* * *
Утро, заглянувшее в окна, было солнечным и весёлым. Оно трогало всё, до чего дотягивалось, ластилось, грело, щекотало глаза сквозь сомкнутые веки. Кроули протестующе зашипел, дёрнул головой, пытаясь спрятаться и услышал тихий ласковый смешок. Кто-то рядом пошевелился, и настырное солнце исчезло, оставляя его в покое. А потом половину Вечности спустя в сонное сознание пришла ужасная мысль: если он тут спит и прячется от солнца, то что с Азирафелем и где он?! Ещё не успев открыть глаза, демон попытался встать, но был удержан предательски обвившим его одеялом и тёплой тяжёлой рукой. — Тихо, мой дорогой, тихо, всё в порядке. — Ангел? Что ты... Что я... Какого чёрта? — спросил он и вспомнил: две тысячи лет прошло от Рождества Христова и разбудившее его солнце — солнце Тадфилда, а уснул он от усталости после того, как накормил их обоих ужином и взялся читать страдающему от лихорадки Азирафелю на сон грядущий. Ну, почитал... Или дочитался? — Извини, ангел, я просто замёрз. Ночи ещё холодные. — Это было очень... — Азирафель запнулся, вспомнив отношение Аспида к слову "милый", — очень великодушно и разумно с твоей стороны — принять излишки моего тепла. Мне стало намного легче, правда. — Рад, что смог помочь. Завтрак? — Если хочешь, то подремли ещё, — великодушно предложил букинист, не убирая руки с чужого плеча. — Время ещё раннее, семи нет. — А как же все эти глупости на счёт "ранних пташек" и всего остального? — подначил Аспид. — Ты же сам сказал, мой дорогой, — глупости. Поскольку терять было нечего, а ранней пташкой он определенно не был, Кроули решил, что ещё немного дрёмы ему не повредит, а миру погоды не сделает. Да и лихорадить ангела, судя по всему, перестало. На время или насовсем поживём — увидим, а пока лови момент, наслаждайся теплом и покоем. Разбудил демона восхитительный запах какао и выпечки. Подняв голову, он обнаружил отсутствие Азирафеля на кровати и ворох покрывал, пледов и одеял — на себе. — Ах ты идиот пернатый! — беззлобно проворчал Кроули, выпутываясь из теплого кокона. — Опять на подвиги потянуло, да? Азирафель ожидаемо обнаружился на кухне у плиты, и похоже, был занят изобретением нового способа перемещения яблочного пирога с противня на блюдо. И как только ухитрился с больной рукой тесто сделать, чудо? — Привет, Азира, помочь, или сам всё испортишь? — Кроули! — лицо добровольного "дежурного по кухне" осветила искренняя радостная улыбка. — Дорогой, как ты вовремя, у меня никак не получается... — Вижу, — фыркнул демон. — Дай сюда. В три с половиной руки они переложили уже порядком помятый пирог на блюдо и, пока Азирафель наполнял чашки какао, Кроули распластал ангельский кулинарный шедевр на порционные куски, отчего пахнуть в доме стало совершенно умопомрачительно, а желудок неожиданно и по-человечески радостно заурчал. — Приятного аппетита, — Азирафель поставил перед Кроули чашку и сел за стол. — Ага, бон аппети(3)! С одной стороны, ангела полагалось отругать за самодеятельность, с другой же Кроули честно себе признался, что конкретно этим утром был совершенно не в настроении готовить. А пирог оказался то, что надо! Азирафель, зараза эфирная, знал толк в гастрономических удовольствиях не хуже него! Долгие годы тренировки, не иначе... — Ангел, это вкусно. Я бы даже сказал, что ты превзошёл сам себя! — Спасибо, мой дорогой. Рад, что понравилось. — Однако признайся, с какой такой радости ты отменил мой лечебный произвол и нарушил палатный режим? — Ну, кто-то же должен был приготовить завтрак... — обезоруживающе улыбнулся эфирный. — А ты любишь яблочный пирог и я подумал... — Подумал он... Азира, вот даже отругать тебя как следует не получается! Что ж ты за существо такое, а? — преувеличенно скорбно вздохнул Кроули. — Ну, не знаю. Может, ангел? Глаза Азирафеля смеялись. — Точно! — хлопнул ладонью по столу демон. — Как же я мог забыть?* * *
