II
23 августа 2021 г. в 16:31
Вечерело. Яркое солнце начало свой путь за горизонт. Небо покрылось жёлтыми разводами с примесью огня и багрянца. Казалось, что даже пушистые облака растаяли, чтобы люди смогли полюбоваться таким прекрасным и завораживающим зрелищем, как закат на побережье моря.
Элин стояла с набитой до отказа тележкой на улице Святой Марии. Ее окружали люди: одни торопились домой, чтобы успеть к ужину; другие – неспешно прогуливались по брусчатке, ведущей к пристани. Несмотря на гомон, атмосфера была необычайно тихой; несвойственно тихой для данного времени суток и для данного обстоятельства. Казалось, что даже море замерло в предвкушении чего-то знаменательного: того, что способно изменить жизнь. Водная гладь простиралась на сотни километров вперёд, открывая вид на бескрайние просторы мира; «Наверное, это очень увлекательно путешествовать».
Если обернуться назад – на оживленные улицы города, – то можно почувствовать запах специй – перец, кориандр, шалфей; если посмотреть вперёд – туда, на воду, – то начинаешь понимать, как на самом деле пахнет свобода – свежестью и морской солью. Запахи перемешались в ее рту. Элин замерла.
Красноволосый парень яростно махал ей рукой, подзывая к себе. Удивлённо вытаращив глаза, девушка взяла повозку и направилась к нему – к эпицентру ее душевного расстройства. Колеса телеги сильно скрипели. Она нервно спотыкалась об саму себя и об острые камни, – последние впивались в ее тонкие туфли с особой жестокостью. Подвернув ногу, Элин посмотрела вниз и тихо выругалась. Шанкс подбежал вовремя, – он отпихнул девушку в сторону и сам взял деревянные ручки. «Чертов джентльмен», – подумала Элин, поправляя изгибы своего платья. Шанкс, будто прочитав мысли, ехидно ухмыльнулся и сказал:
— Не ожидал, что ты придешь вовремя, хоть и условились мы очень размыто. — Ты нанес мне глубочайшую рану прямо в сердце. Не стыдно? — сыронизировала она.
— Мне не бывает стыдно.
— Да ладно? Ты настолько самовлюблённый?
— С чего ты взяла? — Во-первых, ты выглядишь, как очень уверенный в себе человек. Во-вторых, ты же сам сказал, что тебе не бывает стыдно, а это значит, что ты одобряешь все свои поступки, включая очень недобросовестные.
— Эй, поумерь свой пыл, красавица, — рассмеялся Шанкс, после чего Элин кинула на него свой фирменный прожигающий взгляд. — Так как ты моя – на сегодняшний вечер – я не хочу, чтобы ты травила свои шуточки.
— Я ведь даже не шутила…
— Не вижу разницы, — перебил парень.
Элин насупилась и посмотрела вперёд. Они приближались к небольшому, плохо ошкуреному, кораблю. Несмотря на его небольшие габариты, внутри было достаточно места для одного или двух человек. Что сразу удивило Элин, так это бочки, туго привязанные к внутренним стенкам борта. По приторному запаху можно было предположить, что внутри находилась еда.
— Что ты будешь делать, если все твои припасы разобьёт шторм? Нельзя же так безрассудно подходить к вопросу внутренней организации корабля!
— Ещё как можно! — засмеялся Шанкс. — А как бы ты поступила на моем месте, дорогая Элин, имея лишь одну комнату, куда едва помещается кровать?
— В любом случае должен быть выход.
— Это не имеет никакого значения сейчас.
Парень начал разгружать телегу, перекладывая ее содержимое на узкую палубу. Затем он начал быстро раскидывать все по бочкам. Несколько минут они упорно молчали, в то время как морской бриз охлаждал и освежал их лица. Шанкс громко выдохнул, когда закончил свою работу. Он провел рукой по лбу, стирая испарину. Было немного душно. Первой не выдержала Элин, сказав:
— Помоги мне дотащить телегу до магазина. Не оставлять же ее здесь, в конце концов.
