Time Lapse

       — Ты не прав, Сонхва.       Последняя неделя Ёсана в Сеуле снова начинается с ссоры. Но в этот раз ставки повышаются, и сначала Пак ссорится с Саном.       Все начинается не так плохо, когда Сан просто предлагает старшему провести немного времени вместе. Сходить на прогулку в центр города или походить по магазинам, Чхве был согласен даже на банальный просмотр сериала дома, но Пак был слишком занят тем, что планировал их встречи с Ёсаном. В конце концов Кан пробудет здесь всего лишь семь дней, сейчас для Сонхва младший был в приоритете. Поэтому для Сана старший нашел не самый лучший ответ, состоящий из сухого «я не хочу». Оправдываться за свои слова было некогда, да и все попытки доказать, что Пак не имел это ввиду, были бы бесполезными, фраза была слишком прямолинейной.       И Сонхва правда не помнит, когда именно он так сильно ссорился с Саном. Вполне возможно, что это был первый раз. Обычно спокойный и рассудительный Чхве кричал и ерошил свои волосы, слушая крики Сонхва в ответ. Но в какой-то момент Пак выкрикивает в адрес Сана что-то очень обидное. Сонхва так думает, потому что глаза Чхве вмиг наполняются слезами, и он молча проходит в их комнату, через несколько минут выходя из нее с рюкзаком, быстро влезая в кеды и ветровку, затем хлопая за собой входной дверью. Той ночью Сан не вернулся домой, но Сонхва не попытался позвонить или написать ему, чтобы узнать, где ночует младший. Пак думал, что скорее всего у Уёна.       Чхве вернулся домой на следующий день, вот только предполагаемого примирения так и не произошло. Сан начал просыпаться еще раньше, чем делал это обычно. Он первым занимал кухню, готовя завтрак только на себя, а после, когда Сонхва только открывал глаза, Сан уже стоял в прихожей, заматывая вокруг шеи шарф и забирая ключи с комода. Салон все еще был закрыт, чтобы запах краски и клея успел выветриться максимально, поэтому Сонхва пользовался тем, что в квартире он был один, приглашая Ёсана и проводя время с ним. Кан решил уточнить где Сан только сейчас, спустя два дня после первого визита.       Сонхва был рад этому вопросу. Высказаться Ёсану и выплеснуть все мысли по поводу их ссоры хотелось как никогда сильно, поэтому Пак не замолкает минут двадцать, рассказывая про все, что случилось за эти несколько дней, захватывая их старые ссоры и некоторые привычки Сана, которые, как оказалось, жутко выводили Пака из себя. Но когда Сонхва заканчивает рассказ и с надеждой смотрит на Ёсана, готовясь услышать поддержку, Кан словно бьет его наотмашь, говоря, что он не прав. Сонхва на это беспомощно сжимает руки в кулаки, чтобы не сорваться.        — Это не я закатил истерику на ровном месте, а потом не ночевал дома, — недовольно бубнит Пак, опуская голову вниз словно провинившийся ребенок. Они сидят на диване, накрывшись пледом. Голова Ёсана удобно устроена на плече старшего, а их пальцы сплетены, но стоит Сонхва произнести эту фразу, как Кан тут же напрягается, переставая поглаживать костяшки парня и слегка меняя позу, теперь смотря Паку в лицо.        — Он закатил истерику не на пустом месте. Как будто тебе было бы приятно, если бы Сан сказал тебе в ответ, что не хочет провести с тобой время, — Ёсан смотрит осуждающе, и Паку становится неуютно в собственной квартире.        — Мне было бы все равно, отношения не подразумевают под собой нахождение вместе двадцать четыре часа семь дней в неделю. Иногда тоже хочется отдохнуть и побыть одному.       Для Сонхва здесь и правда не видится никакой проблемы. И хоть до этого он никогда не отказывал Сану ни в чем, сейчас это кажется вполне резонным, пусть в последнее время он и уделял Чхве меньше внимания, чем обычно. Сонхва не думал, что Сану действительно это так важно, в конце концов младший не был один, проводя все свое время в компании Юнхо.        — Не ври, тебе не было бы все равно. Вы и так в последнее время почти не контактировали, каждый занимался своими делами, конечно он соскучился по тебе, — голос Ёсана становится грустным и жалостливым, на что Сонхва начинает злиться. Кан должен был встать на его сторону, но никак не на сторону Сана.        — Еще скажи, что я несправедлив по отношению к нему, — Сонхва старается вложить все свое недовольство в тон голоса, звуча как можно более раздраженным. — Как раз из-за того, что я провожу меньше времени с Саном, я могу проводить хотя бы немного времени с тобой.       Пусть и прозвучит эгоистично, но Сонхва действительно чувствует себя так, словно их отношения он тащит один, делая выбор и выгадывая лишние часы, лишь бы побыть с Каном наедине. Ёсану он об этом не говорит, но в глубине души чувствует, что больше он один не справится.        — Да, Сонхва, ты несправедлив, — Ёсан окончательно отпускает его руку и немного отсаживается в сторону, создавая между ними небольшое пространство. — Ты не пытаешься его понять, ставишь в приоритет только свои желания, но это неправильно, не в этой ситуации. Или ты забыл, что мы им изменяем? — Ёсан приподнимает брови, дожидаясь от Пака какого-то ответа, но не получает его. Конечно Сонхва знает, что Кан прав, но что он может на это сказать. Ёсан для него правда важнее, чем кто-либо другой. — Ты поступаешь так, как поступил два года назад, Сонхва. Абсолютно не слушаешь других, делаешь только так, как ты считаешь нужным, вот только все не крутится вокруг тебя, не нужно строить из себя главного героя. Сложно и обидно не только тебе.       Сонхва бы промолчал, правда. Недавняя ссора с Ёсаном словно по щелчку всплывает в памяти, и Пак не хочет снова возвращаться к тем дням, когда они не общались, тем более не сейчас, когда у них в запасе всего пять жалких дней, но отчего-то Сонхва отодвигает это на задний план и зло смотрит Ёсану в глаза, громко выдыхая через нос.        — Я не говорю, что сложно только мне, я понимаю, что ситуация сложилась не простая, — Сонхва специально цедит слова через зубы, с каждой секундой закипая все больше. — Но почему-то только я забочусь о мелочах. Всем вокруг весело и хорошо, Юнхо гуляет с Саном, ты приходишь и спишь со мной, и никто из вас ни на что не жаловался все эти дни. А то, что мне все это дается не так просто, никто не замечает. Лицемерно с твоей стороны говорить мне, что я слишком сконцентрирован на своих желаниях, когда сам поступаешь также. Говоришь, что я плохо обхожусь с Саном, но как будто сам лучше обходишься с Юнхо. Да и он тоже не лучше, что-то я не вижу, чтобы твоего парня волновало, где и с кем ты проводишь свое время.       Рука Ёсана поднимается быстро, а удар по щеке выходит болезненным и хлестким, но Сонхва вообще на это не реагирует. Кожа немного саднит, ладонь Кана, которой он только что отвесил ему пощечину, красная, однако Пак концентрируется на лице младшего, на том, как глаза Ёсана наполняются слезами, а нижняя губа немного трясется. Кан в шаге от того, чтобы заплакать, вот только Сонхва не уверен, что сможет его успокоить прямо сейчас.        — Спасибо, что напомнил, почему мы расстались, — голос Ёсана дрожит, но несмотря на это он произносит слова твердо и уверенно, а после откидывает плед в сторону, поднимаясь с дивана и проходя к входной двери, начиная быстро обуваться. Сонхва мысленно считает до пяти, поднимаясь следом.        — Ёсани, — мягко пытается начать Пак, слегка протягивая руку вперед, но Кан продолжает быстро завязывать шнурки на своих ботинках, качая головой.        — Не разговаривай со мной, не нужно, — Ёсан поднимается с корточек, хватаясь за свой плащ, выуживая шарф, который он засунул в рукав. По лицу парня скатываются крупные слезы, которые срываются с подбородка и пачкают его гольф, и Сонхва одергивает себя, чтобы не прикоснуться к лицу Кана и не стереть их. — Я думал, что ты что-то вынес для себя за это время, — вновь начинает говорить Ёсан, когда неаккуратно повязывает шарф вокруг своей шеи. — Думал, что ты осознал, как подло ты поступил в тот раз, но как оказалось нет, ты абсолютно не изменился, — Кан дергает плащ, который никак не хочет сниматься с крючка, поэтому Сонхва помогает ему, снимая вещь гораздо спокойнее, и протягивая ее младшему.        — Плохо, что я не изменился и все еще люблю тебя? — голос Сонхва злой, но он не пытается это скрыть.       Ёсан перестает застегивать пуговицы, задерживаясь на последней и поворачиваясь к Сонхва лицом, заглядывая ему в глаза. Кан звучно хлюпает носом, выдыхая через слегка приоткрытые губы. И больше всего на свете Пак хочет притянуть его ближе и успокоить, но не может, потому что давать попятную в этот раз он тоже не намерен.        — Ты правда не понимаешь или только делаешь вид? — Ёсан даже усмехается, неверяще вскидывая одну бровь вверх, словно Сонхва пытается глупо разыграть его. — Забыл, что это ты меня бросил?        — И я жалею … — пытается вклиниться старший, но Ёсан не позволяет, продолжая.        — Забыл, из-за чего именно? — младший только сейчас тянется к лицу, стирая слезы, но это оказывается бесполезным, потому что новые соленые дорожки уже очерчивают чужие впалые щеки. — Так я тебе напомню, Сонхва, потому что у нас, как оказалось, абсолютно разное видение тех событий. Сначала ты изменил мне, — на этих словах Ёсан сильно жмурится, поджимая губы, как будто испытывает сильную боль, и Сонхва замечает, как чужие пальцы несколько раз сжимаются и разжимаются, как будто Ёсан пытается себя осадить. — И не с кем-то, а с Хонджуном. Именно с тем, о ком я беспокоился больше всего. А помнишь, что ты мне сказал, когда я спрашивал у тебя про него? — брови Кана все еще болезненно сведены к переносице, но он снова смотрит Паку в глаза, отчего по телу старшего бегут неприятные мурашки. — «Ты параноишь, Ёсани», — Кан немного коверкает голос, стараясь подражать голосу Сонхва. — «Не делай из мухи слона, мы просто хорошо общаемся», «он хороший художник, вдруг со студией все получится, и он придет к нам тату мастером», «да я ему даже не нравлюсь, я уверен».       Сонхва не выдерживает чужого взгляда, опуская голову вниз. Да, он действительно слишком сильно хотел забыть те события, поэтому от напоминаний Ёсана становится не по себе и хочется к чему-нибудь прислониться, потому что Пак чувствует, что еще немного, и земля уйдет у него из-под ног.        — Это было один раз, — Сонхва понимает, что звучит глупо, стараясь оправдаться, но молчать он не хочет. Слишком привык отбиваться от любых обвинений в свою сторону.        — И именно поэтому я тебя простил, — резко отвечает Ёсан, выпрямляя спину. — Переступил через себя, переступил через всю ту боль, которую чувствовал, переступил через предательство со стороны близкого человека, и простил. И ты даже не сможешь вообразить, как сильно я плакал, когда оставался один. То и дело задавался вопросом, правильно ли я поступил, но потом подумал, что ты стоишь того, чтобы получить второй шанс. А потом я познакомился с Чонхо.       От упоминания имени, которое Сонхва успешно забыл, по телу пробегает неприятная дрожь, и Пак напрягается.        — С Чонхо, который тоже был отличным художником, и который, было бы твое желание, тоже мог бы стать потенциальным тату мастером. Но он тебе, конечно же, не понравился, потому что я хорошо с ним общался. Хотя у меня никогда не было даже мысли о том, чтобы изменить тебе, — Ёсана начинает немного трясти, но когда Сонхва делает небольшой шаг вперед, чтобы успокоить его, Ёсан делает несколько шагов назад, прислоняясь к входной двери, и больше Пак не пытается подойти ближе. — А потом известие, что я поступил в академию в Нью Йорке. И ты больше всех других знал, что для меня это было важно. Ты знал, как я стремился к этому, как не спал ночами, оттачивая свои рисунки, знал, потому что всегда был рядом, — Ёсан на какое-то время замолкает, прикрывая лицо трясущейся рукой и громко всхлипывая, начиная плакать в голос. Сонхва чувствует, как собственные глаза неприятно жжет от подступившей к ним влаги, но не пытается что-то с этим сделать, продолжая непрерывно смотреть на парня перед собой.        — И ты обещал, что уедешь со мной, — на грани шепота выдыхает Кан, не отнимая руку от лица. — Обещал, что мы уедем вместе. И все ведь шло так, как мы планировали, — Ёсан снова прерывается на всхлип, проводя ладонью по своему лицу и наконец отнимая ее, но так и не поднимая голову вверх. — Я всего лишь сходил с Чонхо в кофейню, Сонхва. В обычную кофейню, чтобы рассказать ему лично, что я поступил, потому что ему было интересно, и он переживал. Не как парень, а как просто хороший друг. И в отличие от тебя, я имел это ввиду, Сонхва, потому что я никогда тебе не врал, и ты это прекрасно знаешь, — Ёсан все же решается поднять голову вверх, встречаясь взглядом с Паком, и несколько секунд он просто молча смотрит на него, продолжая лить слезы. — А потом ты сказал, что не любишь меня.       Сонхва не может сделать вдох. Он помнит тот день, словно это было вчера. Помнит все до мельчайших деталей, помнит, что Ёсан был одет в свои черные рваные джинсы и серое худи, помнит, что Кан прятал руки в карманах своей слишком большой джинсовки с нашивками, помнит, как парень радостно перекатывался с пяток на носки, довольно улыбаясь, а еще помнит, каким разбитым выглядел Ёсан в тот момент, когда Сонхва сказал, что не поедет с ним в Нью Йорк.        — И самое смешное то, что ты изменил мне первым, а потом решил сбросить все свои ошибки на меня, и обвинить меня в том, что я якобы спал с Чонхо за твоей спиной, — Ёсан правда легко усмехается, запрокидывая голову, чтобы немного успокоиться. — Но лучше всего я запомнил не это, Сонхва. Да, я помню, как ты сказал, что я обошелся с тобой ужасно, помню, как ты даже не дал вставить мне и слова, настолько ты был уверен в собственной правоте, помню, как ты отдал мне свой билет в Нью Йорк, но лучше всего я помню, как ты посмотрел мне в глаза и сказал, что ты не можешь любить того, кто тебя предал.       Сонхва шмыгает носом, когда Ёсан окончательно вытирает свое лицо, а после засовывает руки в карманы, разглядывая старшего.        — Проблема в том, Сонхва, что тебя всегда любят больше, чем ты любишь других. А знаешь почему? — Ёсан какое-то время молчит, словно действительно ждет от Сонхва ответа. — Потому что ты всегда будешь любить себя больше, чем кого-либо в своей жизни. И возможно это не такая плохая черта характера, но ты забываешь, что люди вокруг тебя — это не массовка, которая подыгрывает твоему спектаклю одного актера. Нам гораздо больнее от твоих действий, чем тебе от наших. И хотя я прекрасно это понимаю, все равно продолжаю оставаться дураком, из раза в раз наступая на одни и те же грабли, — Кан грустно усмехается, а после быстро взлохмачивает свои волосы, делая глубокий вдох и разворачиваясь к двери, не дожидаясь от Сонхва ответа. Последнее, что слышит Пак, прежде чем входная дверь захлопнется, это «не поступай с Саном так, как поступил со мной». Спустя минуту, когда дверь закрыта на замок, а кружки с недопитым чаем стоят в раковине, Сонхва глушит всхлипы в подушку, сильно сжимая ее в руках.       Последняя неделя Ёсана в Сеуле знаменуется для Сонхва двумя самыми ужасными ссорами.

