***
Девушки зашли в квартиру с целым пакетом еды, так как Пасифика сразу сказала, что холодильник у нее пустой. Она давно уже не была здесь. В основном перекантовывалась у коллег по работе, которые считали ее подругами, а также у Джерома. Раньше она вообще почти что жила у Мэй, так что в квартире бывала крайне редко. Потому что не хотела возвращаться в свою холодную обитель такой, кой является сейчас. Не хотела одна. Вообще не хотела. Потому что боялась. Боялась вернуться к прошлой себе или ощутить явные отличия. Боялась сорваться. — А у тебя холодно, — заметила Кэнди. Хозяйка квартиры учтиво промолчала на этот факт, вздрогнув, как только они перешли порог. Действительно холодно — Пройдись по квартире, закрой везде окна. Я пока продукты разложу. — Окей. Теперь ей тут было некомфортно. Она не то что не хотела здесь жить, а в общем оставаться тут казалось ядовитым. Словно сам воздух отравлял ее легкие. Нортвест не помнила ничего, что здесь происходило. Совершенно ничего. Единственным ярким воспоминанием было как они с Пайнс обнимались в ее комнате, когда Пасифика рассказала ей о своей бывшей. Даже сейчас ты в моих мыслях. Ебучий ангел, преследующий меня. Но мой… Я так хочу, чтобы ты навсегда стала только моим ангелом От удивительно сентиментальных мыслей, которые у нее бывают лишь на пьяную голову стало не по себе. — Хэй, Пас, подойди пожалуйста! Блондинка захлопывает дверь холодильника и делает глубокий вдох, стараясь унять ярость, злость на саму себя. — Что? — стоит в дверном проеме. В этой спальне произошло слишком много всего. — Тут какой-то листок на полу был. Записка. Не подписана. Нортвест хмурится, подходит ближе, забирает кусочек пергамента и быстро пробегается глазами, стараясь… Искренне стараясь не чувствовать. «Слушай, мне действительно жаль. Может, ты мне и не веришь, но, прошу, пожалуйста, прости меня. Это было ошибкой. Не наши отношения, а лишь моя слабость по отношению к матери. Ты не была ни в чем виновата, а я так поступила с тобой… Я ужасна, я настоящий монстр, Пас. Но прошло уже достаточно времени. Я выросла, изменилась и ты тоже. Я только прошу тебя, подумай еще раз. Еще не поздно все вернуть. Я все еще люблю тебя, дорогая. Но, если я все правильно поняла, и ты влюбилась в Мэйбл, то… Не отпускай ее» Блондинка со злостью комкает бумагу и делает еще пару глубоких вдохов. — Ты не читала? — Нет. От кого это? — От бывшей. Забей. Девушка возвращается на кухню, берет зажигалку в руки и поджигает записку, кидая ее в металлический мусорный бак. Но с появлением пепла перед глазами появлялись воспоминания того вечера. Воспоминания, из-за которых на ее душе вновь на какое-то время поселилась пустота. Воспоминания, из-за которых эту квартиру хотелось сжечь дотла.*
«Ладно, я хочу тебя выслушать» Ответ, на удивление, пришел незамедлительно. «Давай у тебя. Я снимаю комнату, поэтому многовато людей» «*адрес*»***
— Привет, — Эми нервно мялась на пороге, не решаясь перешагнуть. — Заходи. Я купила твой любимый джин, — Пасифика уже была приятна расслаблена раннее выпитым алкоголем, но напряжение, появившееся при взгляде на бывшую девушку, все же появилось. — Серьезно? — девушка приятно удивилась. — Не думала, что мы будем пить. — Ты можешь не пить, но я тебя не трезвую голову не вынесу. Грубо, но честно. Они сели на кухне друг напротив друга. — Рассказывай, Амелия, — сказала Нортвест, когда временная собутыльница наполнила свой бокал. Девушка вздрогнула. Так ее называла только мать, и то только в редких случаях, когда нужно было обсудить что-то серьезное. На самом деле, это было настоящее ее имя. Но брюнетке оно не нравилось, поэтому она предпочитала, когда ее звали «Эми» или как делала это раньше и