10 занятий

Яркие ёлочные шарики сверкали на рождественском дереве, и Дин улыбался во весь рот, вешая их по очереди. Он даже нацепил новый свитер, надел шапочку Санты и напевал про себя старую песню про Рождество. Сэм не мог им налюбоваться — это его первое Рождество с Дином. Их первое совместное Рождество. Когда общие подарки, общие улыбки и общее счастье. Когда они вместе пекут печенье, варят какао и целуются в свете огней. Когда Чудо бегает по дому в шапочке с оленьими рогами, а Эллен повсюду развешивает венки из остролиста. Это всё так банально, так традиционно, но парню и этого хватает. Он проводит по полдня с Бобби, остальное время — у Дина. Его дом стал ему вторым, и он уже не смущался и не краснел при виде Джона или экономки. Это была его вторая семья. — Сэм, у тебя сейчас лицо треснет, — Дин кинул в него атласный бантик и повесил очередной шар. — Не могу удержаться, когда ты такой милый, — парень подошёл к нему и обнял сзади. Вдохнул запах ментолового геля для душа и печенья. — Ой, сейчас превращусь в сопли. И вообще, почему ты ёлку не наряжаешь? Ты выше! Я не могу звезду повесить… — Это очень легко сделать. Смотри, — Сэм ловко подхватил Дина на руки и тот довольно дотянулся до макушки. — Так-то лучше, — парень потянулся к губам Сэма и оставил на них целомудренный поцелуй. В гостиной было темно, только гирлянды мигали тёплым жёлтым светом. Камин горел, за окном падал снег. Идеальное Рождество. Сэм часто вспоминал, как однажды в Рождественские каникулы у него случился депрессивный эпизод. Все праздники он провалялся в постели, не в силах даже принять душ или поесть. Это было тяжёлое время, и даже антидепрессанты не помогали, а забота Бобби — и подавно. Сэмми вспомнил те дни и слабо улыбнулся. Сейчас всё кардинально поменялось — с появлением Дина всё поменялось. Апатические дни случались, случались и бессонные ночи. Но когда Дин оказывался рядом, всё становилось легче. Можно было молчать, и всё было ясно без слов. — Сэмми, ну что ты, эй, — Дин утёр маленькие слезинки с его щёк, — не плачь. Всё же хорошо. — Ты прав. Спасибо. Иди ко мне. И тут же — руки под свитер, в волосы. Дин сходит с ума от нежности, даже ноги подкашиваются. Он тянет фланелевую рубашку Сэмми на себя, и тот тут же остраняется. — А если все вернутся? — и сразу глаза оленёнка Бэмби. Бесстыжий. — Не вернутся, — Дин облизывается и тянет его на себя. Пуговицы напора не выдерживают, и градом сыпятся по полу, как снежинки. Плевать, уберут потом. Это их первое Рождество. Их Рождество.