***

      Сонхва готов поклясться, что эти дни были худшими в его жизни.       Его редко посещали мысли о том, что будет, если он останется один, скорее всего потому, что он никогда не был один. Пак всегда был тем самым человеком, вокруг которого бурлила жизнь и крутилось много людей. Уён, Ёсан, Сан, даже Хонджун, с которым Сонхва давно разорвал связь. Но сейчас Сонхва ощущает, как одиночество накрывает его со всех сторон, и ему действительно страшно.       Сан все еще успешно игнорирует его, отодвигаясь на кровати как можно ближе к краю и подальше от Сонхва, чтобы они случайно не коснулись друг друга во время сна. С Уёном связываться было бесполезно, старший знал, что Чон его проигнорирует. Ёсан… Сонхва правда пытался. Он писал ему все эти дни, несколько раз даже пытался позвонить, но никакого ответа от Кана не поступало. Сообщения парень читал, но игнорировал, звонки и вовсе были бесполезными, поэтому Сонхва перестал пытаться позвонить ему спустя день.       Открывая их чат и пролистывая свои последние сообщения, Сонхва действительно ощущал себя жалким.

24 августа

Сонхва, 10.14

Прости.

Сонхва, 10.36

Я правда не знаю, что еще мне стоит сказать.

Сонхва, 11.36

Я очень по тебе скучаю.

Сонхва, 13.58

Кстати, ты оставил у меня свои перчатки. Совсем забыл тебе об этом написать.

Я убрал их к себе в полку.

Сонхва, 01.42

Я люблю тебя.

25 августа

Сонхва, 12.00

Надеюсь, у тебя было хорошее утро.

Сонхва, 14.49

Прости меня, солнышко. Не только за ссору, но за все.

Сонхва, 16.57

Я пересматривал сегодня наши фотографии. Ту часть, которая хранилась у меня. Ты милый.

Сонхва, 21.29

Я люблю тебя очень сильно.

Сонхва, 02.36

Хороших снов, Ёсани.

26 августа

Сонхва, 15.00

Кажется, я немного простудился. У меня температура и все в этом духе.

Только проснулся.

Сонхва, 17.48

Очень по тебе скучаю.

Сонхва, 19.54

Хочу, чтобы ты был рядом сейчас. Хочу быть рядом с тобой.

Сонхва, 21.47

Спокойной ночи, Ёсани. Я выпил жаропонижающее и лягу сегодня пораньше. Люблю тебя.

27 августа

Сонхва, 12.54

Надеюсь, у тебя все хорошо. Я понял, что совсем не спрашивал у тебя, как ты себя чувствуешь в эти дни.

Сонхва, 12.55

Прости за это. И за все остальное. Я знаю, что я ужасен, и мне нет оправдания.

Сонхва, 15.28

Обязательно тепло одевайся, на улице очень холодно.

Я мог бы занести твои перчатки.

Если ты хочешь.

Сонхва, 18.16

Мне тебя не хватает, Ёсани. Пожалуйста, прости.

Сонхва, 23.19

Я люблю тебя. Я знаю, что я натворил слишком много всего, знаю, что не заслуживаю тебя, но я люблю тебя так сильно, что не могу сдержать слез, пока печатаю это.

Сонхва, 23.31

Это не для того, чтобы ты меня пожалел, не подумай. В любом случае я этого не заслуживаю. Я просто захотел написать тебе, как я себя чувствую. Надеюсь, что с тобой все хорошо. Что ты тепло одеваешься и хорошо ешь. Мне правда очень жаль, солнышко. К сожалению, я не могу повернуть время вспять, но я могу исправить то, что происходит сейчас. Поэтому если нужно будет стать перед тобой на колени и выпросить прощение таким способом, то я сделаю это, Ёсани. Потому что очень люблю тебя.

28 августа

Сонхва, 09.28

Мы можем встретиться?

