Трещины на коже.

Кожа ремней жгла ладони. Она знала, на них уже появились красные полосы. Но всё равно сжимала их, крепче. Прошёл год с того момента как марсиане свалились ей на голову. Шумные, весёлые и безбашенные. Друзья. Даже ближе, пожалуй. Она многого не знала о них тогда. Например, что Дроссель нашёл земную травку неплохой альтернативой марсианскому расслабляющему зелью. Или, что Модо, не смотря на добрый нрав, любит выпить. А уж после, у него лишь одно желание, подраться. И Винни... С ним, всё оказалось сложнее. Психологическая травма вылилась в патологию. Сначала, она ничего не замечала. Весельчак, душа их компании. Страсть запертая под белой шерстью и мощными мышцами. Всё о нём. Но... Однажды, ей довелось увидеть его тёмную сторону и с тех пор, он больше не скрывал это от неё. С диким страхом, она смотрела на того, кого успела полюбить. Этот вечер начинался как всегда. Дроссель и Модо уехали вперёд, а Винс остался с ней. Установка новой пушки на ракету, затянулась. Она стояла перегнувшись через байк, обычная поза, казалось бы. — Чёрт, не выходит. Да что же это?! — ругалась она. — Щас помогу. — голос Винни из-за спины, был обычным. Чарли подумала что Винс присядет с другой стороны мотоцикла, но он просто навалился на неё. Между бёдер уткнулось что-то горячее и большое. — Винни. — шепнула она, хрипло. — Замри. Не дёргайся. — в голосе ударившем в её ухо, испуг. На спину легла широкая ладонь. Он осторожно начал отклоняться назад. Всё его тело сотрясала дрожь. Чарли распрямилась и повернулась к нему, стоило только жаркому давлению исчезнуть. — В чём дело, Винни? — видя трясущиеся плечи, спросила девушка, тихо. — Я. Думаю мне сейчас лучше уехать. — его голос хриплый, задыхающийся, поразил. Чарли вдруг подумала что ни разу не видела как расслабляется Винс. Наркотики и алкоголь, его не привлекали судя по всему. — Винни, а как ты снимал напряжение на Марсе? — спросила девушка обмирая, уже зная ответ. — Ты уже поняла, как. — ответил марсианин на невысказанный вопрос. Винс чуть повернул к ней голову. В глазах, в тех глазах что всегда смотрели на неё с доброй насмешкой, адский огонь. И что ты будешь делать, Чарли? Ты же сама, сама на хрен, промокла в момент когда он прижался. Именно так, в том положение, когда он готов был тебя поиметь, перекинутую через байк, у тебя чуть не вырвалась мольба, не останавливаться. Его тяжесть, его дикая сила. Ты сама хотела его, за один лишь миг, по животному, жёстко и грязно. Ну, так что дальше? Чарли шагнула к нему. Увидела как затрепетали крылья треугольного носа. Красного в его глазах осталось, лишь тонкая полоска, вокруг чёрного, похожего на бездну зрачка. — Ты хочешь меня? Ну так возьми. Я не против. — она самыми кончиками пальцев пробежала по белой груди. Винс снёс её. Буквально. Подобно урагану, он в один миг подхватил девушку и рванул на верх. В её комнату.

В этих глазах отражалась вся моя жизнь Сотни цветов, сотни слёз готов сложить к ним Только тебе, не кому-то ещё Кажется я далеко зашёл И не хочу, чтоб меня кто-то спас В изумрудном лесу этих бешеных глаз Дальше глубже — тони, задыхайся, молчи Одержимость и сны, всё смешалось И я снова здесь, у тебя Заставляешь гореть Я готов, дай мне лишь на тебя посмотреть Я готов, дай мне лишь на тебя посмотреть Я готов Дай мне лишь В этих глазах разбивались сердца молодых Ну расскажи, кто в тебя поместил малахит Ты всё молчишь Нам встречаться нельзя, нельзя Всё решено За тебя всё сказали глаза Дальше глубже — тони, задыхайся, молчи Одержимость и сны, всё смешалось И я снова здесь, у тебя Заставляешь гореть Я готов, дай мне лишь на тебя посмотреть Я готов, дай мне лишь на тебя Я готов, дай мне лишь на тебя посмотреть Дальше глубже — тони, задыхайся, молчи Одержимость и сны, всё смешалось И я В этих глазах отражалась вся моя жизнь (Алёна Швец — Глаза)

