Объединение (часть 1)

Танцевальный зал был украшен со вкусом, нигде не чувствовалось перебора или пустоты. Гирлянды придавали окнам воздушности, банты и цветы вдоль сцены – атмосферу праздника. Пыль была стёрта, пол сиял солнечными бликами. Пустой и скучный зал приобрёл яркие краски жизни. Гави зачитал стихи и получил жёсткую критику Хета. Тео караулил нежданных гостей у дверей, подпевая алхимику на припевах. Эвион сел за пианино и стал наигрывать по памяти спокойную солнечную мелодию. Она подошла под текст, и было решено использовать её. После первого часа репетиции ребята учуяли сладкие запахи из столовой, и репетицию решено было перенести. Проветренная с ночи столовая уже приобрела аромат сдобных сахарных булочек, мягких внутри и со сладкой хрустящей корочкой снаружи. Аппетитные вафли с шоколадной, клубничной, ванильной и лимонной пастами лежали тут же, рядом с бубликами и маленькими баранками, пахнущими тёплым хлебом. По столовой тут и там раздавались перезвоны чашек с горячим кофе. Но за столом семьи Лайфелль кофе стоял нетронутым перед супругами. До прихода парней муж и жена тихо обсуждали последнее событие деревни. Дочери и сын вжались в стулья и быстро доедали свои завтраки, точнее, давились ими. Благодаря их стараниям пострадал невиновный вампир: кто-то нашёл расплавленный замок церкви, пустил слух, что Борис осквернил их святыню, а из этой байки вытекла легенда о том, что вампир и есть убийца двух недавно найденных оборотней. Везде и всегда к этим странным существам, к вампирам, относились неподобающе, ссылаясь на их пристрастие к крови. А разве у них есть выбор? Не пить спасительной жидкости значит, что через время вампир истощится и превратится в прах. Мало кто хочет для себя такой судьбы... Эвион, Тео, Гави и Хет подошли к столу. – Так, что мы пропустили? – плюхнулся рядом с Лагорой блондин. – Ночную вылазку в церковь. – многозначительно и с укором посмотрела на него Лагора. Голос девушки звучал натянуто. – Типа я виноват? – взволнованно спросил Гави, но так, чтобы слышала только девушка. – Да нет, я тебя не виню. Просто вампира из-за этого велели выгнать из деревни. – И без боя он, я полагаю, не дастся? – нахмурился Гави, раздумывая, как обезопасить Лагору на случай нападения кровососущего. – В том то и дело: он уже ушёл. – во взгляде девушки снова мелькнул намёк на недобрые последствия. – То есть вас смущает, что Борис так сразу согласился уйти? Думаете, он соберёт отряд вампиров и вернётся, чтобы отомстить? – Ай! – вздрогнула Лагора. – Тьфу на тебя, не дай Бог... – Как я давно не ел этих печений с сахаром! – вдруг воскликнул Тео, уплетая одну сладость за другой. – В больнице такую отраву дают, повеситься можно! А это кто готовил? – Я... – скромно опустила голову Эрика. – Самые вкусные печенья, которые я когда-либо ел! Теан вспыхнул, как бык перед соперником, только пар из ноздрей не пускал: – А мои ты не пробовал! У меня, поверь в 300 раз лучше. – Что-что, повтори, не расслышала? – укоризненно посмотрела на него Эрика. Впервые Эвион и компания видели её такой. Не расстроенной, не злой. Раззадоренной – вот верное слово. – Я готовлю лучше! – Но хвалят-то мои печенюшки! – Потому что я своих не предложил! – Да ты их и готовить-то не можешь! Глянь в мойку: у тебя, братец, кастрюли с подгоревшим дном. Знаешь, что это значит? У тебя молоко сбегает! Вот! – А у тебя..! У тебя..! – искал, за что зацепиться, Теан. – Ну, что у меня? – довольно воззрилась на него Эрика. – У тебя всё в порядке... Не мужское это дело – у плиты корпеть. – признал указанную Эрикой ошибку Теан. – Вот и правильно. – она, по-доброму улыбнувшись ему, взяла стакан с соком. – А всё потому, что мужики умнее, у них дел больше... – Что?! – Эрика чуть не подавилась, а Теан