Кроули узнали, пропустили через оцепление и даже приветливо и почтительно кивнули: чудесить новую тогу он не стал и нахально воспользовался плащом-палудаментумом(4), пожалованным с консульского плеча "за спасение Хранителя Великой библиотеки, остановившего пожар и сохранившего мудрость множества книг и людей, полезных государству", накинув его поверх чистого хитона... Честно говоря, Кроули сиднем бы сидел в дворцовых покоях, но метавшийся в лихорадке Азирафель бредил взятыми под охрану свитками так, как будто от этого зависела тепловая смерть Вселенной, а если чёртовы папирусы действительно архиважны для ангела, то демон их получит и преподнесет ему на минойском(5) блюде с золотой каймой. Так что как только кризис миновал и эфирный уснул, Кроули направился к руинам, прихватив с собой бесконечно виноватого Октавиуса, умудрившегося-таки разыскать его во дворце и покаяться в не выполнении приказа. Ангел, как выяснилось, бессовестно отвёл слуге глаза, начудесив в кубикуле иллюзию спящего себя — вот же скотина белокрылая! — и ускользнул в библиотеку. Демон изящество обмана оценил — красиво получилось, да, надо будет взять на заметку! — но пометочку обшипеть Азирафеля за такие фокусы, когда тот оклемается, в памяти поставил... Командир дежурного десятка Кроули узнал, кивнул легионерам, и стена щитов разошлась, освобождая пространство, лёг в протянутую руку факел. — Если понадобится помощь — только скажите. — Благодарю, декан, — искренне кивнул триарию Кроули, отмечая про себя, что сильно недооценил любовь людей к Азирафелю. Самых разных и очень многих, заметьте, людей! Надо будет аккуратно разузнать подробности. На всякий случай... Свитков в подвале оказалась чертова уйма: Кроули даже неаристократично присвистнул, удивляясь сам себе и ангелу: вот уж чудеснули, так чудеснули! Папирусы, каменные, медные и глиняные таблички с текстами, рисунками и картами грудами лежали вперемешку, придавливая друг друга: целые, помятые, частично обгоревшие и закопчённые — едва ли половина прежних богатств... С другой стороны, утешил себя демон, могло не быть и этого. "А могло быть всё, — шепнуло что-то внутри. — Если бы не твоё самовлюблённое раздолбайство!". Кроули дернул головой, отгоняя непрошенные мысли — не сейчас! Сейчас нельзя, сейчас нужно разгрести весь этот бардак и помочь Азирафелю снова встать на ноги: ангел нынче слабее котёнка и столь же уязвим, плюс как всегда доверчив. Идеальная жертва в сложившейся ситуации! А на поддержку Рая, похоже, даже надеяться нельзя, не что рассчитывать! Трясокрылых как не было, так и нет, хотя их эмиссара пытались убить по-настоящему, насовсем, и безо всякого Армагеддона. Интересный, кстати, получается сюжет... — Кроули! Какого рая у тебя там творится?! Я требую объяснений! Демон не выронил из рук табличку не иначе как сверхъестесственным усилием воли, вполне тянущим на отдельное чудо. Оглянулся. Октавиус стоял и пялился на него стеклянным взглядом. — Владыка Вельзевул! — Кроули склонил голову в знак почтения. — Чем обязан? За столько лет — такая срочность, простите, впервые! — Я говорила с Хастуром по поводу недавних событий, и, нужно сказать, впечатлена... — О, я рад! Здесь получилась отличная свара, души должны были в очередь толпиться! — Так и есть. Хастур получит повышение, а с тобой хочу поговорить лично. — Вы знаете, я всегда высоко ценю встречи с Вами, Владыка, но не могу сказать, что рад за Хастура: его самовольные импровизы уничтожили работу 15 лет, полсотни ценнейших свитков, и чуть не убили отиравшегося здесь трясокрылого. Полсотни свитков с пророчествами, на минуточку. И эфирный. — Что я слыыышу... Ж-ж-жалость?! Ты? А как же "губите врагов своих"? Ты, долбанный демон! — Мой Архонт(6), со всем возможным почтением замечу, что речь идёт не о развоплощении паршивой трясокрылки, а об Адском пламени, которое убивает этих тварей насовсем! Со всем уважением, Владыка, как думаете, Небеса отреагируют на у б и й с т в о одного из них? — Змий добавил в голос тревожной проникновенности, почтительности и чуть-чуть обольстительных ноток, — Я отстал в оценке обстановки и стратегических раскладов, не спорю, Владыка, и приношу свои извинения, но ведь меня и не информировали о том, что настал самый подходящий момент для Армагаддона! Впрочем, я видел в Египте Войну... Простите! — Кроули! — И в мыслях не было, мой Князь! Я давно понял, к чему приводят сомнения и вопросы. Это было просто удивление, удивление одного преданного Вам демона. — Великий