. На самом деле, как раз кстати, ведь его ожидает последний выпускной год в университете, но пока еще продолжались эти каникулы, хотелось хоть ненамного продлить свою беззаботную жизнь. - Хочешь прогуляться? - Он вдруг мимо воли задумывается о своём скором отъезде и считает, что должен любыми способами продлить их сегодняшнюю встречу. - На набережную? - Джин задает ответный вопрос, довольствуясь чужим легким кивком. Они неспешно идут в сторону многочисленных фонарей, блеск которых отражается мигающими вспышками на неспокойной водной глади реки. Хван вспоминает о своих занятиях, рассказывает про их сегодняшний урок, который он почти весь прослушал, потому что волновался за Феликса, кажется, хуже него самого, но об этом он умалчивает, вспоминая лишь то, что сегодня они внезапно рисовали на бумаге, а не занимались анимацией. - Ты не скучаешь по... Как бы это сказать, ну вот по настоящим краскам, когда много рисуешь в планшете? - Феликсу кажется, что Хёнджин именно из тех людей, которые предпочитают классику, к тому же в его комнате висят только те рисунки, которые он нарисовал на бумаге сам. - В университете нам не дают заскучать, но сейчас я понимаю, что да. Руки чешутся взять кисть, а не стилус. К тому же, исправить что-то допустим в акварельной живописи невероятно сложно, если не сказать невозможно, а в планшете всегда есть возможность откатить версию рисунка назад. Это можно посчитать как плюсом, так и минусом, понимаешь? - Хван уверен, что Ликс его поймёт, поэтому не вдаётся в подробные объяснения. - Я еще не видел, как ты рисуешь... В смысле на бумаге, только готовые картины, - Фел несмело бубнит, в принципе понимая, что своим присутствием мог бы мешать, но ему кажется, что рисование – это словно некое волшебное таинство художника, которое не все могут понять и не всем дано при этом присутствовать. - У меня всё с собой, так что после прогулки, я могу тебе кое-что показать, - Хёнджин с игривой улыбкой подмигивает своему парню, замечая, как в его глазах загораются маленькие искорки, и неважно, что это лишь отражения от ярких фонарей над ними.       Феликсу кажется, что в этот момент для него открывается какая-то новая грань Хёнджина, точнее его доверия, которым он его так смело одаривает. Возможно, в какой-то степени его можно было назвать слишком мнительным, ведь он постоянно так осторожно интересуется у старшего возможностью подсматривать его рисунки и то, как именно он их рисует, но с другой стороны для Феликса очень важным остаётся тот момент, в котором он пообещал Хёнджину, что рядом с ним ему всегда будет комфортно. Парень чуть сжимает букет в своих ладонях, легко кивая головой, потому что будет невероятно рад наблюдать за тем, как Джин сотворяет из обычного белого листа потрясающее произведение искусства.       Они не гуляют слишком долго, на улице после заката по-прежнему холодно, а ещё Хёнджин переживает, что Феликс от волнения ничего не ел весь день, сам находясь практически в похожей ситуации. Они сворачивают к остановкам, при этом старший внимательно слушает рассказы Феликса о Джисоне и Чанбине, которые всё-таки умудрились попасть в эфирный чат, чем вызвали шок и ещё большее волнение у бедного парня. - Ты просто не представляешь, я думал у меня сердце остановится. Я точно покраснел ужасно в этот момент! – Феликс легонько фыркает из-за того, что Хёнджин искренне рассмеялся от его рассказа о нике, который себе придумал Джисон. – Надеюсь, никто не понял, что он мой друг. Я был готов его задушить… Не злюсь сейчас только потому что ты рядом, - он вздыхает, ведь приходится отпустить руку Хёнджина и отыскать в рюкзаке ключи от дома. - Я обязательно скажу ему, что он мой должник, - Хван хихикает, с наслаждением глядя на то, как закатывает глаза Феликс. Порой весьма показательные повадки младшего, который с чем-то был не согласен, приводили его в дикий восторг. - Сначала помыть руки, - Ли командует своим парнем, а сам отправляется на кухню, чтобы отыскать что-нибудь пригодное, что будет служить ему и его цветам вместо вазы. - Не хочу мыть руки без тебя, - Хёнджин хныкает и топчется следом, повторяя за младшим странные движения, точнее то, как он открывает поочерёдно каждый из шкафчиков. – Что мы ищем? – он заглядывает в очередную