Шанкс кивнул ей головой, не проронив ни слова, после чего вновь взялся за ручки.
— Я безмерно благодарна тебе.
Парень усмехнулся, подмигнув своей новой приятельнице. Они вышли из терминала и направились на пристань, ведущей к городу.
— Раз уж мне придется какое-то время провести с тобой, то я была бы не против услышать не очень подробный рассказ о тебе, — сказала Элин, даря лёгкую улыбку парню.
— Ну, ты могла заметить, что я пират.
— А не рано ли? Ты не выглядишь как человек, готовый отражать удары жестокого мира. Сам знаешь, какое сейчас отношение к пиратству, особенно после казни Роджера.
— Нет, не рано. Не переживай, я как-нибудь справлюсь.
— Но все же, зачем тебе это? Морями правят единицы, большинство просто погибают или волочат свое существование как отбросы общества.
— Ты не сильно отличаешься от, как ты сказала, «отбросов», — от злости Элин наступила на его ногу, придав ее каблуком своих туфель. — Больно же!
— Я честно работаю, не ворую, никому жизнь не порчу, — на одном дыхании выкрикнула девушка, — так почему же считаюсь плохим человеком? — она перегородила ему дорогу.
— Ты не плохая, Элин. Никто не плохой. Не бывает черного или белого – есть только серый. К тому же, ты могла бы многого добиться – посмотри на людей вокруг, – только вот жаль, что в тебе нет ни упорства, ни целеустремленности. Если ты оправдываешь свое бездействие тем, что ты честный человек – пожалуйста! Никто не против. Но я другой – меня не устраивает жизнь «на пол-ставки».
— В таком случае, я предпочту спокойствие и равновесие, нежели чем вечную опасность и угрозу. Мне и так несладко, поэтому боюсь представить, что может поджидать меня в море.
— Дело не в море – дело в твоём смирении. Ты согласна с тем, что бедная, необразованная, слабая. Почему ты рада тому, что торгуешь мясом, когда можешь управлять этой лавкой?
Элин покраснела от злости и зажмурила глаза, сдерживая нахлынувшие слезы. «Что он может обо мне знать? Сам то плавает на дырявой лодке!»
Спустя пару минут они дошли до места назначения. Девушка отобрала телегу у парня, после чего увезла ее вглубь тупика. Пока Элин привязывала ее, Шанкс начал смотреть вокруг: по всей длине торговой улицы стояли палатки – в одних ещё велись бурные торги, а другие уже были накрыты пленкой, защищающей от дождя и посторонних глаз; медленно начинало смеркаться; порядочных людей на улице стало гораздо меньше, в противовес маргиналам, которые начинали скапливаться у баров и кабаков; от них же и доносился противный смех и грязные шуточки.
Элин вышла к Шанксу, отряхивая свое платье от пыли. Ее прозрачные глаза больше не показывали напряжения, скорее наоборот – спокойствие и безмятежность. Острые скулы перестали дрожать. Девушка выпрямила спину и уверенной походкой подошла ближе к парню, после чего сказала:
— Куда идём?
— Сначала я предлагаю прогуляться. Потом мы зайдём в кабак. Я ужасно голоден.
— Раз ты такой богатый, то заплатишь за меня. Тем более, что в ином случае я бы не стала проводить время с тобой, — спокойным голосом произнесла она.
— Договорились. Слушай, а ты умеешь бегать?
— Нет. В каком смысле? — она озадаченно посмотрела в его глаза.
— Забудь. Мне просто стало интересно, — протянул он, делая невинное выражение лица. Он взял ее под руку и повел по улице. — Расскажи о себе.
— Во-первых, ты сам не закончил свой рассказ. Во-вторых, ты знаешь уже почти все: я бедная девушка, которая работает в мясной лавке и при этом очень сильно недоедает.
