Heartwarming

      Феликс просыпается медленно, ещё какое-то время просто пребывая в состоянии дрёмы, но даже так отчётливо ощущает чужую тяжёлую руку на своём животе. Вчера он всё-таки не позволил Хёнджину вновь уснуть за просмотром фильма, лишь только тот начал подавать признаки умильного сопения, так он сразу же погнал его чистить зубы и спать. Немного проморгавшись, он поворачивает голову влево, разглядывая чуть опухшее ото сна лица парня. Оно совсем не выглядит странным или некрасивым, скорее становится куда более сладким, не теряя своей красоты. Зато несколько коричневых точек выделяются на бледной коже куда ярче обычного. Родинка под глазом самая заметная, но Феликс уже успел заметить ещё одну на противоположной щеке и удивительно маленькую точечку сбоку на самом кончике носа. Если честно, ему до жути хочется хоть разочек чмокнуть её, чтобы с громким характерным звуком и весёлым смехом после.       В какой-то момент, чужое дыхание становится единственным звуком, к которому так внимательно прислушивается Феликс. Он осторожно приближается, словно желая разглядеть каждый сантиметр такого потрясающего, почти что внеземного, лица. - Настолько красивый? – Хёнджин сонно хмыкает, ощущая, как тело в его руках внезапно вздрагивает. – Прости, я не хотел напугать, - он ласково обнимает и лениво проводит пальцами по чужой спине.       Феликс может и хочет буркнуть что-то недовольное, но буквально тает в чужих руках, а когда Хёнджин ещё и извиняется, у него не остаётся ни одного плохого слова в голове. На самом деле, он даже рад, что теперь прижимается к широкой груди, наслаждаясь не только чужим теплом, но и таким приятным ароматом, который потом надолго остаётся на его вещах, ведь старший постоянно их таскает, когда остаётся у него. - Good morning, little Youngbok (Доброе утро, малыш-Ёнбок), - Хван копирует самого Феликса, который всегда произносит эту фразу на английском, ощущая, как младший бодается головой ему в грудь, отчего появляется слишком сильное желание почесать его по голове, что он собственно и делает, зарываясь в лохматые волосы на макушке. Не проходит много времени, прежде чем Феликс затихает в его руках, расслабляется под ласковыми касаниями и словно бы засыпает вновь.       Хёнджин не слишком расстраивается столь немногословному утру. Ещё вчера он постоянно замечал, как Ликс над чем-то усиленно думает, вряд ли это было что-то простое и приятное, обычно такими задумчивыми людей делают лишь трудные вопросы и проблемы, касающиеся дальнейшей жизни. Наученный горьким, а может и не слишком, опытом, он всегда позволяет людям сначала самим разобраться в хитросплетении своих мыслей, а уж потом мог задавать интересующие его вопросы. Минхо всегда говорил ему, что глупо лезть в душу человеку, когда он даже сам себе объяснить своё состояние не может. В этом он с другом был полностью солидарен, так что вчера просто молчаливо показывал свою поддержку. Для него вся эта ситуация вообще становится очень значимой, ведь, если в трудную минуту Феликс нуждается в его тепле, не означает ли это, что он для него кто-то особенный? - Не хочется вставать… - Феликс едва слышно шепчет, ощущая собственное горячее дыхание на пальцах, которые удобно прижались к груди Хёнджина, слушая мерное биение его сердца. - Я и не собирался тебя торопить, - старший мог сколько угодно пролежать в этой кровати, просто обнимая столь прекрасного человека, который так отчаянно искал в нём поддержки. – Могу остаться с тобой до завтра, хочешь? – Он ласково обводит кончиками пальцев чувствительную кожу за ушком, ощущая, как лёгкая дрожь проходится по так плотно прижатому к нему телу. - Хотел бы… - Феликс говорит одно, а сам мотает головой