Июль, 1997
Тридцатого июня Хогвартс был взят Пожирателями Смерти. Альбус Дамблдор был убит.
В Ближнем Круге эту новость встретили с неистовым восторгом и упоением, предвкушая близящийся конец войны. Однако Темный Лорд был собран, как никогда, и обстоятельно готовился к следующему броску, не позволяя своим приспешникам отвлекаться на празднества.
В последующие несколько дней события протекали стремительно. Вербовка сторонников, - в том числе разнообразных магических тварей, - плавно текущая на протяжении последних двух лет, заработала на максимальных мощностях, и спустя несколько дней, дементоры, особенно ценные для дальнейших тактических действий, примкнули к рядам Темного Лорда, открыв возможность для нового массового побега из Азкабана.
В назначенный день в Малфой Мэноре царил настоящий переполох. Нарцисса не находила себе места от предвкушения встречи с мужем и с раннего утра кружила по дому, раздавая разнообразные приказания валящимся с ног домовикам. Необходимо было подготовить несколько гостевых покоев для освободившихся узников и навести в поместье идеальный порядок - чтобы на роскошной антикварной мебели не осталось ни пылинки, а картинные рамы в фамильной галерее ослепительно сверкали от чистоты. К счастью для миссис Малфой, Темный Лорд был слишком занят в тот день и потому не видел ее неутомимых стараний. В противном случае, он мог бы расценить нарочито помпезную встречу мужа как жест пренебрежения к Его персоне, - за последние два года Нарцисса проводила генеральную уборку всего пару раз, и то спустя рукава, а с недавних пор и вовсе перестала выполнять львиную долю своих домашних обязанностей, оправдывая это безутешной тоской.
Волнение матери передавалось и приехавшему на каникулы Драко, который предпочитал лишний раз не высовываться из своей комнаты. Уже несколько месяцев погруженный в глубокие тягостные мысли, лишь усугубившиеся ввиду последних событий, юноша надеялся обрести спокойствие хотя бы дома - весьма наивно. Впервые за долгие месяцы относительного затишья в Мэноре наконец закипела жизнь, пустые гостевые залы наполнились людьми, а в коридорах стали то и дело раздаваться громкие голоса.
Беллатрикс, отгородившись от назойливого шума антизвуковым барьером, почти все время проводила в своих покоях. Темный Лорд, как и следовало ожидать, не включил ее в список Пожирателей, ответственных за организацию побега, поэтому присутствовать на общих собраниях ей было незачем. На какое-то время Белла вообще выпала, - вернее, была вытолкнута, - из обсуждения текущей повестки. Замечая в состоянии ведьмы изменения, несовместимые с участием в жизни организации, Волдеморт сознательно отстранял ее от дел.
Было очевидно, что боевой маг, вынужденно примеряющий на себя роль молодой матери, принес бы куда больше вреда, нежели пользы, сколь угодно опытным и искусным он не был. Причины этого варьировались от банальной эмоциональной неустойчивости, - препятствующей как объективной оценке собственных сил, так и готовности проявлять гибкость в общении с соратниками, - до снижения разнообразных физических показателей, включая скорость, меткость и координацию. Одним словом, во имя жизни на Земле, беременную Беллатрикс разумнее было держать подальше от реальных военных столкновений. Эту идею Темный Лорд и продвигал, вынуждая женщину смириться с тяготами отведенной ей роли.
А тягот, на самом деле, был немало - теперь даже обычные прогулки или подъемы по лестнице давались Белле с большим трудом, а необходимость поднять что бы то ни было с пола в отсутствие волшебной палочки - да, порой случались и подобные казусы, - превращалась в целый спектакль из нескольких актов, обычно завершающийся приступом истерического гнева.
Собственно, в спорах, - вернее, жалкого вида препирательствах, - с Темным Лордом, возникающих на пике отчаяния Беллатрикс и затрагивающих тему ее участия в той или иной операции, идея о недееспособности ведьмы фигурировала особенно часто. В большинстве случаев, когда Волдеморту удавалось отнестись к бреду беременной женщины с пониманием, тщетные мольбы заканчивались глумливым припоминанием последней неуклюжей попытки поднять выроненную волшебную палочку или чего-то подобного, но иногда волшебник мог прибегнуть и к угрозам легких пыточных.