только Пас — «Эймс». — Только давай без вранья. Правда и только правда, — предупредила Нортвест. — Да, хорошо, — кивнула Эми и сделала достаточно большой глоток для человека, который не планировал пить сегодня. — Помнишь время, когда ты жила у меня? После того как сбежала из дома. — Ага. — Ты помнишь, что моя мама не была против наших отношения? — не ждет ответа. Пьет. — Мне же тогда было девятнадцать. Я и так пропустила год школы из-за всей этой хуйни в суде из-за отца. Мать сильно ебала мозги по поводу учебы. Что мне нужно хорошо учиться, чтобы уехать из Гравити Фолз, найти работу и так далее. — Ближе к делу, дорогуша, — хмыкнула Пасифика, наливая себе еще один коктейль. Бля, я отвыкла пить джин — Окей. Пусть моя мать и не была против наших отношений, но она думала, что это мимолетное увлечение. Молодость, все дела. Но потом она придумала себе, что ты отвлекаешь меня от учебы и… — Стой… Ты хочешь сказать, что это она сказала тебе бросить меня? Не в характере Пас было перебивать. — Грубо говоря, да. — Почему я должна тебе верить? Почему ты бросила меня именно так? Почему ты не рассказала мне тогда? И не в ее характере было задавать так много вопросов. — Тогда я выбирала между тобой и мамой. Я вспомнила, как ей было плохо, когда нас бросил отец. Я хотела сделать все, чтобы она была счастлива. А джин удивительно легко пьется Бокал исчезал за бокалом у обеих, пока вся бутылка не закончилась. — Ты можешь мне не верить, — уже пьяным голосом проговорила Эми. — Но, стала бы я тебе говорить все это, если бы мне было плевать? Стала бы я приезжать и мечтать о большем, если бы мне было плевать? Нет — Мечтать о большем? — переспросила Пасифика, а после усмехнулась. — Твоя мать говорила о том, что тебя могли посадить? — И это тоже, — ответно усмехалась девушка. — Я знаю, что я была не лучшим человеком. Но стала бы я приезжать столь далеко, если бы все еще не любила тебя? — Ты меня все еще любишь? — искреннее удивление. — После тебя я не смогла найти кого-то похожего. Я искала тебя во всех, но они были такими тусклыми, таким ненастоящими… — Я совсем не та, кого ты знала. — Я вижу. Твои глаза изменились. Но… Это лишь моя вина. Еще один повод попросить у тебя прощения. — Прекрати. Ненавижу это слово, — фыркает блондинка и делает последние глотки из бокала, после чего встает. — Я не могу… Нет, я не должна. — Прошу, дорогая, поверь мне… — брюнетка также встает и берет чужие руки в свои. Нортвест лишь слегка вздрагивает, но не чувствует подступающей ярости, что непривычно. — Ладно, твоя правда, — на выдохе говорит Пас и резко тянет бывшую девушку на себя, впиваясь поцелуем в чужие губы. Я думала, что строки стихов оказались фальшью, Что кусочки воспоминаний давно унес ветер, Но то, как твои руки обнимали, Как ты улыбалась, Вновь включили на крохотный миг эмоции. Думала, что была пьяной, Думала, да прогадала. Я не жалею ни о чем, Лишь что не расспросила, не удержала. Нет такого ярого желания вновь увидеть хмельную улыбку в компании, Почувствовать твои руки на талии, Уста на устах… Я словно стала тем ребенком, Что не желал бросать и сделал это первым. Я не жалею об этом, Пусть мне было и больно… Но позволь увидеть, как ты вновь распустишь крылья, Позволяя тебя навсегда забыть и потерять. — И что это значит для нас? — пытаясь отдышаться после полученного оргазма, почти шепотом спросила Эми, все еще лежа на кровати. Пасифика же в это время стояла перед зеркалом, поправляя макияж и одежду: — Ничего. Мне просто было интересно. Уходи.*
И она ушла. Не сказав ни слова, не пытаясь удержать. Знала, что это не поможет. — Ты в порядке? — спросила Кэнди, заметив, что одноклассница ушла в себя. — В порядке. Я лишь делаю то, что должна.