Where The Lines Overlap

Утро. Знаете, за что я не люблю просыпаться по утрам? Потому что утро — самое скомканное время дня. Ты либо ничего не успеваешь и торопишься, либо куда-то опаздываешь. Утро не может быть без спешки, толкотни и лишнего шума. Даже сама погода этому способствует. Особенно осенью. Никакого солнца, радости и тепла. Только серость, холод и мрак. Утром ничего хорошего не жди. Я и не ждал, и, как оказалось, правильно делал. Отец был все еще взбешен моим вчерашним поведением, поэтому почти со мной не разговаривал. Мама, наоборот, трижды спросила меня, как мне спалось, попросила приподнять футболку, но встретив резкий отказ, успокоилась и села за стол вместе со всеми. И тут повисла такая тишина, что мне захотелось закричать. Даже дыхания не было слышно. Будто все разом погрузились в свои мысли, но я-то знал, что они думают обо мне. У меня сложилось впечатление, что я им мешаю. Не съев и половины своего завтрака, я выскочил из-за стола, буркнул «Спасибо» и быстро зашагал в гостиную. Там я просидел минут 15, бессмысленно глядя на светло-персиковые стены, на которых красовались картины, купленные в переходах или на барахолках, пока наконец не появилась Элиза с ключами от машины в руках. Мы быстро сели в мамин автомобиль и направились по уже известному маршруту. На этот раз я не опоздал и даже не запутался, потому что кабинет математики находился все там же, где и вчера. Разместившись поудобнее на последней парте, я сидел и наблюдал за одноклассниками, которые еще вчера изучали меня, будто я метеорит, упавший прямо в класс. Теперь же они полностью игнорировали мое присутствие, что было только мне на руку, если честно. Пренебрежение намного лучше открытого любопытства, это я уже давно понял. Я мог спокойно сидеть, заниматься своими делами, продолжая казаться им странным. Когда кто-нибудь из них ловил на себе мой любопытный взгляд, он просто отворачивался или делал вид, что не замечает, как я наблюдаю. Странные люди, эти американцы. Урока математики прошел спокойно и без происшествий; я молчал и вырисовывал непонятные закорючки в тетради, пока мистер Гиберстон объяснял новый материал и чертил на доске графики парабол и гипербол. Эль сидела, и хотя делала вид, что слушает, на самом деле ужасно скучала. Она несколько раз поворачивалась ко мне, то подмигивая, то просто глупо улыбаясь. Я отвечал такой же глупой улыбкой, хотя, признаюсь, мне было ужасно приятно ее внимание. Я уже стал думать, что она обиделась из-за вчерашнего «я зайду за тобой», но, как оказалось, все не только в силе, но при этом она ждет свидания с нетерпением. - Ох, Джоши, поскорее бы уже вечер, - щебетала она, пока я провожал ее до кабинета истории, не имея понятия, как оттуда я дойду до нужного мне английского. - Я так рада, что ты пригласил меня! Вот честно-честно! - А я-то как рад, что ты согласилась, - ответил я на ее восторженные крики и мило улыбнулся. Она зачем-то схватила меня за щеку и слегка потрясла ее. «Неужели она влюбилась?» - подумал я в тот момент и чуть не умер со смеху прямо на месте. Итак, эта была одна из еще миллиона с лишним глупых мыслей Джоша Франчески. Эль приписала мой полу истерический смех к радости скорого свидания и, довольная собой, она зашла в кабинет, оставив меня в полном угрюмых школьников коридоре. Я стал оглядываться по сторонам в поисках кабинета, но быстро понял, что это бесполезно. Переступив через себя и тысячу своих принципов, я все же попросил помощи у проходившего мимо парня. Тот оказался сговорчивым, и не только довел меня до кабинета номер 112, но и предложил познакомиться. Так я обзавелся знакомым по имени Тревор, который был на класс младше меня. Кабинет английского, как обычно, был с ног до головы обвешан портретами известных лингвистов, а также различными правилами и нормами английского языка, которые почему-то повторялись на другой стене. Правда, уже в другом оформлении. Последняя парта, на которую я так уповал и надеялся, была занята. Точнее, было занято лишь одно место. Там сидел парень с густой челкой, убранной назад. Он постоянно смеялся и о чем-то болтал, видимо, со своим приятелем, что сидел на соседнем ряду. Я прошел прямо между ними и уселся рядом на свободный стул. Ожидаемых криков недовольства не последовало. Прозвенел звонок и вошел учитель, мужчина лет сорока, худой и с ужасно недовольным лицом, которое, готов поспорить, всегда такое. Он попросил всех сесть, потом написал несколько номеров на доске и произнес властным голосом : «Вот вам номера, выполняйте!». Зашуршали тетрадные листы и листы учебников. Я нехотя достал учебник, тетрадь и пенал и стал глядеть прямо перед собой, соображая, могу ли я ничего не делать весь урок или трудиться все же придется. Мои раздумья прервал мой новоиспеченный сосед по парте. - Привет, - шепнул он и протянул мне руку. На его лице красовалась доброжелательная улыбка, от чего он сразу мне понравился. - Я Макс. А ты? - Привет, Макс, - ответил я также шепотом и пожал протянутую руку. - Я Джош, Джош Франчески, будем знакомы. - Классный акцент, Джош. - сказал Макс и еще шире