Imagine an owl. Часть 2

Устроившись на ночлег, Т/и повернулась спиной к костру и сидящим вокруг него гномам и начала засыпать. Только ей стал видеться первый сон, как братец разбудил, укладываясь рядом. Т/и решила, что это именно Бильбо даже не поворачиваясь, потому как кто ещё это мог бы быть, если не брат? — Как ни старайся, не привыкну я спать на земле, — бросила она через плечо, ожидая, что Бильбо поддержит её слова или же просто усмехнётся. Но в ответ одна только тишина. «Шустро он уснул», – удивилась Бэггинс и сама прикрыла глаза. На этот раз сон не шёл так же легко, то ли из-за укладывающихся спать гномов, то ли из-за холода. Ночью в горах не самое лучшее место для ночлега. Т/и стала кутаться в тонкое одеяло, выданное гномами. – Жаль не захватили мы наши одеяла из дома, – произнесла Т/и шепотом, адресуя слова брату. – Спасибо гномом за то, что выдали хоть это, но для них эти одеяла хороши, а мне холодно. У меня ведь не такая горячая кровь, – Бильбо снова молчал. – Эх. Т/и замерла, почувствовав, как тяжёлая ладонь легла на её талию. Стало совершенно ясно, что за спиной лежит явно не Бильбо – ну не мог брат похвастаться такой крепкой хваткой – а значит младшая Бэггинс оказалась прижата к телу какого-то гнома. Девушка притихла, боясь пошевелиться. Не сказать, чтобы Т/и боялась гномов – она уже успела с ними подружиться со всеми, кроме двоих: Торина, Двалина и Бифура (но с ним мешал только языковой барьер)– и не видела ничего страшного в том, чтобы спать с ними рядом. Проблема была в другом: теперь Бэггинс не позволяло уснуть любопытство. Кто же там за спиной? Чье дыхание касается её волос? И к чьему горячему телу прижимает рука? Само собой Т/и не выдержала и потихоньку стала переворачиваться на другой бок. Торин. Ну само собой повести Т/и не могло, и компанию ей составил единственный гном, который с завидным упрямством сторонился Бэггинс всю дорогу. Даже Двалин не игнорировал попытки девушки подружиться так упорно, как это делал Король-под-Горой. Торин, крепко прижимая к себе Т/и, лежал с закрытыми глазами. Спал, как казалось Бэггинс. Видеть гнома таким спокойным было странно. Т/и искренне пыталась подружиться с ним, как и со всеми остальными членами похода, но только если другие поддавались обаянию младшей Бэггинс, гномий король оставался холоден, точно так же, как в их первую встречу в Бэг-Энде. Безразличие короля разбивало ей сердце, а теперь вот он, рядом. Торин открыл глаза, и Т/и вздрогнула, едва удержавшись чтобы не вскрикнуть от испуга. Она была уверена, что гном спит. Выходит нет? Или это она его разбудила? – Торин, – прошептали её губы, совершенно не посоветовавшись с головой. Нужно было сказать что-то ещё! – Прости, что разбудила. – Я не спал, – ответил гном. Т/и успела отметить, что в темноте ночи его глаза были такими же как и при свете дня. – Всё ещё холодно? – Уже лучше. Спасибо, – Т/и добродушно улыбнулась. Гном хмыкнул. – Что не так? – Ничего. – Торин, – Т/и встрепенулась. – Я же вижу что что-то не так. Почему-то я не пришлась тебе по душе, и мне хочется узнать почему. – Поход не место для изнеженных девиц, – просто сказал гном. – Я не девица! То есть, я не изнеженная девица. Вот! – А кто же ты? – Торин усмехнулся, пробежавшись взглядом по лицу Т/и. – Знаешь кого я вижу? Ребёнка, который побоялся оставаться дома один и увязался за единственным взрослым в доме. Ты пытаешься всем понравиться своими улыбками и милыми разговорами, но улыбки и разговоры не уберегут тебя от опасности мира. Поэтому тебе не место здесь. Т/и отвернулась. Обида, такая – совсем по-детски – острая резанула по сердцу. На глаза набежали слёзы и, даже не попытавшись себя сдержать, Т/и со всей силы пнула упрямого гнома куда-то в ногу. Торин утробно прорычал, не сколько от боли, сколько от возмущения. – Да. Я ребёнок, который увязался за братом. Да. Мне страшно и я хочу домой, но разве я хоть раз пожаловалась? Разве не стараюсь помогать по мере сил? Так за что ты так меня не любишь? Только и делаешь, что бегаешь от меня, как от чумной. Игнорируешь! Даже брат и тот от тебя больше внимания получает, а он точно не великий воин и такой же домосед, как и я. Так в чём моя вина? Торин? Я же…?! Возмущение замерло так и оставшись непроизнесённым, когда гном перевернулся, нависнув над Т/и, обжёг её губы горячим дыханием, но замер, так и не коснувшись их. Бэггинс, совершенно неосознанно, вцепилась в плечи Торина, пытаясь оттолкнуть. – Ох! – Т/и забилась от страха, судорожно пытаясь высвободиться из-под гнома. Одним быстрым движением Торин перехватил обе ладошки хоббитянки и, наконец, поцеловал её. Быстро. Жарко. Отчаянно. – Ты виновата в том, – произнёс он на грани слышимости, едва отстранившись от губ и так и не открыв глаза, – что твоё лицо отпечаталось на внутренней стороне моих век. Стоит мне услышать посторонний шум, будь то даже шорох ветра в ветвях, я тут же ищу взглядом тебя, прикидывая, как быстро я смогу оказаться рядом, чтобы защитить. Виновата в том, что я надеюсь опоздать ко Дню Дурина, чтобы ты провела с нами ещё один год, – Т/и громко вздохнула, и Торин открыл глаза. Смотрел гном так тяжёло – почти отчаянно – и как-то устало. – Я не хочу отпускать тебя, когда наше путешествие закончится. И мне страшно, от того, что ты всё равно уйдёшь. – Торин. – Сама хотела знать, – горестно усмехнулся гном и скатился с Т/и, улегшись на расстеленный плащ. Он слишком долго носил в себе эти слова, а теперь, высказавшись наконец, чувствовал облегчение и давящую пустоту в душе. – Я не прошу от тебя ответа, Т/и, потому что знаю, что его не будет. В глазах потомка Дурина мелькнула такая неподдельная печаль, что Т/и невольно вздрогнула, сжавшись под ним, отводя взгляд. Он прав – она не ответит. Т/и и мысли допустить не могла о том, чтобы взглянуть на короля гномов как на мужчину. Это же не правильно! С Торином хотелось подружиться, но никак не… Т/и обняла себя за плечи, загнанно смотря по сторонам. Тяжело дыша. Она всё-таки вскрикнула, когда рука Торина снова обняла её и притянула к гному. «Если он снова полезет целовать меня – закричу», – мысленно пообещала себе девушка, упираясь ладонями в грудь гнома. Тот болезненно усмехнулся. – Я тебя не трону, – пообещал он, прикрывая глаза. – Замёрзнешь. Т/и тяжело дышала, пытаясь успокоить перепугавшееся сердце, а гном больше не двигался, действительно засыпая. Рука его не сдвигалась – только давала замёрзшей хоббитянке тепло. А хоббитянка молчала. Уснуть ей было сложно, но ещё сложнее теперь будет смотреть в эти синие глаза.