Первый стратилат

Они расположились на кухне. По одну сторону прямоугольного стола уселся на крашеный белый табурет незваный гость со странным именем, мгновенно вылетевшим из памяти Валерки, по другую — двое мальчишек с хмурыми, настороженными лицами. Рюкзаки сброшены под ноги, руки скрещены на груди… Лёва покосился на товарища и подумал о том, что по правилам гостеприимства надо бы наверное предложить библиотекарю чашку чая, но тут же оборвал самого себя. Какой чай?! Этому колдуну яд подать следует, так будет вернее. Обманет ведь Валерку. Как пить дать обманет! Значит, ему, Лёве, надо сидеть рядом и ловить каждое слово, оберегая друга от чужого наглого вранья. — Никто, кроме вас, не должен узнать, о чём я скажу. Даже случайно. Поэтому, пожалуйста, ответь, когда вернутся твои родители? — осторожно спросил Бала, облизнув пересохшие губы. Он заметно волновался. — Через четыре часа, — неохотно промолвил Лагунов. — Дверь закрыта плотно? — На замок. Плотнее не бывает. — Теперь закрой и её, — Бала указал на приоткрытую кухонную форточку. — Да у вас паранойя! — раздражённо фыркнул Валера, но встал из-за стола и выполнил просьбу. — Теперь порядок? — он вернулся за стол и снова уселся, инстинктивно закрывшись от собеседника. — Можешь не делать этого, — донеслось до него. — Чего? — уточнил Валера. Библиотекарь невесело усмехнулся, быстро скрестил свои руки на груди, подражая мальчику, и снова опустил их на столешницу. — Вот этого. Мне хватило одного раза, чтобы прощупать тебя и убедиться в твоей истинной сути. Больше повторять не стану. А за содеянное прошу прощения. Знаю, тебе было неприятно, когда я применил к тебе свою силу. Валера призадумался. — Впервые встретив вас, я почувствовал, словно из меня жилы вытягивают. Потом всё прошло. Неужели… вы это сделали? — Я, — честно сознался Бала. — Мне следовало убедиться, что ты действительно тот самый, за кем мне поручено наблюдать. Ведь учитель изначально отправил меня в Куйбышев, дав задание следить за тобой, как только в Орден поступил сигнал от надёжных людей, что в лагере «Буревестник» внезапно появился новый стратилат. — Но как ваш Орден узнал обо мне? — изумился Валера. — У нас есть свои способности. Не только же стратилатам и пиявцам уметь общаться друг с другом телепатически, видя происходящее на расстоянии. Кроме того, была и другая веская причина. С Иероновым члены Ордена много лет назад пытались работать, используя защитные амулеты. Они надеялись исцелить его, но ничего не вышло. Сначала Серп Иваныч надавил на жалость, прикинувшись благородным борцом с тьмой, а потом набрался опыта у наших магистров и сбежал. Всё оставшееся время этот матёрый хищник ловко избегал влияния, зная о наших методах воздействия на психику и обо всех ловушках наперечёт. Взрастили чудовище на свою голову! Мы к нему потом даже приблизиться не могли! А на тебя удалось так легко повлиять, потому что ты ничего не знал про Орден, не умел защищаться, силы собственной боялся, подавлял её. Вот учитель и принял решение забрать тебя и увезти в безопасное место, пока ты ещё человек, а не монстр. Он бы не повторил ошибки, совершённой с Иероновым. Он бы провёл очищающий ритуал в течение суток, и если бы это случилось, ты бы сейчас уже был частично свободен от твари, прилепившейся к тебе и отчаянно пытающейся продраться к твоей душе. Да, кое-что ты бы, несомненно, утратил, но лучше потерять одну свою часть, чем всего себя целиком. — Так. Давайте медленно и с начала, — Валера положил руки на стол ладонями вниз и наклонился вперёд. — Что за Орден? Какие ритуалы? Куда вы меня пытались увезти? Бала шумно вздохнул. — Если честно, — признался вдруг он с небольшим раздражением, — я не понимаю, чего учитель пытается добиться! Мне не кажется хорошей идеей посвящать стратилата и бывшего пиявца в тайны Ордена Магистров, учитывая, что Орден изначально создавался для борьбы с нежитью. Одним словом, с такими, как вы. — Но-но! — Лёва Хлопов поднялся с места, опершись о край стола. Глаза его недобро блеснули. — Ты