Объективно говоря, состояние Беллатрикс нельзя было назвать плачевным: большую часть времени она находилась в здравом уме и трезвой памяти, крепко держала палочку в руках и периодически упражнялась в пыточной магии, демонстрируя прежнее неоспоримое мастерство. Однако физическое состояние ведьмы на восьмом месяце беременности определенно не позволяло ей вести ту же активную жизнь, что и раньше. Ожесточенные битвы временно сменились мирным вечерним чтением, а регулярные вылазки в маггловские городки - доработкой проектов по массовым репрессиям.
Единственным, что спасало женщину от депрессивных настроений, подчас вызываемых собственной беспомощностью, была мысль об исключительной важности ее миссии. В такие моменты Белла даже удивлялась возникающей у нее зависти по отношению к другим Пожирателям. Как можно было сравнивать перепадавшие на их долю мелкие поручения с той великой честью, которая была оказана лично ей? С тем ответственным, превосходящим все прочие по значимости, заданием, которое она выполняла последние несколько месяцев?..
В тот вечер Беллатрикс сидела перед зеркалом за туалетным столиком и старательно, - если не сказать, яростно, - расчесывала свои длинные космы. Волосы были уже достаточно приглажены, но женщина упорно продолжала совершать монотонное механическое действие, чтобы как-то унять нервозность.
За прошедшие месяцы она редко прокручивала в голове момент объяснения с мужем. Казалось, их встреча произойдет еще совсем нескоро, может быть даже после родов, - правда, идея встретить благоверного с младенцем на руках представлялась Белле не менее неловкой, - и потому не требует основательного размышления. Откровенно говоря, за всю беременность Беллатрикс ни разу не задумалась о возможной реакции Родольфуса - ее мысли крутились вокруг Темного Лорда и здоровья дочери, а отношение мужа было второстепенным. Лишь в последние дни к Белле пришло осознание неумолимо надвигающегося разговора, а в голове возникло множество сомнений. Что она скажет ему? С чего начнет свой рассказ?.. И когда вообще его стоит начать? Сразу, как только они останутся наедине, или спустя время, может, неделю, другую? Но ведь до родов остается максимум пара недель, если верить целителю и банальным подсчетам! Значит, нужно сказать сразу. А что, если он не поймет ее? От ребёнка она, конечно, никогда не откажется. Но что будет с их отношениями? Как она будет смотреть ему в глаза?..
Когда в дверь постучали и в дверном проеме показалась голова домовика, Беллатрикс, не вслушиваясь в его писк, поднялась на ноги - что произошло, было понятно без слов. Надев на себя длинную черную мантию, ведьма пересекла комнату быстрым шагом, - насколько это было возможно, - и, выйдя в коридор, двинулась в сторону лестницы.
Дорога до главной гостиной, где, как было условлено, собирались все доставленные в Мэнор узники, показалась Белле слишком короткой, чтобы тщательно обдумать тактику своего поведения, но слишком длинной, чтобы проделать ее без остановок на отдых. Преодолевая последний лестничный пролет, ведьма услышала хрипловатый смех Антонина Долохова и голоса ещё нескольких Пожирателей, доносящиеся из большого зала. Поместье будто просыпалось от длительного сна, оживляясь и наполняясь шумом. При этом в его холлах и коридорах по-прежнему царила темнота.
Подойдя к приоткрытым дверям гостиной, Беллатрикс замерла в слабо освещенном проходе. Это делало ее практически невидимой для находящихся внутри и при этом давало хороший угол обзора.
