*
— Том, мне больно! — она вновь вскрикнула, когда чужие зубы до крови впились в ее шею. Слезы уже давно текли по щекам, а размазанная тушь ее ничуть не красила. Парень закатывает глаза и раздраженно вздыхает: — Сколько раз повторять? Чем громче ты кричишь, тем больнее тебе будет, — он объясняет словно маленькому ребенку. Стирает с ее лица соленую воду и черные разводы. Смотрит презрительно, будто перед ним даже не человек. — Если хочешь уйти — то уходи, — шатенка молчит, лишь поджимает губы и отводит взгляд. — Но ты этого не хочешь, верно? Потому что ты жалкая. Ты — никто. Только я определяю тебя. Без меня ты умрешь, будешь обычным мусором. Ты же понимаешь это, малыш? Его губы растягивает усмешка, когда она робко кивает. Холл касается ее плеч огрубевшими ладонями, почти с наслаждением наблюдая за тем, как она вздрагивает, а по телу бегут мурашки. — Взрослая жизнь — жестокая штука, — продолжает он, медленно раздевая ее. Не сопротивляется. — Я всего лишь хочу подготовить тебя к ней. Всем будет плевать на твои крики и слезы. Тебя будут презирать за твои розовые очки, мечты и надежды. Взрослая жизнь убивает детей. И если я убью в тебе ребенка первым — потом будет не так больно. Ты же мне веришь? Она вновь кивает. Больше не всхлипывает, не плачет, пусть в глазах и застыло отчаяние. Но она верит. Верит ему. Потому что больше некому верить. Он так сказал.*
— Ты не в порядке, — вздыхает Нортвест и прижимается губами к чужим ладоням. — Скажи мне правду. Взгляд Мэй становится более осознанным. Первое воспоминание пройдено. Она смотрит в серые глаза со спокойствием мертвеца. Там больше нет слез, нет того отчаяния. В горле нет крика о помощи. — Расскажи мне, — просит шатенка. — Расскажи мне все. И тогда Пасифика рассказывает все, что знает. Она боится чужой реакции, но Пайнс полностью спокойна. Блондинка даже подозревает, что та еще до конца не осознала всего. Что худший кошмар в ее жизни жив. Она может сравнить это с тем мгновением, когда впервые за долгое время увидела Эми на пороге. Но ей сложно представить, насколько Пайнс сейчас больнее. Тогда у Пас был скорее шок, злость, обида и огромное желание сбежать куда подальше, лишь бы не видеть тех глаз, что когда-то стали крепостью, а после вонзили ножи в сердце. Она думала, что умеет читать людей, их эмоции. Даже Мэй. Но не в этот раз. Казалось, она скрывает их даже от себя, чтобы снова не утонуть в той пучине безысходности. И это было больно. Нортвест хотела помочь, но не понимала, как. Что она вообще могла сделать в такой ситуации? За такой недолгий срок она смирилась с тем, что вновь научилась сопереживать, беспокоиться о ком-то и заботиться. Но с чувством, что съедает тебя изнутри, примириться была не в силах. Дети часто падают, разбивают коленки и локти, плачут, но поднимаются и снова бегут с улыбкой. Потом снова падают. И снова встают. Им не становится менее больно с каждым разом. Боль одинакова, иногда меньше, иногда больше, но они словно на подсознательном уровне чувствуют, что она эфемерна. Дети куда сильнее взрослых. Они понимают гораздо больше, чем остальные думают. Старшие же закрываются, пытаются бежать, хотят взять все под свой контроль, не понимая, насколько это бессмысленно. Они уже давно не прислушиваются к интуиции или подсознанию, гасят свои инстинкты. И нас продолжают учить этому по сей день. Новое поколение, те же ошибки. Стараясь везде найти логику, мы потеряли её в самом главном. — Подожди, — попросила шатенка, нахмурившись. — Повтори. — Я подслушала их разговор, и Джи сказал, что они с Томом любили друг друга. И, вроде как, любят сейчас. Насчет Тома я не уверена, но ты бы просто видела Джи… Он становится совершенно другим человеком. Более живым, что