вполне очевидно отрицательно. – Но я не могу просто вырвать тебя… - "и оставить лишь для себя…" Окончание фразы, конечно, остаётся только в мечтах самого парня. - Откуда? – Хван заинтересовано приподнимает брови, хотя и понимает, что его лица не видно. - Из твоей жизни, - Ли вымученно шепчет, так ярко в этот момент понимая, что у них действительно две разные жизни, в которую ни один из них пока не слишком вхож. - Оу… Из моей весьма унылой жизни, ты хотел сказать? – Хёнджин беззвучно смеётся и оставляет на макушке младшего короткий поцелуй и у Феликса снова все мысли пропадают из головы. Что вообще он может сделать, когда каждый жест Джина вызывает у него микро-дрожь и покалывание в кончиках пальцев?       Феликс крепко зажмуривает веки, стараясь привести себя в чувство, хотя которое из миллиарда, что сейчас лихорадочно бьются в его груди, выбрать, он понятия не имеет. С каждой прожитой секундой, ему, кажется, что он лишь ещё больше запутывается. Хёнджин недовольно кряхтит и сползает вниз, чтобы оказаться на одном уровне с удивлёнными тёплыми глазами, которые всего на тон будь посветлее и напоминали бы ему прекрасно поле из таких же солнечных цветов, каким была душа этого парня. - Привет… - Старший чуть улыбается, улавливая лёгкий подъём в уголках губ Феликса. - Мы пойдём умываться, а потом я сделаю тебе завтрак. Я неплох в приготовлении горячих бутербродов. Думаешь, что это легко? Возможно и так, но ты удивишься, когда попробуешь, серьёзно, - он слегка кивает, а затем утыкается своим лбом в чужой. – А ещё можно какао с зефирками… Я заметил их вчера на столе, не против?       Феликс тихонько мычит и слегка трясёт головой, но несильно, чтобы ни в коем случае не потерять их зрительный контакт. Сам бы он, наверное, действительно, не скоро сумел поднять себя с кровати, но, когда Хёнджин говорит об этом так уверенно, ему хочется довериться.       Они оказываются в ванной, и Хван с особой гордостью чистит зубы, потому что его щётка уже какое-то время стоит рядом со щёткой самого Феликса, разделяя один стаканчик на двоих. Разве, это не выглядит до жути трогательно? А ещё сам Феликс, который мягко и осторожно собирает ему волосы, чтобы завязать хвостик на макушке. Обычно в дорамах всегда обращают внимание на столь маленькие и незаметные моменты, чтобы показать раскрытие персонажей друг другу. Хёнджину этого вполне хватает, чтобы оправданно или не очень, липнуть к уютному и такому буквально созданному для объятий человеку. Он целует его прямо в ванной у раковины, потому что ждал этого момента слишком долго, а затем не может оторваться от мягких податливых губ, так ярко отдающих свежестью и прохладой зубной пасты. Кажется, Феликс вообще полностью отдаёт всю инициативу именно ему, послушно раскрывая губы под чужим напором и обвивая шею руками, чтобы между ними оставалось как можно меньше свободного пространства.       Хёнджин мог бы и не останавливаться, в любой другой ситуации, с другим человеком, он бы точно не остановился, когда к нему прижимались бы так открыто и доверчиво, мол бери не стесняйся, я весь тут только для тебя. Однако, Феликс довольно скоро стал для него другим, словно судьба так издевалась, ведь изначально парень был всего лишь одним из. Его можно было бы забыть и больше никогда не встретить или делать вид, что они не знакомы, когда на совместных вечеринках их взгляды могли бы пересечься. Теперь, это всё уже становится неважным, потому что Феликс оказался смелее. Как бы глупо он не поступил в прошлом, он желал лишь встретиться с Хёнджином ещё раз, что подкупало сильнее какой-то там приятной ночи с очередным незнакомцем.       