подвесную полку, понимая по лицу Ликса, что нужного там точно нет. - Что-нибудь, куда можно поставить цветы, - Феликс негромко бормочет, занятый попыткой вспомнить было ли у него что-нибудь нужное. - Разве это не подойдёт? – Хёнджин склоняется над ящиком внизу, после своих слов показывая прозрачный кувшин. - Perfectly (Идеально), - Феликс широко улыбается, отчего у него снова на лице расплываются милые морщинки-лучики, которые Хёнджин ужасно хочет расцеловать. – Теперь можем мыть руки, - он хихикает и ведёт своего помощника в ванную, намыливая их ладони, а затем тщательно вытирая палец за пальцем. - Я бы сказал, что это выглядит очень сексуально, знаешь? – Хёнджин самодовольно хмыкает, встречаясь с ярким взглядом напротив, а затем ощущает, как по телу пробегает лёгкая дрожь, всего лишь от одной вздёрнутой вверх брови. - Мне казалось ты голоден в другом смысле, - Ли чуть склоняет голову на бок и прячет игривую улыбку в уголках губ. – Ты обещал мне совсем другое, - он чуть повышает тон голоса, отчего тот становится куда более милым и ноющим. - Я помню-помню, - Хван буквально тает и стискивает мягкие щёки в своих руках, целуя надувшиеся губы. – Мы можем нарисовать твой букет, хочешь? – Он не может сдержать улыбки, вновь видя восторженный взгляд младшего и его лёгкий согласный кивок. - Только подожди… Минутку, - Феликс быстро выходит из ванной и несётся в комнату, отыскивая в ящике то, что хотел отдать Хёнджину. Он немного волнуется, когда находит парня по-прежнему стоящим в ванной и легонько смеётся, ведь тот, кажется, воспринял его слова слишком серьёзно, оставшись стоять на том же самом месте. – Не обязательно было ждать именно тут… - Ну, ты так быстро исчез, так что показалось, будто мне необходимо стоять именно здесь иначе я что-нибудь испорчу… - Хван излишне драматично вздыхает и жестикулирует, но когда видит непонимание в глазах своего парня, легко фыркает. – Я просто дождался тебя, малыш, как ты и просил. - Да, точно, - Феликс кивает и глупо протягивает руку с запасным набором ключей от квартиры. – Вот, это тебе… - Он секунду смотрит на удивлённое лицо Хёнджина, а потом спохватывается, понимая, что его действия слишком похожи на нечто вроде предложения жить вместе. Он ведь не собирался предлагать ничего такого, наверное, они ещё не готовы к такому, да? Хотя, если учесть то, сколько времени в его квартире проводит Хван, то считай они и так уже живут вместе… - Я просто, когда уезжаю, то обычно оставляю запасные ключи Чани-хёну, ну так, на всякий случай, понимаешь? Я просто подумал, что, если… Если тебе захочется побыть одному или ты соскучишься… - Феликс неловко переминается с ноги на ногу и трёт шею, ощущая, как покраснели его щёки, а ладони вспотели. Он вообще настолько сильно уходит в свои невесёлые мысли о том, что мог поспешить, что даже не сразу замечает, как ключи из его ладони забирают, а длинные тёплые пальцы мягко накрывают его руку. - Спасибо, Феликс, - Хёнджин ощущает какое-то невероятное тепло от этого вроде бы и простого жеста, который значит для него довольно много. Феликс не только открывает ему свою душу, но и доверяет присматривать за своим домом буквально делая из него место, куда ему хочется возвращаться. Столь очаровательно смущённый Ликс и его привычка дольше обычного моргать, когда он думает или нервничает, заставляет хотеть его расцеловать, и отказать себе в этом удовольствии просто невозможно. – Я буду безумно скучать, но обещаю, что дождусь своё солнышко, - он целует парня в висок, ласково поглаживая раскрасневшиеся щёки. - Я тоже буду скучать, правда, - несмотря на то, что Феликсу действительно хочется съездить домой, он также понимает, что разлука с Хёнджином будет для него чем-то вроде маленькой личной драмы. Парень хватается за тёплые ладони и переводит взгляд с абстрактного рисунка на футболке Джина на его лицо, замечая там лишь доверительный встречный взгляд. Порой его даже пугает та открытость с которой старший протягивает ему своё сердце, ведь он слишком неуверенный в себе и каждый раз до трясучки боится ненароком сделать больно. - Я верю, малыш-Ёнбоки, - Хван усмехается и оставляет лёгкий поцелуй на пухлых губах, не сопротивляясь, когда его тянут, наконец, на кухню.       