Ничего нового

Кабинет генерального напоминал Лиле необжитый гостиничный номер, аккуратный и бездушный. Ничего удивительного в этом не было, большую часть времени его хозяин проводил за границей и заскакивал в офис лишь ненадолго — проверить, не развалился ли еще его бизнес. Фирма была для Малича чем-то вроде нелюбимой, но состоятельной женщины, с которой приходилось возиться из финансовых соображений. За пятнадцать минут, в течение которых Лиля распиналась о том, как охуенно круто работает ее отдел, на хмуром мужском лице не отразилось даже тени удовлетворения. — Мы тестим интеграцию CRM с формой обратной связи. Будем использовать это в соцсетях и… — глядя в бесстрастные светлые глаза, Лиля ощущала себя так, словно пыталась добиться оргазма от фригидной девицы. — Это должно повлиять на эффективность… Отвернувшись от экрана с презентацией, Малич открыл маленькую бутылочку с «BonAqua» и начал пить прямо из горла. Лиля почти сочувственно смотрела на ходящий поршнем кадык. По слухам, генеральный плотно сидел на коксе. Легкая асимметричность придавала его продолговатому лицу приятную брутальность. Если не обращать внимания на покрасневшие крылья носа, слезящиеся глаза и болезненно-бледную кожу, Малича можно было считать очень даже привлекательным мужчиной. Наконец он, шумно выдохнув, отставил пустую бутылку. Лиля уже без всякого энтузиазма произнесла: — Есть хорошие шансы с «Локо-банком», они выставили предложение по капитальному ремонту. Начальная цена четыре лимона. — Окей, — Малич равнодушно качнул головой. — Но на самом деле я хотел с тобой обсудить кое-что другое. — Я слушаю, — Лиля напряглась, ощущая легкое покалывание в кончиках пальцев так, словно после нескольких безнадежных раундов у нее на руках внезапно оказался стрит до туза. Малич потер виски: — Нам нужен госзаказ. Подробности тебе ни к чему. Важно, чтобы ты по-быстрому выиграла какой-нибудь средний тендер. Сможешь? Выдержав короткую паузу, Лиля ответила: — Госзакупки — это не так просто. Малич, нервно шмыгнув носом, встал и заходил по кабинету. — Мне неважно, как ты это сделаешь, но мне это нужно, — он схватил со стола вторую бутылку. — И я не случайно говорю именно с тобой, а не с Никитиным. Сечешь? Конечно, ведь Каминская ее предупредила. — Не очень… — произнесла она спокойно, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. Генеральный приблизился, обдавая тяжелым запахом Кельвин Кляйна, виски и зубной пасты. — Сможешь заполучить госзаказ, станешь коммерческим. Обещаю. — А как же Никитин? — спросила она машинально. Малич скривился и отошел, отвинчивая пробку. Запрокинув голову, он сделал жадный глоток. Лиля скользнула взглядом по покрытым темными короткими волосками пальцам и вдруг представила себе, как этими руками он ласкает какую-нибудь женщину. Черт знает откуда возникшая в голове фантазия вызвала легкое отвращение. — Никитин — вчерашний день. До конца года дорабатывает и на пенсию. Я на тебя ставку делаю, учти. Не хочу никого со стороны. Если сделаешь все как надо — должность твоя. Не отводя взгляда от его воспаленных глаз, испещренных красными прожилками, она медленно произнесла: — Чтобы получить госконтракт, обычно требуются дополнительные ресурсы. Усмехнувшись, Малич произнес: — За это не переживай. Ты вначале выйди на того, кого надо. Сможешь? — Конечно, — сверкнув самоуверенной улыбкой, Лиля подумала, что это будет нихуя не просто, сейчас все стали пугливыми и не рискуют брать откаты у кого попало. — У меня есть кое-какие связи. — Замечательно, — он слабо улыбнулся и тут же поморщился. — Значит, я в тебе не ошибся. Ты, короче, давай не тяни, пробей там по своим каналам. И как бабки понадобятся, скажешь. Вернувшись к столу, он уселся в кресло и захлопнул крышку ноута, дав понять, что разговор окончен. Покинув офис генерального, Лиля поднялась на крышу, где под навесом была устроена негласная курилка. Несколько сотрудниц дымили, сидя на старом кожаном