По итогу Хван реально кормит младшего, а затем всё-таки собирается домой под очень виноватым взглядом Феликса, в котором словно бы скрывалось нечто ещё, только вот добраться до этого чего-то, казалось, просто невозможным. Хёнджин не задаёт лишних вопросов, лишь прижимает парня к себе, так сильно и крепко, чтобы полностью укутать в своих объятиях и подарить немного счастья, которое бы смогло согревать его до их следующей встречи. Однако, стоит ему только выйти на улицу, привычные заботы не заполоняют мысли, из головы всё равно не лезет расстроенный и несчастный вид Феликса, которого, если честно, он никогда бы не хотел увидеть в таком состоянии вновь. Парень немедленно пытается дозвониться до Минхо, но тот упорно не берёт трубку, и почему-то ему не кажется, что друг вновь тренируется. HHJ: Ты у Хана? Нам нужно поговорить.       Ответа нет всё то время, что Хёнджин добирается до дома. Мама первым делом вновь выгоняет его на улицу прогуляться с Ками, который выглядит тоже не особо довольным таким положением вещей, на улице было холодно. Однако, естественные позывы, вероятно, берут своё и пёсик мелко семенит к ближайшему дереву вслед за своим хозяином. Хван естественно не удерживается пополняя свою галерею ещё сотней фотографий любимой собаки, решая, что потом обязательно отправит их Феликсу, ведь всем было известно, что именно собачки и котики лучше всего лечили чужую погрустневшую душу. LF: Он такой очаровательный в этом комбинезоне (─‿‿─) HHJ: На самом деле, у него есть целая коллекция. Ты должен как-нибудь прогуляться с нами! LF: С удовольствием, мне очень хочется увидеть Ками в живую. (его хвостик на макушке похож на твой).       Хёнджин привычно облизывает нижнюю губу, следя за тем, как появляются ответы Феликса в чате. Он только теперь осознаёт, что все эти недели они обычно встречались, так скажем, на территории Феликса и ещё ни разу он не приглашал парня к себе. Конечно, в пустой квартире младшего было куда удобнее, но показать Ками, о котором он мог говорить не затыкаясь, стоило уже давно. Парень переводит взгляд на собственное запястье, где висела та самая резинка Феликса, которой он сегодня утром завязывал ему действительно очень похожий хвост, и снова облизывает губы. HHJ: Тогда я точно вскоре познакомлю вас!       На улице уже потихоньку темнеет, когда Хёнджин всё-таки берёт себя в руки и принимается готовиться к будущим занятиям. Минхо словно бы просыпается примерно в то же самое время, оставляя лишь одно короткое сообщение. LMH: Завтра после пар я свободен.       Обычное игнорирование неудобных вопросов, заставляет Хёнджина быстро всё понять. Друг действительно ошивается где-то вместе с Ханом, но по какой-то причине, всё ещё держит их на расстоянии. Не то, чтобы ему было не интересно, но в данный момент, он всерьёз переживает только о Феликсе, поэтому проверяет телефон почти каждую свободную минуту, чтобы ненароком не пропустить какое-нибудь сообщение или случайный телефонный звонок. Время летит неумолимо и перед сном он сам просто не выдерживает, сначала слушая долгие гудки, а затем знакомый хрипловатый голос. В этот момент на его душе словно развязываются тысячи тоненьких узелков, сковывающих по рукам и ногам, весь этот вечер. Они разговаривают, как и обычно ни о чём, порой просто долго слушая дыхание друг друга, а потом к Хёнджину пробирается Ками и тогда Феликс смеётся впервые за этот разговор, слыша смешное собачье дыхание и оглушающий чих. У Хёнджина случается аритмия, ведь он и подумать не мог, что услышать такой привычный смех младшего станет для него таким большим и важным желанием, но вот прямо сейчас существуют он и его бешено колотящееся в груди сердце, на котором во что бы то ни стало должны распуститься какие-нибудь яркие солнечные цветы.

