Забытая валиэ

Так Вириломе, нежная айну, госпожа сумерек и мира, стала кошмарной Унголиант. Чудовищной паучихой, гибелью Древ Валинора. Ничего не создающей и никому не служащей. Лишь поглощающей материю и извергающей её чёрным, ядовитым туманом. Взамен она получила желанный свет. Слизывала с чёрных тенёт пылающие капли. Щёлкала зубами-хелицерами, чувствовала приятный жар внутри — и вновь не могла насытиться. Ей хотелось больше. Больше, больше… Как и в прошлые разы. Как и всегда, когда она успевала чем-либо насладиться. Но на сей раз с каждой выпитой каплей, Унголиант забывала себя. Голод стирал из её воспалённого сознания образ Вириломе. Превращал её в чудовище, сращивал с новой личиной, окончательно лишал возможности выбора. Чертоги Безвременья, мечты об удивительном мире, наслаждение его красотой, опьянение властью, чувство ошибки, желание спастись, вернуться назад… Всё это смешалось. Расплылось. И удалилось на задворки разума, как не имеющее значения. Вириломе стремилась к неизведанному. Тянулась к новым ощущениям. Унголиант хотела одного — есть.

***

Она не узрела молодых звёзд, вспыхнувших на чёрном небе. Озаривших его и преобразивших по замыслу Варды. Она не узнала, что у далёкого озера Куйвиэнен пробудились эльфы. Первые из Детей Эру, ради которых валар и сотворили мир. Причина упорной борьбы «войска наместника Макара», проигранной им, благодаря ей. Она не услышала зова Мелькора, пойманного могучим Тулкасом. Хотя он беспрестанно повторял её старое имя. Требовал укрыть его Бессветьем, бежать с ним в Ангбанд, обещал за помощь щедрую плату… Она сорвалась с места только в тот миг, когда её заметили охотники Ороме. Чёрную тень между вершин Пеллоров, пелену мрака, поглощающую свет. Она трусливо бежала, ощутив угрозу для своей жалкой жизни. Не напала, как сделала бы раньше. Не окружила их туманом, не сбила с пути, не заставила плутать во тьме… Унголиант было дело только до пищи — и до себя. Предупреждение Эру сбылось слово в слово. Безудержная не утолила своей пустоты, ибо утоляла её не тем. Она только раскормила её до предела, теша больные страсти. И страсти сожрали её саму. Поглотили изнутри душу, сотворённую чистой и светлой.