Неактуально

*** Дамиано просыпается рано. На часах семь, кёльнское утро заглядывает в окно, обволакивая комнату нежным светом. Сегодня они возвращаются в Италию, впереди много забот и обязательств, но думать об этом сейчас не хочется. Дамиано смотрит на спящего Этана, свернувшегося у него под боком. Что-то тёплое и уютное мягко пульсирует в солнечном сплетении, разнося по венам пьянящее ощущение счастья, заставляя довольно жмуриться. Дамиано улыбается — теперь он точно знает, что это за чувство. Достав из-под кровати свои брюки, выуживает из кармана смартфон. Сначала пишет Лео с просьбой, чтобы собрал его чемодан. Ответ прилетает незамедлительно: закатывающий глаза смайлик и грозное «Чтобы к 11 были готовы!». Именно так, во множественном числе. Дамиано фыркает, — в этой группе хоть что-то от кого-то можно скрыть? — отправляет короткое OK и лезет в следующий диалог. Джо. Подобрать подходящие слова сложно, — да и существуют ли они? — и он пишет, стирает, снова пишет, пока статус Джорджии не сменяется на онлайн и на экране не высвечивается «Дамиано?» Он смотрит в окошко чата, бездумно листает прошлую переписку, печатает. «Нужно поговорить, когда вернусь» «Что-то важное?» Скашивает глаза на Этана. «Да, очень» «Я могу приехать завтра в Гарласко» «Спасибо» Джо заслуживает большего, чем расставание посредством текстового сообщения в мессенджере. Он откладывает в сторону покоцанный гаджет и снова смотрит на Этана. Горло, привычно уже, сдавливает приступом щенячьей нежности. Интересно, так теперь будет всегда? Дамиано наклоняется ближе, стараясь не разбудить, разглядывает густые тёмные ресницы, чёткий профиль, линию челюсти, длинные блестящие волосы. Замирает, когда Этан вдруг открывает глаза и чуть щурится, улыбается сонно. От его улыбки у Дамиано сбивается дыхание. И так тоже будет? Каждое утро? Пожалуйста, пусть так будет. — Доброе утро, — хрипло бормочет Этан. — Пора вставать? — Нет ещё. — Хорошо, — он потягивается, гибко, по-кошачьи, демонстративно, хмыкает довольно, когда видит поплывший взгляд Дамиано, привлекает его к себе и укладывает рядом. — Сколько у нас времени? — Меньше, чем хотелось бы, — Дамиано трётся о его бедро, улыбается, поймав за пушистый хвост убегающую мысль. — Этан, — шепчет в ухо, поддевая мочку носом, — давай кота заведём? Этан смотрит на него с каким-то нечитаемым выражением, а потом смеётся — искренне, громко, от души. Дамиано любуется, но притворно хмурится: — Ну что ты ржёшь? И как после этого предлагать тебе что-то серьёзное? Не переставая улыбаться, Этан ерошит пальцами его чёлку и обещает: — Заведём. Хоть троих. Только чуть попозже, ладно? Дамиано касается пальцами его губ: — Люблю твою улыбку. — Особенно в ней кривые зубы хороши, — усмехается Этан, проводя языком по выступающим резцам. — Их тоже люблю, — спокойно продолжает Дамиано. — Тебя люблю. Ответом ему — тишина и широко раскрытые глаза напротив. — Ничего не скажешь? — шепчет он напряжённо. Вместо слов Этан притягивает его к себе и целует так нежно, что сердце пропускает удар. Дамиано плавится в тепле и мягкости этого поцелуя, но терзающее беспокойство, засевшее под рёбрами, не уходит, напоминает о себе неприятными уколами. — Этан, Этан, Этан, — прерывисто бормочет он, скользя губами по скулам и подбородку, а потом прислоняется лбом ко лбу и тихо просит: — Ответь мне. Впитывает сбившееся горячее дыхание, ждёт, чувствуя, как с каждой секундой молчания Этана тёмная бездонная пропасть, имя которой паника, разрастается всё больше, угрожая поглотить его целиком. Когда тишина становится невыносимой, Дамиано заполошно дёргается, пытаясь отстраниться, но Этан не отпускает, перекатывается на постели, подминая его под себя, перехватывает запястья. Ведёт по щеке носом, целует межбровную складочку и, наконец, говорит, слегка картавя: — Теперь понимаешь, что я чувствовал? — Пусти меня! — Дамиано зол до невозможности, едва ли не зубы скалит, отворачивается, безуспешно пытаясь скрыть обиду за ресницами. — Я люблю тебя с 17 лет, — шепчет Этан, касаясь губами его уха, — и, знаешь, по-моему, я однолюб. Он осторожно целует Дамиано в висок, прежде чем перестать удерживать, возвращая свободу. Дамиано смаргивает, как-то совершенно по-совиному, мутную пелену, застлавшую взгляд, смотрит Этану в глаза, облизывает пересохшие губы: — А по-моему, ты долбоёб, — шумно выдыхает он, успокаиваясь, становясь прежним собой. — И тролль, мстительный и злобный. — Не больше, чем ты, — хмыкает Этан. — В некоторых местах, — Дамиано ехидно улыбается, закидывая ноги ему на поясницу, и нагло двигает бёдрами, — как будто немного побольше. Этан очаровательно смущается, смеётся; от прикосновения его губ к ключице становится тепло и щекотно. Дамиано зарывается пальцами в длинные волосы, оттягивает чуть-чуть, заставляя Этана посмотреть на себя: — А как же теперь твоё «сексуально свободен»? — Так же, как и твоя гетеросексуальность — неактуально. — Какая потеря для мира! — наигранно восклицает Дамиано, цепляя с прикроватного столика тюбик с лубрикантом. — Мир переживёт, — уверенно заявляет Этан. И Дамиано с ним полностью согласен.