***********

      Окружающая обстановка нагнетала такую скуку и меланхолию в душе, что вышедший на улицу Хёнджин, уже не раз посматривал в сторону укромного местечка, где постоянно кто-нибудь курил. Ему бы возможно тоже не помешало немного отвлечься и расслабиться, но способ был явно не лучшим. Минхо потом обязательно пропишет ему с разворота, как только узнает. Наверное, даже мать с отцом не стали бы настолько строго наказывать его, узнай о курении, но вот когда в старших классах про это прознал друг, его не выпускали из зала ночь напролёт, заставляя тренироваться столько, что хотелось просто умереть. На сигареты потом и смотреть было страшно. Сейчас все те чувства уже успели притупиться, и он вполне мог бы рискнуть, став, вероятно, самоубийцей, ведь через полчаса у Ли заканчиваются пары, и они должны будут встретиться где-то на территории университета. Хёнджин думал пока просто побродить по округе с наушниками в ушах, так что продрогшие пальцы пока безуспешно пытались развязать спутанные провода. - Эй, Хёнджин!       Довольно звонкий голос голосит его имя словно бы на весь кампус, в действительности заставляя Хвана удивлённо обернуться. Такое с ним происходит редко, обычно к нему подходили с милыми улыбками, а не с выражением, что сейчас собирались обокрасть. Брать собственно, наверное, было нечего… Хотя телефон и планшет для рисования было очень жалко.       По серой влажной дорожке к нему двигались три парня, Хан Джисон шёл спереди и это именно ему принадлежал хлёсткий вскрик. Позади шёл Со Чанбин, который, пожалуй, мог бы выглядеть устрашающе, не знай Хёнджин, каков тот на самом деле, и Кристофер. В принципе, именно третий парень внушал спокойствие и убеждал, что морду ему тут бить не собирались. С Чаном Хван порой пересекался, потому что немного интересовался музыкой, а эти трое были известны чуть ли не королями на композиторском. Джисон казался ему странным, Чанбин тогда немного пугал, а вот подойти и поговорить с Чаном, Хёнджин не побоялся. Порой они списывались или общались на совместных тусовках, но он никогда не был вхож в компанию старшего, да и не стремился влиться в коллектив больше одного человека. С Минхо ему было удобно и привычно, а ещё вскоре появился Чонин, которого можно было считать младшим братиком. Вероятно, именно благодаря появлению младшего, он начал понимать некоторые странные высказывания Минхо, которые тот говорил ему в прошлом. - В чём дело? – Хван спокойно переводит взгляд на наушники, пытаясь всё-таки закончить с ними. - Что у вас с Феликсом? – Хан переходит сразу к делу, даже не пытаясь юлить, собственно, он никогда этого не умел, всё у него решалось простыми и честными вопросами в лоб. - Не кажется ли тебе, что это только моё и Феликса дело? – Хёнджин легко приподнимает бровь, слегка раздражённый столь резкими попытками вклиниться туда, куда совсем не следовало. - Он важен нам, так что мы должны позаботиться о том, чтобы ты не натворил глупостей, - Чанбин хмурится, создавая куда более суровое выражение на своём лице, чем было до этого. - Какие ещё… - Не играй с ним, - Хан прерывает удивлённого Хёнджина и подходит на пару шагов ближе, чтобы следующие слова остались только между ними. – Он слишком наивен и добр, так что не смей разбивать ему сердце. Он уже и так… Неважно, - парень осекается, не собираясь говорить слишком многого и спокойно уходит.       Хёнджин может только нахмуриться, совсем ничего не понимая и последнее, что он вообще воспринимает из окружающего его мира, так это похлопывание по плечу от Чана. Вероятно, это должно было как-то его успокоить? Только вот слова Хана так прочно застревают в голове, что всё остальное уходит на второй план. Какого чёрта?       Вплоть до этого утра Хван считал, что между ними с Феликсом всё в порядке. Им же вроде, как, нравится проводить время вместе, разговаривать, обниматься, смотреть глупые драмы, которые постоянно выбирает Хёнджин, и украдкой смеяться в наполненные нежностью поцелуи. Отношения не такая уж простая штука, Хёнджин прекрасно это понимает, но разве что-то между ним и Феликсом успело надломиться? Он сделал что-то не так? Оглядываясь назад, парень не находит абсолютно никакой причины, по которой один прекрасный ангел, мог «уже начать испытывать боль».       