Ничего нового

«В пять в «Рататуе»? «Вот так, без единого смайлика зовете девочку потрахаться, Лилия Сергеевна?» — насмешливо спросила саму себя. На душе было гадко. Марина не писала уже несколько дней. Может, злится за то, что Лиля так резко свалила в воскресенье, а может, всерьез увлеклась этой бабищей из департамента. Лиля почувствовала, как в ней закипает гнев, и перевела взгляд на экран ноута. «Ремонт покрытия стен и полов пищевых блоков, замена заполнений внутренних дверных проемов, замена заполнений входных дверных проемов…», — прием заявок на тендер, выставленный на три городские школы, заканчивался через месяц. Лиля пробежала глазами по прайс-листам поставщиков и поморщилась. Заведомо завышенные цены. Но если Маличу так вперлись госзакупки, пусть платит. Мобильный чирикнул радостным: «Хорошо!» — следом вереницей неслись сердечки и поцелуи. — Лиля, у нас затык с согласованием договора по «Санрайзу». Она оторвала глаза от телефона. Батищев стоял на пороге со скорбным лицом уставшего от жизни человека. — Не поняла. Разве Терентьев не подписал в понедельник? — Лиля нахмурилась. — Нет, — виноватость Боря на себя не напускал, смотрел прямо в упор. — И что же за проблема? — Заславская нервно захлопнула крышку ноута. С владельцем развлекательного комплекса Батищев тер месяц, и вот, наконец, казалось бы, дотер, но… — Юристы снова правят неустойки, а бухгалтерия требует сдвинуть график платежей и новые реквизиты прислали. — Это они уже в который раз пересогласовывают? — Лиля встала, не приглашая Бориса пройти. — В третий. Сам на телефон не отвечает. Секретарша говорит, в отъезде он типа. — Блять, Боря, — ей и так было достаточно тошно, не хватало еще до кучи этого тупизма. — Очевидно же, что он тебя морозит. Ты что, мальчик? Сам не видишь?  — Мне шепнули, что он с ребятами из «К2» встречался, — Батищев нервно улыбнулся. — Но у них же скидки, что я могу поделать? При упоминании о конкурентах Лиля помрачнела, «К2» недавно заключили контракт с итальянцами на поставки материалов, снизили цены и, конечно же, устроили по этому поводу рекламную оргию. — Вот если бы Малич с немцами договорился… — начал Батищев. — Вот если бы ты клиента вел, как положено, — передразнила Лиля. — Мне пора. Скинь мне вашу переписку одним вложением, я завтра позвоню Терентьеву. — Ладно, — Боря хмыкнул. — Думаешь, он тебе ответит? — Если не ответит, значит, поедем к нему, — спокойно сказала Лиля. Открыв шкаф, достала из него пальто. — Но учти, Боря, раз уж я подключаюсь… твой бонус пролетает. Ирка уже ждала ее за столиком у окна. Как всегда в одежде она фанатично выдерживала цветовое соответствие — повязанный на шее шелковый лиловый платок в точности соответствовал сиреневой блузке. И помаду, разумеется, она тоже выбрала в тон — светло-фиолетовую. Наверное, ученики второго класса считали ее суперстильной. При виде Заславской глаза Иры загорелись романтичным пламенем, как у незнакомки с портрета Крамского. — Я уже заказала тебе пасту, как ты любишь, — Родионовой нравилось гордо демонстрировать, что она в курсе Лилиных вкусов и пристрастий. Обычно Лилю это никак не цепляло, но отчего-то сегодня показалось перебором. — Я буду «Цезарь», — она кивнула знакомой официантке, тут же подплывшей к их столику. — Извини, — Ира сникла, — я думала… ты всегда… ты говорила, что обожаешь их пасту. — Все нормально, малыш, — машинально ответила Лиля и заглянула в лежащий перед ней телефон. Борис отправил переписку с «Санрайзом». Углубившись в чтение, она позабыла про сидящую напротив Иру, вспомнила только, когда принесли заказ. — Девушке мартини, пожалуйста, — она даже не стала спрашивать. Родионова пила все сладкое, то ли подражала, то ли ей и вправду нравилось. Лиля вдруг поняла, что не хочет везти ее к себе. Через квартал находился «Атлантик», но с ним были связаны чересчур личные ассоциации: короткие встречи с привкусом мести, удовольствие, раскаяние и зудящее, как нервная экзема, чувство ревности к Лене. — Ты не в настроении? — взор у Ирки, как у напуганного светом фар олененка. И как она такая мягкая и пушистая, управляется с современными буйными детьми? — Все в порядке, — даже не пробуя, Лиля посолила, взяв вилку, наколола на нее ломтик курицы, — рассказывай, как дела? Как там ученики твои? Лучше забить эфир Иркиной