Непостижимый План... Досадно. — Губы Октавиуса издали странный, несвойственный человеку звук, часто сопровождавший у Вельзевул глубокие раздумья. — Досадно, но полагаю, ты — на этот раз! — прав, придётся подождать. Что ж! Подождём. Что с трясокрылым? — Он выжил... — Кроули снова поклонился. Ещё ниже. — С моей небольшой помощью, хотя и не знает об этом... Я был вынужден вывести его из пожара до того, как Пламя нашло свою жертву. Пострадало только тело. Но если Вы прикажете... — Не прикажу. Присматривай за ним. А про Хастура забудь, — голос владыки Ада был холоден и сух, как воздух зимней Арктики. — Он мне ещё нужен. — Да, Владыка Вельзевул. Но могу я надеяться... Вырвавшийся из тела Октавиуса смешок ледяной волной прокатился по спине Кроули, отчего он замер, ещё ниже склоняя голову и пряча взгляд. — Надеяться — можешь. Повторять сегодняшнее... Посмотрим. Когда-нибудь. — Я понял, Владыка. — Свободен. И Вельзевул ушла из смертного, оставив ненужное больше тело валяться на полу среди песка и обломков. — Abi dierectus(7)! — ругнулся Кроули, — осторожно вытаскивая из под упавшего Октавиуса бесценные свитки и таблички и пытаясь устроить его поудобнее. — Нашла осла таскать телегу! Я, вообще-то, не по этой части и вообще рассчитывал только на мешок с книгами! Поиск важных для ангела свитков занял всю первую стражу, а поместились они в два мешка. Защитив их и всё, что оставалось в подвале, парой мелких чудес, Кроули снова похлопал Октавиуса по щекам и на этот раз, для разнообразия, добился результата: бывший раб зашевелился и открыл глаза: — Доминус... Я... Что случилось? — Ты оступился и ударился головой, — сообщил ему демон, пристально вглядываясь в расширенные зрачки. — Простите... — Прощён. Сиди здесь, жди. — приказал Кроули, втайне радуясь, что вольноотпущенник не двинулся рассудком, а такое частенько бывало с людьми после таких вот "посланий"! — И, вскинув на спину мешки с предметами ангельских тревог, пошел к выходу. Когда сильные, огрубевшие от битв и работы, руки подхватили его, помогая выбраться на поверхность, Кроули непроизвольно дёрнулся. — Не бойтесь, целитель Кроули, — успокаивающе пророкотал явно привыкший командовать голос, — это всё ещё мы. — Спасибо, декан, — поблагодарил десятника Змий, отдавая поклажу. — Это всё подземелья... Устал и душно. Присмотрите за свитками, если со мной что случится — отдайте Хранителю Азирафелю. Нырнуть обратно в люк ему не дали: придержали за плечи и поперек груди. - Со всем почтением, эрус(8), не вы. Или хотя бы не в одиночку. Неарх, сопроводи! Коренастый жилистый легионер отдал напарнику щит и копьё-пилум(9) аккуратно вынул из руки Кроули факел и замер, ожидая распоряжений. — Ну, пойдём, — приглашающе махнул рукой Кроули. — Поможешь. На свежем чистом воздухе Октавиус пришёл в себя настолько, что вполне мог идти, пусть налегке, но своими ногами. Впрочем, изображать из себя библиотечного мула десятник Кроули не дал, отрядив в сопровождающие, помимо молчаливого Неарха, ещё двух воинов. — Прими мою искреннюю благодарность, декан... — Витрувий, — склонил голову воин. — Я бы хотел сделать больше для тебя, целитель Кроули, и для Хранителя Азирафеля Виндекса — обращайся, если будет нужда. И если твоя или его просьба не будет противоречить моим клятвам — я всё сделаю. - Спасибо, Витрувий. Я запомню. Когда они вернулись, Азирафель ещё спал и Кроули, отправив Октавиуса отдыхать, взялся разбирать мешки с "добычей". Сортировка и приведение книг в порядок поглотили его внимание настолько, что, одинаково хорошо видевший и днём, и в полной темноте, он умудрился пропустить приход этого самого дня и опомнился, только услышав знакомый голос. — Кроули? Где мы? Что... Что ты делаешь? — О. Ангел, ты вернулся! Демон подошёл к Азирафелю, протянул только что отреставрированный свиток. — С добрым утром. — К-кроули?! Но... Как?! Они же... Они... — Всё-таки ангелы — ужасные плаксы, — проворчал демон, садясь на край кровати и вытирая прозрачные слезы с бледного, в цвет повязок, лица: единственной действующей сейчас рукой Азирафель мёртвой хваткой вцепился в новообретённое сокровище и отпускать явно не собирался. — Эй, осторожнее с