Говорят, если долго смотреть в небо, то можно увидеть, как звёзды падают. Поэтому Лиам смотрел, надеясь, что землю усеет огненный дождь, но пока что упал только он один.
Шёл уже четвертый день, а Лиам, к всеобщему удивлению, всё ещё оставался в числе выживших. И именно он был удивлён в самую первую очередь.***
Его отец часто поговаривал, что из Лиама не будет ничего путного и вообще он никак не смекает, как тот не сдох еще в первые месяцы своей никчемной жизни. Чаще всего это сопровождалось парой-тройкой тумаков. Когда Лиаму было двенадцать, Эванс-старший лишился ноги, которую зажало между листами металла. Лиам сначала был даже немного рад, хотя никогда не признался бы в этом даже самому себе. Отец больше никого не избивал. Он-то и передвигался теперь с большим трудом — пособия, что выделял завод, где Роберт Эванс проработал большую часть своей жизни, едва хватало на пропитание, что уже говорить о нормальных костылях. Правда, каждый раз приходилось уворачиваться от летящей в голову бутылки из-под водки. Водка его и погубила. Алкоголь стоил дорого, а копеек в их кошельке никогда не было слишком много, но отцу было плевать что пить — главное пить. Этим и пользовались его знакомые, таскающие палёнку с чёрного рынка, пока тот не отравился. Лиам не может наверняка вспомнить, что именно он почувствовал в момент, когда увидел соседей, выносящих из затхлого подьезда тело с торчащим дешёвым протезом из-под белой простыни. Наверное, облегчение. Да, скорее всего облегчение. В их убогой квартирке больше никогда не воняло ничем, что даже отдаленно могло напомнить метанол, поэтому дышать стало точно легче. Мама же как-будто постарела и еще больше замкнулась в себе. Лиам не мог понять, почему. Ведь ей доставалось ещё сильнее. Она была швеей, более состоятельные соседки часто заказывали у неё платья. После случая на заводе, мама стала работать больше, чтобы прокормить их небольшую семью и теперь почти перестала появляться дома. Лиам часто видел, как утром она замазывала кровоподтёки слоем дешёвого, с давно вышедшим сроком годности, тонального крема, а вечером почему-то возвращалась с новыми. И отец свирепствовал по новой, обзывая её грошовой блядью. Однажды Лиам не выдержал и бросился на её защиту, но все быстро закончилось ударом в живот и плевком в лицо с брошенным следом «Щенок!». Она была красивой, несмотря на вечно не сходившие синяки и третьесортное тряпье, что гордо звали одеждой. Светлые волосы, бледная кожа и синие, словно васильки, глаза. Говорили, что сын был похож на неё. Лиам не сильно заморачивался вопросами внешности, но, наверное, это было так. Всё, что досталось ему от огромного кареглазого отца, — чёрные кудри. Так что, да, наверное, своей худобой и внешностью он был обязан матери. Все звали её Энн, но Лиам отчётливо помнил, как мама сунула ему в ладошку золотой медальон с выгравированным «Для драгоценной Аннабель», чтобы он обменял его на рынке на продукты. Дела шли совсем плохо. Лиам старался изо всех сил, пытаясь помочь. На завод его не брали — «слишком тощий», но он все равно таскал коробки на чёрном рынке, хоть мужики и надрывали животы, что он сломается как щепка из-за такого веса. Не сломался. Однажды ему удалось пробиться в порт помогать рыбакам, которые иногда отдавали ему из жалости полуиспорченную рыбу. И парень был счастлив, ведь купонов и скудного пайка, что выдавало государство, едва хватало на несколько дней, когда тот был рассчитан на целую неделю. Если смерть отца Лиам может вспомнить с трудом, то его восемнадцатый день рождения навсегда выгравирован у него в памяти. Лиам отчетливо помнит, как бежал по старым улицам Глуума, асфальт которых давно покрылся трещенами и пророс травой, крепко держа корзину с большим карпом и целой буханкой свежего хлеба из настоящей муки, а не серой массы безвкусного заменителя. Привычно зацепил взглядом старые полуразрушенные высотки, и кивнул деду Чарли, который как всегда грелся у ржавой бочки с горящим мусором. Резко остановился прямо перед домом — чёрная кошка несколько мгновений немигающе смотрит Лиаму в глаза, как её вдруг на полном ходу сбивает блестяще-чёрный внедорожник, оставив после размазанное тонким слоем красное пятно. Если кровь и внутренности были чем-то обычным, то автомобиль заставил парня распахнуть глаза шире, ведь их редко когда можно