      За сегодня Сонхва отправляет только это сообщение с простой просьбой, откладывая телефон в сторону и возвращаясь к экрану ноутбука, на котором идет седьмая серия сериала, который Пак нашел, чтобы скоротать время. Сана с утра он не застал, просыпаясь в пустой и тихой квартире, сперва умываясь, а после следуя на кухню, чтобы заварить себе чай. Однако, стоило Паку взглянуть на маленький календарь на холодильнике, как сердце тут же упало в пятки. До отъезда Ёсана оставалось два дня, из-за этого сообщение о встрече набирается само собой. Сонхва необходимо увидеть младшего до его отъезда.       Поэтому Пак нервно барабанит пальцами по одеялу, постоянно отвлекаясь от сюжета сериала, чтобы повернуться в сторону телефона и взглянуть, не прислал ли Ёсан сообщение. Но на экране блокировки по прежнему не было новых уведомлений, и Сонхва чувствовал, словно привычное устройство мира вокруг для него рушится, складываясь по крупицам и превращаясь в пыль под ногами. Для себя он решает одно — если Ёсан не ответит ему до ночи, Пак придет к нему без приглашения. Потому что отпустить Кана просто так он не готов, только не снова.       И именно поэтому, двадцать девятого августа, Сонхва сильнее кутается в шарф, глубоко засовывая руки в карманы теплой куртки. Осень наступает рано, окрашивая деревья Сеула в красно-желтые оттенки. И в любой другой день Сонхва бы обязательно остановился, чтобы сделать несколько фотографий на телефон, но не сегодня.       Он немного дрожит, когда подходит к высокому зданию, где Ёсан и Юнхо снимали квартиру, и только сейчас понимает, что он ни черта не продумал. Не продумал, как попасть в квартиру (звонить в домофон казалось глупой затеей, навряд ли Ёсан его впустит), не продумал, что нужно сказать и сделать, чтобы Кан не выпихал его обратно, если в квартиру все же попасть удастся. Но, кажется, сегодня у него есть небольшой запас удачи, потому что двери жилого комплекса отворяются перед его носом, и Пак видит, как молодая девушка, которая выходит на улицу, придерживает дверь, чтобы Сонхва мог войти внутрь.        — Спасибо, — быстро спешит поблагодарить парень, склоняя голову и хватаясь за ручку, выпуская девушку, а после заходя в холл, подходя к лифту и нажимая на кнопку. Квартира, которую Ёсан и Юнхо сняли на время в Сеуле была на четырнадцатом этаже, и хоть Сонхва боялся высоты, когда он первый раз оказался в гостях у Ёсана, вид из панорамного окна правда захватил все его внимание.        — В Нью Йорке еще красивее, — прошептал Кан, обнимая Сонхва со спины и целуя в шею.        — Насколько? — подразнивал Пак, слегка поворачивая голову в сторону Ёсана, чтобы взглянуть ему в глаза.        — Настолько, что я бы хотел взять тебя туда, а потом нарисовать твой портрет на фоне зданий и неба, — в той же манере отвечает Кан, игнорируя то, что звучит он чересчур пафосно, а после подается ближе, цепляя нос старшего своим.        — Звучит заманчиво, — отвечает Сонхва, пододвигаясь вперед, чувствуя чужое дыхание на своих губах.        — Даже очень, — Ёсан улыбается, когда утягивает его в поцелуй.       Из воспоминаний Пака вырывает тихий звук приехавшего лифта, и Сонхва ступает внутрь, нажимая кнопку нужного этажа и стараясь рассмотреть свое отражение в зеркальных панелях лифта. Он выглядит не так плохо, но на лице все равно можно прочитать усталость, перемешанную с волнением, поэтому парень оставляет все попытки уложить свои волосы или нацепить на губы улыбку. Ёсан все равно все поймет, нет смысла притворяться.       Когда двери лифта перед ним открываются, Пак несколько секунд продолжает стоять в кабине, собираясь с мыслями. Пусть это глупо, но Сонхва действительно страшно, правда он не знает, из-за чего именно. Либо Ёсан скажет ему проваливать и хлопнет дверью перед его носом, либо все же впустит внутрь, но тогда придется разговаривать, а Сонхва понимает, что в его голове слишком много слов, которые не собираются во что-то цельное. В любом случае, не попробуешь — не узнаешь. Поэтому Пак несмело выходит из лифта, поворачивая налево и находя квартиру 83, сразу нажимая на звонок, чтобы не было времени передумать и стыдливо сбежать.       О том, что дверь может открыть Юнхо, Сонхва думает только сейчас. Да, Сан снова ушел утром, и Пак слишком быстро сделал вывод, что Чхве снова договорился о встрече с парнем Ёсана. Но в любом случае у Сонхва была придумана весьма веская причина-оправдание, которую он готовил для Ёсана, но она также могла сработать на Юнхо. Сонхва протяжно выдыхает.       Дверь ему открывает растрепанный Ёсан. Он стоит в прихожей, одетый в свой плащ и шарф. В одной руке Кан держит ключи, а в другой портмоне, которое собирается закинуть в карман, но останавливается, когда понимает, кто именно решил прийти к нему в гости.       Сонхва не знает, что следует сказать первым. Он думает между «привет», «прости» и «я скучал», но в итоге неловко откашливается, а после выуживает из кармана пару перчаток и протягивает их Ёсану, который так и не сдвинулся с места.        — Ты забыл у меня в прошлый раз, — голос Сонхва охрипший, и он откашливается второй раз, на этот раз более звучно. — Решил занести, на улице холодно.       Ёсан комично переводит взгляд с перчаток на лицо Сонхва, повторяя это действие несколько раз, и Паку бы улыбнуться с того, что Кан выглядит безумно мило, но парень не может. Не сейчас, не в этой ситуации.       Младший медленно протягивает руку вперед, забирая свою вещь, стараясь не задеть пальцы Сонхва своими, а затем слабо кивает.        — Спасибо, я как раз собирался в магазин, — Кан даже давит из себя слабую улыбку, сжимая перчатки и слегка приподнимая их.       Сонхва же понимает, что его план провалился, и в квартире задержаться не получится. Ёсан не будет делать для него исключение и отодвигать свои планы. В целом, думается старшему, у него есть на это все права.        — Я могу помочь донести покупки, — Пак знает, что снова звучит жалко, но ничего не может с собой поделать. Ему нужно попросить прощения, нужно сказать, как сильно он был не прав, нужно дать понять Ёсану, что он его любит и не готов отпустить его просто так. Нужно предложить ему то, о чем Сонхва так давно думал.        — Не стоит, — Кан отвечает слишком быстро, не задумываясь даже на секунду. Он хватает ключи, последний раз осматривается, чтобы убедиться, что ничего не забыл, а после слабо кивает в сторону Сонхва, намекая, чтобы старший отошел от прохода и дал Кану пройти. Пак, пусть и нехотя, отступает в сторону, и Ёсан тут же выходит из квартиры, захлопывая дверь. — Я хочу купить несколько закусок и пару бутылок воды, чтобы мы могли перекусить в аэропорту, так что справлюсь сам, спасибо, — младший пытается сгладить свой первоначальный ответ, Сонхва прекрасно это понимает, вот только лучше от этого не становится. Ёсан все равно сказал ему нет.        — Ёсани, я хотел поговорить, — бубнит Пак, когда они оба подходят к лифту, и Кан нажимает на кнопку, чтобы его вызвать.        — Я знаю, я видел твои сообщения, — Ёсан даже не смотрит в его сторону, слишком сильно фокусируя свой взгляд на кнопке. Сонхва хочет взять его за руку или обнять, сделать хоть что-нибудь, чтобы младший обратил на него внимание, как это было раньше, как это было всегда. — Вот только я не хочу, Сонхва. Мы обо всем поговорили в тот день в твоей квартире, теперь темы для разговоров закончились.       Лифт приезжает как раз в этот момент, и Ёсан заходит в него первым, дожидаясь, пока Пак неуверенно ступит внутрь следом. Сонхва все-таки поворачивается к нему, рассматривая чужой профиль, и понимает, что Ёсан снова от него закрылся, потому что на чужом лице старший прекрасно считывает все эмоции Кана. Ёсану есть что сказать, но он сдерживается. Все снова вернулось к исходной точке, когда они встретились в тату салоне в начале августа. Сонхва чувствует, как к глазам подбираются слезы.        — Солнышко…        — Сонхва, прошу тебя, — Ёсан наконец поворачивается к нему лицом и выглядит безумно грустным, но все равно старается говорить строго. — Что ты хочешь обсудить? Наше расставание два года назад? Я больше не хочу об этом говорить. А может то, что ты ненавидишь моего парня, всячески пытаясь это скрывать, хотя выходит у тебя это плохо? Так я не намерен больше слушать гадости в сторону Юнхо. Или о том, как ужасно ты обходишься с Саном? Так вот прости, но я не семейный психолог, так что полезных советов от меня не жди. Хотя можно подумать, что ты бы к ним прислушался.        — Я хочу поговорить о нас! — Пак больше не выдерживает, повышая голос. — Хочу извиниться за свои слова, потому что я был не прав! Хочу извиниться за то, что оставил тебя два года назад, потому что и тогда это было полностью моей виной! Хочу предложить тебе попробовать снова, хочу предложить тебе встречаться по-настоящему, чтобы не было нужды прятаться и изменять Сану и Юнхо! Вот, что я хочу, Ёсан!       Ёсан хочет ему ответить, облизывая пересохшие губы и набирая побольше воздуха в легкие, но его прерывает неприятный скрип, а после легкий толчок. Свет в лифте мигает, но спустя несколько секунд все же стабилизируется, и оба парня обращают внимание на то, что циферблат в лифте остановился на цифре «7», не желая меняться на другую.        — Превосходно, — Ёсан звучит безумно раздраженно, вскидывая руки в воздух и тут же нажимая на кнопку вызова диспетчера. Все это кажется слишком большой и глупой шуткой — столько дней избегать Сонхва и разговора, а теперь застрять с Паком в лифте. Был бы Кан в лучшем расположении духа, наверняка бы посмеялся с этого клише, которые всегда нравились Сонхва.        — Ответили? — Пак старается проследить за действиями Ёсана, на что младший раздраженно цыкает.        — Я только что нажал на кнопку. Если ответят — ты услышишь.       На это Сонхва молчит, решая взять ситуацию в свои руки. Он достает свой телефон, чтобы проверить, есть ли сигнал, но только потом понимает, что он не знает, кому в случае чего позвонить. С Саном он так и не помирился, а Уён наверняка не ответит. Однако Пак перестает об этом заботиться, когда видит, что сигнала нет.        — Ну конечно, — недовольно бубнит Кан, отпуская кнопку и доставая свой телефон. — Ловит? — быстро спрашивает он у Сонхва, но старший лишь отрицательно качает головой. — У меня одна полоска, — Ёсан поднимает телефон как можно выше, а потом, в том же положении, заходит в контакты, быстро выбирая нужный номер и включая громкую связь.        — Кому ты… — начинает Пак, но Ёсан на него шикает и прикладывает палец к губам, призывая парня помолчать.       «Привет, родной!»       Конечно же это Юнхо. Сонхва недовольно фыркает себе под нос.        — Юнхо, это срочно, потому что не знаю, будет ли связь. Позвони в диспетчерскую и скажи, чтобы они вызвали лифтёра. Я застрял в нашем лифте, на седьмом этаже.       «Ты в порядке?»       И Сонхва готов был фыркнуть и на это, но передумал. Он бы тоже волновался в такой ситуации.        — Все хорошо, просто диспетчер не отвечает, и здесь отвратительная связь, — Ёсан начинает придерживать свою вытянутую руку, которая начинает затекать. Сонхва же, заметив это, подходит ближе, осторожно забирая телефон из ладони Кана, продолжая держать его на том же месте. — И еще, Юнхо, ты с Саном?       Пак тут же приподнимает брови, удивленно смотря на Ёсана и отрицательно качая головой, вот только Кан его не слушает, дожидаясь ответа.       «Да»        — Предупреди его, что Сонхва со мной, и мы застряли вместе. Чтобы он не волновался.       Старший же замирает, кажется, не моргая. С какой-то стороны смешно, что Ёсан заботится о его парне больше, чем сам Пак, вот только ему сейчас не смешно. Он понимает, что даже не предупредил Сана о том, что собирается к Кану. Не написал смс и не оставил записки, как будто они не в отношениях, а просто сожительствуют вместе. От себя становится противно.       «Конечно, Ёсани. Я позвоню в диспетчерскую, а потом мы приедем к вам, ладно?»        — Конечно. Люблю тебя, — бросает напоследок Кан, получая «я тебя тоже» в ответ, а после завершает вызов, забирая свой телефон из теплой ладони Сонхва и убирая его в карман.       Пак так и продолжает стоять на месте, молча смотря за тем, как Ёсан разматывает свой шарф и расстегивает свой плащ, стягивая его с плеч.        — Ты бы тоже снял куртку, в доме тепло, а в лифте тем более, — Кан осторожно перекидывает плащ через поручень, который тянется вдоль стенки лифта, затем аккуратно присаживаясь на пол, спиной упираясь в стеклянную панель позади.       Сонхва спешит повторить его действия. Верхняя одежда теперь висит рядом с одеждой Ёсана, и Пак присаживается напротив парня, копируя его позу. Их разделяет несколько метров, и старший хотел бы быть ближе, но прекрасно знает, что не может. Так же, как и не может завести разговор, которого он так хотел. Кан вполне ясно дал понять, как он относится к Сонхва в данный момент.       В полной тишине они проводят минут семь. Ёсан то выпрямляет, то снова сгибает ноги, подтягивая их ближе к груди, пока Сонхва наблюдает за этим, изредка перебирая пальцы. Помощь к ним не спешит, что в принципе не странно, думается старшему, сегодня как-никак воскресенье.        — Ты правда думал, что от простого «прости» все резко станет на свои места?       Кан нарушает тишину первым. Он не смотрит на Сонхва, когда задает этот вопрос, вместо этого снимая невидимые пылинки со своих джинс, но Пак все равно нервничает. Понимает, что это глупо, сам ведь хотел поговорить, но ничего не может с собой поделать. Сейчас последнее слово в любом случае останется за Каном, и Сонхва прекрасно понимает, что если сделает неверный шаг, то у их истории точно не будет продолжения.        — Конечно нет, — Пак тоже опускает голову вниз, смотреть друг на друга в такой момент просто невыносимо. — Ты и сам знаешь, что я не люблю просить прощения. Но я не знаю, что еще мне следует сделать.        — Ты всегда говоришь, что не любишь просить прощения, но из раза в раз делаешь именно это. И я скажу тебе больше, я не просто не люблю, я ненавижу, когда люди это делают. Потому что извинения — это эгоистичный поступок. Просить прощения все равно что переложить бремя вины на человека, который в состоянии снять с тебя эту вину, сказав простое «прощаю». Но при этом это слишком удобно, так ведь?       