Дьявол спит, как красиво, дьявол спит, тлеет сига..
Лето в этом году выдалось особенно жарким, Кириллу даже начинало казаться, что ад становится ближе, чем он мог бы предположить это на самом деле. Он буквально чувствовал, как мерзкие, измазанные по локоть в крови, сухие руки пытаются добраться до него из-под земли. Он подтянул ноги к себе, поставил пятки на скамейку и обнял коленки руками, уткнувшись между ними лбом. Выспаться сегодня не получилось, сбор был в пять утра, и вот, они уже около пяти часов прочесывали пять квадратных километров лесного массива, в поисках девяностолетней старушки. Хуже всего только то, что сейчас от Кирилла, и таких же волонтеров, толку было примерно ноль. Командир спасательной бригады приказал оставаться в лагере, пока не будет команды выходить на поиски снова. Вот они и куковали последний час, сбившись возле кучи из портфелей и вещей. Кто-то посапывал, откинувшись на ствол дерева, кто-то просто развалился в тенечке на земле, а Кирилл вот, занял единственную пустующую скамейку возле берега полувысохшей речки, и курил. И думал о том, как «докатился» до жизни такой. Не то, чтобы до этого у него не было времени об этом поразмыслить, просто обычно Кирилл эти мысли в свою голову не попускал, а тут…от безделья, наверное, задумался. Он листал ленту поисковой группы, и в тысячный раз жалел о том, что вписался в поиски именно сегодня. Ведь дело-то было бессмысленное. Ну ушла старушка погулять, потерялась, маразм. Либо сама придет, либо не придет уже вовсе, а найти и спасатели найдут, зачем нужны были волонтеры? Он знал, что этот, с нихера вылезший на «волю», цинизм внутри него звучал лишь от голода и усталости, а еще от собственной бесполезности. Последние пару месяцев Гречкин в целом чувствовал себя как-то особенно хреново, не то, чтобы это состояние сильно отличалось от того, что преследовало его три года с того самого проклятого дня, но прям значительно хуже. Будто что-то вот-вот должно было случиться, что-то страшное, что-то, что навсегда изменит его жизнь, снова. И не понятно уже в какую сторону. Наверное, прошлый Кирилл забил бы на это хер, он в мистику не верил, но от прошлого Кирилла не осталось ни следа. Теперь Гречкин верил во все, в Бога, в Дьявола, в Будду, в Карму, да хоть в черта макаронного, он отлично понял, что ни хрена не проходит просто так, бесследно, что у всего, блять, есть свои последствия. И он это ощутил на себе во всем объеме, когда чуть не сгорел заживо. Когда чуть в шашлык не превратился. Благо, конечно, что выжил, но следы от ожогов все еще красовались на теле красным бляшками, и болели. Сука психосоматика. Радовало, что хоть на лице ничего не осталось, врачи постарались, но без парочки операций все-таки не обошлось. Отец решил, что у Кирилла после этого крыша и съехала, ну, что он внезапно решил, мол это шанс второй. А Кирилл и правда решил, только сумасшедшим себя не считал. Вот вы как хотите, а он отлично понимал, что это все не просто так ему далось. Что расплата придет еще, поэтому он честно пытался уменьшить свой кредит. Вот, делами добрыми занялся. Детским домам помогал, приютам всяким, куда только бабки не совал, и батрачил как проклятый на этом сраном отцовском предприятии, наравне со всеми, не пасовал. Папа первое время еще пытался его вразумить как-то, но быстро сдался. В конце концов все было лучше, чем то, какую хуйню его сыночек до этого вытворял. Теперь даже можно было бы им гордиться, да только страшно становилось смотреть. Кирилл стал частенько присоединяться к поисковым отрядам, особенно, когда дело касалось детей. Не сразу понял, конечно, почему именно к этому его так тянуло, а когда