***
Час ночи. Я уже успокоился. Правда, чай, который Раф заварил, оказался слишком крепким: листья зеленого чая щекотали мою верхнюю губу каждый раз, когда делал небольшой глоток. Кружка была довольно горячей, но моим леденящим рукам не доставало даже этого тепла. Одеяло тоже не согревало. Взглянув на свой комод с наклейками пони, меня начало коробить. Как Раф вообще посмел вчера начать разговор с «моих» любимых сериалов, а потом так резко отрезать «ты не против кремации Лео?» Как он вздумал меня не пустить после этого вопроса к Лео? Почему они со мной так поступают? В последнее время, я стал отличать гнев от отчаяния. Когда я в ярости, то мне хочется за что-то бороться: я не мирюсь с недостижимой целью, а продолжаю биться. Даже когда уже сил не остаётся, всё равно не сдаюсь. Но если я начинаю только молчать и взглядом задавать вопросы, то я опустил руки. Честно говоря, во мне находятся эти два состояния: с одной стороны я злюсь на Рафа, с другой стороны он хотел меня лишь уберечь. Он не желал вреда моей психики, потому и не пускал. Но есть две проблемы: во-первых, Раф впечатлительнее меня. Думаю, смерть Лео потрясла его намного больше, потому есть смысл его понять, но и простить его тяжело. Во-вторых, я уже видел мёртвого Лео. Я видел как мой брат висел на верёвке, медленно качаясь из стороны в сторону. Эта картина так отпечаталась в моей памяти, что, закрывая глаза перед сном, я будто вижу её на собственных веках. А что бы было, если бы я помог брату те два месяца назад? Если бы я рассказал остальным правду о состоянии Лео и выслушали бы его переживания, то изменилось бы хоть что-нибудь? Спустя пару минут раздумий, кружка чая всё-таки согрела мои руки. Теперь у меня появилось чуть больше энергии для того, чтоб наконец-то встать с кровати. Вяло откинув одеяло в сторону и спустившись с кровати, я решил первым делом пойти на кухню. После горького привкуса чая хочется освежиться и забыть этот отвратительный вкус, хотя я хлебнул всего два глотка. Теперь понимаю, почему Донни особенно не любит зелёный чай. Открыв дверь комнаты и направившись на кухню, я понемногу стал слышать голоса. Судя по низкому тембру голоса, это был Раф. Дверь на кухню была слегка приоткрыта, потому, проскользнув к ней на цыпочках, я заглянул в щель: Раф сидел спиной ко мне, а Донни наоборот. Он сидел перед Рафом, сидя у края стола. Хотя лицо старшего я не видел, я прекрасно чувствовал его волнение: как сильно он сжимал свой полный стакан с водой, словно собирается рассказать что-то важное, но боится реакции Донни, который ровно сидел, иногда попивая кофе. Меня с детства учили, что подслушивать чужие разговоры — плохо, но… Что-то мне подсказывало, что нужно остаться. — Мне кажется, что я до сих пор сплю. — сказал Раф, делая глоток прохладной воды. — Может, это всё сон? — Нет, Раф, это реальность. — холодно ответил Ди, смотря куда-то позади старшего брата. Лицо моего рационального брата так и не изменилось: ни печали, ни горечи, ни скорби. Абсолютное безразличие читалось на его лице. Он переодически мешал кофе и пялился на него, словно прикованный. Я хоть и прекрасно понимал, о чём идёт речь, всё равно сочувствовал Донни. У него всегда были проблемы с эмоциями, так как тот попросту не умел их правильно выражать. Он мог испытывать жалость, но с каменным лицом глядеть на раненного меня или других членов семьи. Часто его интонацию приписывали к сарказму или иронии. Из-за этой «особенности» Донни, Сплинтер часто его в этом упрекал, мол, чего тот смотрит на избитого Лео словно статуя, а тот в свою очередь думал, что Ди таким образом насмехался над его болью. Наверно, это и служило частой причиной для ссор между ними… — Я просто не верю в то, — начал дрожащим голосом старший, — что мы видели Лео в последний раз. Когда мы с папой шли в Скрытый город советоваться с Уэссо по поводу кремации, мне становилось так паршиво… Я даже в какой-то момент начал представлять, что мы говорим не о Лео, но его имя постоянно упоминали. «Лео был хорошим помощником», «Лео всегда помогал мне», «как Лео мог с собою такое сделать» говорил Уэссо, когда мы просветили его о ситуации. — Раф сделал еще один небольшой глоток, а после оперся на спинку стула. — Хотел бы я знать ответ на последний вопрос… Донни переместил взгляд на Рафа. Видимо, он собирался что-то сказать, да не знал, с чего начать. Заметив это, брат решил задать вопрос: — А ты беспокоишься о чëм-нибудь? — Например? — задал встречный вопрос