заботливо похлопал её по спине. – Молчу, молчу... – Нет, ты повтори..! Эвион и Тео смотрели на это чуть ли не с открытыми ртами: скромница Эрика напала на бугая Теана и до сих пор держит оборону со счётом 2:0 в её пользу. Но их спор отплыл на второй план и трапезничающие устремили внимание к госпоже и господину Лайфелль. – Жители деревни винят господина Сивиша в убийстве двух наших оборотней. У церкви всего-то нашли расплавленный замок, пустили слух, и все в панике... Но я не могу понять! Из-за этого все ополчились на вампира!? Из-за такой глупости! – не унималась Касси Лайфелль. – Да Бориса даже никто не видел у церкви! Теперь чужаков мы будем в преступники заносить! Ха! – метала молнии она. – А что насчёт Эвиона, Хета или Тео? Они тоже новенькие, так почему ты их не винишь, а вампира сразу в чёрный список!? Имя Гави в её речи не прозвучало, но блондину и без того было несладко. Он умоляюще смотрел на Лагору, как бы говоря «надо рассказать, невинный страдает из-за меня». И в его взгляде не было злорадного торжества над вампиром. Гави был раздавлен и желал справедливости. Ревность ушла. Лагора, скрепя сердце и переживая ураган стыда, ему отвечала взглядом: «подумай об Эрике и Теане...». Сам Гави понимал, что Борис Сивиш уже далеко от деревни и его не вернуть. Из двух зол и правда правильнее выбрать молчание и замять дело. Уже ничего не спасти... – Дорогая, – Латан Лайфелль, опустив глаза, взял жену за руки и нежно прижал их к себе, – поговорим позже... – Нет, сейчас! Я не понимаю... – А ты пойми. – он смягчил тон. – Пойми, я в Леки главный, я – авторитет, пример для многих. Наша деревня не отошла до конца от налётов вампиров. Жители нашей деревни возлагают на меня большие надежды. Я поступил крайне опрометчиво, пригласив его. – он тяжело вздохнул и немного помолчал, думая, как бы лучше признать свою ошибку. – Не подумал, чем это может обернуться... Я бы приложил все усилия, чтобы Борис остался и сдружился с нашими жителями. Он рассказывал, что устал от одиночества, хочет найти тихое место для жизни... Но я не хочу превращать нашу деревню в лабораторию и проводить тут опыты. Кто знает, убивал ли Борис тех двоих? – Латан Лайфелль немного помолчал, чтобы слова, произнесённые им сейчас, донесли истинный смысл до присутствующих. – Я хотел, очень хотел, чтобы Борис остался с нами, но народ для меня важнее. Я – их отец, я должен их защищать даже такой ценой. Звучит наивно, но я чувствую, что больше не имею права на ошибку. Мой народ указал её мне и я должен слушать их. К тому же, Борис сам ушёл... Ещё раз повторюсь: народ и семья для меня важнее всего. – Да, это я понимаю... – на глазах Касси Лайфелль стояли слёзы. Она вспоминала, как что-то наподобие давно-давно её муж уже говорил, во время Предзнаменующей войны, которая положила начало войне 4013 года – Свободной войне. Тогда он не был мэром, он был молодым парнем, единственным, кто не побоялся слова «война» и встретил её с честью, воодушевил народ. – Просто... Может, надо было оставить его? Я тоже сперва боялась, но потом увидела, кто он на самом деле! Ну нет же против Бориса никаких улик! – чуть не всплакнула расчувствовавшаяся женщина. – Люди на это смотреть бы не стали. Появился вампир, и в ту же ночь сломали замок церкви. Все обвинят Бориса, не посмотрев на его добродетель к Тео. Они почему-то вспомнили только плохое. И происхождение вампира, разумеется. – Дискриминация! – подняла руки, будто готовясь поймать что-то сверху, Касси Лайфелль. – Везде сплошной геноцид... Дорогой, пора с этим заканчивать. – Пора, пора. Только старшее поколение на дух вампиров не переносит, а младшему лишь бы напасть на кого-то, побить... – Вы ошибаетесь. – влез Гави. – Простите, что перебиваю, но по-моему молодёжь выполняет