диванчике. Ежась от холодного ветра, она встала поодаль, вытянула из пачки сигарету и, достав телефон, проверила сообщения. Среди нескольких непрочитанных висело очередное «Как дела? У тебя все в порядке? Почему ты мне не отвечаешь?». Невзирая на игнор, Ира уже три дня бомбила чат мемами, фотками приготовленных ею с мамой пирогов и предложениями сходить на концерт/квест/выставку/куда-нибудь. С одной из картинок на Лилю с печальной укоризной взирал ждун: «Ничего не хочешь мне сказать?». Хороший вопрос. Правильный ответ: «Ты меня уже заебала», но после выходных, проведенных у Марины, ей требовался своего рода «алка-зельцер», чтобы не подохнуть от интоксикации собственными чувствами. Встретиться с Родионовой, вот что ей было необходимо. Увидеть в голубых глазах щенячий восторг, трахнуть без всяких ненужных эмоций и хотя бы ненадолго ощутить себя непривязанной. «Позвоню, когда освобожусь, не грусти, крошка». Она зажмурилась, оглушенная гулом пролетающего над крышей самолета. Почему-то вспомнилось, как они прыгали. Лучше бы ее парашют тогда не раскрылся, пусть бы Марина до конца своих дней по ней безутешно скорбела. Хотя вряд ли ее бы хватило так надолго. Скорее всего, погрустила бы пару месяцев, а потом встретила бы Лену и жила бы с ней счастливо. Стиснув зубы, Лиля нажала «Отправить» и, задрав голову, посмотрела на полосу сахарной глазури, оставленной в ярко-синем небе. *** Бойко заполняя столбцы в excel, Каминская параллельно умудрялась щебетать с кем-то по телефону. Усевшись напротив, Лиля терпеливо ждала, не спуская глаз с аккуратно выщипанных бровей. Они то приподнимались удивленно, то презрительно выгибались, то гневно сходились на переносице. Периодически Каминская разражалась фразами: «Я в шоке!» и «Да брось, не расстраивайся!». Наконец, словно нехотя, она бросила в трубку: «Извини, Валь, меня тут вызывают, позже созвонимся» и, фокусируя взгляд на Заславской, хмыкнула: — Ну, привет. — Не соскучилась по мне? — Лиля выложила на стол коробочку с макарунами. — Чего это ты? — улыбаясь, произнесла Каминская, открывая коробочку. — М-м-м фисташковое, обожаю. Две недели не вспоминала обо мне, и вдруг. — Может, я все это время о тебе думала и страдала, — Лиля насмешливо прищурилась, — откуда ты знаешь? — Ой, как приятно. Жалко, что пиздишь. Давай колись, что нужно, — Дина откусила маленький кусочек и в блаженстве прикрыла глаза. — Почему сразу такое предвзятое отношение? А если я и вправду просто соскучилась, — указательным пальцем Лиля убрала крошку с Дининого подбородка. Обычно она флиртовала на автомате, ей даже не нужно было напрягаться. Но сейчас это движение стоило ей усилий. — У тебя просто ничего не бывает, — смягчив взгляд, Каминская сексуально облизнула губы и улыбнулась. — Но я сделаю вид, что поверила. А теперь расскажи мне, что тебе надо, моя кошечка. «Кошечка, блять!» Лиля ласково улыбнулась. — Ты как-то рассказывала про какую-то знакомую в горадминистрации… ту, что помогала тебе с разрешением на достройку. — Кристина, — Каминская кивнула. — Ну, на самом деле это не столько она помогла, сколько ее муж. Она всего лишь секретарь, а вот Максим — зам руководителя отдела городского планирования. И зачем они тебе? — Хочу прозондировать по поводу муниципального тендера. Думаешь, они смогут меня свести с кем нужно? Дина откинулась на спинку стула, на узком лисьем личике проступило нескрываемое любопытство: — Почему бы и нет, Макс точно в этой теме. А с чего это ты решила в госзакупки лезть? — Решила, — рассказывать про разговор с Маличем ей не хотелось. — Так ты договоришься с ними насчет меня? — Не вопрос, — губы Каминской насмешливо разошлись. — Мы же с тобой не чужие друг другу. Правда? — Правда, — Лиля выдавила из себя улыбку. — Кстати, Егорова очень даже ничего. Такая горячая штучка. Реагируя на приподнятую в удивлении бровь, Дина с ехидцей добавила: — Не делай такое невинное лицо, я тебя знаю… — Вот как, — Лиля усмехнулась. — Ничего, что