понял, пил неделю. Видимо подсознательно решил, что если спасать кого-то на постоянке, то это хоть как-то прикроет то, что он сотворил с Лизой Макаровой, да только он отлично понимал, что херня это все. Кирилл Лизу никогда не забывал, и сколько бы детей он там, так или иначе не вытащил с того света, или хотя бы приложил к этому руку, ничего из этого не помогало Гречкину простить себя за нее. Лиза снилась ему. Она не злилась, не плакала, иногда просто брала его за руку и молчала, простила, думал Кирилл, когда просыпался. А он себя так и не простил. Вот и сидел сейчас здесь, как идиот, и пытался побороть с ни фига начавшуюся истерику, бурлящий внутри ураган. Нужно было сделать хоть что-то, херли сидеть здесь еще пять часов. - Вы, короче, как хотите, а я пойду пройдусь хотя бы вдоль реки, куда она, блять, далеко уковылять-то могла, - он взял из кучи свой портфель, накинул его на спину, и медленно потопал к берегу. - Сказали же сидеть, вот и сиди, - брякнул один из мужиков, развалившихся на траве. - Похуй, - Кирилл не боялся, дорогу, да и в целом эту местность он знал хорошо, два раза точно обучение проходил, других в такие леса не пускали. К тому же с собой была рация, и маячок этот дебильный, найдут если что, а по нашивкам опознают. Не особо веселые мысли, конечно, но для Кирилла они были почти обыденностью. В петлю, конечно, лезть не хотел, но сдохнуть бы не отказался. Наверное, он превратился в своего рода адреналинового наркомана, раз все время так тянуло лезть на рожон, раз все время вписывался во что-то посложнее, поэтому-то сегодня от скуки подыхал, не иначе. Если так, то не очень-то весело, ведь батя почти поверил, что Кирилл слез со всех препаратов, этим тоже гордился. А Кирилл тем временем пытался свернуть себе шею на очередной «миссии» и убивался жесткими транквилизаторами и обезболом, когда ожоги особенно ныли, будто кожу кто-то раздирает изнутри. Настоящей боли от них Кирилл и не помнил, первое время в больнице они просто чесались и горели, а потом было как-то не до них. Это со временем боль пришла, когда он окончательно осознал, что выжил. На это понадобилось почти полгода. Смешно, наверное, но он почти смирился к тому времени с тем, что сдох. Ходил, бродил, делал что-то машинально, общался с кем-то, в больнице лежал, а в голове все время: так ты же сдох, Кирюх, че ты паришься? Он и не парился. - Эй, Гречкин, придурок, возвращайся! – крикнул голос за спиной. Кирилл не хотел оборачиваться, но нога соскользнула с камня, и он почти шлепнулся, хотел повернуться и обматерить придурка, но тот его опередил. – Нашли бабку! Возвращаемся! – Кирилл выдохнул. - Бля, - ну нашли, так нашли, думал он. В лагерь возвращался серее тучи, радости не было, зато жрать хотелось ужасно. Собрались всей «компанией», дождались спасателей. Бабка на носилках, но жива, чуть покусана насекомыми, бредит. Кирилл окинул ее пустым взглядом и выдохнул. Он, вообще-то, не особо верил в лучшее. Наверное, стоило радоваться, как все радовались, но внутри пустота разрасталась размером с черную дыру. Что-то должно было случиться, что-то надвигалось, он чувствовал, но никак не мог понять. Бабка жива, а значит дело было вовсе не в этом. И Кириллу не было стыдно за эгоистичное желание того, чтобы это предчувствие касалось не его самого. Становилось страшно.***