поаккуратнее выбирай выражения, очкарик! Валера незаметно дотронулся до его руки, и Лёва, поняв намёк, умолк и сел на место. — И после этого вы утверждаете, будто по-дружески расположены к нам? — холодно спросил Лагунов. — Вам же по роду службы убить меня полагается. Или я не прав? — Всё сложно, — Бала занервничал. — Да, для большинства стратилатов члены Ордена действительно являются врагами. Но ты другой. Ты сопротивляешься изменениям, происходящим с тобой. Я это чувствую, и учитель тоже. Осознав, что ты не такой, как прочие, мы хотели помочь. Мы же не монстры, а люди, которые на протяжении веков пытаются бороться с чудовищами, пролезшими в наш мир. И в наши обязанности также входит спасать тех, кого ещё можно вытащить из адского мрака. — Значит, вы пытались меня защитить, организовав моё похищение? — криво усмехнулся Валера. — Таковы ваши методы? — Во-во! — недовольно встрял Лёва, обращаясь к товарищу. — Деда какого-то сомнительного прислали… Он руками за твоим затылком водил, я всё видел. А меня по голове потом ударил. А тебя заставил всё случившееся позабыть. Прямо колдун-чернокнижник! — Это был учитель, — спокойно заметил Бала. — Он умеет влиять на чужой разум. Он бы увёз Валеру в Индию, где находится ядро Ордена. Там бы о нём позаботились. — Но мой друг никогда бы больше не вернулся в Куйбышев? — возмутился Лёва. — Никогда, — Бала склонил голову в знак согласия. — Ну вы и сволочи! — не сдержал негодования Лёва. — Однако почему наш поступок плох, с твоей точки зрения? — не смутился Бала. — Разве вы оба не собирались сбежать? Разве не намеревались пойти на любой риск, лишь бы не пострадали невинные люди? Наши намерения ничем не отличаются от ваших. Мы тоже не желаем жертв. Наставник обезвредил бы стратилата и дал ему новую жизнь, но вдали от родины, тут уж ничего не поделать. Лагунов внимательно слушал, покусывая нижнюю губу. — А вы не знаете, как можно покончить с… этой силой? — он запнулся. Бала некоторое время молчал, изучающе, пристально глядя на Валеру. — Знаем. Я же сказал, есть специальный ритуал очищения, но он непрост и чрезвычайно опасен. И, скорее всего, по окончании ритуала ты уже не будешь таким привлекательным. Есть риск остаться калекой, потеряв руку, ногу, глаза… Но и это не всё. Даже если обряд завершится успешно, ты должен будешь служить Ордену, и это не оттого, что мы, злыдни эдакие, мечтаем заполучить кого-то к себе в рабство. Ты не сумеешь уйти от нас по единственной причине: стоит тебе выйти из-под защиты наставников, и изгнанный монстр снова вернётся. Он только и будет ждать момента, чтобы вселиться снова. Весь ритуал станет бесполезен и придётся начинать сначала с прежними рисками. Всё дело в том, что полное разделение тебя с тем, кто тобою овладел, невозможно. Провести ритуал очищения — это всё равно, что просунуть лист бумаги меж двух слепленных меж собой магнитов. Вроде бы они разделены формально, но фактически по-прежнему вместе. Но мы выиграем в одном: влияние стратилата на твой разум будет устранено, а это уже немало. — А есть иные способы? — угрюмо вопросил Валера. — Вы вроде про амулеты рассказывали, упомянув Иеронова? — Да. Мы умеем подавлять тёмную силу амулетами, именно так некогда поступал мой наставник с Серпом Иванычем, не желая проводить обряд и невольно калечить парня, но, как показывает практика, рано или поздно монстр вырывается из-под контроля. Ты тоже потом вырвешься, это неизбежно. Амулеты — не выход, лишь временная, ненадёжная мера. Это даже не лист бумаги меж магнитами, а пара волосков, застрявших посредине. Такая защита действует, лишь пока сильна душа, удерживающая в себе зло. Но с возрастом все мы слабеем, и эта защита будет сломана. Валера невольно вздрогнул. — Я не буду подслащивать пилюлю. Ты получил ужасную метку на свою душу, парень, — продолжал Бала, — от которой не избавиться даже после смерти. Однако, пока ты жив, Орден сумеет закрыть тебя от влияния тьмы. Поскольку основная часть Ордена находится в Индии, тебе придётся остаться там. Я не