было встретить в городе. Даже у стражей порядка были подержанные развалюхи, выпущенные с конвейера точно не позже 2300 года. Лиам никак не мог понять, что заставило элиту оказаться в квартале бедняков. Но, зайдя наконец домой, он сразу же напрочь выкинул из головы произошедшее — лужа крови на полу в гостиной алой нитью обмотала ему шею, не позволяя дышать. Острое лезвие бритвы. Неровно-кривые борозды на тонких запястьях. Иссиня-бледная мама на диване. Навсегда закрытые глаза. А вот здесь память позорно смазывает воспоминания. Кажется, он кричал, но Лиам не уверен. Он помнит только шум в ушах и соседку вбежавшую в квартиру, что так и застыла, прижав старую трясущуюся руку ко рту. И опять белая простынь. Упорным трудом заработанный карп так и сгнил в углу, пока Лиам лежал в своей кровати, бездумно глядя на обшарпанные стены. Сцепив зубы, он упрямо пытался игнорировать воспоминания о маме, потому что каждая вырванная деталь — будь то её лёгкая улыбка или то, как она мягко целовала его в щеку, — резала душу, подобно грязному лезвию, что так и валялось в гостиной, заставляя глухо выть в подушку. Мама бросила его, сделав своеобразный подарок на совершеннолетие, но вот сам Лиам был совсем к этому не готов. В этой же кровати его нашёл управитель жилищного комплекса. Прикрывая мясистое лицо платком, видимо из-за запаха гнили, он сообщил Лиаму, что того выселяют. С усилием встав с кровати, парень, окинув взглядом управителя, поморщился: грузное тело в дешёвом костюме в облипку и жиденькие волосы, что раз за разом приглаживал мужичок, из-за чего те становились ещё жирнее. Лиам ненавидел такой тип людишек. После Революции они сразу же заняли самое удобное место у хозяйского стола, поэтому сначала именно через них проходили ещё сытные обьедки, а простому народу доставались только обглоданные косточки. — Вы не имеете права, квартира принадлежала моему отцу, — процедил паренёк, глядя прямо в заплывшие жиром глаза. Управитель гаденько ухмыльнулся: — Жильё предоставил завод. Вас с матушкой, земля ей будет пухом, должны были выселить сразу же после батюшкиной кончины, — боров сделал драматическую паузу. Лиам не совсем понимал, к чему тот ведёт. Раз должны были, но не выселили, значит начальство завода смилостивилось над бедной вдовой и её несовершеннолетним сыном, переписав квартиру на них. Тогда к чему этот цирк с управителем? Смекнув, что мальчишка не совсем догоняет о чём речь, управитель для пущего эффекта прокашлялся и пригладил почти лысую макушку, после чего продолжил: — С твоей матушкой мы сразу смогли договориться, умная была женщина, земля ей пухом, — он подошёл ближе к Лиаму, заговорив тише. — Если хочешь, то и с тобой что-то придумаем. — Мужичок гадко улыбнулся, обнажив редкие зубы. — У меня есть немного сбережений, но я не знаю достаточно ли... — неуверенно начал Лиам, быстро пытаясь подсчитать, сколько ему удалось накопить на подработках. Управитель противно рассмеялся, не дав договорить. — Эх, мальчишка, — он утёр выступившую слезу, — не нужны мне твои деньги. Парень недоуменно уставился в ответ — вариантов, что от него нужно управителю, больше не находилось. Внезапно, боров ещё сильнее расплылся в ухмылке: — Ты и правда не понимаешь? — Лиам отрицательно покачал головой. — Неожиданно, но приятно. — Управитель плотоядно окинул его взглядом. — Значит, я буду первым. — Что? Я не совсем понимаю, о чём вы говорите. — Парень невольно попятился назад от наступающего на него мужичка. — Знаешь, ты очень красивый, совсем как твоя мать... — мужичек протянул сальную руку в попытке коснуться лица юноши, но Лиам резко отпрянул, ударившись затылком о стену. — Что вы себе позволяете? — парень мгновенно повысил голос, игнорируя тупую боль в затылке. Управитель масленно улыбнулся, заговорив почему-то более хриплым тоном: — Не бойся, я всему тебя научу, — вдобавок он зачем-то потёрся об худую ногу. Лиам ошалело пытался составить пазлы в чёткую картину, пока с отвращением не почувствовал, что ему в бедро упирается что-то твёрдое. Так что он сделал это почти инстинктивно. Только оказавшись за поворотом соседней высотки, парень понял, что произошло: почувствовав прижатый к своему бедру член управителя, Лиам резко вывернулся и зарядил мужику острой коленкой по яйцах, а пока тот выл на полу, выбежал из квартиры под сопровождающие