она замужем? — Ну а кому это мешает? — Дина усмехнулась в ответ. — Тебе так точно нет, насколько я могу припомнить. Или у тебя внезапно принципы появились? — Они всегда и были, — Лиля поднялась со стула. — Это я для тебя исключение сделала. Не могла устоять перед такой женщиной. — Ах-ха-ха, — Каминская рассмеялась. — Ты наглая сучка. Но за красивые глаза можно все простить, как говорила моя бабуля. В общем, не переживай, позвоню ей и договорюсь. Дам тебе знать. — Спасибо. Ты меня очень выручишь, — улыбка вышла довольно натянутой — ее воротило от этого разговора. — Пожалуйста, — Дина ухмыльнулась и откусила макарун. *** — А ты как думаешь, Марина? Ты же педагог. Света и Анжела, Ленины подружки, отчего-то решили, что именно она должна знать, не пора ли объяснить их пятилетнему сыну, кто такие лесбиянки. — Ваш Гриша все еще верит в деда Мороза? Она абсолютно не понимала, зачем забивать детсадовцу голову ненужной информацией. Куда полезней было бы поработать с ним на опережение и поучить составу числа. — При чем тут Дед Мороз? — Анжела всегда все воспринимала буквально. — Не поняла. — Думаю, Марина имела в виду, что ему еще рановато, — Лена поправила очки.  — Чего это рановато? Он уже спрашивал, откуда берутся дети! — возмущенно парировала Анжела. — Точно, — Света хохотнула, — Анжелка ему что-то про зернышки в животе впарила. Он от этой агрономической лекции через пять минут устал и попросил купить новый «лего». Дискуссия на тему, как лучше подготовить Гришу к вопросам окружающих про «двух мам» Марину раздражала. Мысль о том, что всем однополым парам с детьми приходится рано или поздно «что-то придумывать», врать и лицемерить ради того, чтобы их ребенок мог нормально существовать в социуме, вызывала у нее бешенство. — Тебе налить еще? — спросила Лена, словно почувствовав ее настроение. — Налей, — Марина протянула бокал, сегодня была Ленина очередь вести машину. — It's amazing, it's amazing all that you can do It's amazing it makes my heart sing Now it's up to you * Телефон, оставленный в сумке в прихожей, зазвучал бодрой мелодией. Кто мог ей звонить в одиннадцать ночи в субботу? По спине пробежал тревожный холодок — мама днем жаловалась на давление. — Представляешь, я карточку куда-то дела, — голос Заславской с трудом пробивался сквозь громкую музыку и людской гомон, — это пиздец… — Где ты? — стоя в коридоре, Марина краем уха слышала, как в комнате увлеченно спорили. — Уже не помню, это какой-то третий по счету, — в трубке зашипело. — Как ты сказал? На, сам говори, придурок. — Лиля? — Марина вслушалась в бьющие в мембрану басы. — Але? Але? — Але, — ответил мужской голос. — С кем я говорю? — С подругой Лилии. Вы кто? Что происходит? — она заговорила громче, пытаясь перекричать музыку. Где-то раздался взрыв смеха. — Я охранник в баре «Гоу». Ваша подруга отказывается платить и ведет себя агрессивно. Нам придется вызвать полицию. — Погодите, — Марина поискала глазами куртку, — не надо никакую полицию. Адрес скажите. Я сейчас подъеду и расплачусь. Лена, услышав невнятное объяснение про знакомую, которая потеряла карточку, не отпустила ехать на такси. Тут же встала, оделась. Категорично возражать против ее компании Марина не решилась. Заславскую Лена видела всего раз — случайно столкнулись на заправке. Лиля помахала Марине рукой, отъезжая. «Бывшая ученица», — небрежно бросила она Лене, сгорая от стыда за свое двуличие. Их встречи продолжались. Нерегулярные, безумные случки в самые неожиданные моменты и в самых разных местах всегда сопровождались после раскаянием, как похмельным синдромом. Лиля развелась почти год назад и с тех пор бурно отмечала это событие, бродя по барам и заводя знакомства в темных тусовках. Романы с девушками быстро вспыхивали и так же быстро сгорали дотла. Лиля рассказывала о них в режиме диктора службы новостей — сжато, без эмоций, как о меняющейся учетной ставке. Марина научилась слушать про это с безразличным лицом. Раз