мастак в аскезах, но, говорят, если их совершать, можно очиститься от чего угодно. Правда, сначала надо провести ритуал и только потом аскезы. Наставники научат тебя, как попытаться убрать метку, и если к моменту смерти ты упорным трудом сумеешь её снять, то следующая твоя жизнь окажется удачнее. Наверное. — Прямо скажу, так себе спасение, — мрачно прокомментировал Лёва. — А кроме бесполезного ритуала очищения, сомнительных аскез и недействующих амулетов совсем ничего в вашем могучем и секретном арсенале не имеется? Никаких средств? — Имеется, — сдержанно отозвался Бала, сделав вид, будто не заметил отпущенной Лёвой колкости. — За этим, собственно, учитель и отправил меня к вам. Сделать два предложения и узнать, согласны ли вы хоть на одно. Если откажетесь от обоих, я оставлю вас в покое, но Орден будет продолжать наблюдать за вами. Признаюсь честно, в последнем случае в наших интересах будет отпустить вас в лес, но сделать так, чтобы вы не вернулись. И раз уж бывший пиявец вздумал следовать за новым хозяином, значит, он сам виноват… Он не вернётся тоже. — Ближе к делу, — сухо изрёк Лёва, заметив, что побледневший, как мел, Валера сейчас не в состоянии задавать какие-либо вопросы. — Говори, что там ещё твой учитель надумал! — Второе предложение сулит огромные перспективы не только для вас, но и для Ордена. Правда, в этом случае вам придётся совершить практически невозможное. То, о чём даже сами наставники имеют весьма смутное представление. Это намного опаснее, чем ритуал очищения. О том, каковы будут последствия в случае неуспеха, мы не знаем. Зато, если получится, планета очистится от одной из мощнейших тёмных сил, действующих на ней на протяжении веков. Мы уберём стратилатов. По крайней мере, из настоящего и из будущего, а, возможно, и других демонов, заполонивших Мритью-Локу. — Мритью-Локу? — удивился незнакомому названию Валера. — Землю, — пояснил Бала. Настала пауза, в течение которой Лёва с Валерой переваривали сказанное, а потом глаза Лагунова вспыхнули решимостью. — Говорите, что делать, — твёрдо сказал он. — Если мне суждено сдохнуть, но самому очиститься от скверны, и Землю освободить от нечисти, то считайте, что я согласен! Лёва испуганно посмотрел на Валеру. Намерение Лагунова «сдохнуть» ему категорически не понравилось, но возражать он побоялся. Бала ещё немного поизучал лицо подростка, сидящего перед ним. Наконец, произнёс: — Я всю жизнь провёл в Ордене. Меня усыновили те, кто годами служил магистрам, и эти люди обнаружили мои способности ещё в детстве. Я видел незримую для прочих нечисть снаружи и внутри душ людей. Я всегда знал, кто пиявец, кто — стратилат, кто — дух неприкаянный, поэтому мне несложно было принять то, чему меня впоследствии научил наставник. Но вас обоих воспитали в убеждении, что существует лишь наука, в мире нет места удивительному, а магия мертва. Вам непросто будет воспринять мои слова. — Непросто?! — вспыхнул, как спичка, Лёва. — Нам? — он указал на себя и Валеру. — Вы, должно быть, шутите. — Он всё верно сказал, — коротко произнёс Валера, подтверждая слова Лёвы. — Кто-то другой бы не поверил, но мы поверим, ибо сами пережили многое. Продолжайте. — Хорошо, — промолвил Бала. — Я постараюсь быть кратким, но начать придётся издалека, чтобы вы правильно поняли, чего именно Орден ждёт от вас, но при этом осознавали всю степень риска. Иное будет нечестно. Представьте, что вы родились внутри хаоса, а именно там и зарождаются все наши миры. Этот хаос — всего лишь поле возможностей, некая сверхреальность, откуда может явиться на свет что угодно. В некий момент как одна из возможностей в нём появляется душа, имеющая определённую структуру, склонности и желания. Она готова творить и исполнять свои намерения, но в царящем вокруг хаосе её постоянно бросает туда-сюда, словно лодку в шторм. Душа не способна выстроить приемлемый путь развития, ибо в хаосе нет такого чёткого, прямого пути, в котором она нуждается. Поняв, что в неблагоприятной среде жить и развиваться не выйдет, душа