Она не замечала как он рвал на ней одежду. Как, на нежной коже, от прикосновений и укусов расцветали синяки. Всё это, будто и не с ней. Его ремень обхватил тонкие запястья, связывая и вздёргивая над головой, до вскрика. Никакой нежности, только всепожирающий голод. Её первый секс с марсианским байкером, напоминал один из его знаменитых заездов. Дико, на пределе. И через боль. Первый толчок, стал бы адом, не будь она такой готовой. Большой, куда крупнее человека. Слишком мощный, не сдерживающийся. Он стал бы кошмаром и источником боли, не люби она его. Но она, любила. И приняла правила его игры. Сколько раз в первую ночь он взял её, видят боги, Чарли не считала. Всё напряжение, что копилось в нём, выплёскивалось на её страдающее тело. Нет, Винс её не бил. Но его прикосновения, были не нежнее ударов. Каждую ночь он приходил к ней. И брал, брал как в последний раз. На спинке её кровати навсегда остались кожаные ремни, именно за них она держалась, когда Винни сжигал её тело, своей страстью. И ей, нравилось это. Необузданный пыл, того кто днём был весёлым другом. Ночью Винса поглощал животный инстинкт и личное безумие. Чарли прощала ему всё. Знала, это сумасшествие лишь следствие войны. Необходимость улыбаться днём, порождала в Винни потребность, ночью вцепляться в её тело зубами. Желание терзать и насиловать, породила в белом марсианском мальчишке, чёртова, блядская война. И Чарли, позволяла. Знала, он болен и это не изменить. — Ты моя. Собственность. — шептал он в бреду. И при следующем её похищение, бил врагов особенно жестоко. А после... Тут же, в тупике, недалеко от поверженных тел, вбивался в неё, весь измазанный кровью. — Ты принадлежишь мне. Никто не смеет... — срывался Винс на рычание. И пожирал глазами её стройную фигуру, во время отдыха на озере. Шутки и смех в глазах. Но она знала, его демон никуда не делся. Он тут, с ним, за спиной. Нашёптывает, ему тёмные желания. Винни её брал. Вычерпывать до самого дна, высасывал подобно вампиру. И ничего не давал взамен. У него не было для неё чувств. Никаких, кроме больной жажды. Присвоить. Привязать. Он слишком жаждал её покорности. — Ты зря всё это затеяла. — проговорил Дроссель. Они вдвоём смотрели на закат. Дымок от сигарет вился сизыми струйками. — Не понимаю о чём ты?! — Чарли прикрыла глаза. Рыжий потянул её руку на себя и чуть отвёл рукав, обнажая синие полосы на запястьях. Девушка отдёрнула руку. — У моего брата тяжелейшее психическое расстройство. И ты, его подпитываешь. — Дроссель говорил очень тихо. Но Чарли услышала в его словах жалость. — Я ему помогаю. Винни это нужно. — она не смотрела в его сторону. Почему-то перед Дроссом было стыдно. — Или тебе? — шепнул он. Чарли резко повернулась к другу. — Я читаю твои эмоции, как книгу. Он, думаю тоже. Только, ему похеру, на твою любовь. Он не умеет, Чарли. Просто не умеет любить. Ему не дано. — Я тебе не верю. — голос дрогнул. — В пять лет он видел как убивают и насилуют женщин из его семьи. У Винни была большая семья, Чарли. Он был последним ребёнком, долгожданным, единственным сыном. Мать и три сестры, всех их замучили при нём. Что из него могло вырасти? У вас, кажется, таких зовут... — она его не услышала, затыкая уши. Он силой убрал её руки, заставляя слушать. — Мой брат, маньяк, Чарли. Да, ты даёшь ему то чего он жаждет, но боюсь однажды, он тебя просто покалечит. Она не прислушалась к тому кто фактически стал ей братом. Не могла отказаться от Винни. Он был всем. Их победа над врагом на Земле, запустила отсчёт. Два месяца. Месяц. Три недели. Завтра, они улетают завтра. И Винс пришёл к ней, ночью. — Выполни последнее желание. — попросила она тихо. — И чего же ты хочешь? — равнодушие бьющее точно в цель, от него всегда только в цель. — Этой ночью, займись со мной любовью, по-настоящему. Так, будто мы друг для друга вся жизнь. Будто, ценнее меня у тебя никого. Притворись что любишь, лишь на одну эту ночь. Винс вздохнул и на губах его родилась её любимая чуть кривоватая, но такая настоящая, живая улыбка. — Хорошо. Пусть эта последняя ночь останется в твоей памяти. Пусть я живу в твоей памяти, нормальным. — ответил Винни и трепетно погладил её щёку. Нежные прикосновения, настоящие поцелуи. Губы, ласкающие каждый сантиметр её тела. И то, что уже нельзя было назвать просто сексом. Он с ней соединялся, в одну эту волшебную ночь. Впервые, Винни ей отдал что-то взамен. Себя. На краткий миг, всего, целиком себя. Он не соврал. Именно эта ночь будет жить в ней долгие годы. Именно таким, пусть лишь на миг, любящим, она его и запомнит.