они не вместе — это не измена. Пусть хреново, но эта мантра работала. — Так что за знакомая? — Лена нарушила молчание, только когда они выехали на центральную улицу. — Лиля Заславская. Бывшая… ученица, — слова отлипали от языка с трудом, — ты ее видела на заправке как-то, мы поздоровались. — Да? Не помню. И почему она позвонила именно тебе? — логичный вопрос, на который Марина не успела приготовить ответ. — Не знаю. Она много выпила, и, наверное, случайно набрала… Мы с ней когда-то дружили. — Когда она была школьницей? — Лена даже отвела на секунду глаза от дороги. — Ну и немного после, — вранье, сдобренное полуправдой, росло как на дрожжах и казалось, скоро начнет выползать из окон машины, как квашня из-под крышки. — Я готовила ее к поступлению. — Так когда вы общались в последний раз? — Лена наморщила свой высокий лоб и поправила очки. — Честно? Не помню уже. Марина тоскливо подумала о том, что самая отъявленная ложь начинается именно со слова «честно». Три недели назад в этой машине на заднем сиденье, на стоянке возле Лилиного офиса. Потому что времени куда-то ехать не было, а Марине приспичило. — С ней часто такое бывает? Я имею в виду, она пьет на регулярной основе? Лена умела тактично формулировать. — Не думаю. Просто у нее период сложный… — Марина осеклась, откуда ей знать, какой там у Заславской период. Ведь только что сказала, что не помнит даже, когда они общались. — Она развелась, я слышала. — Она была в тебя влюблена, в школе? От неожиданности Марина в первую минуту не нашлась что ответить, но потом, собравшись, произнесла, тщательно взвешивая каждое слово: — Можно и так сказать, наверное. Она ненавидела себя. Лена, такая доверчивая, такая правильная, сейчас казалась совершенно беззащитной. Инстинктивно положив руку ей на колено, Марина погладила плотную джинсовую ткань. — Спасибо, что ты поехала со мной, — прозвучало фальшиво, как в плохой мелодраме. — Иначе и быть не могло, — Лена пожала плечами. — Ты же не думала, что я останусь там сидеть. — Надеюсь, девчонки не обиделись. — Да, нормально, они же понимают, что это нестандартная ситуация. Если бы они понимали, насколько эта ситуация нестандартна, наверное, никогда бы больше даже не посмотрели в Маринину сторону. Лена улыбнулась: — Главное, что вовремя позвонила твоя Лиля, я боялась, что ты им скажешь, что они должны были предвидеть эти проблемы, прежде, чем заводить ребенка. — Да ну, ты что. Не мое это дело. Каждый поступает, как считает нужным. Да и вообще, я не знаю. Может, я просто трус. А они молодцы. — Они молодцы, — Лена кивнула головой, — и Гриша такой забавный, — она сделала паузу. — Иногда мне хочется, чтобы у нас с тобой тоже был ребенок. Марина зажмурилась, отчего-то мелькание за окном вызвало дурноту. — Чего ты молчишь? — Не знаю, что ответить, — с усилием выговорила она. — Если хочешь, обсудим. — Я помню, о чем мы с тобой договаривались. Но я подумала, может, ты изменила свое мнение. — Возможно, — Марина сама не ожидала, что произнесет это, вероятно, чувство вины как-то влияет на умственные способности. — Это очень серьезная тема, я сейчас плохо соображаю. Давай как-нибудь в другой раз. — Разумеется, — спокойно ответила Лена. — Это не срочно. — Я люблю тебя, — совершенно искренне произнесла Марина. Просто существует чувство, которое сильнее, чем любовь. — Где ты могла оставить карточку? — Марина открыла перед Заславской заднюю дверь. — Ты помнишь, куда еще заходила? — Куда-то… — Лиля залезла в машину и уселась на сиденье, по диагонали, полулежа, вытянув длинные ноги. — Не парься, я заблокирую. — Какой адрес? — негромко спросила Лена. Лиля не ответила, то ли не расслышала, то ли специально ждала, чтобы Марина сказала. — Бардина двадцать пять, — зло произнесла Марина, до нее начинало доходить, какая это была плохая идея — ехать сюда не одной. — Вы, наверное, Лена? — звонкий голос заглушил рев заработавшего мотора. — А я Лиля. Но вы, наверняка, уже