Трое облаченных в тюремные робы волшебников, - в которых Белла без труда узнала Макнейра, Долохова и своего деверя Рабастана, - стояли у камина в окружении пяти других Пожирателей и обменивались с ними последними новостями. Люциус Малфой, смертельно бледный и выглядящий даже старше своего возраста, полулежал на одном из кресел в самом углу комнаты, в то время как вокруг него кружила встревоженная, но ужасно счастливая Нарцисса. На большом диване у противоположной стены Беллатрикс заметила еще несколько переговаривающихся между собой мужчин в азкабанских лохмотьях. Все бывшие узники выглядели измученными и истощенными, но в их глазах, - за исключением совершенно безучастного ко всему Люциуса, - горела решимость и предвкушение грядущих сражений. Им не терпелось отомстить аврорам за ещё один выкинутый из жизни год, и этот запал вызывал у Беллатрикс уважение. Война набирала обороты, и Темному Лорду требовались боеспособные и преданные волшебники как никогда прежде.
Женщина дважды обвела комнату внимательным взглядом, изучив лица всех присутствующих, но так и не обнаружила среди них своего мужа. Где он? Оставлен в Азкабане? Убит аврорами при побеге? Ранен при аппарации?..
Белла почувствовала внезапный укол совести. Как бы скверно ни складывалась их супружеская жизнь, Родольфус всегда был для нее близким человеком. Он был чутким, заботливым, внимательным. А как он помогал ей пережить заключение в Азкабане… Пытки дементоров, ночные кошмары, прогрессирующее душевное расстройство - она бы попросту не справилась со всем этим в одиночку.
- Белла, - из мрачных дум ведьму вырвал негромкий мужской голос. Этот голос она отличила бы от сотен других. Конечно, не так легко, как голос Темного Лорда, все оттенки которого она знала наизусть, но отличила бы непременно.
Резко повернувшись на звук, Беллатрикс встретилась взглядом с мужем. За прошедший год он заметно похудел, на голове его проступила седина, а лицо обросло густой щетиной. И все же это точно был он, тот же Родольфус Лестрейндж, что и год назад, смотрящий на нее все теми же выразительными зелеными глазами.
При виде волшебника губы Беллы невольно расплылись в улыбке, и в тот же момент оба супруга двинулись друг другу навстречу. Однако, когда до мужа оставалась всего пара шагов, Беллатрикс резко остановилась. Подходить еще ближе было рискованно - это означало бы полный крах ее маскировки. Женщина колебалась. Ей хотелось дотронуться до мужа, обнять его, но он был вне зоны ее досягаемости - сперва необходимо было завести тягостный, долго откладываемый разговор. Не зная, как лучше подобрать слова, Беллатрикс открыла и закрыла рот, то опуская, то поднимая глаза, но тут помощь пришла с неожиданной стороны.
Заметив скованность жены и перехватив ее взгляд, Родольфус скользнул по фигуре волшебницы настороженным взором. На счастье или на беду, за минувший год он не растерял ни капли свойственной ему проницательности, и потому весьма скоро сумел сложить пазл воедино. Белла заметила промелькнувшее в глазах мужа удивление, которое, впрочем, быстро исчезло. Лестрейндж тихо усмехнулся.
- Когда? - только и спросил он, не сводя с лица жены своих ярко-зеленых глаз.
- В этом месяце, - только и ответила она, стойко встречая его взгляд. Волнение вдруг улетучилось, сменившись непоколебимой уверенностью.
- Надеюсь, вы оба здоровы, - произнес Пожиратель, посерьезнев, и Белла сдержанно кивнула. Обстановка вокруг совершенно не способствовала душевному разговору, который был бы уместен после года разлуки. Приходилось все время озираться по сторонам и то и дело прислушиваться к происходящему в гостиной, чтобы удостовериться, что никто не станет свидетелем их беседы. А пока в воздухе повисла томительная пауза, нарушаемая лишь негромкими смешками и обрывками фраз, доносящимися из комнаты. - Ты так похорошела, - произнес вдруг Лестрейндж, превращая напряженные переговоры в нечто более-менее похожее на встречу супругов после длительного расставания. Впрочем, он не лгал ни секунды, искренне любуясь чарующими очами жены и изящными чертами ее помолодевшего лица. Беременность действительно пошла Белле на пользу, придав ее и без того яркой, притягательной внешности особое обаяние. - Позволишь тебя обнять? - спросил Родольфус как бы невзначай, и Белла, улыбнувшись, сама сделала шаг вперёд, обвив руками шею мужа и позволив ему дотронуться до неё в ответ.