крики о том, что он «мелкая блядь» и «ещё поплатится». Возвращаться домой не хотелось. Несмотря на стоящий в воздухе тошнотворный запах жжёной резины, на улице всё равно дышалось легче, чем в пропитанной гнилью квартире. Пробродив по городу весь день, Лиам вернулся к родной высотке только под вечер, где его ждала горькая неожиданность — замок в двери не поддался ключу. Выбежав на улицу, он попытался заглянуть вовнутрь через мутное окно — впервые в жизни, парень был рад, что они жили на первом этаже. Квартира оказалась пустой. Полностью. Вынесли всё, даже диван с заляпанной бурой обивкой. Только одно пятно посреди гостиной не позволяло поверить в то, что Лиам сошёл с ума. Ведь нельзя так быстро очистить жилище от следов жизни. Или оказывается можно? У них и не было много вещей. Жаль только, что исчезли и все, что напоминало о матери. Безжалостное осознание резко открыло ему глаза на происходящее: Лиам остался совсем один, без жилья и денег. Где-то внутри малодушно шептал страх будущего, предлагая пойти извиниться перед управителем и может быть принять его предложение... Нет. Лиам никогда не опустится так низко. Ещё раз оглянувшись на бывший столько лет родным дом, парень решительно пошёл в противоположную от него сторону.***
Лиам смутно помнит, как оказался на Арене. Первые минуты были смазаны в ничто, скорее всего, не без помощи наркотиков. После раздался дикторский голос. «Привествую всех участников Великой Игры!.. Поляна. Вокруг неё столетние сосны. Они стояли в огромном круге, друг напротив друга, каждый на расстоянии нескольких метров. Все в более-менее одинаковой одежде. Лиам осмотрел себя — чёрный спортивный костюм из лёгкого и хорошо тянущегося материала, ботинки со шнуровкой такого же цвета. Вверху назойливо летали дроны. ...Ежегодно шанс на выигрыш десяти миллионов долларов получает каждый желающий. Для кого-то из вас это просто символичная сумма, а кому-то такие деньги даже и не снились... Диктор рассмеялся в ответ на свою же шутку. ...Правила просты, как и всегда. Их нет... Собравшиеся здесь были очень разношерстны: огромные громилы с плотоядными взглядами, у одного татуировки полностью покрыли лицо; женщины, что скорее напоминали хищниц перед охотой; но наиболее выделялись такие же, как и Лиам, юноши и девушки, которым точно было здесь не место. Растерянно оглядываясь по сторонам, именно они привлекали взгляды Охотников. Идеальные жертвы. ...И пусть выживет сильнейший!» В этот момент раздался грохочущий удар гонга. Лиама оглушило. Крепко прижав ладонями уши, он присел на корточки. — ...ги, идиот! — Внезапно кто-то резко шарпнул его за руку, пытаясь поднять на ноги. — Что? — попытался произнести парень, но получилось что-то слишком невнятное. Наверное, со стороны он напоминал выброшенную на берег рыбу. — Беги! — надрывисто прокричал девчачий голосок рядом с ухом. Это заставило его опомниться и поднять голову. К ним уже бежали Охотники с горящими глазами, кто-то направил дуло винтовки. Чёрт. Сердце рухнуло вниз. — Ну чего ты?! Бежим! — светловолосая девчонка, меньше его на голову, потянула его за руку. Лиам вскочил на ноги и рванул за девчонкой так быстро, насколько позволяли его, казалось, онемевшие мышцы. Её светлая макушка уже скрылась в лесу. — Цыпа-цыпа-цып! — прогоготал сзади низкий бас. «Ни в коем случае не оглядываться», — решил для себя Лиам, перепрыгывая через очередную ветку. — Обожаю жареных цыпля... — Прогремел выстрел. Грузное тело рухнуло совсем близко. Лиам всё же обернулся: мозги, кровь и кусочки черепа разлетевшиеся в разные стороны немного заляпали его берцы. К горлу подступила рвота. — Эй! Парень ошарашенно начал оглядываться по сторонам — никого. — Эй! — повторил тот же голос, вдобавок тихонько засвистев. — Вверху! Он резко поднял голову, от чего сразу же потемнело в глазах. Уже знакомая девчонка сидела на ветке, глядя на него сверху вниз. — Лезь ко мне, быстрее! Лиам взглянул на дерево с огромным сомнением — у них в Глууме осталось не так много деревьев, да и те строжайше охранялись. Очевидно, что он никогда подобного не делал. Где-то вдали послышалось улюлюканье. — Чего ты застыл? — девчонка переполошилась. — Или лезь ко мне или уходи. Парень быстро осмотрел ствол. Местами виднелись обломанные у самого основания ветки. Он осторожно зацепился за одну из них, пытаясь