Ди. — Ты же сам знаешь, что я имею в виду. Донни поджал губы, скрестил руки и повернул голову на раковину, из которой медленно стекала капля за каплей. Если Ди таким образом пытался избежать разговора, то это была самая наиглупейшая попытка. Раф продолжал наблюдать за гением, ни разу не сменив расслабленную позу, в то время как Донни ещё и дёргал ногой. Не выдержав такого пристального взгляда лидера, Ди сдался. — Да, беспокоюсь. Последний раз с кем он так ссорился, так это со мной. — опустив взгляд признался брат. — Вряд ли я забуду тот день. Раф продолжал терпеливо слушать, будто ждал, что Ди выдаст какую-то правду. — Понимаешь, — отрезал вдруг Донни. — я ведь не думал, что моя безобидная шутка приведёт к… к этому всему… — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался старший брат. Ди поëрзал на стуле и взял в руки кружку уже остывшего кофе. Взглянув на неё, Донни тяжело выдохнул. — Может, я действительно довёл его до такого состояния… Я прикрыл рот рукой, чтобы не издать звук… Ну, не сказать, что удивления, но и шока тоже. Это было что-то среднее, но больше мне было любопытно, о какой ссоре идёт речь. Подозреваю, что это тот «странный диалог», и ведь я сразу заподозрил, что Ди что-то мне не договаривал. — До самоубийства Лео я считал наш с ним разговор странным и несерьезным. Думал, что у него просто плохое настроение. — наконец признался Донни, сжимая, чуть крепче обычного, в руках уже остывший кофе, который тому явно расхотелось пить. — Если бы я знал о последствиях своих слов, то просто бы проигнорировал поведение Лео. — А разве не это приводило его к ещё большему желанию убить себя? То ли это насмешка над жестокостью гения, то ли вопрос для размышления. Ди лишь приоткрыл рот и с неким раскаянием смотрел на брата. — Раф, я не хочу в это верить… — продолжал Донни. — Скажи, что я не причастен к этому. Молчание. Раф всё так же неподвижно сидел, скрестив руки. Тон Ди повысился: — Ты же знаешь, что я не дружу с чувствами. Откуда ж мне было знать, что Лео было плохо? Кто вообще из нас подозревал, что в один из дней самый позитивный брат повесится в своей комнате? — Донни. — звал Раф, но Донни не останавливался. — Ты хоть сам замечал суицидальные наклонности в нём? Хотя бы пытался что-то с этим сделать? — Донни! — сказал старший уже более громко и грубо, дабы Ди уж точно замолчал. Так и произошло: Донни опустил взгляд и начал рассматривать граненный стакан Рафа. Интересно, пытался ли он что-то разглядеть в отражении или просто погрузился в мысли? Раф оперся на спинку стула и начал массировать переносицу, недовольно рыча: — Боже, только не поднимай сейчас эту тему с Микки. — раздраженно фыркнул Раф. — Кстати о Микки… Ты ему рассказывал о «том случае»? Плечи Ди дернулись. Все-таки он не погружался в свои мысли, а лишь смотрел в пустоту, ожидая подобного вопроса, но не знающего, что ответить. «Тот случай» — это та же «ссора», которую они обсуждали? И почему о ней знает только Раф? — Знает. — ответил Донни. — Правда? И как он отреагировал? — Никак. — Да ну. По-твоему я не знаю Микки? Донни усмехнулся. Так надменно и громко… Как будто демонстрировал протест, вот только за непонятно что. Чего он пытается добиться этим? — А ты хоть кого-то из нас знаешь? Резко отодвинув стул и хлопнув по столу, Раф повернулся в сторону двери. Не только плечи Ди дёрнулась, но и мои. Я стал осматривать все возможные места, чтобы спрятаться: не хочу быть пойманным за темой, которую пока со мной не должны были обсуждать. До комнаты я не успею добежать, до зала тоже. Остаётся прислониться к стене возле двери и надеяться, что Раф пройдёт мимо, не заметив меня. Звучит невозможно, но я должен узнать у Ди о ссоре. — Либо ты расскажешь правду Микки, либо он узнаёт её от меня! Всё на твоей совести! Услышав своё имя в предложении полном шантажа и гнева, мне на секунду показалось, что оно адресовано мне. Настолько я не привык к крикам брата. Дверь распахнулась, из неё вышел быстрым шагом Раф и направился, к счастью, не в мою сторону — в комнату. Постояв ещё так минуту, я все-таки собрался с духом, чтоб всё расспросить у Донни. Я хочу знать подробнее, что произошло между Лео и Ди. Мне нужно это знать. Я хотел притвориться, что только вышел из комнаты и пришёл на кухню с целью поесть или попить воды, но лучше скажу всё напрямую. Теперь я буду откровенен со всеми и добиваться того, что надо. — О чем ты говорил тогда с Лео? Решил обойтись без приветствий и лишних