- А я пытался тебя найти. Думал пойти навстречу, но заблудился в этой кромешной темноте, - с досадой объяснил волшебник причину своей пропажи, заставив Беллу, едва вслушивающуюся в его речь, беззаботно улыбнуться. Рядом с мужем она чувствовала себя в безопасности. Не от авроров, конечно, и не от прочего сброда, воюющего на вражеской стороне, - мадам Лестрейндж всегда умела за себя постоять и по владению магией превосходила каждого члена Ближнего Круга, - а скорее от самой себя. От собственной вспыльчивости, импульсивности и безрассудства.
За годы брака, удивительным образом совпавшие по времени с ношением Темной Метки, Беллатрикс постепенно отдалилась от всех своих прежних знакомых, ограничив круг общения лишь Темным Лордом, Нарциссой и, конечно, мужем. Последний, впрочем, был единственным, на чью помощь Белла могла рассчитывать в случае необходимости. К младшей сестре ведьма относилась с некоторым покровительством и снисхождением, не воспринимая ее всерьез, а донимать проблемами Темного Лорда даже в теории было безумной и непростительной затеей. Поэтому именно Родольфус тратил большую часть своего времени на доверительные - читай, терапевтические - беседы с супругой или, если оные заканчивались неудачно, на лицезрение и прекращение ее истерик. Их изобилие поражало мужчину и в первые годы брака, а уж после четырнадцати лет в Азкабане он и вовсе потерял им счет.
Какое-то время супруги стояли неподвижно, так же близко друг к другу, но в один момент Лестрейндж оторвался от Беллатрикс, давая ей знак отстраниться. Понять причину его телодвижений не составило труда, поскольку в ту же минуту за спиной Беллы послышался голос Темного Лорда, спустившегося, чтобы поприветствовать своих вновь освобожденных приспешников.
- Родольфус, - холодно произнес он, и Белла, хоть и не услышала обращения к себе, обернулась и сделала несколько шагов навстречу волшебнику, почтительно склонив голову. Низкие поклоны теперь давались ей с большим трудом, но Волдеморт и в обычное время считал их излишними. - Я рад видеть тебя в добром здравии, - продолжил он, обращаясь к поклонившемуся Лестрейнджу. - Надеюсь, ты готов как можно быстрее вернуться к службе. Тебя ждет немало ответственных поручений, - проговорил Темный Лорд, окинув Родольфуса изучающим взглядом, и остался вполне удовлетворенным. Хотя Пожиратель выглядел ослабленным и постаревшим, в его глазах горел прежний фанатичный огонь.
- Спасибо за оказанную всем нам честь, Милорд, - с почтением ответил Лестрейндж, вновь склонив голову. - Я готов сегодня же приступить к выполнению ваших приказаний, - горячо заверил он.
Волдеморт, тем временем, не преминул возможности заглянуть в мысли мужчины и, обнаружив в них осознание будущего поручения, одобрительно кивнул. Между волшебниками установилось негласное взаимопонимание.
На время их диалога Беллатрикс замерла, боясь сделать лишнее движение. Зато Дельфини внутри неё вдруг особенно рьяно зашевелилась, заставив Беллу инстинктивно положить руку на живот. Заметив это, оба мужчины мгновенно перевели на неё своё внимание.
- В чем дело? - требовательно вопросил Волдеморт, не трогаясь с места, в то время как Родольфус вмиг подлетел к жене, придержав ее за руку.
- Все в порядке, Повелитель, - отозвалась женщина, тяжело дыша. - Я думаю, мне просто нужно прилечь.
- Я провожу ее, Милорд, - тут же вызвался Лестрейндж и, дождавшись разрешающего кивка Волдеморта, бережно повел Беллу, то и дело оборачивающуюся Ему вслед, в сторону лестницы. Темный Лорд же, вернув на лицо привычную бесстрастную маску, величественно прошествовал внутрь гостевого зала.
Все снова были на своих местах.