ту же роль, что и вы. – В смысле? – Латан Лайфелль наклонился к Гави, заинтересованно слушая его мнение. Алхимик выпрямился, почувствовав себя важной персоной, но это не являлось фанаберией, наоборот, очень уместным усилением к значимым словам: – Они защищают Леки, как и вы. Всеми способами. Помня прошлое, они боятся повторения и даже лёгкое напоминание о войнах с вампирами может возбудить целое восстание. Ваш народ – патриоты, и действия их подобны революционным. Они импульсивны и основываются на сиюминутных порывах, чтобы не допустить зла извне. Только время сможет залечить травмированные души, и то нет гарантии, что потом новая вспышка не потревожит вулкан. – Так что же, сколько ещё будут восставать наши юные революционеры? – Латан Лайфелль вздохнул, на лице проступила печальная улыбка. – Некоторые топили бунт в крови, но это тоже не решение. – подал голос Хет. – Почему бы вам постепенно не совершать выходы в лес большими группами? Начать прокладывать дороги? Жители деревни перестанут бояться леса, а значит, и его обитателей. Господин Лайфелль задумался. – Идея хорошая, да только, боюсь, не согласится никто... – А вы пробовали? – поинтересовался Эвион, догадываясь, какой был ответ. – Нет. Опасно. – В том то и дело! – встрял Тео, окончательно ставя точку в разговоре. – Народ только и ждёт толчка! Наверняка они сами хотят обуздать лес: бегает же туда молодёжь, значит, она на вашей стороне однозначно. Осталось только описать все плюсы выхода в лес старшим. Ведь пока для них лес полон тёмных тайн, а всё, что приходит из леса, вызывает отторжение. Лес – предел их страха и также мечтаний! – Ладно, убедили! – рассмеялся господин Лайфелль тёплым бархатным голосом. – Что-нибудь с этим придумаем, но не сейчас. Пусть Леки отойдёт от трагедии. После завтрака госпожа Лайфелль с мужем попросили Гави подождать их у дверей гостиницы. Когда же они вместе с Лагорой вышли, алхимик в весёлом расположении духа напевал придуманную песенку. – Ты не против зайти к нам? – предложила госпожа Лайфелль, настороженно глядя на Гави. – Буду рад! – заулыбался юноша и украдкой посмотрел на Лагору. Два шага до двери дома Лайфелль, и Гави очутился в уютном семейном гнёздышке. В холле, обклеенном персиковыми обоями, на которых играли лучи солнца, проступающие через окна с кружевными занавесками, в глаза сразу бросился невысокий шкаф с книгами, фигурками зверей и домиков. Похоже, что семья Лайфелль часто путешествовала: то на столе, то у стены Гави натыкался на заграничные сувениры, начиная от папуасов из тёмного дерева с ворохом пепельных волос и заканчивая магнитами на холодильник в виде главных достопримечательностей, меняющими свою форму, превращаясь в разные башни и дворцы. Гостиная семьи была большой и полностью заставленной мебелью, но её нельзя было назвать захламлённой. Она определённо являлась любимой комнатой в доме. У стены стоял обшитый коричневой тканью диван, окружённый кадками с цветами, напротив него – стеклянный столик на деревянных ножках и два кресла в тон дивану. За креслами возвышалась на второй этаж лестница, к косоуру которой были прикреплены фотографии. Среди них Гави без труда узнал маленькую Лагору: в детстве у девочки были точно такие же густые чёрные волосы, и ему очень хотелось дотронуться до них, вдохнуть их чудесный лесной аромат. – Присаживайся. – госпожа Лайфелль махнула на диван. – Убивать будете? – пошутил Гави, садясь на мягкое сиденье. – Ну что ты! – рассмеялась в ответ Лагора. – Мама просто волнуется за меня, поэтому хочет предложить тебе «тест». – Да не волнуйтесь вы за неё. – подвинулся в сторону Гави, уступая место Лагоре. – Всё будет хорошо. – Позволишь провести обряд? – осторожно спросила госпожа Лайфелль. – Безвредный, он только выявит твои