знаете. — Знаю, — скупо ответила Лена. — Лена, а давайте поедем в клуб, — Лиля пьяно засмеялась. — Выпьем за знакомство. Я знаю, классный… Show girls. И там, представляете, действительно, шоу и действительно герлз. На любой вкус. Есть даже в очках, как вы. Такой имидж — строгая училка или нудный библиотекарь. Очень возбуждает некоторых. — Уймись, пожалуйста, — понимая, что совершает ошибку, Марина не выдержала. — Ой, сорри. Я же забыла. Марина Викторовна не любит клубы. Она женщина серьезная, — Заславская говорила с нарастающей издевкой. — И вы, скорее всего тоже… серьезная. Лена ничего не ответила. Для Лили худшая реакция из всех возможных. Марина открыла рот, чтобы попросить ее заткнуться, но было слишком поздно. — А вообще, без приколов, вы супер классная, — Лиля громко вздохнула. — Приехали за мной. Очень благородно. Хотя некоторые посчитали бы, что это немного странно и унизительно, — она многозначительно замолчала. Марина затаила дыхание. Может быть, Лена не придаст значения? Бессвязная болтовня пьяного человека. Тишина, сгущаясь, давила недосказанностью. — И почему же странно и унизительно? Лена, сжимая руль, смотрела перед собой. — Как мило, что вы решились уточнить, — лениво пробормотала Заславская. — Не обращайте на меня внимания, обычно я несу всякий бред. Я вообще псих и моральный урод. Но некоторых это заводит? Да, Марина Викторовна? В злом сарказме засквозили нотки какого-то дикого пьяного отчаяния. — Но вы не переживайте, то, что иногда между нами случается… это вообще не важно. — Успокойся, — все, что Марина могла выдавить из себя, толком не понимая, к кому именно она обращается: к Лиле, к себе или к Лене. Лена вела машину молча, закусив губу. С таким же напряженным выражением лица она петляла по горному серпантину во время их путешествия по Абхазии. Дорога до Лилиного дома показалась Марине невыносимо долгой. Как назло, на всех перекрестках светофоры злонравно мигали красным. Марина даже не понимала, огорчает ее или радует эта отсрочка неминуемого. В голове было удивительно пусто, она просто бездумно разглядывала проезжающие мимо автомобили, рекламные щиты и полыхающие неоном вывески. Все вокруг, как нарочно, выглядело чересчур ярким и праздничным. Лиля сзади заснула, и когда они въехали во двор, Марине пришлось выйти из машины и растолкать ее. — Что? — мутный бессмысленный взор вызвал острое желание хлестнуть по щеке. — Выходи, — изо всех сил сдерживаясь, Марина отошла от двери, оставляя ее открытой нараспашку. — Холодно, — Лиля поежилась и с неохотой вылезла из салона. — Очень холодно, — пошатываясь, она пошла к подъезду. Мотор продолжал работать, назойливо урча, Марина пристегнула ремень и посмотрела на Лену. — Ты с ней трахаешься? — мягкие плавные черты лица сейчас казались высеченными из камня. — Прости, — на нее вдруг навалилась страшная усталость и понимание того, что никакие объяснения уже не исправят ситуацию. — Не надо, — Лена брезгливо поморщилась, — от этого только еще хуже. Машина так резко тронулась с места, что спящие на подъездном козырьке голуби взлетели и, тревожно захлопав крыльями, закружили по двору. *** — Привет. Ты чего не берешь трубку? Я уже третий день тебе звоню, и сообщения ты не читаешь. — Зачем ты звонишь? — Слушай, я в пятницу … я, кажется, не совсем себя контролировала. У тебя все нормально? — Да. — Передай, пожалуйста, мои извинения Лене. Окей? Скажи, я вообще не соображала, что несу… Марина? — Да. — Ты меня слышишь? Ну, не сердись, пожалуйста. Я просто… не знаю, я не ожидала, что ты приедешь не одна, и меня это почему-то так выбесило! — Я не могу передать твои извинения Лене. — В смысле? — Мы расстались. — Но почему? Я ведь не сказала ничего конкретного, просто трепала всякую чушь… ты могла бы сказать, что все это фигня. — Это было бы еще отвратительней по отношению к ней. — Хочешь, встретимся? — Хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Не звони мне, пожалуйста, больше никогда.