— Что ж, видимо настало то время, когда я могу поделиться увлекательными историями, связанными с плаванием и морем, — рассмеялся он, перед тем как начать свое повествование. — И так, опустим мое детство и тот период, когда я решился стать пиратом. Скажу только то, что мне повезло оказаться на борту довольно сильной пиратской команды. Там я провел около десяти лет, после чего стал плавать в одиночку. Сейчас я в поиске членов для своей команды и очень надеюсь на то, что в скорейшем будущем смогу их отыскать. Вообще со мной всякое случалось: полет на корабле, пиратские битвы, спасение людских жизней. Больше всего запомнилось не это, а время, проведенное с моей командой на борту: как мы пели и пили, танцевали, в шутку боролись друг с другом. Именно в те дни я чувствовал себя по-настоящему счастливым, и что я на том месте, где должен быть.
— Я хочу услышать что-то более конкретное.
— Прости, я ударился в рефлексию. Давай свернем вот в этот сквер? — Шанкс показал пальцем на парковую зону, усеянную массивными дубами и пушистыми кустами, после чего посмотрел на ее лицо, ожидая реакции. Девушка согласно кивнула головой. — Замечательно. Мне нравится вот эта лавочка. Присаживайся, — Шанкс галантно, очень сильно стараясь, провел Элин до скамейки, приглашая присесть. Следом за девушкой он плюхнулся рядом.
Часть неба была закрыта дымом, вызванном отоплением домов, потому что ночи все ещё стояли прохладными, но это не мешало пробиваться ярким звёздам, которые заполнили бескрайние просторы своим светом. На сердце было легко-легко, будто и нет той пугающей действительности, так сильно старающейся вонзить в тебя когти.
— Помню, как мы сражались с одной пиратской командой целых три дня. Я не думал о смерти, но вовсе не предполагал, что после мы поднимем бокалы с теми людьми, которых на протяжении такого длительного времени считали своими врагами. Что ж, друзьями мы не стали, но хотя бы очень весело провели время.
— И где же все это проходило?
— Прости, уже забыл название. Так, тропики, полные сладких фруктов и непроходимых джунглей. Мне там понравилось.
— Если же у вас все было хорошо, то тогда почему ваша команда распалась?
— Не знаю. Капитан так решил.
— И под чьим же флагом ты плавал?
— Вряд ли ты знаешь эту команду…
— Мне кажется, что ты мне чего-то недоговариваешь, — перебила Элин, морща свою переносицу.
— Видишь ли, есть вещи, которые я не хотел бы рассказывать так легко и быстро.
— Ладно, не буду тебя мучать. Меня поражает, как легко, совсем без заминки, ты парируешь мои словесные нападки.
— Ты не так уж и способна в этом. Поверь, я знаю людей, которые любого выведут на чистую воду. Тебе ещё расти и расти до такого уровня, — Шанкс хлопнул девушку по плечу, расплываясь в своей едкой улыбке.
— Ты самый настоящий морской монстр. Травишь свои шутки, совсем не заботясь о чужих чувствах!
— Не кипятись. Все в порядке, — Шанкс встал со своего места, протягивая руку девушке. — Мы засиделись. Пора бы и поесть сходить.
— Извини, я не могу предложить тебе место, — Элин встала со скамейки, пряча руки в юбке платья. — Хоть я и родилась в этом городе, но почти никогда не была в харчевнях.
— Не беспокойся. Пиратство научило меня распознавать хорошие заведения в совсем незнакомых мне городах. Поэтому нам придется довериться моему почти профессиональному чутью.
Шанкс быстро пошел в сторону торгового променада, в начале которого располагались основные точки города. Большинство из них уже были закрыты, но народ все равно суетился у входов. Парень поймал руку девушки, сжимая ее в своей, ведь опасность подстерегала на каждом шагу: прохожие уставились на пару, которую днём бы точно никто не заприметил. Яркой чертой оказался их скромный возраст – семнадцать лет.