Сонхва на его вопрос молчит. Понимает, что Ёсан прав как никогда, но не может признать это вслух.        — Ты то и дело пытаешься выстроить из себя кого-то другого, но в глубине души остаешься все тем же, Сонхва. Продолжаешь любить себя сильнее других, продолжаешь делать всем вокруг больно, а потом бросаешь «мне жаль» или «прости», ожидая, что тебе конечно же ответят «прощаю», и все твои плохие поступки сразу же обнулятся.        — Если бы я знал, как загладить вину иначе, то обязательно бы это сделал. Но, к сожалению, я не знаю других способов, кроме извинений, — Сонхва готов заплакать. Он даже не пытается остановить слезы, которые капают на тыльную сторону его ладони, тут же стекая по коже.        — Действиями, Сонхва, — голос Ёсана тоже начинает дрожать, но старший до сих пор не решается поднять голову и взглянуть на парня напротив. Слишком страшно увидеть в чужом взгляде ненависть и обиду. — Сколько раз ты просил прощения у Сана, а по итогу что? Все снова повторяется.        — Не делай вид, что ты много знаешь об этом, — от упоминания Чхве становится не по себе, и Пак быстро вскидывает голову, встречаясь с глазами Ёсана, из которых текут слезы.        — Если ты забыл, то я тебе напомню, что твой парень очень хорошо сдружился с моим. И в отличие от тебя, Сонхва, Сан видит проблемы в ваших отношениях, а еще, в отличие от тебя, ему больно и неприятно от твоих действий. Вот только с тобой он об этом поговорить не может, потому что ты оттолкнул его и сказал, что не хочешь проводить с ним время. Поэтому Сан все рассказывает Юнхо и Уёну. И кстати, если тебе интересно, он думает, что ты хочешь его бросить, из-за чего уже несколько дней беспрерывно плачет. Но ты этого даже не заметил, потому что слишком занят собой и своими проблемами, раздутыми из ничего.        — То есть я должен следить за состоянием других, но мои проблемы можно принижать? — Сонхва начинает заводиться. Он зол на обстоятельства, зол на этот лифт, зол на Юнхо, просто потому что не возлюбил его с первого взгляда, но больше всего зол на то, что остальные знают больше, чем он. А Ёсан словно специально подливает масла в огонь, зля его еще больше.        — Снова ты все стрелки переводишь на себя, — Ёсан усмехается несмотря на свое заплаканное лицо. — Какие у тебя проблемы, Сонхва? Расскажи мне.        — Я… — яростно произносит Пак, но тут же замолкает. Потому что Ёсан прав, если озвучить все то, что Сонхва считал проблемами, это было бы просто смешно. Парень хочет провести время вместе, ссора с бывшим, друг пытается дать совет, чтобы отношениям Сонхва не настал конец, ревность бывшего к его нынешнему парню. Все это действительно звучит скорее нелепо, чем серьезно и нерешаемо, и Пак тут же поникает, опуская плечи.        — Хочешь расскажу про настоящие проблемы, которые происходят у твоих знакомых? — Ёсан нервно вытирает свое мокрое лицо, а после поднимает ладонь, начиная загибать пальцы. — Я изменил своему парню, который безумно меня любит и готов пылинки с меня сдувать. И я чувствую себя отвратительно, потому что поступаю чертовски эгоистично и не рассказываю ему об этом, ведь могу потерять наши отношения. И я действительно не знаю, как мне выйти из этого положения, — первый палец загибается. — Уён дал совет своему другу. Ничего такого, потому что Уён всего лишь беспокоился за своих других друзей. Сказал, что изменять плохо, но Уёна выставили дураком и прекратили с ним общаться, — на это Сонхва жмурится. Если подумать, то он тоже не пытался связаться с Чоном все это время, но несмотря на это Пак был уверен, что именно Уён прекратил с ним общаться. Как же глупо. Ёсан же в это время загибает второй палец. — Парень Сана сказал, что не хочет проводить с ним время. И всем своим видом дает понять, что Сан ему в принципе не интересен. А Сан абсолютно не знает, что с этим делать, потому что слепо любит своего парня, и даже после всех ссор и всего дерьма, которое его парень вылил на него, Сан готов простить. Он даже не задумывается на секунду, то и дело сам хочет сделать первый шаг, благо друзья его отговаривают, чтобы он не потерял свои последние крупицы достоинства, — Сонхва сжимает губы, стараясь сдержать громкий всхлип. Он ведь никогда даже не пытался поставить себя на место других, а теперь рассказ о Сане кажется слишком несправедливым, и хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не осознавать, что во всех проблемах людей вокруг виноват именно Сонхва.       Ёсан же тем временем загибает третий палец, а после резко опускает руку, словно тряпичная кукла, и вновь подтягивает колени к груди, утыкаясь в них лицом. И Сонхва хотел бы попросить прощения, но слова, сказанные Ёсаном ранее, всплывают в подсознании, и Пак прикусывает язык. В данный момент «прости» действительно будет настоящим издевательством.        — Но самое страшное, — Кан продолжает обнимать свои колени, не поднимая лица, но Сонхва все равно отчетливо слышит чужие слова. — Самое страшное, что я слишком хорошо понимаю Сана. Потому что я все еще люблю тебя, Сонхва.       Пак чувствует, как сердце ухает куда-то вниз, и он не может сделать вдох, боясь из-за этого пропустить следующие слова Ёсана.        — Понимаю, что я полный кретин, тем более после всех событий. Прекрасно понимаю, что ты не прав, что ты делаешь плохие вещи по отношению к другим, прекрасно понимаю, что ты даже не чувствуешь за это вины, и прекрасно понимаю, что ты любишь себя сильнее, чем кого-либо, но все равно каждый раз я готов простить тебя и сказать, как сильно я тебя люблю.       Ёсан звучно всхлипывает, сильнее обнимая себя, и Сонхва не выдерживает именно в этот момент. Он не утруждает себя тем, чтобы встать на ноги, вместо этого просто пододвигается по грязному полу ближе, сразу же заключая Кана в крепкие объятия, позволяя парню намочить свой свитер в том месте на плече, куда Ёсан утыкается лицом.        — Я так сильно люблю тебя, Хва, что это просто смешно и невыносимо одновременно. Я полнейший идиот, — всхлипывает Кан, сильнее цепляясь за чужой свитер, будто это может помочь немного успокоиться.        — Это не так, солнышко, — Сонхва утыкается в светлые волосы парня, давая собственным слезам волю. — Я тоже очень сильно люблю тебя, Ёсани.       Внутри появляется маленькая надежда, и Пак немного храбреет. Конечно, он не может знать наверняка, но главное, что Ёсан любит его, после всего, что стряслось, младший все еще не возненавидел его, и у Сонхва появляется хорошее предчувствие.       Он немного отодвигается, чтобы обхватить лицо Ёсана своими ладонями, большими пальцами стирая слезы с щек Кана. А затем наклоняется ниже и легко целует, давая возможность Ёсану взять контроль в свои руки и отстраниться, но парень этого не делает, наоборот углубляя поцелуй, крепко обхватывая шею Сонхва руками. Они оба продолжают плакать, медленно двигая губами навстречу, Пак продолжает поглаживать лицо Ёсана, пока Кан зарывается пальцами в темные волосы старшего, несильно сжимая. И все кажется слишком нереальным и счастливым, поэтому, когда немного отстраняются, Пак шепчет:        — Не уезжай в Нью Йорк, давай начнем все сначала.       