ли… Уязвимым. — Том не умеет любить, — холодно высказывается Пайнс. — Что, если он просто решил сделать Джи новой жертвой, а тот верит в чувства? — Ну хз, — Нортвест пожимает плечами. — Джи не тот человек, который будет обманывать себя. Они же знакомы всю свою жизнь. Кто знает Тома лучше, чем он? — Не нравится мне все это, — Мэй мотает головой. Она выглядит напряженно. На самом деле, какие бы воспоминания ее сейчас не посещали, девушка была далека от них. Ее не волновало, что было в прошлом, пусть и ужасном. Она не простила бывшего парня, просто отпустила ситуацию. И с ее стороны это было более, чем разумно. Даже несмотря на его «возвращение» к жизни прошлое останется прошлым. Но вот за друга Мэйбл волновалась. Она не верила, что монстры умеют любить. Конечно, без должного «расследования» сказать ничего нельзя, но у нее просто в голове не укладывалось, что Холл способен на человечность и любовь. — Мне нужно будет увидеться с ними, — вынесла вердикт девушка. — Детка, ты уверена? Ты ведь не видела его столько времени… — Я должна убедиться, что Джи будет в порядке. Что это не очередная игра Тома из которой выйдет он и еще один труп. Блондинка вздохнула и потерла переносицу: — Ладно, они все равно едут сюда. Но ты же понимаешь, что он не твоя забота? Джером — взрослый человек, который может сам принимать решения. — Я всего лишь хочу убедиться, что Том ему не врет. Актер он отменный, — она поджала губы. — Если у меня есть шанс, я хочу защитить хоть кого-то от него. А пока они едут, я жду полный рассказ, что ты делаешь здесь. Помнится мне, лечение должно длиться дольше. Пасифика закатила глаза: — Я думала, ты будешь рада меня видеть. Мэй тихо усмехнулась и взяла чужую руку в свои, крепко сжимая: — Я рада. Правда. Очень сильно, — девушка сменила положение на кушетке, на этот раз садясь полностью и потянулась к искусанным от нервов губам. Нортвест с удовольствием ответила на нежный поцелуй, чувствуя, как ей все-таки этого не хватало. — А теперь рассказывай. За разочарованным вздохом последовало объяснение: — Сайфер пришел ко мне в клинику и сказал, что ты в коме. Мы подумали, что тебя вывели из игры, и я не хотела оставаться в стороне, поэтому он создал иллюзию меня в палате, а я вернулась домой. — Но твое состояние… Тебе должно быть чертовски больно без обезболивающих, — нахмурилась Пайнс. — Поэтому я позвонила Чиу и попросила ее привезти некоторые лекарства. Около моей квартиры, где она сейчас живет, есть аптека, и у меня там свои привилегии. Рецепты не понадобились. — То есть ты не сорвалась? — Нет. И не собираюсь, не волнуйся. Скоро я уже вернусь обратно, так как ты по любому не разрешишь мне остаться с тобой. — Я не хочу рецидива. И не собираюсь жертвовать твоим здоровьем из собственного эгоизма, — бросила шатенка. — Кстати, когда меня выпишут? До жути хочу вернуться домой, принять теплую ванну и… Дверь резко открывается и первым они видят демона, на пару секунд застывшего в дверном проеме. Но после он улыбнулся и подошел ближе: — Рад, что ты очнулась, Звездочка, — его рука потрепала девушку по волосам, на что она негромко рассмеялась. — Извини, что меня не было рядом, когда все это произошло. Я должен был… — Тут нет твоей вины, — перебила его Мэй. — Вряд-ли бы ты смог что-то сделать в тот момент. Я сама не до конца понимаю, что произошло. У меня были жуткие галлюцинации. Насколько понимаю, это была магия Эврина? Сайфер кивнул и мягко взял запястье лучшей подруге, чтобы рассмотреть кожу: — Шрамы так и не появились. Скорее всего это его остаточная магия, которая осталась в атмосфере. — Ты уверен, что это не какой-то другой демон? — уточнила она. — Ну, ты очнулась ровно в тот момент, когда я его убил, а вероятность такого