falling into the emerald abyss

— Так вы помирились? — Угу-у. — И как это было? — Мы ушли посреди Зельеварения в подсобку… — О-о-о… — Что «о-о-о»? Она на меня наорала! — А потом ты начала орать в ответ и она тебя простила, чтоб заткнуть и не оглохнуть? — Это то, как Юхён тебя выносит? — Я бы тебя ударила, но мне лень вставать. Они замолчали. Бора лежала на спине, прикрыв глаза и бесконечно облизывая вспухшие губы. На них ещё чувствовался вкус Минджи. Он, вместе с её запахом, впитался в одежду, волосы, кожу — в само естество, и теперь Бора неизменно ощущала присутствие Минджи. — Так что, вы всё обсудили? — вновь заговорила Гахён. — Не до конца. — Бора вновь провела языком по губам. — Было как-то не до разговоров… — Ага, понимаю, — ехидно поддакнула Гахён. — Когда у вас свидание? Свидание? Бора даже не думала об этом… Не то чтобы она вообще была способна о чём-то думать, пока они проводили остатки Зельеварения, поглощённые друг другом. — Об этом мы ещё тоже не говорили… — М-м-м, ну там если комнату надо будет освободить, ты скажи… — Гахён, блять… — Что Гахён? Вам в подсобке больше?.. Бора вскочила с постели и в один миг оказалась рядом с Гахён, щекоча ту по рёбрам. Гахён пронзительно запищала, дёргаясь и извиваясь, но неумолимые руки Боры не останавливались. Достаточно отомстив, Бора опустилась на кровать, закинув ногу на Гахён. — Я бы хотела с ней познакомиться, — вдруг сказала та. — Правда? — промычала Бора. — Угу. И Юхён хотела бы, Хосок, наверное, тоже. Джейк… Да плевать на него. — Хм, ладно, я подумаю… — Может, в выходные вместе в Хогсмид сходим? Юхён сможет что-нибудь достать, возможно… — Откуда она вообще это всё берёт? Она же такая же несовершеннолетняя, как мы. — Ну, — протянула Гахён, — какая разница? Главное, что делится с нами. Бора расхохоталась, вынуждая Гахён поморщиться, прикрывая уши, и возмущённо пихнуть её, едва не скинув с кровати. — А, подожди, Минджи ведь староста, она, наверно, не оценит… Бора фыркнула на всю комнату. — Минджи-то? Не оценит? Она забралась со мной ночью на Астрономическую башню и набухалась там тем виски, что мне дала Юхён, когда вы тут того… уединялись. Гахён издала недоверчивый смешок. — Правда, что ли? Тогда я её уже уважаю. Бора невольно улыбнулась. — Я с ней поговорю. /// Ужин подходил к концу. Звон вилок и ножей утихал, и Большой зал постепенно пустел. Бора бы уже давно ушла с удовольствием (желательно под руку с Минджи), но та, судя по всему, желала опустошить все тарелки на слизеринском столе. И куда в неё только лезло?.. Бора беззастенчиво сверлила ту взглядом. Минджи отправила в рот большой кусок пирога с патокой, и чистое наслаждение отобразилось на её лице. Вдруг она заметила Бору и улыбнулась, помахав вилкой в руке. Закатив глаза, та жестами передала вежливую просьбу: «Хватит жрать, Минджи, я полчаса тебя жду, пойдём уже». Минджи (прежде доев пирог, разумеется) отложила столовые приборы и вышла из-за стола; за ней поднялась Шиён. Втроём они пересеклись на выходе. — Поздравляю, я не стану портить тебе жизнь. — Шиён послала Боре очаровательную улыбку. — Но я всё ещё слежу за тобой. — Хорошо, — улыбнулась Бора в ответ. — Если что, ты знаешь, что делать. — Это что, сговор за моей спиной? — спросила Минджи, с любопытством смотря то на одну, то на другую. — Ага, он самый. — Шиён заговорщицки подмигнула Боре. — Договорились, что я её прибью, если она снова тебя обидит. Минджи усмехнулась, обращая на