Что если это странное состояние, из-за которого Феликс ходил таким грустным, оказалось вызвано их отношениями? Может, младший не уверен, что им с Хёнджином вообще по пути? Что, если он считает будто ошибся, когда так наивно и сумасбродно решил узнать его поближе? Хёнджин всерьёз не замечал ни одного признака, по которому можно было бы понять, что Феликсу не нравится его общество или его прикосновения. Эти последние мгновения вместе начинают пролетать в голове, прокручиваться, как кинолента, чтобы легче было вспомнить хоть что-то яркое и указывающее на решение проблемы. Феликс говорил утром о том, что не может вырвать его из жизни. Да, такой обычной и довольно простой жизни, но почему-то для него это стало важно.       Хёнджин тяжело сглатывает, раскладывая суетящиеся мысли по правильным полочкам. Возможно ли, что Феликс тогда говорил не только об одном дне, но и в целом об их взаимоотношениях? Пересмотренные весьма часто трагические драмы теперь всплывают в голове яркими образами. Там так часто использовался довольно заезженный ход, когда один главный герой отказывался от второго, несмотря на всю любовь, что испытывал. Казалось, что оборвать концы, когда всё ещё не так серьёзно намного проще, но ведь, на самом деле, даже сейчас его сердце болезненно сжимается от мысли, что Феликс решил не продолжать эту неудавшуюся пародию на отношения.       Их история началась, как в самой дурацкой драме, которые Хёнджин так любит смотреть с мамой, и должна закончиться тоже не отступая от канонов? Трагично, инфантильно, запутано и так по-настоящему больно, что в глазах немного жжёт и дышать становиться труднее. - Ты оглох? Я кричу тебе с самого входа, - Минхо недовольно дёргает оцепеневшего парня, видя по глазам, что тот ещё не до конца пришёл в себя. – Ты даже не в наушниках, - он хмурится, не понимая, что могло бы вызвать у младшего такую странную реакцию. – Что произошло?       Хёнджин за мгновение меняется в лице. Прошлые выстраданные чувства схлопываются словно прочный кокон, взгляд становится более осмысленным и даже несмотря на то, что перед ним друг, первая реакция - это стойкое желание огрызнуться, что чей-то самоуверенный парень случился, но он лишь мотает головой и комкает в руках наполовину распутанные наушники. На самом деле, избавившись от мыслей о Хане, сующим нос не в свои дела, он вновь поднимает взгляд на Минхо. - Мне кажется, что я запутался в наших отношениях с Феликсом… - Ага, я понял, - Минхо едва сдерживается, чтобы не закатить глаза, а затем разворачивает друга по направлению к выходу. – Ты ел? - Нет, - Хёнджин мотает головой, отвечая скорее на автомате, чем реально задумываясь об этом вопросе. - Тогда идём, такие вопросы обсуждать на голодный желудок просто преступление, - Ли фыркает и тащит не особо сопротивляющегося парня за собой. – Да и место здесь не особо подходящее, - он вздыхает, сохраняя молчание всё то время, пока они не оказываются в ресторанчике, где подают вкуснейшую лапшу. Однако, даже тогда парень не спешит развязывать разговор, спокойно листая последние новости в телефоне. Он, как и всегда, просто даёт другим время, разобраться в собственных мыслях.       Хвану абсолютно точно не нравится это чувство. Он словно проваливается в болото, вязнет в глупостях, которые кажутся ему ни черта не логичными, но почему-то в этот момент такими притягательными. Разве, он всегда имел тенденцию к тому, чтобы делать себе как можно больнее? - У тебя такое выражение лица словно ты снова раздумываешь пересмотреть «49 Дней», - Минхо не выдерживает, впервые замечая, чтобы Хёнджин переживал так не за героев своих сериалов, а за собственные отношения. - Что? Ни за что, - Хван морщит нос и хмурится, невольно вспоминая, как рыдал после этой драмы, что даже перед мамой было стыдно потом показаться. Один лишь Ками в курсе какую тираду Хёнджин ему зачитал, а Минхо, который внезапно решил нагрянуть в гости, застал его всего заплаканного и опухшего. - Тогда в чём дело? - Я, правда, не знаю… - Хёнджин как не думал, как не пытался вычленить из их разговоров хоть какой-нибудь знак, так ничего и не