болтовней, может, тогда удастся не думать о том, насколько Марина всерьез прониклась этой чиновной дамой. Ира сбивчиво начала повествовать о некоем Ванечке, влюбленном в Дашу, и об обалденно познавательной экскурсии за город. Жуя пересоленный салат, Лиля честно пыталась вслушиваться и даже задавала вопросы, но в голове назойливо всплывали совсем иные мысли. А ведь ей так хотелось беззаботной легкости. «Те, кто слишком заморачивается, не умеют радоваться жизни», — отцовские фразочки, как кофейная гуща, осевшая на дно. Чтобы избавиться от болезненного желания сдаться и вручить себя в безраздельное пользование, Лиля старательно взбалтывала чашку. Но наслаждаться свободой все равно не получалось, все отцовские советы становились бесполезными, когда она думала о Марине. — Родители меня хотят с сыном маминой коллеги познакомить. Ему, кстати, как тебе — двадцать семь, — внезапно, без всякого перехода, объявила Ира. — И что? Ты согласилась? — Нет пока, но они очень настаивают, — сделав большой глоток мартини, Ирочка сморщилась так, будто выпила водки. — Не знаю, что делать. Пожалуй, она была бы совсем не против, если бы Ирка увлеклась кем-то и оставила ее в покое. Безболезненный тихий конец и никакого чувства вины перед теми, кого приручил. — Ну why not? Встреться, а вдруг и вправду стоящий мужж-жчина, в чем проблема-то? Как просто произносить такое, когда и на самом деле пофиг. И как тяжело, когда хочется заорать: «Какая нахуй Татьяна? Ты вообще не имеешь права даже смотреть ни в чью сторону!». — Ни в чем, — Ира обиженно поджала губы. После небольшой паузы добавила: — Тебе что, совсем все равно? — Не знаю, — Лиля лукаво прищурилась. — Может, и ревновать начну. А может, и нет. Хочешь проверить? По инерции она несла чушь, а то, что Ира ею проникалась, вызывало досаду. Хоть бы уже поняла, что все это цирк, и послала ее на хер. — Если ты мне скажешь, что не хочешь, чтобы я с ним знакомилась, я не стану, — миловидное личико посерьезнело, и вся Родионова словно вытянулась в струну в ожидании приказа. — Сама реши, — Лиля поднесла к губам стакан с персиковым соком, чтобы не добавить какую-нибудь язвительную гадость. Обожание, временами перерастающее в обожествление, уже не столько ласкало ее эго, сколько вызывало желание пнуть ногой, да посильнее. — Парни меня не заводят, — Ира крутила в руках бокал, словно сомневаясь, стоит ли пить, — от слова «совсем». Не то, чтобы у меня большой опыт, но всегда было одно и то же — одно сплошное никак, — немного помолчав, она осторожно спросила: — А ты? Ты встречалась когда-нибудь с мужчиной? — Я? — Лиля весело улыбнулась. — Я была замужем. — Замужем? — глаза Родионовой округлились. — Когда? — В двадцать один вышла, — Лиля усмехнулась, — чуть помладше была, чем ты. — А ты не знала тогда еще, что тебе нравятся женщины? Закономерное любопытство. Лиля вздохнула и подумала, что уже и не помнит, когда рассказывала о себе хоть кому-то. Все-все про нее было известно только Жанке, но она далеко, в Аргентине, затерялась в пампасах со своим Луисом и давно уже не звонила. — Конечно, знала, — Лиля взглянула на росчерки капель на стекле, за окном прохожие начали вытаскивать из сумок зонты, — просто момент такой был. Решила, что надо это сделать. — Ты любила его? Из-за ветра зонты выворачивались наизнанку, не успев толком раскрыться, превращались в нелепых калек с поломанными спицами. — Нет, просто использовала и выбросила, — Заславская усмехнулась, — когда надоел. Это мой фирменный стиль, если что. — Не наговаривай на себя, — в искреннем возмущении Ира подалась вперед, ближе, даже рукой взмахнула, но не дотронулась. — Ты замечательная, необыкновенная. И все вокруг тебя не стоят. Наверное, даже у безмерного тщеславия есть свои пределы. — Я тебе сейчас дам один совет, а ты его запомни, — Лилины губы растянулись в непроизвольной усмешке. — Если кто-то говорит тебе, что он по жизни ведет себя как сволочь, что у него хуевый характер, и что от него лучше не ждать ничего хорошего, то лучше ему поверить. Он не врет. — Мне плевать на то, какой у тебя характер, — в голосе Иры звенела отчаянная решимость. — У меня нет розовых очков. Я тебя любую люблю. Каждое утро встаю и думаю о тебе и… — Хватит! — в сто первый раз слушать душевный стриптиз у нее не было сил. — Остановись. Я