совпадения крайне мала, поэтому, думаю, мы можем быть спокойны, — Билл присел на кушетку. — А Смерть? Это тоже была его магия или…? — она не хотела произносить вслух, о чем каждый, в принципе, не желал думать. Что это игра подсознания. Что она больна. — Здесь я не уверен, — он виновато отвел взгляд. — Я постараюсь разобраться с этим, но позже, потому что… — У тебя сейчас есть более важное дело, — понимающе кивнула девушка. Как раз в палату зашел Диппер с тремя стаканчиками кофе. В отличие от Мэй, они не спали эту ночь, да и прошлые не увенчались успехом. — Что ты будешь делать дальше? Билл вздохнул и взял напиток из рук возлюбленного. Он был напряжен. Его выдавали сжатые челюсти, нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд, направленный куда-то в себя, словно в свой разум. — Либо меня призовут на аудиенцию у Повелителя, либо я приду сам. Скорее всего, они ощутили смерть Верховных в тот же момент, поэтому, я, вероятно, уже через пару часов телепортируюсь туда и попробую все узнать. — Каков шанс, что тебя не казнят? — спросил Пайнс. Сайфер поморщился. — Такой шанс вообще есть? — Есть, — демон цокнул языком. — Возможно, получится заключить сделку. Например, снова изгнание на Землю. Пока не знаю. — А если ничего не выйдет? — все же спросила Мэйбл. — Что, если тебя убьют, а мы даже не сможем узнать об этом? Диппер сглотнул ком, застрявший в горле. Ему не нравилась даже возможность подобного, он боялся, что его желудок не выдержит, поэтому поспешил сделать несколько больший глотков кофе. — Узнаете. У меня достаточно знакомых и друзей в Астрале. Попрошу их рассказать вам о случившемся. Но все же будем надеяться на лучшее, верно? — заметив состояние своего жениха, Сайфер притянул его к себе, обнимая за плечи и целуя куда-то в макушку. — Все будет хорошо. Слышишь? Пайнс неуверенно кивнул, видимо пребывая в своих пессимистичных размышлениях. Каждый понимал, что риск наихудшего варианта слишком высок, чтобы не брать его в расчет. Но на этот раз от них ничего не зависело, ни от кого из них. Все, что оставалось, это надеяться на лучшее. И, будем честны, все, пребывающие в этой комнате, забыли, каково это. — Где Том и Джи? — спросила Пасифика, решив перевести тему. Не то чтобы она была более безопасной, но тут они могли хоть что-то сделать. — Ждут в приемной, — Сайфер встал, Диппер за ним. — Мы их позовем, и, наверное, поедем домой. Хорошо? — Конечно, вам надо отдохнуть, — шатенка согласно кивнула. Они ушли. — Ты тоже можешь ехать домой, — она посмотрела на Нортвест. — Мой дом там, где есть ты, — тихо ответила она, нежно целуя девушку в лоб. — И я лучше побуду с тобой, пока ты будешь с ними разговаривать. Мэй понимала ее опасения, поэтому и не имела ничего против. Все же, она и сама не могла представить своей реакции на внезапно ожившего бывшего. Но вот они заходят в палату, останавливаются в паре шагов от кушетки и смотрят на нее. Ее сердце замирает всего на пару секунд, когда она вновь видит эти темно-изумрудные холодные глаза. Быстро проходится взглядом по всему его телу, отмечая шрамы, языками пламени, изуродовавшие половину лица, обычную бледность и более окрепшие руки, которые, несмотря на усталость, не дрожали. — Привет, — на выдохе выдает она. Сердце вернуло свой привычный ритм, дыхание почти не сбилось, а никаких всплесков эмоций и в помине не было. — Привет, — так же сухо здоровается он. Холл придерживал Джерома за плечи, так как тому, кажется, стало плохо от одной только ситуации. — Выглядишь живым. — Мало верится. — О, еще как. Чуть живее, чем труп. Они одновременно усмехаются. Странно, но даже этот маленький диалог разрядил обстановку в палате. Почему-то походило на небольшую перепалку старых друзей, хотя