Wiped out

Пробка на дороге кажется бесконечной, и Сяо Чжань мысленно ругает себя за то, что не подумал об этом раньше. Возможно, поездка из одного конца города в другой в час пик была не такой уж хорошей идеей. Отвратительной идеей, говоря откровенно, но мужчина ведь не робот и не может просчитать всё на свете. Он качает головой, глядя на стоящие ряды машин впереди, и поворачивает голову с сторону Ибо. — Так куда мы едем? Ну, пытаемся ехать? Ван Ибо снимает свою кожанку, понимая, что сидеть в ней в салоне машины дико неудобно, и кидает предмет гардероба назад. Чжань провожает взглядом куртку, которая с характерным шумом падает на высокие задние сиденья, и возвращается глазами к парню. Ибо до дикого привлекательный в этой простой белой футболке и темных джинсах. Сяо Чжань, должно быть, сходит с ума, но его посещает мысль о том, не каждая модель настолько красива, как Ван Ибо сейчас. — Мы пытаемся добраться до моего любимого домашнего ресторанчика, — отзывается мужчина, а затем, кивая на не сдвигающуюся с места линию машин, вздыхает. — Но я уже не думаю, что это возможно. — Гипотетически. — Ибо откидывается на спинку и потягивается. Взору Чжаня предстает малость выглядывающая из-под джинсов линия нижнего белья парня и небольшая полоса кожи. Пиздец, думает мужчина, какой чёрт дёрнул поехать в такую даль. — У тебя есть другие идеи? — Сейчас... Ван Ибо хлопает себя по карманам в поисках чего-то, затем еле слышно матерится и крутит головой, осматривая пространство. Натыкается глазами на собственную же куртку и отстегивает ремень безопасности, обещая вернуть его на место через пару минут. А затем — тянется. Тянется через весь салон немаленькой машины к задним местам, чтобы достать что-то из кожанки, и Сяо Чжань каждой клеточкой чувствует, как натягивается его спокойствие, готовое вот-вот лопнуть, словно струна, потому что задница и бедра, от которых мужчина так настойчиво отводил взгляд всё это время, оказываются катастрофически близко к его лицу. — Пиздец, — в этот раз вслух произносит Чжань. Судьба, видимо, сжаливается над ним: Ибо возвращает свою задницу на пассажирское сиденье, трактуя мат старшего по-своему, и забирается в смартфон, обещая быстренько найти что-нибудь подходящее. Мужчина хочет попросить найти за компанию что-нибудь успокоительное, но держит это желание при себе. —Тут недалеко торговый центр какой-то, — спустя несколько минут объявляет Ибо, — можно там в кино сходить, если ты не против. — Это куда лучше, чем тысячу лет торчать в машине, — соглашается Чжань. — Скажи название центра, надо маршрут построить... ☽☽☽ В итоге они идут в кино на очередной фильм от "Марвел": Ибо обещает, что это будет интересно, потому что он читал комикс. Людей в зале крайне мало то ли из-за того, что рабочий день, то ли потому, что удача всё же встала на их сторону. Чжань насчитывает десять человек к тому моменту, как в зале гаснет свет. Ван Ибо заметно напрягается, когда на помещение опускается недолгий мрак. — Ибо, я рядом. Сяо Чжань кладет ладонь на колено парню, показывая, что всё хорошо, и Ибо тут же накрывает ее своей, чуть сжимая. Он поворачивается лицом к старшему и приподнимает уголки губ в благодарной улыбке, которую Чжань отзеркаливает, а затем, наконец, загорается экран, притягивая внимание к себе. Киновселенная "Марвел" огромная, а Сяо Чжань не фанат, чтобы смотреть каждый фильм и знать предысторию персонажей. Зато Ван Ибо — да, и этого вполне достаточно, потому что ближе к середине фильма младший, уставший постоянно наклоняться, чтобы объяснить Чжаню очередную деталь или отсылку, просто кладёт голову ему на