улыбнулся. Мне хотелось приложить руку к лицу от столь удачного комплимента. Комплименты про акцент — это если бы вы сказали негру, что у него очень красивый загар. Звучит примерно так же. - Ха, спасибо. - А ты откуда? - вновь принялся за расспросы мой новый знакомый, чем немало меня удивил. - Уэйбридж, графство Суррей, недалеко от... - я не договорил, потому что Макс принялся кивать в знак согласия. - Да-да, знаю, бывал, - сказал он шепотом. - Бывал? - переспросил я, не веря своим ушам. Кто-то не только знает о Уэйбридже, но и ездит туда? Америка полна сюрпризов. - Да, ездили с ребятами в прошлые весенние каникулы. - спокойно ответил Макс и усмехнулся. - Ну знаешь, у вас там такие девушки! А пиво! - Да, наверное, - только и смог сказать я. Красивых девушек я, к сожалению или к счастью, в Уэйбридже не видел никогда, а про пиво решительно могу сказать, что большей мути вы не найдете. Но мне не хотелось разочаровывать своего соседа по парте, ведь, по правде сказать, он вызывал у меня большую симпатию хотя бы своим добрым отношением ко мне. Поэтому я кивнул и выставил большой палец вверх, за что получил еще одну широченную улыбку. - А тебе как в Америке? - спросил Макс и серьезно посмотрел на меня. - Согласись, мы тут все немного сумасшедшие? - Есть немного, - ответил я и беззвучно рассмеялся; этот парень мне нравился все больше и больше. - Но у вас тут неплохо, очень даже. - Да брось, дыра, - протянул он и махнул рукой. - Кстати, Джош, а что ты думаешь о том, чтобы немного повеселиться? - В каком смысле? - Приходи сегодня ко мне, посидим в суровой мужской компании, попьем пива, поиграем в видео игры. Будет еще несколько хороших ребят, я тебя с ними познакомлю, - заметив мое сомнение, Макс снова улыбнулся и закинул голову назад, словно пытаясь стряхнуть свою длинную челку с себя. - Знаю,звучит, как вечеринка ботаников, но это максимум на что я способен, пока родители дома. - Прости, Макс, но я не могу, - ответил я, как только перестал содрогаться от беззвучного смеха. - Я веду Эль Мэтьюс на свидание. - Ох, какой Дон-Жуан, - шепнул Макс и пихнул меня локтем под ребра. - А эта Эль, она ничего такая, да? Ну, это святое, дружище! Девушки всегда важнее пива! Я снова рассмеялся и уже был не в силах сдерживаться, но тут учитель поднял голову, посмотрел на класс и прогремел: «Осталось пять минут, дописывайте!». Он стал рассматривать каждого ученика, и, когда его взгляд остановился на мне, я невольно поежился. - А он проверяет тетради? - спросил я Макса; тот чуть кивнул. Видимо, именно в этот момент он смотрел на нас, потому что через мгновение на весь класс прозвучало мое имя. - Мистер Франчески, будьте так добры, отлипните от своего соседа и подойдите ко мне. - его голос, такой неприятный, как и он сам, проскрипел у меня в ушах. Я встал и направился к его столу. - С тетрадью, мистер Франчески, с тетрадью. Неся пустую тетрадку в руках, словно она была сокровищем, я быстро подошел к мистеру Стивенсону. Тот окинул меня презрительным взглядом и спросил: - Скажите, пожалуйста, мистер Франчески, а какая у вас была оценка по английскому в вашей старой школе? Если, конечно, вы учились где-нибудь раньше. Вы ведь учились? - Да, разумеется, - ответил я довольно сдержанно. Поначалу. - По британскому английскому у меня была твердая четверка, а по американскому английскому — этого я пока не знаю. - Очень остроумно, мистер Франчески, - ему, казалось, доставляло огромное удовольствие так фамильярничать. - А, вот горе, именно шутников я и не люблю. Пожалуй, стоит выписать вам пару недель наказания, но вы же тут недавно... Покажите-ка вашу тетрадь, молодой человек, - потребовал вдруг мистер Стивенсон и уставился на мои руки, которые ходили мелкой дрожью от все нарастающего раздражения. Я положил совершенно чистую тетрадь прямо перед его носом и сжал руки в кулаки. Он усмехнулся и поставил «неудовлетворительно» напротив моей фамилии. - Прекрасно, мистер Франчески, - произнес он, ужасно довольный тем, что поставил мне двойку. - У вас будет целых две недели, чтобы научиться американскому английскому, - и с этими словами он протянул мне четвертинку листа розового цвета, продолжая приторно ухмыляться. - Благодарю за столь трогательную заботу, - рявкнул я и пошел на место. Он, видимо, хотел бы еще как-нибудь меня наказать, но эта розовая бумажка была пиком его возможностей, поэтому он лишь вздохнул и снова принялся что-то писать в журнале. Как только я сел на место, я понял, что меня трясет от гнева, как в лихорадке. Бумажка смялась в потной ладони, а челюсть дрожала от невозможности все высказать этому самодовольному индюку. - Это ты зря так со Стиви, - шепнул Макс и похлопал меня по плечу. - Он злопамятный, так что в следующий раз лучше без фокусов. - Да ладно, ерунда, - сквозь зубы выдавил я, все еще не в силах подавить злобу. - Ты уж прости, - начал снова мой сосед по парте, - это моя вина. Я же не дал тебе выполнить задание. - Не беспокойся, Макс, все в порядке, - с этими словами прозвенел звонок с урока и я стремглав выбежал из кабинета, который уже ненавидел всей душой и телом.