тебе объясняла, что мне все это не надо? Объясняла? — Но я ведь ничего и не требую, — растерянно пролепетала Ира. — Требуешь, конечно, — Лиля устало вздохнула, — признаешься в любви и ждешь от меня какого-то эмоционального отклика, а я на него не способна. Ты слишком зациклилась на мне, и это уже серьезно напрягает. Пора нам с тобой заканчивать, Ира. Ради твоей же пользы, кстати. — Нет, пожалуйста, — голубые глаза наполнились слезами, — только не говори так. Прости меня, я не сдержалась опять. Я больше не буду. Обещаю… Звонок мобильного раздался как нельзя вовремя. Приложив указательный палец к губам, Лиля сняла трубку. — С тебя бутылка. Егорова сказала, что согласна встретиться с тобой, — победным голосом объявила Дина. — Когда? — вытащив салфетку, Лиля протянула ее шмыгающей носом Ире. — В полседьмого в «Грибоедове». Успеваешь? — Это в центре, сейчас самые пробки, — Заславская нахмурилась. — Скинь мне ее номер. И вообще, как-то прямо резко, а вдруг я бы не могла в это время? — Знаешь, я бы на твоем месте не залупалась. Это надо тебе, а не ей. Она и решает, как ей удобно. — Охуенная логика, конечно, — Лиля с тоской взглянула в окно, за которым уже вовсю хлестал ливень. — Но спасибо. Трубка отозвалась переливчатым смехом: — Ты помнишь, я люблю брют. — Еще бы, милая. Все будет, как ты хочешь, — она произнесла это максимально ласково. Не для Дины — для Родионовой. Пусть выстрадает по полной свою ненависть и освободится. Ира вытирала салфеткой мокроту под глазами, еще больше размазывая тушь. От удручающего зрелища хотелось отвернуться, как поутру от зеркала после пьянки. Стыдно и противно. — Мне надо бежать, — Лиля не стала добавлять ничего утешительного, чтобы не оставлять никаких надежд, — вот, заплатишь, — положив на стол деньги, она встала. — Такси вызови, не мокни на остановке.  — Ты ведь не бросишь меня? — всхлип прозвучал так громко, что официант, обслуживающий соседний столик, повернул голову. — Скажи, что нет, пожалуйста… — Я реально тороплюсь, Ира, — проклиная себя за слабость, она наклонилась и поцеловала Родионову в макушку. — Возьми себя в руки. В «Грибоедов» она опоздала на пять минут. Кристину узнала сразу: крашенная в темно-рыжий девица с легким налетом гламура выглядела так же, как на аватаре в Ватсапе. Приблизившись, Лиля заценила роскошный норковый палантин и кольцо с явно натуральным немаленьким камушком. Егорова сидела за барной стойкой вполоборота к ней, что-то читая в своем телефоне. Лиля вдруг с удивлением почувствовала, что нервничает. — Здравствуйте, Кристина, — улыбнувшись только краешками губ, она присела на высокий стул рядом с девушкой. — Извините за опоздание. Дождь, пробки. В общем, спасибо, что дождались, — с легкой игривостью произнесла она. — У меня немного времени, — лишь бегло взглянув на нее, Кристина перемешала соломинкой мутно-зеленый смузи. — Слушаю вас. — Наша общая знакомая сказала, что у вас есть возможность посодействовать в одном вопросе. С учетом того, что вы вращаетесь в определенных кругах, — Лиля многозначительно приподняла бровь и улыбнулась шире и двусмысленней. — А конкретней? — Кристина бесшумно всосала смузи и не улыбнулась в ответ — зато на удачно сделанных губах не осталось ни капли. Обнажившееся запястье сверкнуло золотистой змейкой браслета. Непринужденный флирт, на который Лиля, как правило, рассчитывала, тут явно не катил, она поняла, что пора включать «деловую женщину». — Муниципалитет недавно объявил тендер — капремонт школ. Как раз наш профиль. И в принципе, мы стопроцентно подходим под заявку, — небрежным голосом добавила она, — но хочется гарантированно получить этот заказ. — Ясно. Не хотела бы она оказаться с ней за карточным столом. Чуть ли не впервые Лиля не могла считать эмоции с лица собеседника. — Как вы понимаете, мы готовы заинтересовать тех, кто непосредственно принимает решение, — она сделала паузу, чтобы следующее предложение прозвучало весомее. — И если вы могли бы нас связать с Мехтиевым, мы бы не остались в долгу. «Интересно, во сколько обойдется Маличу вся эта пищевая цепочка…» — Я подумаю над вашим предложением, — Кристина грациозно спорхнула со стула. Только сейчас стало заметно, что роста она была совсем невысокого, — и, возможно, позвоню. До свидания, Лилия. Она удалилась, оставляя за