Бору предостерегающий взгляд. — Я и сама справлюсь, не утруждайся, Ши. Подмигнув ей, Шиён оставила их вдвоём. Минджи дождалась, пока та скроется из виду, и обратилась к Боре: — Так вы говорили? — Да, она мне угрожала. — Шиён знает, как произвести впечатление. — Кстати об этом… — Бора в волнении принялась разглядывать каменные плиты пола. — Мои друзья хотят с тобой познакомиться… Изумление сделало Минджи до смешного похожей на удивлённого кролика. — Правда? — Да… Гахён предложила вместе пойти в Хогсмид на выходных, ты как? Если не хочешь, ничего страшного, проведём время вдвоём… — Провести выходные с тобой, — прервала Минджи с лёгким смешком, — конечно, звучит более заманчиво, но я не против познакомиться с твоими друзьями. Ты же знакома с моей лучшей подругой, мне не стоит отставать. Ладно, пойдём в библиотеку, мне нужно посмотреть кое-что в Запретной секции. Взяв Бору под руку, она повела ту в глубины замка, в сторону библиотеки. Бора предпочла бы самое тихое и укромное местечко, где никто бы не смог их потревожить, потому что ей требовалось поговорить о многом, а ещё — просто побыть с Минджи. Но в Хогвартсе, без преувеличений, и у стен были уши, и Запретная секция была не самым плохим вариантом. Туда, по крайней мере, доступ был не у всех. Бора бывала там всего несколько раз, когда готовила домашнее по Защите от тёмных искусств. Теперь пропуска у неё не было, зато была слизеринская староста под рукой. С Минджи они открыли решётку, отделяющую секцию от остальной части библиотеки. — Зачем закрываешь? — спросила Бора, когда Минджи заперла их изнутри. Та подошла к ней; рука легла на талию, и Минджи, склонившись к её уху, прошептала: — А если я тебя поцелую, ты тоже спросишь зачем? Бора вырвалась из чужих объятий, сбегая вглубь книжных стеллажей, чтобы скрыть от насмешливых глаз Минджи зарумянившиеся жаром щёки. Иногда злило то, как легко у Минджи выходило пробить её на смущение. — Что тебе нужно взять? — поинтересовалась Бора, разглядывая корешки таинственных книг. От многих веяло скрытой угрозой — и не иллюзорной. — Я бы сказала, но ты уже цветом со свой галстук… Бора расхохоталась, встречая вновь оказавшуюся рядом Минджи с шутливым изумлением. — Умоляю, что на тебя нашло? — Ничего, тебя забавно смущать. — Минджи пробежалась пальцами по пыльным корешкам, подцепила одну книгу, но, услышав угрожающий рык, тут же задвинула обратно. — А мне всё-таки любопытно, что Шиён тебе сказала? — Что ты говоришь обо мне с большим обожанием, чем о квиддиче и даже еде. Бора ожидала увидеть хотя бы намёк на смущение, но Минджи только рассмеялась. — Что правда, то правда. — Ещё она сказала, что у тебя тяжёлый период в жизни… — Минджи молча взглянула на неё с тлеющей печалью в глазах, и Бора продолжила: — Я и сама это замечала, но было как-то неловко спрашивать… — А мне было как-то неловко поднимать тему твоего поведения. А стоило поговорить с тобой раньше. Тогда, может, этого всего бы не произошло. — Насколько всё было плохо? — М-м-м. Ну как у тебя с сыром. — Пиздец. Минджи усмехнулась и улыбнулась вдруг так нежно, до ноющей боли в груди. Не выдержав, Бора шагнула вперёд и притянула её к себе, утыкаясь носом в шею. Она слушала дыхание Минджи, которая ласково поглаживала её по голове и спине, находя в этом бесконечное спокойствие; так хорошо и так правильно она чувствовала себя только в воздухе. — А ещё мне стоило раньше понять, почему ты на меня так смотришь и