Любить по-русски

      Бывшему прокурору Ленинского района Нижнего Тагила и действующему серафиму Высшего Совета Небес Ребекке Моисеевне Гуляловой не спалось. Впрочем, не спалось ей уже года три, но выглядеть хорошо и ставить палки в колёса адской Приоры не мешало. Всю свою земную жизнь Ребекка росла с обострённым чувством справедливости. Особенно сильно чувство справедливости обострялось после пятисот грамм хорошего французского коньяка. А после плохого, армянского – могло превысить должностные полномочия. Ещё при рождении женщину окрестили в честь прабабки Ревекки, что в переводе с древнееврейского означало «верная жена». Мать, промучившаяся родами долгие двадцать часов, надеялась, что хоть кто-то в их семье познает простое девичье счастье, тесно связанное с кастрюлями на плите и вышивкой на пяльцах. Но судьба и сотрудница ЗАГСа, отмечавшая в тот день юбилей, распорядились иначе. Именно так всего одна опечатка превратила «достопочтенную супругу» Ревекку в «берущую в плен» Ребекку. И навсегда сформировала характер. Девочка росла в профессорской семье, познавшей все радости советского шика. Финансовое благополучие олицетворялось трёхкомнатной квартирой на фоне соседских коммуналок и «Москвичом» цвета «баклажан». А бонусом к почётным регалиям шли ежегодная поездка в Геленджик, дача с нескончаемым запасом крыжовника и возможность пристроить единственную дочь в Академию МВД, когда пришла пора. Но ещё раньше, чем пришла учебная пора, к Гуляловой пришла пора женского рассвета. Солнце на этом небосклоне взошло в десятом классе и не собиралось закатываться по сей день. И хотя карма значения имени преследовала Ребекку всю недолгую жизнь, она же помогла ей по завершении. Погибшая от заказной пули киллера, районная прокурор очень быстро сообразила, в какую сторону надо двигаться по карьерной лестнице и в чьих фóртах проведено центральное отопление. Не мешала даме ни влюблённость в сокурсника Винчесто из числа демонов, ни неразделённые чувства престола Фенцио, который явно не знал всех правил игры и свёл блондинку с нужными людьми за пару свиданий, не бросаясь обвинениями «Кто девушку ужинает, тот её и танцует». Винчесто был хорошо сложен и играл на гитаре, что роднило его с бывшим мужем. На этом, по счастью, сходство заканчивалось. Новоиспечённого адмирона Сатаны не могла завлечь в свои тенёта ни уральская лесополоса, ни тушёнка, подогретая на костре, а от идеи пойти на выпускной с палатками в ближайшую дубраву демон так многозначительно повёл бровью и потрогал Гуляловой лоб, что она тут же устыдилась. Кумиром Ребеккиной юности был Валерка Леонтьев, а музыкальные вкусы, не выдержавшие профессиональной деформации, плотно обосновались где-то между Михаилом Кругом и Розенбаумом. Поэтому, сообразив, что, накрути она длинные волосы Винчесто на папильотки, а вместо нудных баллад о драконах, злодеях и героях, тот споёт «Девочку-пай», дамочка втрескалась окончательно. Фенцио работал противовесом. В выпускной год всеми правдами и неправдами заманил Гулялову в сад Адама и Евы и читал стихи собственного сочинения под грудастой луной, рифмуя «кровь – любовь» и «смерть – твердь». Поэма оказалась настолько длинной и трагичной, что к середине повествования Ребекка потеряла нить повествования, а к концу громко, но ожидаемо всхрапнула. Это разбило ангелу сердце. Потому что морду ему разбил Винчесто, прознавший про рандеву. «Хорошие были времена…», - не успело пронестись в голове женщины, когда в дверь постучали.       – Серафим Ребекка, - в кабинет вошёл архангел и отдал честь, салютуя у виска. Это было первое, чему Гулялова обучила низшие чины, чтоб всё по мастям, по областям. – Вас ожидает Главный Советник.       – Иду. – И бросив взгляд на портрет Эрагона в воротнике-жабо за своей спиной, на котором художник польстил густоте волос изображённого, Гулялова отправилась на приём. ***       Люцифер открыл рот, чтобы разразиться всем набором идей, как именно Фенцио может применить свой посох не по назначению, а по наслаждению. Потом закрыл рот. Потом снова открыл рот, но уже непроизвольно. Наконец, зло сверкнув красными глазами, с силой схлопнул челюсть и первым шагнул в водоворот, напоследок проведя пальцем по горлу с самым зверским выражением лица. Учитель увидел, а настучит ли отцу из-за угроз – его не колышет, Шепфа – свидетель! Пусть хоть весь Корнваллис в известность поставят, что у наследника проблемы с агрессией, сам принц срать хотел на общественное мнение. Он вообще был из тех, кто с самого детства не доедал суп, даже когда няньки говорили «Ещё одну за матушку». А на «Ещё одну за батюшку» в принципе выплёвывал ложку, метя в чей-нибудь лоб.       – И где мы? – Вика выпрыгнула из воронки через пару мгновений, но неудачно. Приземлилась на коленки у ног своего спутника. Минувшим вечером Мими наотрез отказалась идти в поезд, отмечать удачное завершение огородных работ и чокаться за здравие огнемёта. Ещё и бросила что-то про трусы, которые не может найти с прошлой попойки. Поэтому ночь прошла скучно, зато Гулялова выспалась. Цепким взглядом зацепила красные мокасины перед своим носом и вскинула голову вверх.       – Ты у моих ног. – Констатировал расписная «цаца-неебацца» и больше не смотрел в её сторону. Ему начинало мерещиться, что эта странная девка его преследует и вся школа ей в этом помогает. Вот уже и на земное задание их ставят вместе. А что дальше? Сделаем парные татуировки? Отметим дни рождения в один день? Совершим совместное жертвоприношение папаше во славу? Короче, он очень старательно и громко не смотрел в её сторону.       – Скажи, Рамзан, ты должен мне содействовать или мешать? – Она встала. Одёрнула платье. Очень короткое платье. Армянская соседка была ниже на целую голову, но и Герáльд-Бухенвáльд проигнорировал все просьбы Вики позвать костюмера, а на «Бухенвáльда» ещё и обиделся.       – Природа на тебе отдохнула. Девчонка вдруг дёрнулась навстречу и прижалась всем телом, горячо шепча:       – Люцик-цуцик, тут никого нет и темно, - на улице, где они оказались, и правда стоял поздний вечер, - если на тебе микрофон, моргни! Он опешил и оказался в ситуации человека, которому ни в коем случае нельзя моргать. Изо всех сил не моргать. До лопающихся капилляров не моргать.       – Ещё раз прикоснёшься к моей одежде и я сожгу её вместе с тобой, Непризнанная.       – Зажигалку отрасти – заявы кидать.       – Прощайся с жизнью.       – Рожу поправь, а то пафос потёк.       – В твою башку слова приходят, чтобы умирать.       – В неё хотя бы что-то приходит. А о тебе я и такого не скажу.       – И красотой мир ты тоже не спасёшь. – Это был удар ниже пояса. С выжженными розовым красителем волосами Вика потеряла уверенность в себе и теперь по полчаса крутилась у зеркала по утрам, чтобы смириться с неизбежным на ближайшие пару месяцев. Перекрашивать сухую, как солома, копну не рисковала, боясь остаться лысой. Или зелёной. Такое уже было, когда, в старших классах, она сначала захерачила тонирование хной, а потом шлифанула шевелюру «Фарой» за тридцать семь рублей. Её рука взмыла ввысь, стараясь прописать пощёчину, но была поймана у самой скулы. В девичьих глазах блеснули злые слёзы.       – Я-то думала, ты – самый дерзкий парень в этом проекте, - голос дрожал, как предатель, струсивший перед битвой, - а ты – хамло обрыдлое. Такие, как ты, никогда не меняются! – Спасибо, знаем, видáли. Зря что ли, она все сезоны «Каникул в Мексике» смотрела?! – Люди вообще не меняются. Чао, персик, дозревай! – И, выдернув запястье, Гулялова двинула вниз по проспекту с опасной скоростью, на ходу распаковывая конверт педагога. Люций недоумённо смотрел вслед, пока мозг обрабатывал полученную информацию: «В каком это смысле люди не меняются? Конечно меняются! Батя, помню, однажды выменял отличного щенка Кракена на кучера и двух дворовых девок».       – Минуточку! – Но тонкая спина была уже ужасающе далеко. И от этого зрелища внезапно стало грустно: что-то в походке Непризнанной вопило «Огурцов ты больше не дождёшься!». ***       Задание показалось чудом Христовым, как только Вика поняла, что она в России. Ну, то есть, в России она всегда, но тут даже никаких МакДональд не припасли. Чёрным по белому на листке читалось короткое «Свадьба по адресу Интернациональный переулок три должна состояться» и никаких пояснений. Она заозиралась, заметила нумерацию домов, потускневшее объявление «Индивидуалки Ижевска» на фонарном столбе, маргинального типа бабку, копошащуюся в мусорке… И выбрала бабку. «Актриса, как пить-дать!».       – Мать, ты к «Пятёрочке» сходи, - девица прикинула время. Раз уличное освещение ещё горит, а район спальный, значит пока не полночь. – Там после одиннадцати у складов будут просрочку утилизировать. Майонезные салаты не ешь, пронесёт. Выпечку можно.       – Чё, умная самая? – Карга показала покосившийся, поредевший ряд зубов.       – Где Интернациональный переулок?       – В штанах твоего мужика! – В ответ огрызнулись, но рукой махнули в нужном направлении. Сорок минут спустя Гулялова убедилась в этом лично, упираясь в вывеску «Горластый Гарри». Название ей понравилось, увиденное – нет. У самого входа, сияя сладостной, кошачьей физиономией, стоял её спутник – чтоб ему до конца дней пасти коз в своём горном кишлаке! – и что-то затирал смущённой новобрачной. Невеста была на седьмом небе от счастья. И на пятом месяце по неосторожности.       – Ты ли это?! – Нарисовав радостное удивление, Вика кинулась к молодой супруге с горячими объятиями. – А я мимо иду, вижу и глазам не верю, дорогая. Свадьба и у кого?! – Вот и правда – у кого? Ей бы сейчас имя, и зрители точно оценят театральное дарование. – Узнала меня?..       – Неа, - оробевшая невеста занервничала, поджимая рот со смазанной помадой. Гулялова приосанилась. С вызовом взглянула на Люцифера, который явно был не доволен нарушенной идиллией. И выдала:       – Школа, восьмой «А»… - сделала бровями интригующий «тынц», как бы подсказывая.       – Но я училась…       – В «Б». А я – в «А». – Иных вариантов в России ещё не придумали.       – Галька! – Тут же заорала невеста. – Галя Скуратова! Как-то ты… - она бестактно осмотрела Гулялову, - …раскабанела. Родила что ли? Грусть-печаль, едва отступившая после диалога с этим «кавказцем», явилась с утроенной силой. Допустим, карантин не прошёл для Вики бесследно. И в прошлогодние джинсы она теперь могла вместить разве что все свои обещания перестать есть пирожки на работе, но ведь и не затетёха какая-то!       – А это и есть везунчик, сорвавший свой куш? – Вопрос проигнорировала и уставилась на Люция с прищуром.       – Пойдём, познакомлю, - при упоминании мужа новобрачная окончательно залилась краской и схватила Гулялову за руку. – Вадик перебрал, а я подышать выходила. – Она погладила свой округлый живот, - сама понимаешь. В своих фантазиях демон, всё это время презрительно стоящий рядом, уже отрубил Непризнанной ноги, но в реальности был вынужден двинуть следом. «Я не могу тебя убить, но могу извести и превратить твою жизнь в один большой, вонючий котёл боли, жопастая дура. – Задница маячила прямо перед взором, и он скривил губы, желая, чтобы картинка сменилась. О том, чтобы поднять глаза от женских бёдер, почему-то не могло быть и речи. – Например, я расскажу тебе, кто твоя мамаша, дождусь вашего трогательного, мерзкого, человеческого воссоединения, а потом найму кого-нибудь, кто её грохнет. – С наёмниками в этом измерении не было никаких проблем. В Преисподней сыщутся орды готовых на всё за мешок золота. А если внимательно посмотреть вокруг, то и среди благочестивых горожан маньяка откопать труда не составит. Тренер по Крылоборству давно вызывал у демона подозрения. – Я буду наблюдать, как ты страдаешь, погрязая в своих земных печалях, и ликовать! – Это только у людей так. Потому что если кто-то грохнет его батю, Люцифер ни разу не расстроится. Виду, конечно, не подаст, но потом обязательно закатит пьянку на пару месяцев, включающую вакханок, фейерверки и семь смертных грехов. – Уже представляю тебя в чёрном на панихиде, Непризнанная…», - размышления, ещё недавно украсившие его лицо лёгкой, но несомненно счастливой улыбкой, вдруг резко сменили вектор и нарисовали, как и в каких позах, он мог бы помочь Гуляловой нацепить на себя ажурные, траурные чулки. В это время Вике как раз подняли голову Вадика из салата. Пьяно икнув, не раскрывая глаз, новобрачный принял поздравления и тут же рухнул обратно, а сама студентка усекла суть задания – парочка изображает союз по залёту, который не протянет и года. «Ебать мой хуй, философия, блять, Канта! Это только в Раю браки заключаются на небесах, а в Тагиле все свадьбы похожи на эту. И ничего, живут! Маринка с Серёгой уже второго сделали!», - и огород им свекровь подарила в том году, наполняя жизнь смыслом, а глаза – кабачковым фанатизмом. Бросив взгляд на президиум, где гордо красовались сдувшиеся шарики и неровно наклеенные на пластик буквы «Вадим + Мария», Гулялова оценила площадку, танцпол, сцену и ди-джея за пультом и приняла решение, которое навсегда изменит её жизнь. Ну или смерть, как ей с пеной у рта втюхивают киношники. Спроси кто Люция, что случилось, он бы не объяснил. Ещё секунду назад невозмутимо стоял поодаль, а теперь демона уже усаживали за стол между фундаментальной толстухой с грудью, вокруг которого могла бы вращаться эта планета, и очень старым дедом, который удерживался на стуле только благодаря аккордеону, придавившему древнюю рухлядь. В одну руку мужчине всучили рюмку с прозрачной бурдой, в другую – вилку, а на тарелку полетело кровавое хрючево.       – Что. Это. – Он разрезал воздух металлическим голосом.       – Кушай, сынок. – Запричитала тётка-крейсер. – Селёдочка под шубой! А сейчас ещё и Мимозу положу! – И, не дожидаясь никаких возражений, которыми он был готов заплевать скатерть, женщина перегнулась через Люцифера, притягивая к себе противень. Потная подмышка пришлась точно в нос, и наследный Принц понял – на Кругах Ада пытают совсем не тем, чем дóлжно.       – Привееет, Ижевск! – Задорный голос Вики разлился с полутёмной сцены. Шепнув звуковику пару ласковых, она взгромоздилась на своих каблуках на помост, вооружилась микрофоном и принялась делать то, что всегда хорошо получалось – вдохновенно, импровизированно пиздéть. – Я тут случайная птичка, но с красавицей Марусей мы учились в одной школе. Помню её ещё… - она замялась, махнула рукой на уровне декольте и гаркнула, - …вот такой вот! – Возглас в зале был полон слезоточивостью бабушек. Людмила Петровна со стороны невесты тут же начала говорить, что их роза цвела не для алкаша подзаборного. Удар отражала Надежда Алексеевна со стороны жениха, которая тут же бросилась доказывать, что там не роза, а роща цвела. По которой не один удмурт потоптался. – Подарка у меня нет, но я спою! – Пока всё не переросло в драку – пусть оставят на сладкое! – Гулялова пресекла светский разговор. – И вы все её знаете!       – Твоя бабёнка-то?! – Дед по соседству от Люция словно вышел из комы с грандиозным, гортанным звуком.       – Нет.       – Ну и зря. – Старик облапал Непризнанную с головы до пят своей глаукомой и резюмировал, - я б вдул!       – Воспарила, Галя, я над бытом,       Крыльями маша самозабвенно,       В нашем городе убогом и забытом       Днём с огнём не сыщешь джентльмена. – Когда Гулялова затянула первый куплет, Люцифер промазал вилкой мимо гриба, норовившего ускользнуть по тарелке.       – О, Господи, прости,       Но в нашей области       Мне личностно не вырасти. – Когда она же взяла верхние ноты, демон, победивший маслёнок, промахнулся мимо рта.       – Верно говоришь, Мариш!       Наша жопа – не Париж!       Хлопай крыльями – не хлопай,       Шиш над жопой воспаришь! – Когда Непризнанная перешла на ультразвук, зубчики вонзились в нёбо.       – Но я скажу по-женски, мы ж не молодёжь,       Пи́зже, чем в Ижевске, мужа не найдёшь,       Что ни говори же, наши мужики же       Пи́зже чем в Париже, чем в Париже пи́зже! – Когда зазвучал припев, Люций сломал вилку. Зубами.       – Хороша девка! – Дед схватился за аккордеон, подтянул портки и стал неумело подыгрывать, раздувая меха на соседа с тем видом, будто это хрéнова норма в этом хрéновом мире. – И поёт хорошо! Громко! Ко второму куплету гости потянулись исполнять медленные танцы вприсядку, а невеста погрязла в счастливых слезах, прижимая тело суженного к груди: не надо ей никаких бритоголовых брутальных типов, подкатывающих яйца, когда она вышла по-тихому покурить за углом ресторана, когда тут их с Вадиком песня. ИХ! А этого Люцифер не мог ни знать, ни учесть, ни даже предположить, просто не имея подобного опыта. Он вообще спускался в Россию лишь однажды, когда местные ещё с мушкетами бегали. Попал в ополчение к французам, прячущимся в лесу, адски замёрз и решил игнорировать эту страну, как непригодную для жизни даже по меркам адского отпрыска. Три песни спустя протрезвел и жених. Сначала бросился исполнять супружеский долг прямо на президиуме, потом вспомнил, что они тут не одни, и утащил новобрачную на танцпол.       – И всё у них теперь будет хорошо! – Гулялова победно приземлила задницу на стул, нагретый тёткой. Во взгляде читалось «Утрись, сосунок!». Но Люций обдал презрением и селёдкой под шубой и продолжил приканчивать вазу с холодцом. – Кстати, там свинина! – Непризнанная ткнула в блюдо, словно это должно было многое значить. – Ну и хер с тобой! – Она плюнула на игнор и потянулась за Оливье. Глаза случайно зацепились за ложку. В некогда глянцевой, а теперь заляпанной отпечатками пальцев поверхности отразилось совершенно незнакомое лицо – пухлая, кареглазая и темноволосая девица. Вика вцепилась в ложку, - что… ЧТО ТАКОЕ?! – Она крутанула подбородком раз-другой-третий. Отражение покорно повторило движения.       – Твой земной мóрок, идиотка, - сосед обречённо вздохнул.       – Я… не… бля! – Договаривать девчонка не стала, предпочтя отключиться и сползти по стулу. «Только этого не хватало!», - брюнет издал ещё один тоскливый вздох и тут же получил удар локтем от деда. Старик зыркнул на Гулялову, потом на мужчину и двусмысленно повёл бровками. Демону ничего не оставалось, как подыграть тому, изобразив усмешку. А лишь потом подхватить тупую бабу через плечо и вынести на улицу. «Какая-то ты лёгкая… Не мешок картошки!». ***       Удары по щекам сыпались один за другим, но Непризнанная, словно издеваясь, и не думала приходить в себя.       – Вставай, Гулялова, у нас проблемы, - демон одарил ещё одним шлепком, но без толку. Розововолосая башка безвольно мотнулась в сторону, а сама первокурсница издала странный хрип. – Только этого, блять, не хватало. Наследник трона прикинул все варианты, вспомнил, что она успела что-то сунуть в свой губошлёпский рот прежде, чем потерять сознание, и сделал то, что казалось правильным – разжал челюсти и накрыл губы, выдыхая воздух. Ладонь угодила в грудную клетку, нажимая сверху.       – Бери его, Саврасов! – Рявкнули очень близко. – Попытка изнасилования. Как мы вовремя! Одновременно с появлением двух патрульных в рот громко, отчётливо, жалостливо застонала Непризнанная. Непроизвольно потянулась руками к шее демона, приподнимаясь вверх, и на самое короткое мгновение столкнулся с чужим языком. «Какого ляда так хорошо?!», - вихрем просквозило в головах обоих прежде, чем их расцепили.       – Гражданочка, вы в порядке? – Низкорослый мент в мятой фуражке участливо протянул ладонь.       – Я? – Вика захлопала ресницами. – Да. В полном.       – Прикоснёшься ко мне, и я вобью тебе твой кулак в твою же глотку. – На лице её спутника застыло самое искреннее удивление. Второй полицейский пытался толкнуть «Рамзана» к капоту припаркованной тачки, чтобы застегнуть наручники. И она шикнула, вспоминая что-то про сопротивление представителю власти.       – Это не то, что вы подумали, - быстро воспроизведя в памяти последние события, Гулялова сообразила, что решили дяди при исполнении. – Мы… мы просто так развлекаемся!       – С тобой?! – Демон подавился возмущением. – Скорее я съем живую змею!       – Заткнись, еблан… - снова зашипела Вика. Либо это настоящие менты, если этот идиот отнёс её достаточно далеко от съёмочной площадки, либо очередная постановка и этап реалити-шоу. Была и другая мысль, которая свербила где-то на периферии сознания отражением в ложке, но рассудок девчонки отчаянно её избегал. У полицейских имелись глаза. Целых две пары. И они прекрасно видели, что дородная дамочка и лысый хрен не похожи на насильника и жертву. С другой стороны у полицейских имелся план раскрываемости по Первомайскому району. И это порешало.       – Так, пакуй обоих, Саврасов, в отделении разберёмся! – Заключил старший по званию.       – Прекрасно, - спустя минуту Вика сидела на заднем сидении патрульной колымаги. Её непротивление напрочь лишало Люция возможности просто прописать ментам и уйти. Бросить подопечную грозило отчислением, и даже Сатана не поможет, сколько обозов с золотом не пригони из Ада. – Из-за твоего долбоебизма нас везут в РУВД.       – Из-за моего? – Он чинно приземлился рядом, недовольно морща нос при виде протёртого сидения. – Это ты, дебилка, вздумала отрубаться и задыхаться! – На неё не хватало никакого зла, но демон был бы не демон, если бы не отыскал ещё немного зла в личном, резервном запаснике. И снова эта странная мысль. Вика мотнула головой, отгоняя воспоминание про свой внешний вид.       – Это часть съёмок или… кста-ати! Вызови этот ваш во-до-во-рот.       – Не могу. – В этом и проблема. – Уже пытался, пока ты тут полы протирала. Твой уровень, понимаю!       – И что? – «Хуй в пальто!», - выпад она пропустила, но на карандашик взяла.       – И всё. Он не работает. Ты всё сломала.