вскарабкаться. Первый шаг, другой... Нащупав рукой надёжный сук, переставляя ноги, он медленно взбирался вверх. Ветки до крови царапали руки, но шум, доносящийся с поляны, отлично подгонял его. Где-то на полпути Лиам взглянул вниз. По телу прокатилась тревога. То, что он забрался на дерево, — ещё не значит, что он сможет так же благополучно с него спуститься. — Не бойся, мы лёгкие. Оно выдержит, — видимо, она поняла его задержку на свой лад. Наконец, добравшись до неё, Лиам сел на противоположную ветвь. Теперь можно было выдохнуть. Наверное. Она была маленькой и худенькой. «Не больше шестнадцати», — решил про себя Лиам. Волнистые, будто спелая пшеница, волосы по плечи, тёмно-серые большие глаза на круглом личике и маленькие пухлые губы делали её похожей больше на куклу, чем на человека. Она чем-то напоминала ему маму, при воспоминании о которой горло болезненно сжалось. — Я Лиам, — представился парень, протянув ей руку. Она внезапно тихо рассмеялась, прикрыв ладошкой рот. — Что такое? — он озадаченно уставился на неё. — Ты забавный, — она прекратила смеяться и пристально вгляделась ему в лицо, немного сощурившись при этом. — И красивый, — спокойно вынесла она свой вердикт. — Ты тоже красивая, — недоуменно ответил ей Лиам. — Так, как тебя зовут? — Живые мертвецы знакомится решили, — пропела она тихо, не скрывая смешинок в глазах. — Мия, — она протянула ему маленькую ладошку. Она оказалась ледяной. Мия боялась не меньше его, прикрываясь улыбкой. Тем не менее, было что-то в ней располагающее. Даже её натянутая улыбка смотрелась приятно. Хотя, возможно, Лиам просто ошибался. — Ты глориец? — Лиам покачал головой. — Я когда-то была там. Глорийцы, наверное, самые красивые, — просто объяснила она. — Я вот из Гриида, раз уж мы решили скоротать время перед смертью. Как ты узнал об Игре? Теперь настала очередь Лиама растягивать губы в улыбке: — Я и не знал. — Она с удивлением уставилась на него. — Если кратко, то после смерти матери, — он немного запнулся, а Мия мягко коснулась пальцами его руки в жесте поддержки, — меня выселили из дома. Я из Глуума. Думаю, ты наслышана о нём. До Революции один из крупнейших мегаполисов, а сейчас почти полностью разрушенная дыра. Но у нас все ещё работают несколько заводов и порт. Впрочем, Государству плевать на нас. Так вот, спустя несколько дней на улице, ко мне подошла какая-то женщина. Одна из элиты, судя по внешнему виду. Предложила работу. Она сказала, что им нужен то ли садовник, то ли дворник в особняк. Я уже несколько дней не ел нормальной пищи, а о жилье и смысла говорить нет. Никому не нужен лишний рот в доме, — Лиам усмехнулся, помолчав несколько секунд. — Меня накормили, дали лекарств — вроде бы у меня уже развивалось воспаление легких, а потом сунули в руки стилус и контракт. Кто на моём месте стал бы читать мелкий шрифт? — Ты сам подписал смертный приговор за пару кусков хлеба, — прошептала Мия, а Лиам просто кивнул. Он уже смирился. Над ними пролетел дрон и они сильнее прижались к дереву, затаив дыхание. — Они следят, — обьяснила тихо девушка, проводив дрон взглядом. — Организаторы и зрители. Игра создана не для игроков, а для них. Просидев несколько минут в молчании, Мия продолжила: — Об Игре знают не многие, но слухи ходят. Всё законно, как минимум, по бумагам. Чаще всего учавствуют опытные головорезы. Для них это не больше, чем потеха. Бывают бывшие военные, что уже устали впахивать за гроши. А есть ещё мы, — она выделила последнее слово и усмехнулась перед тем, как обьяснить: — Ягнята. Каждый зовёт по разному. Сначала, играли только профи, но они хотят зрелищ. Мы нужны им для забавы. А меня продала моя семья за несколько сотен, — Мия опять рассмеялась, но после резко отвернулась, чтобы смахнуть выступившие слёзы. Лиам ошарашенно замер, разглядывая девчонку: — Это же так жестоко... — Мой младший брат заболел, срочно нужны были деньги на лечение. От мальчиков больше пользы, — объяснила она улыбаясь, и ему резко захотелось стереть это отвратительное подобие с её кукольного лица. Лучше бы ревела, захлёбываясь, чем эта пародия естественности. Раздался грохот грома. Небо постепенно затягивало тучами. Неплохой день для начала Игры. Придётся покинуть дерево раньше, чем задумывалось. — Нам нужно слезать. Молния может ударить в дерево. — Значит умрем быстро. — Мия опять