плечо, продолжая тихо говорить. Мужчина чувствует, как непослушные волосы Ибо щекочут шею, и думает, что это самый комфортный поход в кино за всю жизнь. — Питер каждый раз так смотрит на Старка, — на очередной сцене шепчет Чжань. Его ладонь лежит на бедре Ибо, стоит сдвинуть на пару сантиметров вправо, и пальцы затронут кожу выглядывающую наружу благодаря дизайнерским прорехам на джинсах. — Тоже так кажется, да? — отзывается Ибо с тихим смехом. — Думаю, у Паучка на самом деле краш на Тони, но он вряд ли это осознает и путает эту любовь с дружеской. — Справедливости ради стоит заметить, что не влюбиться в Старка с его харизмой сложно, — соглашается мужчина. — Это факт. Ты похож этим на него. Слова вырываются изо рта Ван Ибо раньше, чем он осознает, что именно они значат. Парень прикусывает губу и упирается взглядом в экран. Сердце отчего-то заходится в быстром темпе, и от этого становится сложнее дышать. Ибо тянется к стакану с колой, делает несколько больших глотков, стараясь утопить в себе необоснованную панику, и собирается уже вернуть напиток на место, когда Чжань перехватывает его. Их руки соприкасаются, и Ибо будто разряд тока прошибает, разливаясь затем приятными вспышками по всему телу. — В тебя тоже сложно не влюбиться, — говорит Сяо Чжань, а затем спокойно отпивает колу и возвращает бумажный стакан на место. А вот Ван Ибо вернуть себя в прежнее состояние так и не может. Он отчётливо чувствует, как горит участок, где находится ладонь Сяо Чжаня, и невольно думает, как эта ладонь ощущалась бы на нагом теле. Горло вновь пересыхает. Парень старается вернуть своё внимание экрану, на котором развивается битва, не требующая, к счастью, никаких дополнительных пояснений, но это тщетно. — А эта сила у него постоянно действует? — уточняет Чжань на каком-то из пропущенных младшим моментов. — Сила? У кого? — возвращается в реальность Ибо, отрывая голову от плеча мужчины и вопросительно глядя. Сяо Чжань немного наклоняет голову и прищуривается на ответ парня. Ван Ибо понимает, что у него проблема. Очень большая проблема, потому что поцеловать мужчину от этого жеста хочется настолько сильно, что всё тело зудит, и рука Чжаня, постепенно переместившаяся на внутреннюю сторону бедра, не делает ситуацию проще. — Это у тебя сила какая-то, — словно зачарованный, шепчет Ибо. — И какая же? — приподнимает брови Чжань. — Воровать мое дыхание. — Могу сделать искусственное. Пиздец, думает Ван Ибо, как ты можешь быть таким привлекательным, как можешь так бессовестно забираться напрямую в сердце. Он непроизвольно облизывает губы, но Сяо Чжань это действие ловит взглядом и думает, что это конечная. Наверное, ему стоит сойти с опасного пути прямо сейчас, иначе его непременно снесет из-за лавины чувств, которые неосознанно будоражит Ибо. Чжань готов поклясться, что время для него замирает — для них с Ибо оно останавливает свое исчисление ровно в этом моменте, несмотря на то, что периферическим зрением мужчина улавливает смену кадров в фильме, который потерял сейчас всякий смысл. Потому что единственное, что этот смысл сейчас несет, это Ван Ибо, который медленно тянется навстречу Сяо Чжаню, никак не позволяющему себе сократить одним слитым движением эти несчастные десять сантиметров расстояния до нуля. Свет в зале вспыхивает до дурного неожиданно. Ибо кажется, что громкость мира без предупреждения выкрутили на максимум, потому что все звуки, до этого звучавшие будто сквозь вату, вдруг становятся до омерзения четкими. Чжань, кажется, тоже удивляется окончанию фильма, выныривая из маленького мира для двоих, потому что его глаза сначала округляются, а