естественным образом принимает решение — создать собственный упорядоченный мир, соответствующий её потребностям. Живя среди поля бесконечных возможностей, душа всемогуща, и она сама создаёт мир, где есть определённые законы. Но в новом мире, увы, начинаются ограничения. Ведь искусственно структурированный мир с отсечёнными энергиями — лишь малый кусочек всеобщности, к тому же закрытый в кокон. Но это вынужденная мера! Ведь если не создать прочных границ, вездесущий хаос сметёт искусственный мирок. Некие возможности исполняются внутри этого мира, но что-то исполниться уже не может, ведь далеко не всем силам доступен вход в новую реальность. Разрушительные, с точки зрения творца, влияния остаются за гранью. Но потом в уже готовый мир приходит вторая душа со схожими интересами и запросами на развитие, как у первой, затем третья… Наконец, душ становится много, и в какой-то момент одна из них из любопытства, гордыни или по неведению принимает решение не просто соглашаться с правилами мироздания, а немного изменить общий мир, впустив в него нечто новое, незнакомое, но жутко для неё интересное. Например, силу с определёнными свойствами, которая сделает её более могущественной по сравнению с прочими душами. Бунтарская душа пробивает грань и извлекает из хаоса то, что привлекло её внимание. И как правило именно таким путём в доселе благостный, устойчивый мир входит то, что впоследствии дестабилизирует его. То самое, что обычно люди именуют злом. Это всего-навсего неприемлемые энергии, чьё влияние создателем упорядоченного мира изначально не предусматривалось. С этой точки зрения, стратилатов вполне можно считать некоторой частью «всеобщего зла», хоть многие из ставших таковыми искренне считают себя спасителями и объединителями людей. Мой наставник, как и вы, имел счастье общаться с Серпом Иванычем. Поначалу, как и ты, Валера, молодой Иеронов не желал никого обращать в пиявцев, и мой учитель помогал ему бороться с его тёмным естеством. Но шли годы, и чудовище, живущее внутри Иеронова, лишь временно подавленное амулетами Ордена, взяло верх и нашептало своё. Серп Иванович прекратил общение с наставником и вскоре стал тем, кем изначально должен был стать — хищником, охотником за душами. Впрочем, он был далеко не первым и даже не вторым в этой длинной и мрачной цепочке. Стратилаты появились на Земле давно. У членов Ордена есть записи о том, кем являлся самый первый из них. — Кем?! — заинтересованно спросил Валера, оживляясь. — Я почти месяц искал это в книгах, но так и не нашёл! — Спросил бы меня, — довольно усмехнулся Бала. Он немного помолчал, затем продолжил. — Некогда на землях Индии жил брамин по имени Вишнугупта Чанакья, считавший себя самым мудрым и великим среди прочих браминов тогдашних государств. Он мнил себя едва ли не царём. Впрочем, царём он и возжелал однажды стать, используя для этих целей одного из самых выдающихся и любимых своих учеников. Чанакья решил устранить прежнего государя, а на его место посадить своего ученика и править через его посредство сначала одной страной, а потом постепенно, укрепив и умножив армию, захватить и соседние земли, распространив свою власть на всю Индию. Решив не мелочиться, Чанакья поднял восстание против самого могущественного царя того времени — самраджа Дхана Нанда. Однако надежды Чанакьи быстро сместить правителя Магадхи не сбылись. Восстание растянулось на годы. Заговорщики несли огромные потери. Тем не менее Чанакья опасался, что придёт день, и ослабленный их интригами император сумеет воспрянуть, поднимет голову и раздавит их, несмотря на все хитрости и уловки, применённые против него. Дело шло как раз к этому, и чтобы такого не случилось, Чанакья решил использовать некую стороннюю силу, способную переломить ситуацию в его пользу. Неизвестно, действовал он самостоятельно или с чьей-то помощью, но он сумел приоткрыть дверь в межмирье, призвав из хаоса опасное существо — первого стратилата. Чанакья дал ему пристанище в собственном теле, и стратилат растворился