смог вспомнить. – У нас было всё замечательно, понимаешь? Он по-настоящему потрясающий. Такой тёплый и уютный, с ним хочется проводить время, обнимать его постоянно, защищать ото всех, словно он маленький котёнок… - Парень улыбается глупо, заламывая пальцы, потому что в груди по-прежнему огромным тёплым комком сидят чувства к Феликсу, такие же прекрасные, как и парень, который их вызывает. - Мне даже секса не хочется… Ну, то есть, хочется, конечно, но я подумал, что мы и так немного странно начали, да? Поэтому решил попридержать коней, типа сделать всё правильно… Хотя я уже не знаю, как правильно, - он недовольно буркает, бросая взгляд на Минхо, которого всё это время считал примером, хотя и не признается ему в этом никогда. - Из того, что я услышал, у вас всё вроде бы в порядке, - Минхо складывает руки на груди, довольно внимательно разглядывая впадающего в эмоциональные крайности Хёнджина. – Где пресловутое «но», которое должно приоткрыть мне завесу тайны, почему ты стал таким дёрганным? - Я не дёрганный, - Хван огрызается, замечая чужую улыбку, спрятанную в уголках губ. Минхо сделал это нарочно, чтобы привести в чувства. – Феликс внезапно загрустил, попросил меня приехать в субботу, я не отказал… Ему вообще невозможно отказать… Он не стал говорить в чём причина такого поведения. Ну мало ли что бывает, так? Если не хочет, значит не готов говорить об этом, ты сам так говорил. Я не лез, просто был рядом. Это ведь что-то значит, правда? Если в тот момент, когда ему плохо, он захотел меня увидеть, значит в нём есть какие-то чувства, правильно? Да, блин, на самом деле, я и так вижу его чувства, он бы не стал улыбаться от одного моего вида, не смеялся бы от шуток и не смотрел все те фильмы, что ты называешь детской наивной сказкой, - на этих словах парень надувается, желая показать, что кто-то ценит его предпочтения, а Минхо просто злой и непорядочный друг. - Вы нашли друг друга, - Ли беззлобно фыркает, хотя ему греют душу слова младшего, который так сильно опирается на жизненный опыт самого Минхо. - Я знаю, что… Между нами точно что-то есть, только не знаю, как это выразить, - Хёнджин понуро склоняет голову над остывающей лапшой. - Словами, например, - Минхо важно кивает и принимается за еду. – Не благодари, я всегда знал, что из меня прекрасный советчик.       Хёнджину хочется кого-то ударить, приложить хорошенькую физиономию к столу, но чёрт возьми, эти дурацкие слова самая, что ни на есть правда. Не то, чтобы он сам такой глупый и не подумал поговорить с Феликсом, просто другие мысли слишком сильно отвлекали на себя внимание. - Зал сегодня свободен? – Хван понимает, что сегодня запрётся там на несколько долгих часов, чтобы измотать себя до состояния полнейшей апатии, только так он обычно справляется с трудностями. Дождавшись согласного кивка, он хватает свои вещи и вскакивает со стула. - Завтра не жди нас, - парень выбегает на улицу, уже ничего не отвечая на недовольное нытьё Минхо, который должен был принести камеру.       Теперь для Хёнджина уже всё было не важно, потому что сердце колотилось в груди не только от бега, но и от предвкушения. Хотя, скорее дрожало от страха, чем ждало завтрашнего дня с удовольствием, но в каком-то смысле, за этим важным разговором его ждало освобождение. Он не будет больше мучиться и страдать неизвестностью, перестанет вариться в котле собственных сожалений и придуманных ошибок. Хёнджин собирается сделать Феликса снова счастливым, чтобы видеть его улыбку собственными глазами, чтобы сцеловывать её с пухлых губ, а затем считать прекрасные веснушки, ярко подмигивающие, когда младший активно меняет выражения своего лица. Он не собирается больше думать о драмах, в которых главные герои переживают столько трагических поворотов судьбы, что только плакать и остаётся, потому что они не в чёртовом фильме! Это жизнь, его обыденная, серая жизнь, которая благодаря одному счастливому парню, окрасилась в новые краски. Он ни за что не испортит то прекрасное, что умудрился познать, собираясь выложиться на все сто пятьдесят, как это обычно делает в танцах, лишь бы Феликс удостоверился в искренности его чувств. HHJ: Ты ведь придёшь завтра? LF: Конечно, Хёни.