таковыми их точно не назовешь. — Садитесь, — Мэй кивком указывает на вторую половину кушетки, где после и устроились парни. Судя по облегченному выдоху Блэка, плоская поверхность ему была как раз кстати. — Почему это выглядит так, словно ты должна благословить наш брак? — недоуменно спросил Джером. — Почти, — кивнула шатенка. — Просто хочу убедиться, что ты не очередная его жертва. Не прозвучало никаких возмущений, не было косых взглядов; брюнет лишь молча кивнул, а Холл ответил понимающим взглядом. Тогда-то девушка и поняла, что перед ней взрослые люди. Не просто подростки, идущие на поводу у своих эмоций, хотя им обоим уже за двадцать; они осознают, что делают. — Почему ты ему веришь? — обратилась она к другу. — Ты лучше всех знаешь его способы… Даже не знаю, как это назвать. Ты меня понял. Джером тихо усмехается и, кажется, даже немного расслабляется: — Я верю не ему. — коротко отвечает он, после чего спешит объяснить. — Мэй, я познакомился с Томом, когда мне было одиннадцать, а ему всего семь, — удивление, проскочившее в глазах напротив, было ожидаемым. — У нас обоих была непростая жизнь. Конечно, я много раз говорил, что не стоит сравнивать, у кого проблемы хуже, а у кого легче, но его жизнь — это какой-то пиздец. — Не такой уж и пиздец, — тихо фыркнул блондин. — Заткнись, — достаточно мягко просит Блэк. — В общем, годы шли, а мы оставались вместе. Я был рядом, когда он менялся. Был рядом, когда жизнь ломала его. И в какой-то момент, я уже не мог увидеть в нем того маленького мальчика, которого когда-то подобрал на улице. — Ты утрируешь, — Холл скривился. За свои комментарии он получил по руке, но буквально через секунду, эту же его ладонь сжали, переплетая пальцы. — Я думал, что больше никогда не увижу то невинное существо, которому были противны алкоголь и сигареты. Я думал, что больше не увижу, как его глаза оживают, загораются от чувств, эмоций, — Джером вздохнул. — Но наступил роковой день. Я тебе рассказывал. За нами охотились. Я хотел пойти к Ноа, договориться, чтобы Тома отпустили, а меня забрали, ведь проеб был мой, но, конечно же, он был против. — Потому что ты долбаеб. — Я отрежу тебе язык, — парень посмотрел на лучшего друга пару секунд, прежде чем вновь повернуться к Мэй. — Я понимал, что он не позволит мне этого сделать, но в тот момент, когда он посмотрел на меня, я малость ахуел. Его глаза горели. Тогда-то мы и признались друг другу в чувствах. И я поверил не ему. Я вновь увидел в нем того, кто совершенно не умел врать. — Не пизди, у меня всегда был талант к этому, — блондин фыркнул. — Да неужели? Я все еще не могу поверить в то, что можно получить фингал под глазом, врезавшись в дверь. Холл закатил глаза и отвернулся к окну. Пайнс же смотрела на все это, слушала, и, кажется, верила. Каким бы хорошим актером не был ее бывший, таким она видит его впервые. Хотя нет, не впервые. Внезапно в голову пришло осознание, что он всегда был таким рядом с Блэком.*
Мэй тихо заходит в квартиру, снимает куртку, но не спешит проходить в гостиную, так как слышит интересный разговор. — Да иди ты нахуй. — Ты посылаешь меня нахуй уже седьмой раз за десять минут. — Ты заставляешь меня это сделать уже седьмой раз за десять минут. — Да ладно тебе. Посмотри, какой ты тут милашка. — Нихуя не милашка. Весь избитый, грязный, хилый. — Зато счастливый, не то что сейчас. — Кто тебе сказал, что я несчастен? — То, что ты даже не пытаешься отрицать. Ты никогда не умел мне врать. — Пустая трата времени. Все равно ведь доебешься. — Мне льстит твое стопроцентное доверие к моей персоне. — Иди, блять, нахуй. — М-м-м… Восемь. — Я готов посылать тебя до бесконечности. — Своеобразное признание в любви, малыш, но засчитано. Пайнс хмурится и все-таки заходит в комнату, чтобы узреть своего друга с телефоном в руке и улыбкой на устах, а также своего парня, положившего голову ему на плечо, но при этом нарочито хмурого. — Приветик, — девушка здоровается. Она замечает, как при ее появлении Том сразу же садится ровно и на его лице расплывается фальшивая влюбленная улыбка. — О, Мэй, проходи, — Джером дружелюбно улыбается. — Будешь смотреть фотки? Холл встает с дивана, вырывает телефон из чужих рук и бросает его в стену, после чего подходит к своей девушке и целует в щеку: — Я скучал.*