***
В тот вечер обстоятельный разговор между супругами Лестрейндж все же произошел. Беллатрикс с трепетом пересказала мужу эпизод объяснения с Темным Лордом и его реакцию на ее положение, после чего в красках описала все значимые события последних месяцев. Родольфус же с упоением слушал бархатистый голос жены, периодически вставляя какой-нибудь емкий комментарий или задавая уточняющий вопрос, и почти не распространялся о собственных новостях. С Азкабанскими условиями Беллатрикс была знакома не хуже него, да и портить столь трепетный момент рассказами о тюрьме было абсурдно.
Поглощенный полученными известиями, мужчина не сомкнул глаз до самого утра. Он ещё не мог представить всех последствий принятого Волдемортом решения, однако очевидность собственной непричастности к нему несколько успокаивала нервы. Пожиратель действительно давно грезил о продолжении рода, - причем если в начале брака это виделось ему скорее обязанностью перед семьей, то с годами превратилось в искреннее стремление, - и потому свою предполагаемую падчерицу он бы с большим рвением воспитал как родную дочь. Впрочем, предвкушение беседы с Темным Лордом, должной состояться в самое ближайшее время, все же вызывало у Лестрейнджа некоторое волнение.
Плохо спал в ту ночь и Люциус Малфой. Узнав от жены о беременности свояченицы, он сперва не поверил своим ушам. При мысли о том, что совсем скоро по Мэнору будет бегать маленькая копия Беллатрикс Блэк, - вдобавок, похожая на Темного Лорда, - оставшиеся на голове мужчины волосы вставали дыбом. Надежда на то, что девочка не принесет его семье больших хлопот, была слабой, почти призрачной. Как Люциус не пытался представить будущую племянницу тихим, послушным ребёнком, в его воображении упорно возникал образ деспотичного своенравного чудовища, которое с ранних лет стало бы безнаказанно совершать разнообразные изуверства во славу своих родителей.
***
В течение последующих дней Беллатрикс почтила своим вниманием каждого из вновь освобожденных соратников, списав свое отсутствие в день побега на травму, полученную в ходе крайнего рейда. И хотя об ее участии в общих операциях никому известно не было, наличие индивидуальных поручений от Темного Лорда, - вполне правдивая легенда, уже который месяц успешно скармливаемая Ближнему Кругу, - послужило достаточным обоснованием.
Большинство Пожирателей не заметили в облике Беллатрикс никаких подозрительных изменений, хотя казалось, что невозможно было упустить из виду замедлевшуюся походку или легкую сутулость женщины, пришедшие на смену привычной грациозной поступи и величественной осанке. Упивающиеся, впрочем, были слишком погружены в собственные заботы, чтобы заострять внимание на подобных вещах.
Единственным, кто стал внимательнее относиться к поведению Беллатрикс, - правда, не от отсутствия проблем, а скорее наоборот - от их изобилия, - был Люциус Малфой. Он несколько дней наблюдал за ведьмой украдкой и достаточно скоро сумел убедиться в правдивости дошедших до него сведений.
Не сговариваясь и не споря, мистер и миссис Малфой вознамерились держать страшную тайну за семью замками, подальше от сына. За минувший год Драко и так имел возможность узнать много лишней, шокировавшей его информации - знать о беременности тети, и тем более о принадлежности к этому Темного Лорда, ему точно не следовало.
Беллатрикс, тем временем, с нетерпением ждала дня родов, изнывая от вынужденного безделья и мечтая как можно скорее разрешиться от бремени. Последние недели срока протекали особенно тягостно. Дельфини будто подшучивала над матерью, остервенело шевелясь внутри нее и днем и ночью, но при этом упорно оттягивая момент своего появления на свет.
***
20 июля, 1997
Лишь в очередной субботний день, вернувшись с мужем с вечерней прогулки, Беллатрикс почувствовала резкую боль в нижней части живота. Это вызвало у женщины целую бурю эмоций, увенчанную безумной, необъяснимой радостью.
