***
Меня зовут Антон, я вырос в детдоме. Родители меня кинули когда мне еле еле насчитывался год, поэтому я их не помню. В детдоме было ужасно: постоянные унижения, оскорбления, драки. Конечно, это вполне нормально для детского дома, но лично для меня это было погано. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, директор детдома позвал меня к себе. Я честно не понимал, что натворил, но тем не менее пришёл к мужчине. Когда я вошёл, сидел за своим столом, а когда услышал, что я пришёл, то сразу поднял голову и тепло улыбнулся, после чего поприветствовал меня: — Привет, Антош! — Здравствуйте, Павел Алексеевич, — без особого энтузиазма ответил я, директор всегда относился ко мне доброжелательно, зная мои проблемы со сверстниками. — Присаживайся, — Павел Алексеевич поднялся со своего стула и направился в сторону шкафа, достав оттуда две кружки и маленький чайничек, он поставил их на стол и вернулся к шкафу, неожиданно начиная петь, — Happy birthday to you! Happy birthday to you! Happy birthday наш Антошка! Happy birthday to you! — директор закончил песенку и достал из шкафа несколько капкейков со свечами, — Загадывай желание! Я тогда загадал самое заветное желание — «Поскорее свалить отсюда». Это было вполне нормальное желание ребёнка выросшего в чужом месте без родителей. Впрочем не мне себя судить, да и не хочется. Я задул свечи и немного улыбнулся, в следующую секунду обращаясь к директору: — Спасибо Вам, Павел Алексеевич. — Да перестань, — засмущался мужчина. — Нет, правда. Спасибо. Вы, пожалуй, единственный, кто меня сегодня поздравил, — я сильнее улыбнулся, но директору было и этого достаточно. — Так, ладно! Это ещё не всё сюрпризы, — я удивлённо посмотрел на Добровольского, на что он усмехнулся и принялся разливать чай по кружкам, — Ты же наверняка слышал про «ЛТИ*»? — я утвердительно кивнул, до сих пор не понимая к чему он ведёт, — Так вот, у них проходит набор в старшую школу**. А ты же у нас мальчик умный и всегда стремился к театру. Ну я замолвил за тебя словечко и, — Павел Алексеевич сделал паузу, — Теперь ты там учишься! Есть пять стадий горя. У меня же пять стадий радости. Моей первой стадией стало удивление. Я честно не верил в то, что только что услышал. Мои глаза полезли на лоб, а мозг отказывался воспринимать любую информацию. Чёрт возьми, что за ахинея? Второй стадией было тотальное неверие и лёгкая «глухота». Я раза два переспросил у мужчины что он только что сказал, с каждым разом всё больше и больше желая наброситься на него и спросить ещё раз сто. Третья стадия не заставила себя долго ждать, поэтому как только я переборол желание наброситься на директора, то сразу начал отрицать и говорить, что он скорее всего ошибся. Ну не может же такого быть… Когда началась стадия принятия, то я застыл на месте, почему-то боясь пошевелиться и всё время повторяя то, что я теперь учусь в ЛТИ. Я до сих пор не мог поверить, но тем не менее. Пятой стадией была радость. Я подскочил с места и чуть ли не начал прыгать от счастья. Для меня это было очень важно, поэтому я готов был расцеловать мужчину. Я носился по его кабинету и радостно выкрикивал ту заветную фразу: «Я учусь в ЛТИ!». На тот момент это был мой лучший день рождения. Мне казалось, что меня сейчас разорвёт, потому что меня распирало от счастья. Куда девать энергию, неожиданно появившуюся от этого известия, я не знал. — Павел Алексеевич! Спасибо! Большое спасибо! — я кинулся обнимать Добровольского. — Тише-тише, Антоха! Успокойся. Ты же знаешь, что там круглосуточное прибывание? И жить ты будешь в общежитии, рядом со школой? — Да. Но я ведь смогу туда заселиться только в сентябре, — я разочаровано посмотрел на Павла Алексеевича, понимая, что не всё так радужно и единорогов точно не будет. — Не дрейфь, юнга! Некоторые ученики остаются там жить и летом. Их естественно обслуживают. Я договорился и тебя заранее поселят в твою комнату, где ты проживёшь целое лето. Так что у тебя есть полтора месяца на сборы и прощение со всеми своими друзьями. — Павел Алексеевич, да какие друзья? Единственный, с кем я здесь нормально общаюсь — это Вы. — Тогда можешь считать меня своим другом. Тем более я планирую тебя навещать во время твоей учёбы. — Спасибо, Павел Алексеевич! — Можешь просто Паша.***
До моего отъезда оставалась одна ночь. Вещи я уже сложил и лёг на кровать. Я весь день собирал свои пожитки, которых было критически мало. Я был в предвкушении, поэтому не смог сразу уснуть и лежал и пялился в потолок, улыбаясь во все тридцать два. Но, в конечном итоге я всё же начал засыпать. Только у меня стали закрываться глаза, как я услышал хриплый голос: — Эй, Тох, спишь? — Павел Алексеевич? — я поймал строгий взгляд и исправился, — Паша? — Конечно, а кто ещё? Слушай, Антон, я хотел тебе сказать, что если вдруг тебе будет нужна помощь, поддержка или что-то такое — звони. Не стесняйся и звони. Кстати! И самое главное — храни девственность! — Паша! — Что Паша? Я знаю, о чём говорю. Там всё-таки закрытое место плюс люди непонятно какие. Храни девственность для избранного! Я разразился сильным смехом. Это правда было смешно. И мне это говорит директор детского дома? Чертовски смешно! На приступ смеха директор явно обиделся, из-за чего сложил руки на груди и буркнул: — Не смешно. Пообещай! — Хорошо-хорошо. Обещаю, что буду хранить честь для своего принца на белом коне! На этих словах мы уже оба засмеялись.***
Я уже садился в такси, и посмотрев последний раз на Добровольского, сказал: — До свидания, Павел Алексеевич! — Пока, Тоха!***
Звучит, как конец истории? Не правда-ли? Но это только начало…