намерения к нашей дочери. – Конечно! – Гави и самому было интересно, что с ним собираются делать. – Да я бы и сам вам сказал: намерения чисто романтические! Лагора театрально вознесла руку ко лбу, изображая крайнюю степень неустойчивости сознания, и лирично вздохнула. Госпожа Лайфелль виновато улыбнулась и спешно скрылась на втором этаже. Когда же она вернулась, в руках женщины была ступка с водой и прозрачный пакетик с измельчёнными травами. Гави сразу же узнал ингредиенты зелья Правды будущего – Аттирциум меора. Совершенно безвредное, простейшее снадобье, основанное на нескольких сушёных цветах, преимущественно сиреневого цвета. Касси Лайфелль поставила на столик перед Гави ступку и высыпала горсть цветочной пыли в воду. Перемолотые цветы, словно земля, канули на дно, а чуть коснувшись его, резко поднялись на поверхность в виде длинных лепестков из мокрой ароматной пыли. Вода покрылась пузырями, к потолку пошёл пар. Гави, вспоминая уроки зельеварения в университете, сунул руку в приятный обволакивающий дым. Струи пара дрогнули, меняя цвет. Из сиреневого они стали синими, посветлели. Юноша на секунду заволновался: вдруг зелье не отразит должным образом его чувства!? Тогда Гави попробует ещё раз! Но он докажет чистоту своих намерений! Через несколько секунд пар окончательно приобрёл свой истинный оттенок. Им оказался голубой. Лицо госпожи Лайфелль буквально излучало счастье и радость. Она торжественно произнесла: – Голубой цвет значит, что ваши отношения чистые и искренние. Ты сможешь её защитить, для вас нет преград. Вам, можно сказать, повезло – этот цвет сулит увлекательные приключения. – Вот теперь я ещё больше боюсь отпускать доченьку. – с добродушной улыбкой ответил на это вошедший отец семейства. – Пап, нечестно, вчера всё обсудили! – с хитрой ухмылочкой напомнила Лагора, развеивая голубой дым над ними с Гави тоненькой ручкой. *** Гави вышел от Лайфелль в приподнятом настроении. Лагору он оставил собирать вещи, преодолев желание помочь в сборах. А то забудет что-нибудь важное, ведь он точно ей будет мешать хотя бы тем, что полезет разглядывать её вещи, и о сборах будет забыто! В зале вовсю репетировали Хет и Эвион. Скрипку брюнету уже вручили, и он виртуозно играл мелодию песни. Репетиция несколько раз прерывалась из-за других желающих проиграть свои номера: господа Спеода пригласили местного диджея развлечь публику, который теперь крутился у сцены и искал, куда бы пристроить аппаратуру, пару актёров из бродячего цирка и местную рок-группу. Пока Тео отгонял от сцены желающих прогнать своё, Эвион, Гави и Хет в ускоренном темпе доводили творение до совершенства. День пролетел незаметно для четвёрки. Ближе к 8 часам последние звуки октав и голоса стихли, работники «Золотого павлина» начали вносить столы, расставляя их у стен. Эрика и Лагора носили тарелки с угощениями, их мама наскоро подмела сцену и проходы, спрятала швабру за одну из длинных жёлтых штор и начала встречать гостей. Первыми вошли братья Спеода, за ними постояльцы гостиницы, Виллура с семьёй с такими же красно-голубыми раскрасками волос и в пышных одеждах под стать попугаям; их конвоем выступила ещё более многочисленная семейка Синоран. Рыжие, заводные братья в количестве трёх штук старательно изображали, что ни у кого из них нет и намёка на травму. Гриен пришёл с высокой девушкой модельной внешности и отцом. Дальше шли незнакомые люди, где-то промелькнул Акион Аделист, выливающий на руки дезинфицирующую жидкость. Когда все приглашённые прибыли, на сцену вышла госпожа Лайфелль с микрофоном. – Дамы и господа, жители деревни Леки! Спасибо вам за то, что вы пришли! Большая честь для меня принимать стольких людей здесь сегодня. – она выждала окончания аплодисментов и продолжила. – Мы