Обустройством обеденного стола после ужина занимается Хёнджин, раскладывая свои краски, кисти и подготавливая несколько чистых листов. Феликс рисовать с ним наотрез отказывается, просто усевшись рядом и тихонько наблюдая. Когда набросок карандашом оказывается уже готов, Джин шутит про неловкую тишину, смеясь следом из-за смущённого выражения своего парня. - Я включу музыку, люблю, когда ты подпеваешь, - Хёнджин оставляет на румяной щеке несколько быстрых поцелуев, а затем выбирает музыку, отдавая телефон в распоряжение Феликса, чтобы тот следил за их плейлистом. - В последнее время, я почти всё время слушаю её на повторе, - Феликс воодушевлённо говорит о зазвучавшей песне, жадно следя взглядом за каждой цветной линией появляющейся на бумаге. – Так красиво получается, - он вздыхает и упирается виском в плечо старшего. Всего на мгновение парень забывается, но когда решает, что мог помешать, ладонь Джина удерживает его голову. – Разве я не мешаю? - Такой ангел, как ты, не может мешать, - Хёнджин с усмешкой целует светлую макушку и трётся щекой о его волосы. – Нравится? – Он дожидается очередного согласного мычания и понимает, что столь простые реакции делают его самого куда более счастливым и уверенным в себе. – Садись ко мне, я хочу, чтобы ты попробовал, - его внезапно озаряет потрясающей идеей, и он несколько раз хлопает по своим коленкам. - У меня не выйдет, Хёнджина, я только всё испорчу, - Феликс снова отнекивается и даже отодвинулся бы подальше, но стулья, на которых они сидят слишком близко друг к другу. - Ты говоришь глупости, Ёнбока, - Хван мягко тянет парня на себя, пока тот всё-таки не оказывается сидящим у него на коленках. – У тебя всё получится, просто немного веры в себя, солнышко, - он тихонько бормочет, оставляя мягкий поцелуй за ушком и крепко обнимая парня. – Можешь выбрать любой цвет, который тебе нравится. Давай начнём просто с цвета, м? Какой хочешь? - Цветы ведь розовые и фиолетовые… - Феликс почти не дрожит от мягких касаний, зато внутреннее беспокойство быстро рассеивается, стоит оказаться в столь уверенных руках. - Но это не значит, что ты не можешь добавить сюда красного или жёлтого, так какой ты бы хотел цвет, ммм? – Хёнджин ласково поглаживает ладони, которые Феликс положил прямо на его руки. - Красный будет хорошо смотреться, - Ликс скользит взглядом по палитре и думает, что красный действительно подойдёт. Он следует каждому слову Хёнджина, осторожно беря в руки кисть, а затем обмакивая её в краску. - Не бойся, - Хван уверенно подталкивает парня дальше, словно один лишь мазок по бумаге станет для них чем-то невероятно большим. – У тебя получится прекрасный цветок, Ёнбока…       Феликс больше всего сосредотачивается на чём угодно, но не на рисунке перед собой. Ему кажется, что всё его тело стало невероятно чувствительным, ведь он так явно ощущает лёгкое дыхание Хёнджина на своей шее, напряжённость мышц в плечах и дрожащую ладонь, в которой изо всех сил сжимает кисть. Он по-прежнему уверен, что у него ничего не выйдет, поэтому, когда всё-таки решается провести самым кончиком по бумаге, испуганно отдёргивает руку почти в тот же момент. Конечно, он видел, как быстро краска расползалась по бумаге, когда рисовал Хёнджин, но у него это получалось так плавно и так органично, ни в какое сравнение не идёт с той корявой линией, которую он после себя оставил. - Я же говорил, что только испорчу… - Хриплый голос словно наполняется холодностью и разочарованием. - Не правда, - Хван легонько фыркает и крепко обхватывает маленькие пальцы своей ладонью. Он буквально руководит Феликсом, продолжая рисовать вместе с ним, чтобы показать ему, что не стоит бояться. – Ты не должен пытаться рисовать идеальные линии. Это всё глупости, Ёнбока. На самом деле, я тоже не сразу это понял, но оглянись вокруг, в природе нет ничего идеального, все плоские поверхности и ровные углы придумали люди. Природе это совсем не нужно, даже без идеально вымеренных сантиметров она может создавать прекрасные вещи… Вот, например, лепестки, у которых часто неровные края, не все они одинакового размера и даже порой цвет отличается на несколько тонов, - он заканчивает говорить и откладывает, наконец, кисточку, переплетая их пальцы. – Смотри, хорошо ведь получилось? – Парень специально