В первые минуты охвативший ведьму восторг перекрывал все неприятные ощущения, но спустя время непрекращающейся боли, когда предположение о ложных схватках было отметено, тревога Беллы резко возросла. В мыслях стали услужливо всплывать воспоминания о неблагоприятных прогнозах целителя и вычитанные в колдомедицинских справочниках случаи осложнений и летальных исходов позднородящих.
Родольфус, не дожидаясь подтверждения истинности схваток, моментально послал к целителю своего домовика, наказав ему доставить волшебника любой ценой, - пусть даже насильно вытащив его из постели, - после чего отправил малфоевского эльфа к Нарциссе, желая снабдить Беллу дополнительной поддержкой.
Когда колдомедик прибыл в Мэнор, кряхтя и отдуваясь, и Нарцисса скрылась в покоях сестры вместе с ним, Родольфус отправил Темному Лорду короткую, тщательно зашифрованную записку, информирующую его о начале родов. Хотя Лестрейндж не получал никаких распоряжений на этот счёт, он был почти уверен, что его инициатива будет принята с одобрением.
Не находя себе места от волнения, Родольфус периодически отправлял домовика разведать обстановку и узнать о состоянии Беллатрикс. Но даже спустя несколько часов, когда письмо уже было доставлено адресату, роды были далеки от завершения. Наложил отпечаток и факт первой беременности, и зрелый возраст матери вкупе с большим набором травм, и ещё Мерлин знает что.
Лишь к утру в комнате раздался долгожданный детский крик, а дежурящие у постели волшебники выдохнули в облегчении. Их риск подвергнуться смертельному проклятию остался позади: младенец родился здоровым, а его магические способности не вызывали никаких опасений.
***
Темный Лорд получил записку Родольфуса еще накануне вечером, но ввиду неотложных дел прибыл в Мэнор лишь на рассвете. Оказавшись в замке, еще погруженном в сон, волшебник первым делом отправился в покои Беллатрикс. Он без труда снял с дверей все защитные заклинания, - в очередной раз поражаясь легкомыслию своих слуг, получивших приказ держать происходящее в строжайшем секрете, - и немедля зашел в комнату.
Внутри, несмотря на брезжущий за окном рассвет, царил таинственный полумрак - портьеры были задернуты, и единственным источником света оставалась тусклая лампа, стоящая на прикроватной тумбе рядом с кроватью. Неподалеку от полога постели Темному Лорду удалось рассмотреть Нарциссу и Родольфуса, но после беглого взора на них маг перевел все внимание на Беллатрикс, сидящую у изголовья кровати. Ее волосы спутались, лицо казалось влажным и неестественно бледным, но глаза, хотя сонные и уставшие, будто озаряли все вокруг своим ярким неиссякаемым светом.
Заметив Волдеморта, присутствующие почтительно склонили головы, а Беллатрикс, подняв на Повелителя восторженный взгляд, инстинктивно положила ладони на постель, словно в попытке приподняться, но, опомнившись, вынужденно прислонилась обратно к изголовью.
- Оставьте нас, - негромко произнес Темный Лорд, и Нарцисса с Родольфусом незамедлительно выполнили его приказ. Они наверняка были счастливы наконец сдать пост и отправиться восвояси, потому что едва держались на ногах после бессонной и волнительной ночи.
- Спасибо, Повелитель, - произнесла Белла благоговейным шепотом, когда они остались наедине, глядя на мужчину с беспредельной благодарностью. - Дельфини… она так прекрасна... - пролепетала женщина, с умилением посмотрев на младенца, лежащего на ее руках.
Приблизившись к Беллатрикс и опустившись на край ее постели, Темный Лорд наконец увидел девочку - вернее, крошечный кулек, едва заметный из-за вороха простыней, в которые он был завернут. Очевидно, Дельфини уже успели накормить, поскольку она безмятежно лежала у груди матери, уставившись в потолок блаженным взглядом.
- Дай ее мне, - то ли попросил, то ли приказал Волдеморт, и Беллатрикс бережно передала ему дочь.
Оказавшись на руках еще не известного ей волшебника, малышка не испугалась и не заплакала. Даже его облик, включая нечеловеческие черты и ярко-алые глаза, не нарушил ее царственной невозмутимости.