— Тут нам нечего делать.
Шанкс потащил Элин дальше, минуя центральную площадь города, в середине которой стоял огромный монументальный фонтан. Здесь оказалось гораздо меньше народу, так как все боялись стражников, способных разогнать и, вдобавок, накостылять неугодным. Парень свернул на следующую улицу, после чего нырнул в ее внутреннюю часть. Там он нашел небольшое заведение, где, судя по вывеске, подавали недорогие блюда и угощали алкоголем.
— Я очень надеюсь, что ты пьешь, — сказал Шанкс, поворачивая свой взор на Элин. Та утвердительно махнула головой, хоть и внутри нее все сжалось. — Вот и отлично, — добавил он и повел девушку ко входу. Внутри было достаточно уютно, несмотря на большое количество гостей, которые звонко чокались стаканами с пивом и смеялись. В центре помещения было свободное пространство, где дамы и господа танцевали бальные партии, прижавшись друг к другу. Небольшой оркестр, собранный из бывших уличных музыкантов, которые не имеют тех самых модных инструментов за десятки тысяч белли, играли джаз. Кисловатые звуки труб доходили до их ушей; было желание обнаружить хоть одну известную им мелодию, но ничего не выходило; они играли все, но только не то, под что хотелось больше пить и танцевать. Шанкс и Элин сели за ближайший свободный столик. Перед ними сидела компания из людей за двадцать лет: страшная девчонка дёргала за уши мальчишку, который, скорее всего, приходился ее братом; рядом с ними сидели их друзья – мужчина и женщина, – строящие им наигранные улыбки. Они казались даже слишком натянутыми, словно ржавые струны гитары. Казалось, что людям было очень тягостно тут находиться: несмотря на внешнюю пристойность заведения, его душа была пуста, совсем без уюта. Шанкс поднял руку, приглашая официанта подойти к их столу. Элин поерзала на стуле в явной неуверенности. Бармен, стоящий за стойкой в полусонном состоянии наливал выпивку одному господину, – у него были седые волосы, пудровый сюртук и внешняя благочестивость; рядом сидел пьяный мужчина, наблюдающий за тем, как его возлюбленная танцевала с неизвестным кавалером: вид у него был удручающий, но вполне удовлетворительный; женщина, сидящая в небольшой компании у самого входа озадаченно смотрела на Шанкса и Элин, – ее красные глаза немного дрожали, когда она подносила ко рту рюмку. Вдруг подошла официантка:
— Что желаете у нас заказать? — вежливо сказала она, наигранно улыбаясь. Было видно, что она ненавидит все и всех в этом месте.
— Дайте меню. Мы впервые у вас.
Она протянула два пожелтевших листка, на котором мелкими буквами были напечатаны все позиции. Официантка продолжала стоять у их стола, совсем не замечая, что происходит вокруг. Элин присмотрелась к листу, пытаясь выбрать что-то. Она не умела читать, но боялась в этом признаться. Ее серые глаза были наполнены странной неопределенностью.
— Что ты думаешь на счет пасты с мясом? — Ой, только не мясо. Тошно уже на него смотреть. Я буду просто пасту, желательно с сыром.
— Две пасты: одна с мясом, другая с сыром. Побыстрее, пожалуйста. Я зверски голоден.
— Сделаю все, что в моих силах, — ответила официантка, безразлично крутая поднос в своих руках. — Что будете пить?
— Ты пробовала сладкий ликер?
— Нет, — колеблясь, промолвила Элин.
— Даме ликер, а мне шот виски, — сказал Шанкс. Официантка кивнула и откланялась.
— Тут приятно, не так ли? — не зная, что говорить, спросила Элин у парня.
— Это место все равно не сравнится с атмосферой на корабле. Вот там мы точно веселились!
— Но оно не такое уж и плохое, по крайней мере…
— Эй, посмотри вон туда, — перебил ее Шанкс, поворачивая голову в сторону входа. — На тебя смотрит та беловолосая дама. Она ещё одета в зелёное платье из дешёвого бархата. Видимо, ты ей не очень понравилась.
