Как в книге

Масатоши старался не погружаться в Мэя. Мэй был раздражающим, надоедливым и эгоистичным, но к нему всё равно беспрестанно тянуло. Как магнитом. Возможно, это было похоже на ту самую «любовь с первого взгляда», о которой снимали фильмы и писали книги, только вот в них в финалах герои открывались друг другу, держались за руки и торжественно клялись быть вместе всю оставшуюся жизнь. У них всегда всё было взаимно, и признание приносило лишь счастье и облегчение, но Масатоши был не в фильме — у него от таких перспектив шевелились волосы на затылке. Он до конца не мог признаться в своих чувствах даже самому себе, что уж говорить о Мэе. Масатоши этого не хотел. Любви, взаимности, переплетённых пальцев и прочей лабуды. Его сердце ныло, но он искренне надеялся, что со временем все просто пройдёт, и он сможет жить как обычно. Сделает вид, будто ничего и не было, перестанет опекать Мэя сверх меры, думать о нём, беспокоиться, скучать, хотя они не виделись какую-то жалкую неделю. — Маса-сан! — донёсся из-за спины оклик и ещё до того, как Масатоши успел обернуться, Мэй запрыгнул на него, обвив руками за плечи. — Каникулы — отстой! Из-за дурацкой свадьбы сестры у меня не было времени, даже чтобы просто подержать мяч, я так соскучился по бейсболу! — Привет, Мэй, — поздоровался Масатоши, не пытаясь его скинуть. Знакомая тяжесть чужого тела была приятна и, пожалуй, после разлуки для друзей совершенно нормально было немного побыть вот так. Мэй тоже не спешил отстраняться, и его волосы щекотали открытую часть шеи и ухо. — Помнится, ещё до каникул ты говорил, что школа — худшее наказание человечества. — Уроки — да, — поправил Мэй. — А вот бейсбол — величайший дар! — Вот видишь, всё должно быть в балансе, поэтому смирись и прими, — бейсбол и уроки идут рука об руку. — Ты собрался умничать с первой минуты моего возвращения? — скептически цыкнул Мэй и подпрыгнул, пытаясь зацепиться ногами за Масатоши. Тот пошатнулся и инстинктивно подхватил его под колени, не давая свалиться назад. — Мэй, какого чёрта?! Мэй невозмутимо подтянулся повыше, скрестил лодыжки у него на животе и довольно потерялся лбом о висок. — Соскучился, — с улыбкой хмыкнул он, крепко стиснув Масатоши руками, как какая-то обезьяна. И вот пожалуйста, кто из них был большей гориллой? — Признавайся, Маса-сан, ты тоже?