бы не собрались здесь, если бы не наши гости, господа Тито и Валейт Спеода... Они, два брата, потерялись в лесу, но вновь воссоединились в нашей деревне! И за это отблагодарят нас этим чудесным праздником! Братья встали, чуть поклонились вновь вспыхнувшей хлопками аудитории и приняли цветы из рук двух миловидных девушек. – Итак, объявляю мероприятие начатым! Госпожа Лайфелль сошла со сцены, и за кулисами началась короткая война: кто первый выйдет на сцену? Кто не успел – тот опоздал. Оставив остальных грызть локти за занавесом, к зрителям выбежала парочка из цирка. После их танца, который копировала большая часть зала, вышел неистовый диджей в толстовке цвета фуксии. Первая часть зала вовсю танцевала, вторая, меньшая часть, околачивалась у столов с едой. Эвион и Тео как раз стояли у одного из таких столов и наблюдали за Гави, отплясывающего с Лагорой, и на Хета, явно соперничавшего с Тито в танцах. Оба собрали вокруг себя толпу хорошеньких юных фанаток, сужающих кольца вокруг парней. Молодых людей это не особо привлекало – девушки слишком быстро растворялись в толпе. Хету удалось отловить одну из танцующих, напрочь игнорировавшую его движения на танцполе, и больше та не могла отвести от него взгляда. Эвион с сочувствием смотрел на Тео, подталкивая его к центру зала, где зажигала молодёжь и мелькала публика постарше. – Ты чего не танцуешь? – спросил наконец Эвион. – А ты? – ответ вопросом и короткий заинтересованный взгляд. – Ну со мной то ясно, глянь на правый рукав. Но ты не должен прожигать этот вечер. – Тебя оставлять жалко. Тебе же скучно будет! – Не надо меня жалеть! – схватил пластиковый стакан со стола Эвион, запивая жалость Тео. – А скучно не будет – над тобой посмеюсь. Вон, смотри, в левом углу девушка стоит грустит... – И... И что?... – Тео смущённо стал приглядываться к девушке в коротком зелёном платье. – Ну ты даёшь! Пригласи её на танец! – Эвион с такой силой отпихнул Тео от стола, что тому стало сразу ясно: назад дороги нет. После пары фраз Тео со своей партнёршей пошли покорять танцпол. Сменилась музыка, потух свет и вспыхнули лазерные лучи. В неоновом свете всё переменилось, танцующие казались роботами. Громкая электронная музыка била по мозгам, зажигая людей своей энергией и заставляя их двигаться в безумном ритме. Эвион гадал, когда их выход. Волнение не давало покоя, в голове судорожно прокручивалась нужная мелодия, сердце стучало в горле, грозясь выброситься наружу. Эви выпил почти весь графин с водой. Из толпы к нему вышел Тео. – Скоро наш выход. – тихо заметил он. – Кошмар! А если я текст забуду?! – Тебе только подпевать, а вот нам... – Эвион сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, но тщетно. Музыка стихла, вернули свет. С края сцены диджей объявил какую-то незнакомую Эвиону группу. Две девушки и парень с гитарой вышли на сцену и запели весёлую мелодичную песню. Эвион разглядел в толпе у сцены Гави. К нему сверху наклонился диджей. «Предупреждает о нашей самодеятельности...» – подумал Эвион. – «Следующими выступаем мы». Эви попытался повторить в мыслях мелодию, но боязнь сбиться, подвести влюблённого друга мешала ему оставаться невозмутимым. Обстановка в зале накалилась. Эвион на всякий случай присмотрелся к Тито и Валейту, и вернулся к стаканам с водой. – А сейчас на сцене выступят наши постояльцы, группа «Гави и компания»! – сразу после последнего запева двух девушек, объявил диджей. Эвион пошёл к остальным. Тройка зашла за кулисы. – Я чего-то не понял. Почему это «Гави и компания», а не «Хет и компания» или «Эви...»