затем он прикрывает лицо ладонью и начинает смеяться. И Ван Ибо пробирает смех следом. Потому что они крайне нелепо проебали момент. Но это не смертельно. И, в конце концов, поцеловаться впервые в кинотеатре было бы крайне банально. — Я так понимаю, сцены после титров мы ждать не будем, — отсмеявшись, фыркает Сяо Чжань. — Будто мы поймем, о чем они, — отзывается Ван Ибо с улыбкой на губах. — Тогда поедем ко мне? Можно заказать доставку и попытаться посмотреть что-нибудь ещё раз, — предлагает мужчина, поднимаясь с места, и подает ладонь младшему. Ибо без раздумий вкладывает в неё свою. В этот раз на дорогах уже нет застоя машин, что вполне логично, ведь они провели два с лишним часа в кинотеатре. Чжань, немного подумав, предлагает поехать в тот ресторанчик с самой вкусной в мире лапшой, куда и планировалось изначально, но парень мотает головой и говорит, что лучше съездить туда в другой раз, если получится, потому что, раз это не какое-то дорогое кафе, оно, должно быть, скоро уже будет закрываться. Это логично, и Сяо Чжань даже удивляется, как не додумался самостоятельно. По пути к квартире старшего Ван Ибо рассказывает ему о вселенной «Марвел», стараясь не загрузить лишней информацией, но одновременно с тем и не упустить важных фактов, необходимых для понимания концепта. Сяо Чжань слушает с удовольствием и иногда что-то уточняет, подавляя внутри самый главный вопрос, который вертится на языке беспрестанно. Как ты можешь быть таким очаровательным, хочет спросить Чжань каждый раз. И обязательно — уточнить, можно ли поцеловать. Сяо Чжань сегодня впервые видит, как Ван Ибо может светиться. Буквально — сиять, пока говорит воодушевленно о том, что ему так сильно нравится. У него горят глаза, в них мерцают отблески многочисленных неоновых вывесок, разбросанных по городу, и Чжань, любуясь парнем на красных сигналах светофора, думает, что готов ослепнуть от красоты Ибо, если понадобится, но перестать смотреть на него — ни за что. Ван Ибо улыбается. Он говорит о том, как однажды читал фанатскую теорию о том, что у Питера Паркера влюбленность первая, сильная и неосознанная, которая переросла из глубокого уважения к Тони Старку как к наставнику в нечто большее, но парень этого не понимает или запрещает себе осознавать, потому что боится выйти из привычных рамок общения, когда поймет истинный размах чувств. Сяо Чжань хочет сказать, что он сейчас чувствует нечто похожее, потому что переступить черту с Ван Ибо чешутся не только руки или ноги — зудит буквально всё тело от желания стать ближе, позволить себе коснуться непослушных прядей в нежном касании, притянуть к себе и пройтись губами по шее. Но это — опасно, потому что интерес к Ибо выходит далеко за определенные рамки страсти, к которым Чжань за годы привык, и понять, что там, за платоническим влечением, отчего-то страшно. Они заходят в лифт дома Сяо Чжаня, говоря о том, что настоящее напряжение, возникающее между героями, очень сложно сыграть. Никто из них не планирует двигаться в направлении актерской деятельности, но это очевидно: немногим экранным парам ты веришь с первого взгляда. — Многим не удаются роли с любовными штучками из-за того, что они сами подобного не испытывали. Поэтому всяким школьным дорамам зачастую и сложно поверить. Это логично: люди тратят всё время на свою карьеру, им некогда строить личную жизнь в большинстве случаев, — пожимает плечами Чжань, нажимая на панели управления нужный этаж. — Думаешь, опыта каких-то школьных симпатий недостаточно? — А ты думаешь, что у всех этот опыт школьной влюбленности есть? — Не уверен, — заминается Ибо. — Я не влюблялся в