В офисе было жарко, Леша уже закрыл все окна, заклеил их бумагой, врубил на всю мощность единственный вентилятор, но ничего не помогало. Серые стены с болью давили на виски, кругом разбросанное барахло, какие-то бумаги, камера с разбитым объективом, полный пиздец. Леша сидел на полу, обложившись письмами, и пытался не сойти с ума. Но на что он вообще надеялся? Что ему с порога дадут что-то важное? Что-то хорошее? Напоминающее работу настоящего журналиста? Пожуй говна, Леша, как сказал бы его давний друг Денис, который время от времени заглядывал к нему от скуки. Хотя, Леша отлично понимал, что скукой Дениса скорее являлся Игорь Гром, а через Лешу он просто пытался поближе подлезть к мужчине. С Деном они познакомились в институте, который, к слову, Леша еще не закончил, перевелся на заочку. Игорь пихал его в полицейскую академию, но Леша быстро понял, что это не его. Поступил на журфак, быстро втянулся, и вот, получил место в газете. Но кто же знал, что вместо нормальной работы, ему впихнут разбор писем, приходящих в редакцию. Денис угарал, придурок, но поддерживал. Титов был старше Лехи на три года, ему было двадцать два, и каким хером жизнь свела настолько разных людей одной дорожкой, Леше все еще было не ясно. Но ему нравился Ден, он был веселый, легкий на подъем, немного сумасшедший, взбалмошный, любил дебильные вещи, а еще, кажется, Лешиного опекуна. Возможно, именно Майор Гром и свел их дорожки, другого объяснения этому Леша найти не мог. Но было кое-что в Титове, что каждый раз заставляло напрягаться, даже отталкивало немного. Он слишком уж напоминал Леше одного конкретного человека, будто друг с друга списаны, один лист, только Титов из Москвы, а этот из Питера. Воспоминания о нем всегда заставляли Макарова злиться, столько времени уже прошло, вроде забить давно пора было на этого Гречкина, а все никак не отпускало. Даже уже и не ясно было, на что конкретно Леша злился. Не за Лизу уже, даже, просто за его существование. За то, что он жив, а она нет. За то, что он смог выбраться, хоть был на грани, а у нее даже этой грани не было. Леша слишком сильно дернул край письма, и то чуть не разорвалось пополам. Благо ничего особенного в письме он так и не вычитал, какая-то херня про нападение жуков на морковку. Иди, пиши, снимай, делать же больше журналистам нехер. - Туки-туки, ласточка моя, - дверь кабинета открывается с ноги, как понял Леша, и в нее вальяжно вваливается вышеупомянутый придурок. Не Гречкин, конечно же, Титов. Тот частенько заглядывал к нему в редакцию, будто медом здесь было намазано. Просто офис его был в этом же здании, чуть повыше на пару этажей. - Ден, вот вообще не до тебя, - Леша взмахнул руками, указывая на гору писем, вываленных им из огромного мешка, и вздохнул. Ден сморщился, глядя на эту вакханалию, но все же прошел вперед, усаживаясь задницей на край стола. - Все это очень здорово, и я уверен, что тебе очень нравится копаться в дерьме, но у меня к тебе есть классное дело, уверен, тебе понравится, - Денис всегда делал так, приходил с очередной идиотской идеей, которую Леше приходилось отметать на первом этапе, чтобы не получилось, как с «ТруТоком». Тот скандал Леша запомнил надолго, до сих пор мурашки шли. А кто в итоге всем помог? Гром, конечно же. Тогда-то Денис с ним и познакомился. - Нет, Титов, сразу нет! – Леша вытащил из кучи очередное письмо. Милая слезливая история о том, как в каком-то городе уже месяц не могут решить, что строить под окнами пятиэтажки, стоянку или площадку детскую. Когда-нибудь люди научатся пользоваться почтой, думал Леша, и его жизнь станет чуточку проще. Либо его все-таки переведут в другой отдел и дадут что-нибудь поинтереснее. - А все-таки, - Денис вытащил свою мобилу и протянул ее Макарову. Леша честно пытался игнорировать то, что Титов снова закурил в его кабинете, но все же кинул на него злобный взгляд, тот тут же потушил сигарету о край столешницы. – Что? Хуже тут все равно не станет, - он закатил глаза и закинул сигу