— Наверное потому, что на мне очень страшная одежда. Даже если бы у меня было время на переодевание, то я бы все равно не смогла заменить это старое, поношенное платье на другое. Нет альтернативы, — она пожала плечами.
— Слушай, мне все равно, в каком ты там платье. Мне интересна ты, а не твоя одежда.
— Но чем же я интересна? Почему ты подошёл именно ко мне? Я имею в виду тогда, на рынке.
— Говорю же, у меня очень хорошо развито чутье. Вероятно, я на подсознании понял, что смогу неплохо развлечься с тобой, пока нахожусь в этом городке.
— Звучит так, будто я легкодоступная девушка.
— Не имеет значения, доступная ты или нет. Я просто выбрал тебя, вот и все, — официантка принесла им напитки.
Элин озадаченно посмотрела на рюмку, наполненную кремовой жидкостью. Шанкс времени зря не терял — парень делал резкие, большие глотки, заполняя рот горьким виски. Затем он разом выпил все, что собрал в своих щеках. Напиток обжигал горло, отчего цвет его лица смешался с огненно-красными волосами. Он выдохнул и куклой повис на стуле. Элин собралась с мыслями и тоже опустошила рюмку. Им обоим было горько. Девушка почувствовала разлив тепла, который наполнил ее тело.
— Бармен, обнови! — крикнул Шанкс, махая своей рукой. Тот нервно взглянул на них и принялся открывать бутылки. Вмиг его лицо обрело прежнее хладнокровие и безучастность.
— Ну, как тебе?
— Ликер пусть и сладкий, но обжигает горло очень сильно. Я не ожидала.
— Смысл алкоголя не в том, чтобы наслаждаться его богатым вкусом, а в том, чтобы потом хорошенько повеселиться! — воскликнул парень, ударяя кулаками по столу. Компания, сидевшая за соседним столиком, укоризненно посмотрела на них и принялась что-то обсуждать. Элин захотела расслышать их голоса, но скрипучая музыка перебивала их. Было видно лишь то, что у брата и сестры поочередно открывался рот.
— Я слышала совсем другое мнение.
— Видишь ли, только вкушая дорогие напитки стоит обращать внимание на их вкус. Тут такие вряд ли подают.
— В таком случае, я не спорю.
Официантка принесла им алкоголь и тарелки с едой. Из за спины она достала терку и начала крошить твердый сыр, который разлетался по тарелке плоскими продолговатыми кусочками. Элин удовлетворенно улыбнулась. Мясо на тарелке Шанкса ещё испускало пар, отчего тот тоже улыбнулся и принялся быстро разделывать его приборами. Он ложил куски себе за щеку и жевал их, неконтролируемо чавкая. Элин поспешила за ним.
— Давай выпьем. Тост за новые знакомства! — они чокнулись и опустошили свои ёмкости.
Трубач издал последнюю серию и заглох. Публика зааплодировала, а бородатый мужчина, играющий на данном музыкальном инструменте, вальяжно поклонился и пошел к барной стойке. Элин улыбнулась.
— Все таки, ты очень милая, когда улыбаешься.
— Правда? — переспросила она, немного смущаясь.
— Очень.
— Я рада.
— Элин, ты меня не узнала?
— Прошу прощения?
Между ними возникла пауза. Они всматривались в глаза друг друга, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Первым не выдержал Шанкс:
— Я был юнгой на корабле Роджера. Несмотря на мое низкое положение, обо мне частенько писали в газетах. Впрочем, как и о всех членах команды.
— Я никогда не читала газеты. Точнее, я вообще не умею читать.
— Очень зря. Тебе необходимо научиться.
— И ты так же был на последнем острове?