почему меня это так волнует, — сказала Бора, с трудом удерживаясь от того, чтобы оставить на шее Минджи невесомый поцелуй. — Как «так»? — голос Минджи звучал озадаченно. Чуть отстранившись, Бора эффектно откинула волосы за спину. — Как на самую невероятную, восхитительную, великолепную… — Бора, — Минджи расхохоталась, — ты должна была сказать всё это мне. — С чего это вдруг? — Бора и засмеялась, когда Минджи состроила обиженную гримасу. — Ладно, раз ты просишь… Она притянула Минджи за галстук и выжгла на чужих губах своими всё, для чего не хватит никаких слов. Целовать Минджи было для Боры всё равно что нестись с огромной высоты вниз, когда слезятся глаза, в животе селится щекочущее ощущение невесомости, а грудную клетку распирает эйфорией. — Спасибо, я тебя услышала, — прошептала Минджи, чьи глаза сверкали тысячами звёзд и влюблённостью. — Минджи. Когда-нибудь ты расскажешь, что случилось? Она натянуто улыбнулась, возвращая внимание книгам. — Ты не читала «Пророк»? — Бора в ответ покачала головой. — Не знаю, слышала ты или нет, но в отношении некоторых приговорённых Пожирателей рассматривался приговор к поцелую дементора. Её глаза расширились в осознании. Минджи водила пальцами по полкам, не глядя на Бору; она хмурилась, пытаясь скрыть за этим выступившие слёзы. — Твоих родителей?.. — Отца. — Минджи вытащила толстый том и с ним двинулась в самый конец помещения, Бора пошла следом, позволяя той идти чуть впереди. — Мне сказала Шиён в тот день, когда ты меня нашла. Сейчас я даже не знаю, что с ним… Минджи опустилась на пол, упершись спиной в стену. Это болезненным уколом напомнило о том, как она сидела почти так же тогда, в туалете. Опустошённая болью и тоской. Бора села рядом, обнимая Минджи за плечи, и переплела их пальцы. Минджи сжала её руку так, будто иначе Бора могла сбежать. — Они не были Пожирателями… Не подумай, что я хочу как-то… — Это не имеет значения, — мягко прервала Бора. — Сейчас точно нет. — Прости, что говорю об этом, тебе неприятно, наверно… Минджи опустила голову, длинные пряди, подобные чёрному шёлку, спрятали её лицо. Бора лишь крепче обняла её. — Всё нормально. Выговорись, я хочу… понимать тебя лучше? Ну, если хочешь, конечно. Не нужно, если тяжело, я не настаиваю, главное, чтобы… Минджи перекрыла поток слов коротким, но напористым поцелуем. — Я поняла, — прошептала она в губы Боры и отстранилась, оставив ту с замершим от внезапной близости сердцем. На секунду та даже позабыла, о чём они вели речь, но заговорившая глухим тоном Минджи привела мысли в порядок. Слова были как слёзы — солёные и дарящие облегчение. — После поражения Тёмного Лорда, — Минджи осеклась, скосив на Бору мимолётный взгляд, — ничего, если я так буду его звать? У нас на Слизерине нет табу на его имя, я уже привыкла. Так вот, после его поражения, как ты знаешь, Министерство начало активную охоту на Пожирателей Смерти. Мои родители не принимали активного участия в сопротивлении и потому попали под подозрения. Потом выяснилось, что мой дядя, брат отца, действительно служил Тёмному Лорду. — Твои родители знали? — Да. Они не смогли его сдать. Он же… не чужой человек. — То есть об этом стало известно недавно? Столько лет прошло… — Не знаю. Мои родители богатые и влиятельные люди, их не так просто взять. Тем не менее в этом году они оказались в Азкабане. Их забрали в Министерство для слушаний ещё летом. С тех пор у меня и правда был «тяжёлый период жизни». Бора