? – взбесился Хет, беря скрипку с тумбочки. – Первое, что пришло в голову! Вперёд! – Гави распахнул занавес. Эвион глянул на весёлый зал, замерший в торжественном ожидании. Страх и волнение куда-то разом выкачало, в груди освободилась куча свободного места. Юноша вдохнул поглубже и поспешил к пианино. Гави подошёл к микрофону, снял его со стойки и глянул на человека около пульта управления софитами. Тот кивнул ему. – Друзья! – блондин откашлялся, оглядел зал и запнулся, почувствовав, что забыл слова. – Я, конечно... не так хотел начать, но всё же... – Гави решил болтать как обычно, не задумываясь о словах, иначе это грозило ему забывчивостью. – Я в этой деревне недавно. Пришёл сюда с ужасным настроением, побитый и уставший прямиком из леса, пережив катастрофу в Квире... По залу прокатился взволнованный шёпот и люди стали переглядываться. – Но из этой череды тёмных событий меня вывел лучик счастья по имени Лагора Лайфелль. Свет тут же погас, а несколько прожекторов осветили Лагору. Она растерянно улыбнулась и помахала всем лёгкой тонкой ручкой. – Эту песню я посвящаю ей! – после сигнальных слов пальцы Эвиона заскользили по клавишам, выдавая тихую и грустную мелодию. Она казалась пером в небе – от дуновения ветра мелодия летела вверх, а потом плавно опускалась вниз, то набирала обороты, то срывалась грустными аккордами. Вместе с ним Хет вывел протяжные, нежные ноты, заставляя прослезиться даже самых скупых до музыки людей и существ в зале, а как только двое друзей повели мелодию веселее, Гави и Тео запели: Скрылись огоньки на небесном подоле, Выступили первые солнца лучи, Не хотелось мне вновь оказаться на воле, Пленён я ароматом твоей красоты. Утром чудотворным судьбы благосклонной Подарком в гнетущей безбрежной дали С небес, будто ангел, ты чайкой слетела, Одарив мир лучом неземной теплоты. Прощайте раздумья, мечты о прекрасном, Ты – воплощение их в моих снах, Прошу быть на белом коне твоим принцем – Каждый твой день будет утоплен в цветах! И ночь наступает на шлейф от заката, Сдуваются ветром обрывки мечты, Ты исчезаешь звездой с небосклона, Во сне, я надеюсь, увидимся мы. Сквозь мрак и бесконечность нашего мира, Невзгоды и везение не видя впритык, Иду я, несмотря на усталость и рану, Оставленную в сердце от завистливых пик. Прощайте боль и одинокие годы, Ты затмеваешь их своей добротой, От страсти сгорая, тебя умоляю Навеки остаться лишь только со мной! Эвион ещё раз прошёлся по клавишам и пианино затихло, позволив скрипке виртуозно окончить мелодию. Зал несколько секунд молчал, потом раздались громкие, неудержимые аплодисменты. Певцы поклонились и гордо сошли со сцены. К Гави тут же подбежала Лагора, чуть ли не плача от счастья. Хет, Тео и Эвион тактично удалились к столам. – Отлично сыграли! – Тео буквально светился от счастья. – Как камень с души! На сцене вообще нестрашно... А вот ожидание – самое мучительное! – Я готов ещё раз выйти на бис! – возбуждённый успехом Эвион кивнул в сторону сцены. – И ещё раз сыграть! Да хоть двадцать! Хочу ещё играть! – Да ты в бреду. Что пил? – оценивающе посмотрел на друга Хет, единственный не потерявший контроль над эмоциями. Эвион моментально протрезвел: – Да ничего! Просто я же пианистом быть хочу, и давно не был на сцене... – Эви схватил первый попавшийся под руку стакан и сделал глоток. Через секунду он залился кашлем, тихо проклиная алкоголь в стакане. – Какая гадость! – отставил прочь стакан Эвион. – Это что за фигня?! Хет взял стакан, поднес к лицу и вдохнул спиртовой аромат: – Это келье, советую закусить. – Нет, благодарю... – Эвион почувствовал лёгкое головокружение. Зал поплыл перед глазами, а свет софитов показался чересчур кислотным. Ощущая, что ему срочно нужно выйти из душного помещения, Эвион сказал: – Слушайте, я пойду, делать мне тут больше нечего... Вот гадость! – Дойдёшь сам? – обеспокоенно спросил Тео. – Естественно! А вы тут подольше поторчите. – Эвион, поморгав глазами, вышел из зала.