за ухо. - Что это? – Леша быстро пробежался глазами по статье, которую и дал прочитать ему Денис. Какие-то «Топи», какая-то пропавшая девочка…Лиза Миронова. Сердце пропустило пару ударов. Это шутка какая-то? Леша вчитался дальше. Восемь пропавших детей за три месяца, все из лагеря в трех километрах от Топей, вокруг болота, спасатели топчутся на месте. - История вообще нигде не оглашалась, - пояснил Денис. Понятнее Леше почему-то не стало. - И что ты предлагаешь? – Ден развел руками. - Действуй, или хочешь здесь всю жизнь проторчать? Никто не вытащит тебя из этого гадюшника, если ты сам не начнешь работать, понимаешь? Не принесешь сюда какую-нибудь бомбу, что-то крутое! – Леша правда пытался поймать нить рассуждений Дениса, но как не хватался, та все равно вылетала из рук. - Кто мне это позволит? – Ден вздохнул, будто только что полчаса распинался перед дебилом, почти поверил, что тот понял, и вот, придется повторять заново. В целом так, по его мнению, и было. - Леш, ну тебя че, учить всему надо? Идешь к начальству, приносишь новость, говоришь, что сам хочешь поехать и все разнюхать, тебя, естественно, посылают нахуй, а ты едешь в…бля, как их там, эти ебеня, - Ден вырвал телефон из Лешиных руку. – В Топи, во, - Леша все равно не догонял. - Ты думаешь, что это хорошая идея? И с чего ты взял, что это нигде еще не освящалось? Может быть, тогда и не о чем там писать? – Ден помотал головой. - Просто история мутная, там вон, дальше почитаешь, вообще говорят мистика. А ты езжай и проверь, - Леша усмехнулся. Так легко все было у этого Титова. - А вдруг реально мистика? Вдруг меня там кокнут, а? К тому же Игорь меня не отпустит ни за что, сам ведь знаешь, - Денис снова сморщился. Он поднялся со стола и прошелся вперед, нагло вышагивая прямо по письмам своими грязными конверсами. Как при таких деньгах Титов умудрялся рядиться в такие идиотские вещи, для Леши все еще оставалось загадкой. Взять хотя бы его леопардовый тренч, в котором он гонял всю весну. Даже у Гречкина на его фоне был вкус. Гребаный Гречкин. Еще и Лиза Миронова, почти один в один. Сговорились все что ли? Добить его решили? - Лешенька, ну что ты как маленький, а? Договорюсь я с Игорем, ты же знаешь, - Леша фыркнул. Знал он как Денис с Игорем договаривались, перья летели. Их «отношения», если они вообще были, с большим трудом можно было назвать адекватными. От ненависти до любви один шаг, это вот точно было про них. Но все равно не отлипали друг от друга, Леша даже немного ревновал первое время, и непонятно было кого больше, единственного друга или собственного опекуна. - Хорошо, но вдруг там реально опасно? – Денис пожал плечами. - Ты же журналист, не? Покажи, что у тебя есть яйца, - Денис явно не знал, на что Лешу толкает. Для него это правда казалось хорошим поводом протолкнуть Макарова выше, приедет, принесет им классных кадров про какого-нибудь чертика с рожками, атакующего деревеньку, даже если спасатели так никого и не найдут, но что там с Лешей случится-то может? Он же не один будет, подумаешь. А Денису срочно нужен был кто-то «свой» в журналистской верхушке, а ближе Лешки никого и не было, и доверять никому, кроме него не хотелось. А так, считай, и мент есть, и журналюга, только второму помочь нужно было. Денис проверил все, ничего там опасного на первый взгляд не было. Скорее всего дети просто утопали в болотах, вот, Леша хоть внимание к этому привлечет, может закроют этот чертов лагерь. Короче Денис видел одни плюсы. Да только у Леши от одного названия этой деревни мурашки по коже шли, он бы отказался, правда, сразу хотел, но эта Лиза Миронова шести лет…его Лизе сейчас тоже было бы шесть.