нащупала ладонь Минджи, ласково поглаживая большим пальцем. Война с Тёмным Лордом оставила сотни людей с душами, исполосованными шрамами, и многих поддерживала только неуемная жажда мести. Бора понимала это, в конце концов пример всегда был у неё перед глазами, но стоило признать, что у каждой медали есть две стороны. — У вас хорошие отношения, да? — спросила она, умышленно не говоря слова «были». Взгляд Минджи блуждал, она нахмурилась, как от боли, когда в неё вонзились осколки прошлого. — Даже если бы они были Пожирателями, я бы всё равно любила их больше всего на свете. — Я не представляю, каково тебе, — прошептала Бора. — Я своего отца даже не помню, и это, ну, не так больно… — По крайней мере не обошлось без светлых моментов. — Глаза Минджи наконец обратились на Бору. — Я всё-таки начала играть в квиддич. И оказалась на одном поле с тобой. Что-то, похожее на застарелую обиду, закопошилось и вылезло наружу; Бора спросила, скрестив руки на груди: — Ну и каким образом ты тогда меня обыграла, нормально начав играть только в этом году? Глядя на надутое лицо Боры, Минджи прыснула. — У меня природный талант. — А у меня нет, что ли? Ты не можешь преодолеть своим талантом мой, потому что… — Твой талант талантливее моего таланта? — Ну да! — Я не отниму у тебя место в сборной Британии или куда ты собираешься, успокойся, — еле сдерживая смех, сказала Минджи. — Учись проигрывать. — Боже, ты всё ещё меня бесишь, — закатила глаза Бора. — А ты всё ещё ведёшь себя как обиженный ребёнок, — парировала Минджи. Всё напряжение, пропитанное печалью и висевшее до сих пор в воздухе, улетучилось. — Такая же громкая, маленькая, раздражающая… Бора обхватила ладонями лицо Минджи и припала к её губам, безжалостно сминая и покусывая. На сей раз в поцелуй она вложила красноречивое: «Заткнись, пожалуйста». И больше тишина Запретной секции не нарушалась ничем, кроме их сбитого дыхания и стука сердец. /// Бора привыкла ходить на все матчи по квиддичу. Не только потому, что она попросту обожала квиддич, но и для разведки: оценить сильные стороны будущих противников, понять слабости. А если матч намечался против Слизерина, то ещё, конечно, чтобы поболеть за их оппонентов. Впервые всё обстояло несколько иначе, и Бора пыталась убеждать себя, что не идёт болеть за слизеринцев только потому, что с ними Минджи. Однако. Кого она обманывает, конечно, она шла именно поэтому. В день матча было ветрено, но без снега. Хлёсткие порывы вытерпеть легче, чем застилающий взор снегопад. Ученики и профессора, закутавшись в шарфы и плащи, заполонили трибуны. Со зрительских мест крики болельщиков оглушали ещё сильнее, но Бора обожала это не меньше, чем купаться во внимании толпы, будучи на поле. — Всех приветствую на третьем матче чемпионата! — прогремел Хосок, перекрывая ропот. — Когтевран против Слизерина! Вместе со всеми Бора, срывая горло, приветствовала вылетевших на поле игроков. — За громкоговорителем как всегда я, Чон Хосок. Что же нас сегодня ждёт? Напомню: и та, и другая команда выиграла свои предыдущие матчи! — Смотри, твоя девушка, — прокричала ей на ухо Гахён, придвигаясь ближе и тыча пальцем в одну из фигур в зелёной форме. — Она не моя девушка, — проорала в ответ Бора, радуясь, что её щёки и без того были красными из-за мороза. — Ну да, тогда Юхён тоже не моя девушка. — Хватит ко мне лезть, на поле смотри! — Завалитесь, я из-за вас даже Хосока не слышу! — прикрикнул откуда-то