— К сожалению, нет. Теперь это моя цель – доплыть до него. Понимаешь, в конце своей жизни Роджер получил все: признание, любовь, богатство, власть, славу, крепкую семью. Можно перечислять бесконечно. Пожалуй, это именно то, к чему я стремлюсь и ради чего я хочу жить, — глаза Шанкса засияли. — Я хочу превзойти его, превзойти!
— Если ты так решителен, то я уверена, что у тебя все получится. Тем более, раз уж ты действительно был в команде короля пиратов, то не такой уж и слабак, как я думала.
— Через неделю я покину этот остров и действительно начну жить: начну формировать команду, искать дьявольские плоды, сражаться с известными пиратами и устанавливать свою власть!
— Через неделю я продолжу просто существовать: торговать мясом, слушать упрёки матери и спать на прогнившем чердаке. У меня нет амбиций. Такова жизнь.
Не замечая течение времени, они оба опустошили свои тарелки. Официантка унесла их, параллельно обновляя выпивку в их стаканах. Сказав ещё один тост, Шанкс и Элин чокнулись. Они принялись поглощать жидкость, с каждым новым глотком оставляя реальность далеко позади.
Они говорили. Говорили долго, будто являлись старыми друзьями, случайно встретившими друг друга. Затем они встали со своих мест и закружились в вальсе: совсем не зная движений и не чувствуя своих ног они обвивали зал, заполняя все свободное пространство; казалось, что даже музыка играла в такт их движениям; они наслаждались сладкой компанией друг друга.
Затем Шанкс резко схватил Элин на руки и, не останавливаясь, резко рванул к выходу. Официанты бросили на них злой взгляд и только хотели побежать следом, как были остановлены ничего не подозревающей толпой людей, которая именно в этот момент решила встать и начать танцевать. Он бежал по каменной брусчатке улицы, совсем не различая дороги. Девушка же уткнулась в его плечо, растворяясь в неожиданном порыве нежности с примесью лёгкого спокойствия. Ночное небо освещало им путь.
— Ты, оказывается, такой милый, — сказала с придыханием Элин, когда они завернули за угол и парень все же поставил ее на ноги. Она прижалась к алому от смущения Шанксу. Тот немного опешил, но все же приобнял ее.
— Ты тоже, Элин.
Они ещё долго стояли вместе. Чернота ночного неба скрывала их от ненужных глаз оживленной улицы. Только Луна и звезды подсказывали им, где искать друг друга. Прохладный ветер шевелил ветки деревьев; где-то вдали был слышен грохот веселящейся толпы, – ребята знают толк в том, как нужно правильно отдыхать; пахло травой и сыростью.
Пьяные они дышали. Дышали глубоко, стараясь набрать как можно больше кислорода в свои лёгкие, будто готовясь к глубокому погружению. Погружению в мир чувств.
Последние дуновения ветра замерли. Закрыв глаза, они медленно потянулись к лицам друг к друга.
Элин дрожала, Шанкс дрожал – их окутало предвкушение чего-то нового, совсем неизвестного.
Они соприкоснулись губами, втягивая друг друга в поцелуй – долгожданный поцелуй, полный таинственной привязанности и всепоглощающей нежности. Элин таяла в его тяжёлых объятиях. Шанкс, заметив это, ещё больше усилил свой напор. Она оказалась прижата к стене, когда парень перешел на новый уровень – их поцелуй стал страстным, почти огненным, с примесью едкого алкоголя.
В первый раз в жизни они почувствовали и осознали, что значит любить. Любить всей душой, без оглядки на окружающий их мир и действительность. Любить не вопреки чему-то, а просто так.
— Ну, и где ты была? — сказала мать, только заметив на пороге на пороге свою дочь. Она недовольно скрестила руки на груди и сморщила переносицу. «Она злится», – пронеслось в голове у Элин.
— Гуляла, — ответила девушка, стаскивая с себя пыльные туфли. Она выдохнула, когда избавилась от неудобной обуви и встала голыми ногами на холодный пол, после чего по ее спине прошли мурашки довольствия.