Сонхва даже легко улыбается, ведь Ёсан ответит ему да. Ёсан его любит, Ёсан ответил на его поцелуй, Ёсан продолжает прижиматься к нему, перебирая пряди на затылке Пака, но вместо ответной улыбки и согласного кивка, Сонхва получает новый громкий всхлип и свежие слезы на чужом лице.        — Я не могу, Сонхва.       Пак разглядывает лицо Ёсана, словно надеется заметить там намек на шутку, как будто Кан из последних сил сдерживает улыбку и сейчас громко рассмеется, говоря заветное «да», но этого не происходит. Брови младшего болезненно сведены к переносице, губы немного дрожат, а слезы льют с новой силой.        — Ёсани, в чем дело? — потому что Сонхва правда не понимает, какие препятствия могут быть перед Каном, из-за чего он отказывает.        — Я не могу остаться, Сонхва, не могу начать все сначала.        — Но ты же сказал, что любишь меня, — Пак звучно шмыгает носом, стараясь держать себя в руках и не плакать. — Чтобы там ни было, Ёсани, мы сможем с этим справиться, вместе, как раньше, как и всегда, — Сонхва пытается улыбнуться, пытается подбодрить Кана, но тот лишь сильнее начинает плакать, стараясь промокнуть глаза рукавом своего гольфа.        — Ты одновременно тот, кто подарил мне самые радостные и самые печальные моменты в моей жизни, Хва, и я никогда и никого не любил сильнее, чем тебя. И самое ужасное, что я не уверен, что когда-либо смогу разлюбить тебя или полюбить кого-то сильнее, но с какой-то стороны я не жалею об этом, потому что, как и раньше, ты стоишь этого, Сонхва. Не знаю, почему так, может потому что ты был моей первой любовью, может потому, что я полный кретин, который не замечает очевидных проблем, но это чистая правда, я люблю тебя слишком сильно, возможно даже в ущерб себе, — Ёсан слабо улыбается сквозь слезы, когда осторожно смещает ладонь на щеку Сонхва, проводя пальцем по чужой скуле. — Но я не могу поступить так с Юнхо.       И именно после этой фразы Сонхва понимает, что он действительно может перестать пытаться. Нескончаемые напоминания Ёсана о том, что он не бросит Юнхо, вспоминаются как-то сами по себе, и Сонхва хочет сильно себя ударить. Кан никогда не обещал ему счастливого конца, а Сонхва лишь придумал себе слишком хорошую фантазию, которая казалось лучше, чем реальность.        — Юнхо, он… Он такой замечательный, — Ёсан усмехается, сразу же шмыгая носом. — Он вторая лучшая вещь, которая случалось со мной за всю жизнь. Первой всегда был ты, и до встречи с Юнхо на втором месте было поступление в академию, но потом ей все же пришлось сместиться на третье место, — на это оба парня слабо усмехаются. — И он не заслуживает пройти то, через что прошел я, понимаешь? Он не заслуживает страдать из-за меня, он не заслуживает плакать ночами, уткнувшись в подушку. И я просто не имею право причинить ему такую боль, с которой справлялся когда-то сам. Он буквально собрал меня по частям, когда мне казалось, что все потеряно, и я правда люблю его. Пусть не так сильно, как тебя, но люблю. И буду вечно ему благодарен за то, что он слишком терпелив со мной, порой даже в те моменты, когда это не нужно. Поэтому, Хва, я не могу остаться с тобой, потому что теперь у меня есть Юнхо, а у тебя есть Сан. И он тоже очень любит тебя, поверь. Он был у нас дома пару дней назад, плакал навзрыд о том, что больше не может быть с тобой в ссоре и хочет попросить прощения, хотя он не был ни в чем виноват. Поэтому прошу тебя, не заставляй его больше проходить через это и помирись с ним, ладно?       Ёсан широко улыбается, когда заглядывает ему в глаза, и Сонхва даже не замечает, как согласно кивает, а после вновь утягивает Кана в объятия, наслаждаясь, кажется, последними минутами вместе.        — Я люблю тебя, — снова повторяет Ёсан, и Пак только сейчас понимает, что это первый раз за последние дни, когда младший говорит ему это вслух.        — Я тебя сильнее, — как обычно дразнит Сонхва, на что Ёсан несильно бьет его в плечо, но несмотря на это улыбается.       После этого между ними нет какой-то неловкости или недосказанности. Они прерывают объятия, глупо и совсем не к месту посмеиваясь и утирая слезы, а после, как ни в чем не бывало, начинают обычный разговор. Ёсан рассказывает, как он устал собирать вещи, и что они не помещаются в их чемоданы, а Сонхва пересказывает те урывки сериала, в которые он все же всматривался, и Кан заинтересовывается, спрашивая название и говоря, что обязательно посмотрит его, когда будет свободное время.       Шум за дверьми лифта они слышат спустя минут десять. Ёсан проходит уровни в игре на телефоне Сонхва, пока Пак радостно подбадривает Кана, наблюдая, а после их прерывает противное скрежетание, и в следующую секунду двери лифта открываются, а за ними виднеются обеспокоенные Юнхо и Сан, которые привстают на носочки, чтобы заглянуть за спину мужчины, который складывает свои инструменты в ящик.        — Простите, что долго, выходной, — оправдывается рабочий, но Сонхва и Ёсан лишь кивают, наперебой говоря «ничего страшного» и «большое спасибо».       Они поднимаются с пола, забирая свои вещи с поручня, а после быстро выходят из кабины, и Сонхва тут же оказывается в очень крепких объятиях Сана, который еще чуть-чуть и точно его задушит.        — Я так волновался, Хва, ты в порядке. Ничего не случилось? — Чхве все же отстраняется, начиная осматривать Пака на предмет увечий, но Сонхва прерывает его, быстро обхватывая лицо младшего и затыкая бессвязно бормочущего парня поцелуем, чувствуя, как Сан тут же расслабляется, отвечая.        — Все в порядке, — первым говорит Сонхва, когда отстраняется, но перед этим оставляя на кончике носа еще один совсем слабый поцелуй. — И прости меня, ладно? За ту нашу ссору и все те дни, я был не прав. Я тебе обещаю, больше такого не повторится.       И пусть со стороны Пак и звучал как ребенок, который обещал родителям больше не рисовать на обоях, Сану абсолютно все равно, потому что он широко улыбается и шепчет быстрое «я люблю тебя», прежде чем снова увлечь Пака в поцелуй.        — Ты в порядке, хен? — слышит старший, и спешит отстраниться от Сана, переводя взгляд на пару за спиной Чхве. Юнхо крепко прижимает Ёсана к себе, целуя в висок, а сам Кан выглядит как-никогда умиротворенно и счастливо.        — Да, Юнхо, все хорошо, спасибо тебе большое.       Чон в ответ улыбается и кивает, а Сонхва думается, что не такой уж Юнхо и плохой, каким Пак старался его выставить, ведь Ёсан с ним счастлив, и это главное. Поэтому Сонхва улыбается ему в ответ.       На приглашение Юнхо пройти к ним в квартиру и посидеть за чашкой чая Сонхва и Сан отвечают мягким отказом, а Ёсан тычет Чона в бок и напоминает про поход в магазин. Поэтому из здания они выходят все вместе (на этот раз спускаясь по ступенькам), а после расходятся в разные стороны, и Пак чувствует счастье с легкой толикой грусти, когда Сан сплетает их пальцы и целует Сонхва в щеку. Ёсан уезжает завтра.