продолжил рисовать, но абсолютно никак не пытался исправить ранее оставленный мазок Феликса. Он лишь добавил к нему парочку своих, и теперь среди фиолетовых цветов гармонично появился один ярко-красный бутон. - Красиво… - Феликс едва слышно выдыхает, глядя на их сплетённые пальцы и эту разницу в размерах, хотя думает сейчас совершенно не о ней, а о том, как они рисовали вместе, как вела его ладонь Хёнджина, как уверено он руководил им, и кисть послушно исполняла все его желания. – Но это потому, что… Потому, что ты тут… - Он не совсем понимает, как передать собственные хитросплетения чувств через слова, поэтому запинается и как-то невыразительно бормочет, поворачиваясь к старшему. - Да, я - тут, и ты – здесь, - Хван мягко улыбается, сначала касаясь слегка румяных щёк, а затем ведёт ладонью по нежной коже на шее, пока, наконец, не зарывается в отросшие волосы на затылке. Он немного удивляется, когда парень вконец смутившись, прячется у него на плече, но это точно не мешает ему и дальше поглаживать чуть жестковатые пряди, наслаждаясь их совместным уютным вечером. – И наши цветы, что распустились благодаря тебе.       Феликс почти что мычит от негодования, но совсем не потому, что он зол на Хёнджина или недоволен его словами, просто его ещё ничто так не смущало, как сейчас это сделал всего лишь один маленький нарисованный цветок. Пылающие щёки, как будто готовы взорваться, поэтому вскоре ему становится горячо и пот выступает на шее и лбу. Он бы оторвался от спасительного плеча, но Джин так мягко и успокаивающе гладил его по спине, что даже мурашки порой приятно прокатывались по телу. - Можно, хотя бы… нам? – Фел тихо выдыхает, всё ещё не забыв о последней реплике старшего, которая крутилась в его голове сломанной пластинкой. – Благодаря нам, потому что ты важен для меня и для… того, что происходит со мной, с нами, - он сдавленно шепчет, проклиная себя немного за так не вовремя появившееся косноязычие. - Как скажешь, солнышко, - Хёнджин серьёзно кивает, хотя и понимает, что должен во чтобы то ни стало повысить у младшего его уверенность в себе, когда дело доходит до рисования. – И у тебя отлично получилось, ты молодец, - он оставляет лёгкий поцелуй в уголке сжатых губ, не сдерживая тихого смеха, когда Феликс опять прячется у него на плече. – Baby, don't hide from me (Малыш, не прячься от меня). - You're a cheater, Hyunjina (Ты жульничаешь, Хёнджина), - Феликс фыркает, когда слышит очаровательный акцент старшего, который ко всему прочему ещё и звучит на несколько тонов ниже. Конечно же, он не может оставить парня без наказания, слегка хмурясь, а затем впиваясь зубами в мягкую кожу. - Кто ещё жульничает? – Хёнджин тихонько стонет, ощутив слегка болезненный укус, за которым тут же следуют извиняющиеся поцелуи. Веки чуть подрагивают от яркой лампы, а по телу мурашки разбегаются, и всё это из-за одного потрясающего парня, который так тесно прижимается и оставляет на его шее знаки своей собственности. Он шумно выдыхает, ведя ладонью по выгнувшейся спине, вверх, прямо к вороту футболки за которой уже ощущается мягкость тёплой кожи. Порой ему безумно сильно хочется просто касаться Феликса, водить пальцами по его плечам, на которых он тоже отыскал парочку милых коричневых пятнышек, либо сжимать в своих руках маленькие ладони, ощущая некую ментальную или тактильную связь с ним.       В этот раз Хван тоже просто гладит младшего по спине, перебирает выступающие позвонки пальцами, тщательно оглаживая каждую выпирающую косточку, уже давно прикрыв глаза и позволив Феликсу делать всё, что ему хотелось. Приятные поцелуи не останавливаются лишь на шее, позволяя почувствовать прикосновение бархатных, чуть влажноватых губ на щеках и на лбу. Феликс целует его веки, дышит судорожно и как будто боится спугнуть, едва ощутимо касаясь кончиками пальцев чужой футболки. Он замирает на секунду, прижимаясь своим лбом ко лбу старшего и только после тихого фырканья, с глупой улыбкой вжимается в приоткрытые губы. Каждый поцелуй с Хёнджином отдаётся где-то внутри лёгкой аритмией, взрывом эндорфинов и тягучей волной тепла, которая затапливает его с головой, не позволяя выбраться из этого окутывающего кокона нежности и уюта.       