— Гуляла? Я, значит, тут места себе не находила, а ты где-то там ходила! — закричала Ребекка, хватаясь за воротник платья своей дочери.
— Слушай, какая тебе разница? — развязным голосом сказала Элин, протянув руки для объятия. Она улыбнулась, выдыхая кислый запах алкоголя. На лице матери отразился ужас: ее дочь едва держалась на ногах.
Ребекка отодвинулась и начала разглядывать ее: простое льняное платье едва прикрывало колени, а безобразный подол так и бился об ее трясущиеся ноги; Элин что-то бубнила себе под нос; щеки дочери пылали всеми оттенками красного, а глаза суетились из стороны в сторону, пытаясь задержаться на каком-нибудь предмете. Медленно качаясь, девушка прошла в комнату, параллельно развязывая корсет на спине. Пальцы путались об его нити, которые непроизвольно затягивались в ещё более тугие узлы. Элин выругалась. Мама подошла к своей дочке, осторожно отодвинула слипшиеся волосы вперёд и начала снимать непослушное платье. Ткань опустилась на пол, подставляя угловатую фигуры девушки под свет керосиновой лампы. Она освещала ее острые ключицы, плоскую грудь и ребра, – последствия бедности и вынужденного голодания. На кухне не всегда можно было найти кусок хлеба, не говоря уже про что-то более съестное. Элин широко зевнула. Девушка сделала шаг и упала на шерстяное покрывало своей кровати, так неприятно щекотящее кожу. Обняв руками плоскую подушку, она засопела.
Ребекке стало тошно: настал тот день, когда ее маленькая, совсем невинная, девочка пришла домой, едва держась на ногах. В голове появилась мысль: «Где все это время была я?» Пряча гримасу боли и разочарования под маской безразличия, она села на стул. Ее глаза были плотно прижаты друг к другу. Рука интуитивно потянулась в карман грязного фартука, где нашарила металлический портсигар, – внутри осталось лишь пять сигарет. Мягко взяв в руки одну, Ребекка сжала ее губами, параллельно зажигая спичкой огонь. В ее голове вспыхнули болезненные воспоминания.
Вдох: ее бьют в лицо. Выдох: она истошно кричит, когда ее оглушает резкая боль. Задержка дыхания: она падает на пол, пытаясь понять, что произошло; ее правый глаз не открывался. Вдох: перед ней стоит ее любимый муж. Выдох: слышны приближающиеся шаги медиков, которые мчаться к ней на помощь. А дальше все как в тумане. Страшный приговор врача, – катаракта правого глаза – судебные тяжбы, развод, слепота, страдающий ребенок, беспомощность, отчаяние и боль, – резкая боль в груди, не дающая возможности вздохнуть без усилий. День, который изменил ее мир навсегда.
Было принятно решение молчать. Молчать, пока Элин не вырастет. А потом рассказать: горькую правду об ее отце, который вмиг разрушил им жизнь. В суде не доказали его причастность к делу, но Ребекка точно знала, кто нанес ей роковой удар. Мужчина сделал многое, чтобы не только испортить внешность своей жены, но ещё и отобрать все: полноценную квартиру, деньги и личное счастье. Она смогла отстоять только ребенка – Элин, которую любила до потери пульса. Дочка стала единственным островком надежды в ее померкшей жизни.
Ребекка смотрит на девушку, едва сдерживая слезы: какой прекрасной выросла ее дочь. Она подходит к кровати и укрывает ее, после чего та бормочет и отворачивается к стене. Мать целует ее в макушку и удаляется. Утром предстоит провести очень серьезный разговор: Ребекка будет кричать, а Элин ежиться от головной боли; мать поднесет дочери стакан воды и прочитает целую нотацию на тему того, как правильно пить, и что неприемлемо гулять среди ночи с едва знакомым ей парнем. Но это будет потом. Сейчас же девушка должна насладиться сладким послевкусием счастья, нежности и всепоглощающей любви.