кого-то из школы. Ван Ибо кажется, что он только что сам себя загнал в угол, потому что взгляд Сяо Чжаня как-то резко тяжелеет, а тяжесть эта оседает у Ибо приятным весом внутри. Парень думает, что этот лифт проклят, потому что второй раз он на нем поднимается, и второй раз ощущает себя запертым в клетке, из которой даже не хочется выбираться — лишь бы продолжать смотреть в глаза Чжаня под ярким освещением и замечать, как расширяются его зрачки с каждой секундой всё сильнее. Вопрос о влюбленности вертится у Сяо Чжаня на языке. Зачем ты со мной играешь, хочет сказать мужчина, это ведь может плохо кончиться. Мы оба можем погрязнуть в этом настолько, что будет нереально выбраться. Однако — звон, сообщающий о прибытии, спасает. Во второй раз. И Чжань, откровенно говоря, об этом даже жалеет. — Я влюбился впервые в универе, — выходя из лифта, запоздало продолжает диалог мужчина. — Без хэппи энда? — уточняет Ибо, хотя это очевидно по отсутствию отношений у Чжаня на сегодняшний день. — Им и не пахло, — смеется старший. — Я заканчивал последний курс, а он был новым преподавателем на кафедре, где я писал дипломную работу. Мне отказали без вариантов, но это было ожидаемо. — Жалеешь? — проходя в квартиру первым и включая свет нажатием на уже известный выключатель, интересуется парень. Липкий страх почему-то сжимает легкие Ван Ибо, мешая спокойно сделать очередной вдох. Он боится, что играет для Сяо Чжаня лишь роль отвлечения, развлечения на время с целью отвлечься от мыслей о том человеке, который все ещё живет в глубине сердца. Ибо резко становится страшно, что всё происходящее — лишь однодневное приключение с целью повеселиться и забыть на следующий день, выкинув номер из телефонной книжки. — Не жалею, — расслабленно пожимает плечами Чжань, и возможность дышать возвращается к младшему. — Это в прошлом. Мне нужно было пережить это, чтобы получить определенный опыт. Без этого опыта я не был бы нынешним собой. Сяо Чжань улыбается лучезарно, и Ван Ибо думает, что это несправедливо. Несправедливо, что на свете существует кто-то настолько притягательный. Несправедливо, что этому человеку однажды кто-то отказал. Несправедливо, что у Ибо проявляются чувства именно к нему, потому что Чжань заслуживает лучшего. Самого лучшего. А Ван Ибо от этого самого лучшего очень далек. — Почему ты так смотришь? — спрашивает мужчина, забирая кожанку из рук Ибо и помещая её в шкаф. — Потому что ты невозможный, — качает головой парень. — Невозможный зануда? — смеется Чжань, а Ибо закатывает глаза и, толкнув мужчину плечом, уходит в ванную, чтобы помыть руки и охладить вспыхнувшее от эмоций лицо. Ван Ибо горит. Он ополаскивает лицо холодной водой, но внутри с каждой секундой всё сильнее разгорается пламя неизвестного происхождения. И было бы хорошо, если бы это была простуда, парень прекрасно понимает, что никакой температуры у него нет, его ведет от Сяо Чжаня, от каждого его слова и жеста, и от этого не сбежать никуда. Особенно — когда ты находишься в чужой квартире. — Ты решил помыть голову в раковине? — спрашивает Чжань, и Ибо вздрагивает. Он поднимает глаза, смотрит на мужчину, стоящего в дверном проеме, через зеркало, висящее над раковиной, и думает, что ему действительно конец. Ван Ибо понимает, что он пропадает в Сяо Чжане, и от этого факта никуда не сбежать. — Да, оставлю тебе волосы в раковине в качестве сувенира, — выключая воду и поворачиваясь лицом к старшему, усмехается Ибо. Его передние пряди мокрые от активного умывания, и Чжань делает несколько шагов навстречу, чтобы оказаться достаточно близко и собственноручно убрать блондинистые