***
Считалось, что родиться отмеченным – дар Абвениев. Что таких мужчин, способных родить ребенка, почитали, как святых еще пару Кругов назад. Что сейчас их почти не осталось. А в классе, где учился Савиньяк, их было двое. Он сам и Рыжий. Точнее, Константин Манрик. Если семья Савиньяков была связана с Астрапом, то уж чем заслужили такую милость Манрики, непонятно. Неужели и на том свете предок их рода продолжал готовить и радовал Ушедших вкусными обедами и ужинами? Но факт остается фактом. Если у Арно волосы не доходили до плеч, то у Константина грива была такая, что любая девчонка обзавидуется. До пояса. Он носил розово-зеленые худи и кеды, и на этом заканчивались его отличия от обычных пацанов. Порой Арно хотелось сказать, что раньше таких зеленоглазых и рыжих сжигали на костре. Но он понимал, что станет посмешищем всего класса. И к тому же на костре сгорал пока только он сам. На костре отчаянной ревности, какая бывает в неполные пятнадцать лет. Такой возраст, такая пора – первых влюбленностей, отчаянных глупостей и безрассудных поступков, и все ради того, чтобы «объект воздыхания обратил свой благосклонный взгляд», как писали в старинных романах. «Объекту воздыхания» было немногим больше. Он гонял на угнанных мотоциклах, курил за школой и срывал уроки. Его боялись младшеклассники, уважали старшие и ненавидела добрая половина педсостава. Приструнить хулигана не получалось. Его отец, прокурор Олларии считал что ребенок должен сам постигать, что хорошо, а что плохо. А они, менторы – школьная обслуга, которой платят за то, что учат его отпрыска. Вот пускай учат и воспитывают, как полагается. При таком подходе Эстебан еще больше наглел и пускался во все тяжкие. Так, он припарковал любимый тюнингованный байк на первом этаже у входа в спортзал. И отказался выкатить во двор – мол, там льет дождь, испортит такую красоту. Скандал прогремел на всю школу. Взрослые – менторы и родители учеников считали прокурорского сынка исчадием Заката. Тем более, что мальчишки помладше сделали юного Колиньяра своим кумиром и всячески подражали ему. В классе «однокорытники» уже привыкли к его выходкам, будь то петарда, брошенная под ноги математика или бомбочка для ванной, пущенная прицельно в аквариум . Мол, что взять с него, это ж Эстебан, который не видит берегов. - Ты хоть не вздумай творить такое, - предостерегал Эмиль сына, когда узнавал об очередной выходке Колиньяра. - И не подумаю. У меня нет мотоцикла. И вообще, мне жалко рыбок. Последнее было абсолютной правдой. Арно всегда жалел всякую живность, порой притаскивал домой щенят или котят. И Эмиль, хоть был врачом, а не ветеринаром, лечил найденышей и пристраивал в добрые руки. Эмиль был практикующим детским хирургом, по сути, всё отделение держалось на нем. Арно прибегал к нему на работу, когда скучал – Эмиль часто оставался на ночные дежурства. Делал уроки, ужинал и даже спал в пустующей палате. Это было с начальной школы и по временем стало привычным. В то вечер, прошлой зимой он тоже был «на дежурстве». И в коридоре отделения Неотложной Травмы увидел однокорытника. Эстебан держал руку на весу. На пол падали алые капли. Рядом были Северин Заль и Анатоль Мей. Они и привели Эсти в отделение. - Что случилось? – подошел к ним Арно. - Напоролся на стекло, - ответил пострадавший. Олененок сказал отцу, и вскоре Эмиль уже зашивал Эстебану разрезанную руку. Потом они вчетвером пили чай с засохшими пряниками и болтали обо всем. Оказалось, Колиньяр катался на снегокате и вылетел, приземлившись рукой в снег, где была разбитая бутылка. - Еще легко отделался. После падений привозят с переломами, – пояснил Арно. - А я вообще по жизни везучий, - легко ответил Колиньяр.***
И с этого случая Эсти начал оказывать Арно знаки внимания. Порой дарил шоколадки, на школьных экскурсиях в автобусе садился рядом, беззастенчиво скатывал домашку. Арно это льстило. Выросший без отца, точнее, с отцом-отмеченным, Олененок остро чувствовал, как ему не хватает внимания. Так хотелось, чтобы Ли приезжал почаще, хотелось увидеть, поговорить… Но тому было вечно некогда. Хотя, как позже понял Арно, дело было не только в нехватке времени. Просто со временем влюбленность братьев-близнецов друг к другу ослабла. И если раньше Лионель был для Эмиля единственным родным человеком, то теперь они просто близкие… или даже не очень близкие люди. И единственное, что их связывает – наличие общего ребенка.***
"Лучший день"... Наверное тот, когда Эстебан потащил гулять вместо уроков. Он был не готов к контрольной по физике, и совершенно не хотел получать двойку. Они вдвоем гуляли по парку, где еще лежал снег в низинах, а асфальтовые дорожки совершенно просохли. Эстебан покупал мороженое и корн-доги, сосиски в хрустящем тесте, и они их ели на скамейке. И он сидел на коленях у Эсти, потому что "скамейка холодная". И хоть потом влетело за прогулы, но в тот день Арно был счастлив - безоговорочно и совершенно. Правда, такое в сочинении не напишешь. Поэтому, еще раз вздохнув, Олененок принялся писать про Дисней Ленд, куда его возили, когда ему было пять. Ли и Эмиль весь день ссорились, мороженое растаяло, а Арно укачало на каруселях. Но об этом упоминать в сочинении совершенно необязательно.