***

      Провожать Ёсана все же оказывается куда сложнее, чем Сонхва того ожидал.       Небо в восемь утра пасмурное, на улице дует холодный ветер, забираясь под шарф, а на кожу попадают маленькие капли моросящего дождя, но несмотря на это Сонхва, Сан и Уён стоят возле такси, разговаривая с Ёсаном и Юнхо напоследок.       И хоть Пак пообещал себе не делать глупостей, ведь они уже все решили, он ничего не может с собой поделать. Пока Юнхо активно обсуждает с Саном и Уёном то, как они обменяются подарками на рождество, Сонхва стоит напротив Ёсана, раскинув руки в стороны, приглашая Кана в объятия, а парень не противится, делая шаг вперед и крепко обнимая Пака за талию, тут же чувствуя чужие руки вокруг своей шеи. Сонхва утыкается замерзшим носом в висок Ёсана, делая глубокий вдох. Он будет скучать.        — Перчатки не забыл? — дразнит старший, и слышит сдавленный смешок.        — Нет, — лицо Ёсана спрятано в шарфе Сонхва, из-за чего голос звучит приглушенно, но парень все равно его слышит, они стоят очень близко.        — Татуировка в дорогу тоже не нужна? — Сонхва звучит совсем не к месту, но в какой-то степени так проще. Проще прощаться и смеяться со всякой ерунды, чем сдерживать слезы.        — Идиот, — вновь бурчит Ёсан, а после привстает на носочки, чтобы дотянуться губами до уха Сонхва, и Пак слышит тихое, но слишком искреннее «я люблю тебя».       Старший правда готов заплакать, но он делает глубокий вдох, сильнее прижимаясь к Кану и выдыхая «я тебя сильнее», напоследок оставляя смазанный поцелуй на чужой мягкой щеке.       К удивлению Сонхва, он получает прощальные объятия даже от Юнхо, но не противится, обнимая в ответ и похлопывая по спине.        — Отпишитесь, как будете в аэропорту. А потом как сядете в самолет. И как приедете тоже отпишитесь, — причитает Уён, поправляя плащ Кана, словно заботливая мама, в ответ получая легкие смешки от Юнхо и Ёсана.       Но перед тем как сесть в такси, Ёсан оборачивается к Сонхва в последний раз, давя из себя улыбку, а Сонхва давит практически такую же в ответ, и оба игнорируют слезы, которые скопились в глазах напротив.       После того, как такси съезжает вниз по улице, все, кажется, возвращается на круги своя. Уён и Сан начинают в шутку ссориться на тему того, где им перекусить, после тут же перескакивая на спор о том, кто завтра будет открывать салон. И Сонхва со временем вливается в их разговор, прерывая все споры и говоря, что салон они будут открывать все вместе, и есть они пойдут в то красивое кафе, куда они ходили вместе с Юнхо и Ёсаном, и младшие тут же начинают дразнить его, кривляя и повторяя его фразы.       Все так, как было всегда, вот только Сонхва не такой, каким был месяц назад. Вместо того, чтобы в той же шуточной манере наругать Сана и Уёна, Пак молчит, пиная небольшие камушки под ногами, пока Чон и Чхве идут перед ним, активно обсуждая клиентов на ближайшие дни и их эскизы. В кафе Сонхва тоже не спешит вступить в общий диалог, грустно ковыряя заказанный брауни.        — Ты же обычно берешь фруктовые торты, Хва, — подмечает Сан, обращая внимания на все еще полную тарелку Пака.        — Решил взять этот для разнообразия, — успокаивает Сонхва, но затем ловит понимающий и немного грустный взгляд Уёна, и спешит отвернуться.       Они помирились, но видеть жалость в глазах друга Сонхва был просто не готов. По крайней мере сейчас.       И несмотря на то, что Сан продолжал будить его по утрам поцелуем и приготовлением завтрака, Сонхва заметил за собой, что улыбается все реже, иногда делая это неискренне, просто чтобы не вызвать каких-либо подозрений.       Ему было сложно, с этой мыслью он свыкся спустя две недели после отъезда Ёсана. Кан активно переписывался с Уёном, а Сан почти каждый день писал Юнхо, вот только Сонхва не хватало смелости спросить у них, как там младший, а писать самому не хотелось. Проще забыть о том, кого ты любишь, если ты не будешь с ним общаться, поэтому Пак старался придерживаться этой тактики.       За все это время он видел Ёсана только на снимках в социальных сетях, и каждый раз старался подавить улыбку. Ёсан на Таймс-сквер, Ёсан на мини выставке, организованной их академией, Ёсан в обнимку с Юнхо на фоне панорамного окна в их квартире. Сонхва знал все эти фотографии наизусть, знал каждую маленькую деталь, потому что любил подолгу разглядывать их, ведь только в эти моменты становилось немного легче.       Он плакал. Не часто, но если это случалось, то чаще всего он плакал сильно и долго, потом ходя с осипшим голосом и опухшими глазами, заверяя Сана в том, что просто посмотрел грустное видео или прочитал грустный рассказ. И хоть после слез жутко болела голова и очень хотелось пить, это был еще один способ Сонхва выплеснуть все эмоции, чтобы ему стало лучше, хотя бы на немного.       Но несмотря на все его старания за все это время, первое сообщение от Ёсана за почти что полгода выбивает из Сонхва весь воздух.       Дома у них шумно и ярко. Канун рождества Сонхва и Сан решают встречать в своей квартире, приглашая Уёна и своих знакомых из других тату салонов. И пусть Сонхва немного тошно, он старается улыбаться и по возможности веселиться, хотя какого-либо праздничного настроения Пак не чувствовал очень давно.        — Хва, тебе написали, — радостно говорит Сан, подходя к старшему вплотную и протягивая его телефон. На Чхве дурацкий красный свитер с Рудольфом, а на голове шапка Санта Клауса, но при этом он выглядит довольно мило.        — Спасибо, родной, — Пак выдавливает из себя самую искреннюю улыбку за сегодняшний вечер, целуя Сана в щеку и отходя подальше от шумной толпы. Но стоит увидеть, кто именно написал ему, Сонхва ощущает себя так, словно земля вот-вот уйдет из-под ног.       Он спешит в ванную, закрываясь на замок, а после присаживается на пол и трясущимися руками снимает с телефона блокировку. Глаза слезятся, из-за чего сообщение первые секунды расплывчатое и неразборчивое, но Сонхва быстро вытирает слезы рукавом колючего свитера, тут же вчитываясь в слова на экране. Ёсани, 23.41 не знаю, как мне следует начать. наверное с привет, как все нормальные люди, но я слишком нервничаю, чтобы мыслить здраво. я догадывался, что навряд ли мы будем общаться, потому что прекрасно понимал, что скорее всего мы мыслим одинаково, и проще будет не обмениваться сообщениями. по крайней мере для тебя. и я старался придерживаться этого плана, Хва, правда, прости, если мое сообщение застигло тебя врасплох, но у Уёна слишком длинный язык, и он проболтался, что ты сам не свой. и мне хотелось бы сказать, что я не знаю, в чем причина, но не могу, потому что знаю слишком хорошо, что именно является причиной того, что ты постоянно грустишь. я знаю, что говорил тебе, что извинения это эгоистичная вещь, но я хочу попросить у тебя прощения. ты не должен меня прощать, просто чтобы ты знал, что мне действительно жаль. чаще я стараюсь не думать об этом, но иногда, в плохие дни, я возвращаюсь к нашему разговору в лифте и виню себя за то, что сказал тебе тогда, что люблю. нужно было ссориться с тобой дальше, нужно было вообще молчать, потому что так тебе было бы гораздо проще, но в тот момент я не мог не сказать тех слов, потому что и тогда, и сейчас это истинная правда. но теперь я не могу не винить себя, потому что понимаю, что я виноват в твоем плохом состоянии. и если бы я знал, что сделать, чтобы тебе стало лучше, то поверь, Хва, я бы сделал это в эту же секунду, но к сожалению я не придумал ничего лучше, чем просто попросить тебя об этом. ты можешь не выполнить мою просьбу, я не обязываю тебя, но так нам двоим станет лучше, так что думаю, это будет выигрышной ситуацией для нас обоих. поэтому пожалуйста, Сонхва, будь счастлив. будь счастлив в это рождество, будь счастлив в следующем году, и во все последующие года тоже. не убегай от того, что у тебя есть. не прячься от Сана, не отмахивайся от Уёна, если он хочет тебе помочь, наслаждайся этой жизнью полностью. ты самый крутой тату мастер во всем Сеуле, а то и мире, как по мне, это уже причина улыбаться каждый день. не стоит проводить все свои дни грустя о чем-то, когда вокруг тебя бурлит такая интересная жизнь. и может я не должен, может я все испорчу, но я думаю, что это тоже может тебя подбодрить. я люблю тебя, Сонхва. пусть я не рядом, пусть мы не вместе, но я не врал, я не думаю, что когда-либо смогу разлюбить тебя, поэтому говорю снова, что люблю. не важно, что ты делаешь, набиваешь какое-нибудь крутое тату байкеру, или готовишь с Саном ужин, смотришь фильм или спишь, я люблю тебя во все эти моменты, пожалуйста, не забывай об этом. и кто знает, может через год мы будем общаться по видео звонку, и я пришлю вам билеты в Нью Йорк, чтобы вы прилетели в гости, и мы все сходим на танцевальное выступление Юнхо. я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Хва, пусть и без меня. я знаю, что это сложно и страшно, особенно в одиночку, но помни, что у тебя есть Сан, и он будет готов поддержать тебя в любую секунду, поэтому доверяй ему немножко больше, и вот увидишь, все это перестанет быть невыносимым, и ты действительно станешь самым счастливым. так что выполни ради меня эту просьбу, ладно? только ее, и я буду знать, что все это было не зря, а человек, которого я люблю, живет самую счастливую жизнь. я люблю тебя, Хва, всегда. с наступающим рождеством

Сонхва, 23.52 Я тебя сильнее.

      Сонхва блокирует телефон, откладывая его в сторону, и улыбается. Сквозь слезы и сведенные к переносице брови, но улыбается. Широко, ярко и впервые за все эти дни искренне, даже позволяя легкому смешку проскользнуть сквозь приоткрытые губы.       Умывшись и приведя себя в порядок, Сонхва выскальзывает из ванной комнаты, и первым делом находит Сана, обнимая его со спины и целуя в щеку, видя радостную улыбку младшего и, кажется, понимая, о чем именно говорил Ёсан в своем сообщении. Так действительно легче. Поэтому Сонхва уверен, что сможет выполнить просьбу Кана.       Ведь Ёсан любит его во все моменты его жизни, и Сонхва согласен на такие условия.