До нее наконец доходит осознание всего происходящего. Мэйбл застает себя на том, что верит в эту историю, ведь сама была ее свидетельницей. — И как долго ты был влюблен в него? — на этот раз обращается она к блондину. — С двенадцати лет. — Ахуеть, — это шокирует, Джи с ней согласен. — Тогда нахуя были все эти девушки? Все эти игры? Том кусает щеку изнутри, а Блэк чуть крепче сжимает его руку, отвечая за него: — Там была своя причина. Даже две причины. Шатенка понимает, что они не собираются рассказывать и не настаивает. Она знает, что такое «личное». — На удивление, я верю, — говорит Мэйбл. — Что ж, можете быть свободны. — Твой слог меня напрягает, — признался брюнет. Девушка засмеялась и тепло улыбнулась. Теперь она видела изменения в друге, и ей они определённо нравились. Парни ушли достаточно быстро. Тома уже начинало клонить в сон, а их одежда оставляла желать лучшего. Мэй тяжело вздохнула и откинула голову на плечо Нортвест, попадая в её объятия. Только сейчас она поняла, что девушка в течении всего разговора молчала, но её присутствие действительно помогало держать себя в руках. — Они похожи на нас, да? — спросила шатенка и тихо мурлыкнула, почувствовав на своей голове чужую ладонь. Длинные пальцы нежно перебирали пряди волос, слегка массируя кожу головы. — Очень, — согласилась Пасифика. — Ты как? — Я в порядке, правда, — Пайнс открыла глаза и встретилась взглядом с девушкой. — Что думаешь насчёт всего сказанного? — Я верю Джи. Его читать я научилась, хотя бы немного. Тома я сильно не знаю, так что тут твоё мнение. — Он меняется при нем. Очень сильно. И менялся раньше. Я только сейчас это поняла. И знаешь, когда я увидела их вместе, я не ощутила никакого страха или дискомфорта. Все было как будто… — Правильно, — закончила за неё блондинка. — Понимаю. Тоже самое. Думаю, у них все будет хорошо. Мэй согласно кивнула и замолчала на пару минут. Сердцебиение было обычным, никаких странных мыслей, она действительно в порядке. — Я хочу домой. Спроси у врача, когда меня смогут выписать. — Хорошо.***
Парни приехали в квартиру Джерома уставшие. Конечно, после бессонной ночи, полной множества хуевых ситуаций, мало кто будет чувствовать себя нормально. — Ты как? — спросил брюнет, закрывая дверь. — В порядке, — ровно ответил Холл. На него посмотрели с подозрением. — Правда, не парься. Блэк вздыхает и облокачивается о стену: — Всё вроде прошло хорошо. Теперь ты заметил? — Что они похожи на нас? О, да. Меня радует, что Мэй повзрослела. По ней это сразу видно. — Не лучшим способом она повзрослела, — с каплей яда ответил Джером. — Но у неё есть Нортвест, — как само собой разумеющееся произнёс блондин и подошёл к парню почти вплотную. — А у меня есть ты. Блэк улыбнулся уголком губ и положил ладонь ему на шею, притягивая ближе и целуя потрескавшиеся губы. Чужие руки в миг легли на его талию и прижали ближе, но поцелуй оставался таким же мягким, почти детским. — Всё ещё не могу поверить, что ты рядом, — прошептал брюнет в чужие губы, соприкасаясь лбами. — Это нормально, что даже сейчас я скучаю по тебе? — Нужно просто привыкнуть, — объяснил Том. — Думаю, ты ещё до конца не осознал, что я