собой терпкий запах какого-то неизвестного парфюма и тягостное чувство неудовлетворенности собой. «Выебистая телка», — смутное впечатление от Дининой протеже получило наконец четкую формулировку. Лиля вскинула глаза на витрину с алкашкой. Видимо, чересчур откровенным взглядом — лысоватый бармен услужливо улыбнулся и направился в ее сторону. Отрицательно мотнув головой, она встала, накидывая на плечо сумку с тихо вибрирующим в ней айфоном. Упиваться шампанским и печалью благородней в одиночестве, как сказала ей когда-то Марина. *** — Можешь рассказать мне, Джек, ты все можешь мне рассказать… — блондинка на экране погладила мужественное небритое лицо. Телевизор Толик всегда смотрел при включенном верхнем свете — в темноте вредно для зрения. — Не спрашивай меня ни о чем, любимая, — небритый актер взял блондинку за плечи, намереваясь поцеловать. — Что-то ты быстро вернулась, — Толик не поворачивал головы, уставившись в экран невидящим взглядом. Будто боялся, что обнаружит явственные следы того, о чем она его, как обычно, предупредила по телефону. — Хорошо время провела? «Плохо. Вначале я, как идиотка, торчала в машине на школьной парковке, потому что гребаный педсовет затянулся, а когда она наконец появилась, ей позвонила ее ебучая Лена и сообщила, что к ним с минуты на минуту заявятся ебучие гости.» — Охуенно, — Лиля раздраженно скользнула глазами по печально-укоризненному лицу своего супруга, майке с уродливой рожей Микка Джагера, свободным шортам и выглядывающим из-под них мускулистым ногам. «Можешь быть доволен, мне больно, больно, больно… » — Пиво есть у нас? — Неа, — вяло ответил Толик. Пара на экране слилась в картинном поцелуе. Кинув сумку на пол, Лиля подошла и, приподняв юбку, уселась на острые жесткие колени. Упираясь одной ладонью в широкую грудь, другой — провела по лицу, так же как минутой ранее сделала телка из кино. — Скучал по мне? Злость на Марину становилась все сильнее и отчетливей. В ушах не стихал, бился до омерзительности ласковый, будто незнакомый голос, предназначенный другой. В телевизоре за спиной раздались гудки машин, сирены и крики. В синих адидасовских шортах с вздыбленной готовностью ожила плоть. — Ты же знаешь, я всегда тебя жду, — в голосе Толика тоже затаенная мучительная готовность. Проклятый, замаскированный под безответную любовь, мазохизм, вызывал в ней агрессию и какое-то странное нездоровое возбуждение. — Я только из-под бабы, мокрая еще, — бить стоило сразу хлестко, наотмашь. Потянув резинку шорт вниз, сжала вырвавшийся на свободу горячий член. — Нравится тебе это слышать? А? Нравится? — с ожесточением спросила она. — Да, — длинные, светлые ресницы затрепетали, как крылья бабочки, жадно вглядываясь в нее, он получал свое унизительное наслаждение. — Глаза закрой, — снимать белье она не собиралась, просто сдвинула в сторону увлажнившуюся ткань и насадилась на нетерпеливо торчащий кол. Медленно задвигалась на нем, привычно подстегивая себя воображением. В сладкой фантазии Марина так наказывала ее, заставляя трахаться, наблюдала за процессом. Толик послушно зажмурил глаза, не издавая ни звука, вдавился в мягкую спинку дивана и замер. Зная, что она не терпит никакой активности с его стороны, он позволил себе только скорчить страдальческую гримасу самца, изо всех сил старающегося подольше не кончить. — Хороший мальчик, — похвалила она осевшим, напряженным голосом, наклонившись, провела языком по кривящимся от усердия губам. «Так вы хотели, Марина Викторовна?» При очередном рывке поняла, что приближается к разрядке и задержала дыхание. Телевизор разразился рекламой, хвастаясь вкрадчивым мужским баритоном. Количество витаминов в йогурте способно убить лошадь. «Давай, Заславская, ты же любишь йогурт», — насмешливый возглас в ушах заглушил рекламу. Под ягодицами стало мокро и скользко, лицо Толика разгладилось, он подглядывал за ней из-под полуприкрытых век. Закрыв глаза, Лиля напряглась, сжимая зубы, замедлилась, будучи у самого края. «Ну как, детка, хорошо тебе с мужиком?». Кончила она с протяжным стоном и чувством омерзения. — Я люблю тебя, — тело будто обвили щупальцами осьминога. С неистовым отчаянием Толик прижал ее к себе. — Ты моя, слышишь? Моя. Резко высвободившись, она встала, неторопливо одернула юбку. — Я подаю на развод, Толь. Извини.