Ликс жмурится, когда его нижнюю губу слегка прикусывают, а затем отпускают. Внимательные руки так и продолжают гулять по его телу, порой вынуждая буквально вздрагивать и плотнее вжиматься в крепкое тело. Он шумно вздыхает и трётся носом за ушком, оставляя там ещё парочку лёгких поцелуев, абсолютно не сопротивляясь, когда проворные пальцы пробираются под резинку домашних штанов. Очередная волна жгучего и горячего удовольствия распаляет всё тело так, что становится нестерпимо жарко, но ему и говорить ничего не приходится, хватает лишь тихого умоляющего стона. Хёнджин хрипло просит схватиться за него крепче и одним ловким движением поднимается на ноги вместе со своей драгоценной ношей. Он укладывает Феликса на кровать осторожно, гладит его растрёпанные волосы и тает от счастливой смущённой улыбки, которая расплывается на пухлых губах. - Так нравлюсь? – Феликс готов глупо хихикать, ощущая такое несравненное счастье, пока глядит в тёмные прекрасные глаза, которые затягивают его так глубоко, словно в таинственную непроглядную ночь. - Не представляешь, как сильно, - Хёнджин сдавленно шепчет, передёргивая плечами от рефлекторной реакции на невесомые поглаживания по затылку.       В этот момент у Феликса не то, чтобы бабочки, в животе взрывается целая Вселенная, только делает она это так легко и плавно, словно состоит лишь из миллиона мыльных пузырей, поэтому теперь внутри разносится до жути щекотливое и приятное ощущение. Недолго думая, все его мысли снова начинают занимать уверенные пухлые губы, что так потрясающе целовали его, сменяя щемящую нежность на твёрдую напористость от которой у Феликса тело превращается в сплошное податливое желе. Он просто не может сопротивляться, да и зачем, если всё, что делает Хёнджин вызывает в нём только бешенную восторженную реакцию. Руки сами ползут под широкую футболку, с наслаждением оглаживая тёплую кожу и дрожаще пересчитывая ребра, словно пытаясь заставить Хёнджина ощутить ту же самую щекотку, которая разрывает сейчас его грудную клетку.       Он выгибается медленно, вслед за исследующими его бока пальцами, мучаясь от глупой жажды оказаться как можно ближе, соприкоснуться кожей, ощущая чуть ли не солнечные ожоги от этих желанных касаний. И Хёнджин, словно читающий его мысли, избавляет их от одежды, по-прежнему оставаясь до безумия нежным и заботливым, расцеловывая его плечи и грудь, а ещё постоянно мурча что-то о том, насколько же Феликс красивый и как ему чертовски повезло.       Они оба задыхаются от плавящего удовольствия, срываясь на хриплые вздохи и несдержанные касания. Тёмные следы расцветают на бледной коже под напором влажных губ и крепких пальцев, но лёгкая боль ни в какое сравнение не идёт с тем удовольствием, которое разливается по венам и не спешит исчезать. Хёнджин буквально рассыпается на какие-то метафизические кусочки самого себя, потому что рядом с Феликсом иначе и не получается. Рёбра становятся самой настоящей клеткой для бешенного сердца, и когда они оказываются настолько крепко впечатанными друг в друга, то сердцебиение их двух сердец словно синхронизируется, или же это они сами просто растворяются в желании и чувствах друг друга. Никто не пытается спешить, наслаждаясь долгими медленными поцелуями и томным дыханием друг другу в губы. Плавные, почти ленивые движения будоражат настолько, что Феликс дрожит каждый чёртов раз, когда ощущает Хёнджина в себе целиком, и мысли разбегаются, утопая в какой-то блаженной неге. - Ёнбока, - Хёнджин сдавленно хрипит, сухими губами вжимаясь в разгорячённую кожу, словно по-настоящему целует солнце. Он даже ощущает лёгкое покалывание на губах, а за закрытыми веками в этот момент взрываются тысячи разноцветных огней. Слух ласкает мягкий утробный стон Феликса, который сжимает его так крепко, словно пытается вплавить в себя, чтобы никогда больше не расставаться.       Они так и остаются лежать намертво прижавшись друг к другу, порой оставляя щекотливые поцелуи на щеках и скулах, постоянно улыбаясь в темноту и согреваясь лишь только общими чувствами. Чьи-то пальцы пересчитывают выступающие косточки позвонков, а чьё-то дыхание нежностью оседает где-то на шее, постепенно растворяясь в темноте и шумных вздохах, пока совсем не превращается в мирную тишину и едва слышное посапывание двух человек.