подарком! Помнёшь ещё, а я старался, пыль стряхивал, углы выпрямлял и всё такое... Имей уважение к адской работе! Ну? Азирафель, ты... Ты что... Сумасшедшим рывком Хранитель библиотеки умудрился сесть и, не выпуская свитка, отчаянно обнял Змия, утыкаясь лицом куда-то в плечо. Кроули растерянно приобнял его в ответ. - Азирафель... Ангел мой... Ну, что ты... Что ты... Всё хорошо, всё уже хорошо... ______________ 1) "Использование змеиного яда для лечения лихорадки, сопровождающихся ею болезней и гнойных ран" — есть такой медицинский труд древности, состоявший из нескольких трактатов. Сами по себе змеиные яды – сложные вещества, в основном белки с ферментативной активностью и древние врачи изучали их наравне со свойствами лекарственных растений. Наиболее ценная информация о змеиных укусах и их лечении в Древнем Египте содержится в Бруклинском папирусе (664–332 гг. гг. до н. э.), состоящем из двух разделов. В первом разделе описываются 38 змей и их укусы, во втором — множество средств и несколько заклинаний для исцеления тех, кого укусила змея. Интересно, что при выборе лекарств учитывались симптомы жертвы и вид змеи, а назначения составлены в виде рецептов, которые, по-видимому, предназначались для лечащих врачей. 2) средство, которое в Аюрведе потом назовут Сукхикабхарана раза (Suchikabharana rasa) — сухая смесь, содержащая яд кобры, некоторые металлы и компоненты животного происхождения, вводилась в небольших дозах. Она была эффективна при чуме, лихорадке, коме, туберкулезе и т. д. В трёх великих классических доктринах Аюрведы (Чарака, Сушрута, Вагбхата) яд кобры упоминается в качестве лекарства для лечения водянки и лихорадки. Нигде на русском языке название не встречается, я рискнула сделать транскрипцию в меру безграмотности своей))) 3) бон аппети — по-французски тоже "приятного аппетита", русская транскрипция... чтобы не ломать мозг себе и вам.)) 4) плащ-палудаментум — (лат. paludamentum) — особая разновидность воинского плаща, которую носили как солдаты, так и офицеры Древнего Рима. От солдатской лацерны отличался тем, что был длиннее (доходил до лодыжек), а также тем, что для него использовалась материя более высокого качества, как правило, красного цвета. Палудаментум делался из прямоугольного куска ткани с застёжкой на левом плече, имел меньше практической пользы, чем обычный воинский плащ, но служил знаком отличия (особенно цвет плаща). В нём изображались римские императоры на монетах и памятниках. 5) минойское блюдо, минойская керамика — характерная керамика минойской культуры на Крите, отличалась высоким качеством, красотой и практичностью, бытовала в дохристианский период и отличалась большим разнообразием художественных стилей — как вазописи, так и оформления сосудов. Вершинами минойского искусства являются вазы в стиле Камарес и в морском стиле. Поскольку блюдечка с голубой каёмочкой ещё не придумали, то Кроули взялся преподносить сюрпризы таким вот образом. 6) Архонт — «начальник, правитель, глава», высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах). В Византийской империи этот титул носили высокопоставленные вельможи. Слово архонт имело во многом то же значение, что и славянское слово «князь». 7) Abi dierectus (аби диэректус) — пожелание "пропади ты пропадом!", имевшее так же подтекст «Чтоб тебя распяли!». 8) Эрус — (лат. erus), по смыслу практически аналогичное современному "сэр", "господин"; использовалось при обращении к людям более высокого, по отношению к говорящему, положения или ранга, или же как уважительное - к равному. 9) Копьё-пилум (лат. pilum) — метательное копьё, состоявшее на вооружении легионеров Древнего Рима. Пилум состоял из древка и железного наконечника, так что его можно было использовать и в ближнем бою, и как метательное оружие: его бросали в противника. Фишка тут в следующем: даже в том случае, если пилум не наносил ран противнику, он застревал в щите, а это создавало большие неудобства для противника. Помимо затруднений при движении с застрявшим в щите копьём, при переходе к ближнему бою легионер мог наступить ногой на древко и оттянуть щит противника вниз, открыв брешь для нанесения колющего удара мечом или копьём.