разговоров. Наверное, со стороны звучит грубо (хотя больше неуверенно, так как я немного запинаюсь), но тогда я не получу ответа. — Хоть бы постучал для приличия… — хмыкнул Донни. Он встал из-за стола и подошёл к раковине, чтобы вылить отвратительно-холодный кофе и попить воды. — Ты говорил, что у вас был «странный диалог». — Верно. — Но не говорил, что была «серьезная ссора». — продолжал я гнуть свою палку. — Так её у нас и не было. — ответил Ди, после чего выпив взахлёб первый стакан воды, налитый из-под крана. — Перестань! Ссора — конфликт двоих. По твоим словам он кричал что-то вроде «вот умру, и посмотрим, как вы заживете». Не сказал ли он это по другой причине? Ди отвернулся от меня. Я не видел его лица, но чувствовал, даже слышал, как ему тяжело пришлось сглотнуть ком во рту, чтоб попытаться хоть что-то вымолвить. Пустой стакан снова был заполнен водой и так же быстро опустошён Донни. — Не в твоём стиле устраивать допросы. — Зато в твоём — подстраивать ситуацию под себя. Третий стакан с водой был выпит. Брат продолжал смотреть в стену, ожидая, что я в конце концов сдамся. — Ты ответишь на вопрос? — Какой? — неуверенно усмехнулся тот. — Какая ссора между тобой и Лео произошла? Четвёртый выпитый стакан и тихое «чëрт» от Донни дали мне понять, что ответа я определенно не получу. По крайней мере, сегодня. Оставив стакан на столешнице, Ди плечом задел мое плечо и вышел из кухни, в очередной раз хлопнув дверью. На мгновенье сосредоточившись на двери, я заметил, что трещина на ней снова стала чуть больше. Надо будет дверь поменять.. И вот, я снова один… Я так и не узнал ничего нового о ссоре Лео и Ди. Абсолютно ничего, кроме того, что Донни испытывает вину за сказанное, но что конкретно? А если я попытаюсь узнать у Рафа это? Разозлиться ли он за подслушанный мною разговор? Ладно, это последнее меня интересует. Почему Раф знает больше, чем я? Столько вопросов, которые нужно задать, но так страшно получить ответы…***
Дверь Рафа была такого же цвета, что и дверь Лео, только без надписей. Моя рука начала слегка дрожать, когда я ее поднял. Сейчас я постучусь, а что дальше? Как начать разговор? Если начну так же, как с Донни, то получу тот же результат — никакой. Только потраченный нервы и время. Наверно, стоит спросить, как он себя чувствует, но не покажется ли это жестокой шуткой? Только я набрался решительности, чтоб постучать в дверь старшего, как вдруг почувствовал что-то холодное на плече. Как будто кто-то положил ледяную руку… Я мигом обернулся и увидел сзади дверь Лео… Теперь она ассоциируется у меня с тем кошмаром, от которого меня до сих пор пробивает в дрожь. Словно загипнотизированный, я не отрывал взгляд от шершавой двери с большими вырезанными надписями сверху «Лео». Желание её убрать или прикрыть возрастает. Сердце бешено бьётся, напоминая о той верёвке, которая сжимала горло Лео, перекрывая дыхательные пути и не давая шанса на малейший вздох. Хочется забыть весь тот ужас, что я видел, но сильнее теперь хочется зайти в комнату покойного брата. Я не знаю зачем, просто… Меня как будто тянет туда зайти. Я прекрасно понимаю, что этим я сделаю себе хуже. Лео бы наверняка сказал, что это «надежда», а Донни — «болезнь». Но что бы ответил Раф? Сколько времени прошло, пока я размышлял о разном — неизвестно. Я опять потерял слишком много времени, которое мог потратить на разговор с Рафом. Надо вернуться к делу. Повернувшись снова к двери старшего и немного успокоившись, я слабо постучал два раза. Обычно, Раф отвечает «зайдите», но тут тишина. Либо он не в духе сейчас разговаривать, либо уже спит. Как бы то не было, я приоткрыл дверь, дабы подтвердить свои догадки. И да, я был прав: Раф сидит на кровати, уперевшись локтями о колени и закрывая руками лицо. Сначала мне показалось, что он плачет, но вместо этого он издал недовольный голос: — Ты всё слышал, да? На этот раз я нисколько не удивился. Зачем мне ещё заходить к брату спустя некоторое время его общения с Ди. — Тогда ты знаешь, зачем я пришёл. Брат опустил руки и тяжело вздохнул, даже не посмотрев на меня. Я уже собирался развернуться и уйти к себе в комнату: Раф определенно сейчас не настроен на разговор со мной. Он, несомненно, еле держится, чтобы не сорваться на меня. — Пообещай, что к Донни ты продолжишь относиться так же, как ни в чем не бывало, — неожиданно для меня проговорил Раф. Ну, выбора, как такового у меня нет, поэтому я вынужден согласиться. Боюсь представить, что за история меня ждёт.