в его крови. С тех пор вся сила его и само это существо может переходить от носителя к носителю только посредством крови. Видимым он не становится никогда и не позволяет себе покинуть тело того, кем овладел, полностью сливаясь со своей жертвой. Победить его окончательно можно, лишь отделив от тела носителя и заставив принять изначальную форму, чего за многие века, увы, не происходило ни разу, так как для подобного разделения нужны экстраординарные условия. Бала умолк, ожидая какой-то реакции от Валеры, но услышал только закономерный вопрос: — Это очень увлекательная история, но я не пойму одного: как она поможет избавиться от чудовища, поселившегося во мне? Ведь отделить меня от стратилата, как я понимаю, невозможно, разве что временно и посредством того страшного ритуала, отнимающего части тела? Бала едва приметно улыбнулся. — Не спеши с выводами. У межмирья есть одно прекрасное свойство: там не существует времени. На самом деле время — это просто сгустки энергии, которыми знающие люди способны управлять. И если сделать это аккуратно, то мы сумеем замкнуть кое-какую важную для нас временную петлю. Брамин Чанакья вызвал стратилата в 316 году до нашей эры. Если ты прибудешь на то самое место, где это произошло, — а в древних летописях Ордена сохранилось подробное описание той местности, — наставники из Ордена, управляя энергией времени, помогут тебе ненадолго попасть в тот момент, когда брамин проводил свой ритуал. Чанакья некогда пробил грань мира и создал вход в межмирье, это зафиксированный факт. Мы лишь воспользуемся его достижением. Фактически, с точки зрения наблюдателя, находящегося в межмирье, этот вход всё ещё открыт. Если некто хоть на миг уберёт энергию времени из определённого участка пространства, то ты рухнешь в созданную Чанакьей межпространственно-межвременную брешь, попав в 316 год до нашей эры. Это произойдёт потому, что именно ты откликнешься на магический призыв, отправленный древним брамином в окружающее его пространство. Призыв Чанакьи отлично совместим с твоей внутренней сутью. Он всей душой желает заполучить стратилата, а ты всем своим сердцем желаешь его отдать. Итогом полного совпадения ваших намерений станет то, что Чанакья вызовет с помощью своего ритуала не некое абстрактное существо из межмирья, а конкретно тебя. Вы притянетесь, как магниты! И если Чанакья некогда стал первым стратилатом, то ты станешь последним, замкнув порочную цепочку событий. Так и должно быть. Мы не порушим пространство, не изменим прошлое, а ты избавишься от огромного груза, отдав свою тьму тому, кто сам того желал! Ты освободишься. Лагунов задумался. Понять сказанное сейчас было на порядок сложнее, чем всё, что он услышал прежде, но Валера допускал, что если существуют стратилаты и пиявцы, то наверное и путешествия во времени при поддержке членов тайного Ордена возможны, как бы странно это ни звучало. — Ну как? — настойчиво вопрошал Бала. — Да, это опасно, да, мы ничего не гарантируем, но есть шанс исправить твою судьбу, а можно и вовсе «убить дракона»… Например, в тот миг, когда стратилат отделится от тебя, чтобы перейти к Чанакье, его можно будет попытаться уничтожить, ведь в этот миг монстр, порождённый межмирьем, будет слаб, как никогда. Но это очень смелый поступок, самый смелый из всех возможных — попытаться убить стратилата в его истинном облике! Даже просто отправить зло обратно в прошлое — уже невероятное достижение. И мне надо знать прямо сейчас: ты согласен, чтобы тебя отправили в древнюю Индию, не дав никаких гарантий, что ты вернёшься? Валера не успел ответить. — Обоих, — внезапно опередил его хмурый, насупившийся Лёва. — Если он согласится, то вы должны будете переместить и меня, потому что Валерку одного я к этому чокнутому брамину-кровопийце из прошлого не отпущу. Валерка должен непременно научиться играть со мной в футбол. Здесь или в древней Индии — уже неважно. И это мои личные планы на будущее, с которыми я не собираюсь распрощаться. Бала только ошарашенно крякнул и почесал затылок.