Волдеморт вгляделся в лицо девочки. Ему еще не доводилось изучать лица новорожденных детей, но маг полагал, что внешность Дельфи вполне укладывалась в концепцию нормы. Покрасневшая сморщенная кожа, большая голова, пухлые губы, - но, что привлекло его особое внимание, - непривычно крупные глаза, обещавшие в скором времени обрести характерный фамильный блеск. Уста Темного Лорда тронула едва заметная усмешка. Хотя по облику Дельфини нельзя было сделать никаких конкретных прогнозов, ее похожесть на мать была очевидной.
Сама Беллатрикс в это время с нежностью смотрела на Повелителя, крепко держащего дочь на руках. Подобная сцена очень часто возникала в ее голове, в самых разных интерпретациях. Ведьма хранила ее как самую трепетную, самую сокровенную мечту, столь эфемерную, что поверить в то, что она когда-либо осуществится, казалось невозможным.
Ей очень хотелось, чтобы этот момент длился бесконечно. Чтобы они сидели рядом, в этот тихий утренний час, любуясь глазами их дочери и обсуждая что-нибудь трогательное и в то же время совсем незначительное.
Но это был Тёмный Лорд. Самый могущественный волшебник современности и полноправный правитель Магической Британии. Его величественная фигура в черных одеяниях сильно выделялась на фоне светлых простыней и детских пеленок, и сам он казался настолько далеким от всех этих будничных, мирских забот, что было бы абсолютной дерзостью даже помыслить об обратном.
Сердце Беллы таяло от глубочайшей признательности перед Повелителем за каждую секунду его бесценного времени, выкроенного на общение с ней. Ведьма и помыслить не могла о том, чтобы просить его о чем-то большем, и никогда не посмела бы злоупотреблять его великодушием.
Все, что она могла, это восхищенно наблюдать за каждым движением волшебника и с замиранием сердца вслушиваться в каждое слово, чтобы потом с нежностью вспоминать об этом дне погожими вечерами, тщетно надеясь на новую скорую встречу.
- Ты достойно выполнила свое задание, Белла, - произнес Волдеморт спустя некоторое время, передавая Дельфини обратно матери. - Я доволен тобой.
При этих словах лицо Беллатрикс оросилось слезами, а ее рука несмело приблизилась к лежащей на покрывале кисти Тёмного Лорда, но замерла в сантиметре от неё, не решаясь прикоснуться. Заметив это и следуя желанию поощрить Беллатрикс, Волдеморт несильно сжал ее тонкие пальчики в своей ладони.
- Теперь ты можешь вернуться на причитающееся тебе место, - продолжил волшебник ровным голосом, смотря женщине в глаза. - Ты нужна мне на поле боя, - добавил он непререкаемым тоном, хотя и знал, что возражений не последует. Напротив, Темный Лорд был уверен, что Белла хоть сейчас, схватив волшебную палочку и накинув мантию поверх ночной рубашки, ринулась бы в самую гущу сражений, куда бы он ни приказал. - Завтра вечером состоится важное собрание, и я хочу, чтобы ты присутствовала на нем, - поведал Волдеморт, не сводя с Беллатрикс пронзительного взгляда.
- Спасибо, Повелитель! - произнесла женщина с придыханием, и в ее глазах промелькнула буквально-таки детская радость. - Я не подведу вас! И я сделаю все возможное, чтобы…
- Я знаю, - прервал Тёмный Лорд, предвидя каждое слово, сорвавшееся бы с уст ведьмы в следующее мгновение.
Отпустив ее руку, он поднялся на ноги и медленно проследовал в сторону выхода. Белла же, переведя ласковый взгляд с Повелителя на Дельфини, крепко прижала малышку к груди. С нежностью вглядываясь в личико дочери, она поклялась себе, что будет беречь ее как зеницу ока и все силы положит на то, чтобы приблизить конец войны. Тогда ее девочку больше не нужно будет скрывать и она станет той, кем и является по праву рождения - наследницей Лорда Волдеморта.