жив. — Такое чувство, что через секунду я проснусь и пойму, что все это сон. — Это не сон, — прошептал Холл, вновь прижимаясь своими губами к чужим, мягким, идеальным. — Посмотри на меня, — почти приказ. Блэк открывает глаза и встречается с чужими. Его немного пробивает дрожь. — Это не сон. Веришь мне? Брюнет кивает: — Всегда. Они стоят так ещё пару минут, согреваясь в тепле друг друга. — Выпьем? — предлагает Джером. — Сменил наркотическую зависимость на алкогольную? — поднимает бровь. — Иди нахуй. — Это моя фраза, — усмехается. — Что у тебя есть? Холл отстраняется и идёт к холодильнику. — Скотч, — пожимает плечами парень, медленно перемещаясь на диван. — Снова эта хуета? — морщится, открывая дверцу. Действительно, полбутылки скотча. — Посмотри в морозилке. Там вроде должна была оставаться водка. — То есть тебе скотч, а мне водка? — Давай выпьем водку и будем догоняться скотчем. — Хочешь нажраться? — Причины на то есть, — сухая усмешка касается его губ. — Рюмки и бокалы над раковиной. А, и возьми сок в холодильнике. Я не буду пить всухую. — Раньше тебя это не ебало. — Раньше я 24/7 был под кайфом. Меня ничего не ебало, — фыркает. — И ты в том числе. — Ты просто не помнишь, — ухмылка. — Чего? — Джером удивляется. — Шучу, — Холл целует его в лоб и ставит на столик все, что надо. — Сейчас поговорим или, когда будем трезвыми? — Зависит от темы разговора. Блондин, кажется, даже немного теряется, но быстро берет себя в руки: — Мы можем все прекратить, если хочешь. Никаких отношений, только дружба. Блэк смотрит на него как на идиота, а после притягивает к себе в ещё одном поцелуе, уже более требовательном. Блондин цепляет губу зубами, заставляя парня рвано выдохнуть. — Если бы я сейчас не был таким уставшим, то мы бы уже были в кровати, — говорит Блэк. — Так что прекрати нести хуйню. Он не мог припомнить ни одной темы, в которой Холл был бы так не уверен. Обычно, он сыпал фразами и сарказмом налево и направо, а тут был таким осторожным. Много что изменилось за год у них обоих. И, возможно, для начала им стоило бы узнать новых себя прежде чем начинать отношения. Но было бы невыносимо лишаться такой возможности уже во второй раз. — Тяжелым выдался год? — спустя пару рюмок спросил Джером. Он не любил курить в квартире, но сейчас даже мысль о том, чтобы встать, казалось пыткой. — Да не очень, — Том пожал плечами. — Стабильность. Пусть и хуевая, наверное. — Наверное? — фыркнул парень. — Пытки, убийства, потеря свободы. Ахуенная стабильность. Холл цокнул языком, но не мог не согласиться: — У тебя? — Все, как обычно. Подростковые драмы, угрозы смерти. — Звучит хуево. — Ощущается еще хуже, — согласно хмыкнул Блэк. — Но меня это устраивало. Даже не знаю, чем теперь буду заниматься. — Отдыхать? — Скучно. В последний раз я отдыхал, когда мы были маленькими в родном городе. Тогда и делать ничего не надо было, кроме как учить тебя жизни, — он стойко проигнорировал «как же хочется тебе врезать» справа. — Я разучился отдыхать. — Мы можем уехать куда-нибудь на остаток лета. Подальше от города, — предложил блондин. — У тебя же остались деньги с работы в картеле? — Дохуя еще. А у тебя? — Мне не платили. Не было необходимости, так как я все равно подчинялся любым приказам этого мудака. Джи прикусил губу, сдерживаясь, чтобы снова не начать покрывать Ноа-Эврина трехэтажным матом. Эта ситуация еще долго его не отпустит. — Тогда давай убедимся, что с Сайфером все будет в порядке и съебем нахуй отсюда, — на выдохе согласился Блэк, положив голову на чужое плечо. — Главное, вместе. Им обоим было непривычно быть такими эмоциональными, они совсем отвыкли от компании друг друга. Но у них будет, как минимум, жизнь, чтобы вновь ожить и стать счастливыми.