волосы, падающие на лицо, за ухо. — Можешь оставить себя в качестве сувенира, — предлагает мужчина. — Разрешишь мне переночевать у тебя ещё раз? — спрашивает Ибо тише положенного. — Всё что угодно для тебя, — так же тихо отвечает Чжань. — Абсолютно всё? — Абсолютно всё. — А ты? Сяо Чжань понимает, что прямо сейчас самолично разрушает многочисленные рамки, так упорно выстраиваемые им в течение нескольких лет. Сгорает каждая установка, ровным почерком написанная на ярком стикере и прикрепленная к внутреннему пособию о том, как стоит жить, чтобы не было лишних проблем и переживаний. Но он не собирается обманывать ни себя, ни Ван Ибо, поэтому без сомнений отвечает: — И я. Если захочешь. — Хочу. Они подаются навстречу друг другу практически одновременно. Чжань опускает ладони на талию Ибо, притягивая ближе к себе, и целует осторожно, медленно и тягуче. Ибо обвивает руками шею старшего и охотно отвечает на поцелуй. Ему кажется, что внутри начинают взрываться миниатюрные фейерверки, наполненные удовольствием, потому что оно растекается частыми вспышками по телу, а затем переходит в мурашки, бегущие по коже. Это похоже на выдумку. С каждой секундой поцелуя Сяо Чжаню всё сильнее кажется, что он сходит с ума, потому что губы у Ван Ибо натурально сладкие, пухлые и такие мягкие, что хочется целовать их всю оставшуюся жизнь. Но так ведь не бывает. Раньше — не было никогда, хотя опыт в поцелуях у мужчины обширный. Но весь этот опыт летит в бездну от одного лишь поцелуя с Ибо. И, наверное, это должно настораживать, но Чжаню плевать. Ему становится настолько плевать на то, что там было раньше, потому что сейчас у него в руках тот, кто вызывает необоснованный вихрь эмоций, и это важнее всего. Чжань опускает руки ниже, и Ибо на это действие коротко выдыхает. Мужчина ловит этот выдох своими губами и углубляет поцелуй, делая его грубее. Ибо зарывается рукой в волосы Чжаня, непроизвольно их сжимая, и тихо стонет, когда старший прикусывает его губу. — Больно? — Сяо Чжань с трудом отодвигается на пару сантиметров, но находит всё-таки нужным уточнить. — Мне всё нравится, — отзывается Ван Ибо и вновь уничтожает дистанцию, целуя старшего. Ибо никогда в жизни не чувствовал себя таким жадным. Он цепляется за Чжаня, не желая отдаляться ни на сантиметр, и старший это позволяет, крепче сжимая ладонь на заднице парня. Это похоже на жажду. Они никак не могут поверить в реальность происходящего и пытаются взять по максимуму. Губы слегка саднит, а возбуждение всё сильнее нарастает, и надо бы уже остановиться, потому что переходить на нечто большее ещё рано, оба это осознают, но это похоже на невыполнимую задачу. — Конфетка, стой, — берёт на себя эту миссию Сяо Чжань, отрываясь от губ младшего, — не будем торопиться. Ван Ибо на несколько секунд замирает, тяжело дыша и переваривая услышанное, а затем кивает. Легкий румянец начинает распространяться у него вдоль скул и опускаться по длинной шее. — Закажем пиццу? — предлагает Чжань, вспомнив их изначальную идею с ужином и фильмом. — Да, хорошо. Тысячу лет её уже не ел, — соглашается Ибо, а затем, когда старший уже заходит в приложение по заказу еды, окликает его. — М? Что такое? — отрывает взгляд от телефона мужчина. — А... как ты меня назвал? — Конфетка, — повторяет Сяо Чжань. — С первой встречи хотелось. Если тебе не нравится, прости, больше не буду. — Нет-нет! — спешно мотает головой Ван Ибо. — Называй спокойно. Мне наоборот нравится, — краснея щеками и шеей, говорит он, а затем, поймав взглядом довольную улыбку Чжаня, торопится заглянуть к нему в телефон и сменить тему. — Значит, пицца. Можно взять пепперони...