сзади Джейк, неожиданно хлопнув их по плечам. Бора обратила своё внимание на игру. Квоффл уже активно летал по полю от одного игрока к другому, ловцы парили чуть в отдалении, ожидая снитч. Один из загонщиков Когтеврана с размаха ударил по бладжеру. — О-о! Ким Намджун сбил вражеского капитана! Сонхун любитель полетать без метлы, кажется. — Тон Хосока звучал неприлично радостно. — Отмена, он снова на метле. Его команда тем временем атакует кольца Когтеврана. Трибуны взволнованно зашумели, когда вратарь Когтеврана чудом задел квоффл кончиками пальцев, перекувыркнувшись в воздухе. Квоффл почти у самой земли снова подхватили слизеринцы. Молниеносно разыграв мяч, они всё-таки забросили его в кольцо. И с первого мяча началось господство Слизерина на поле. Когтевран не мог ничего, кроме обороны и тщетных попыток вывести из игры вражеского ловца. Ещё бы они сумели. Минджи была так же неуловима, как снитч. Быстрая, гибкая, ловкая — при виде неё в воздухе у Боры в горле всё пересохло. Она не заметила, как закончился матч, хотя ни на миг не оторвала глаз от Минджи — которая игру и закончила. Голос Боры потонул во всеобщем рёве, и никто не знал и не слышал о её ликовании. Не было сомнений в том, что Минджи победит, но, несмотря на это, грудь Боры распирала гордость. Продираясь сквозь людской поток, она поспешила с трибун. Желание увидеть Минджи прямо сейчас было непреодолимым. Бора сочувствующе похлопала по плечу проходящего мимо Намджуна. Вся его команда невесело волочилась мимо, пока она ждала слизеринцев, стоя в проходе, зажатом перегородками и перекладинами трибун. Вскоре Бору минул Сонхун с парочкой других слизеринцев, самодовольно глянув на неё сверху вниз. Затем показалась Минджи, шагающая плечом к плечу с Хандон. Стоило им поравняться с Борой, как она схватила Минджи за предплечье, привлекая внимание. — О, тебя уже забирают? Не ждать? — Хандон ухмыльнулась. — Не ждите, — ответила ей Бора. Она потащила удивлённую Минджи за собой — туда, где от посторонних глаз их скрыли балки и полумрак. Бора обняла её шею, вынуждая склониться к себе, и нетерпеливо поцеловала. Губы Минджи были холодными от ветра, но её тело, даже сквозь форму, источало жар. — Это моя награда за победу? — спросила она, на миг оторвавшись, чтобы перевести дыхание. Щёки раскраснелись, в глазах светились остатки азарта и ликования. «Как же ты прекрасна, чёрт возьми», — подумала Бора и вновь соединила их губы. Сколько бы раз она это ни делала, в каждый следующий становилось хуже: ощущения и чувства захлёстывали, порабощали, превращаясь в настоящую потребность. И Боре было так мало, будто всё, что она могла себе позволить, это невинный поцелуй в щёку; будто Минджи не отдавала ей почти всё свободное время, дозволяя даже больше того, на что Боре хватало смелости. — Это аванс. — Бора нехотя отпустила Минджи. — Ты же помнишь про Хогсмид? Сходи переоденься и спускайся во внутренний двор. Оттуда все вместе пойдём. Минджи немного нервно улыбнулась и издала смешок. — Как-то я волнуюсь… — Расслабься, я их отпинаю, если они что-то не так сделают. — Не очень утешительно, но спасибо, — усмехнулась Минджи и запечатлела ещё один поцелуй на губах Боры. На подходах к замку они разошлись. Бора поднялась в гостиную, где её друзья сидели у камина, как раз поджидая её. Чуть больше получаса она стоически выносила подколки и шутливые замечания в адрес себя и Минджи, безбожно краснея и злясь. Теперь она понимала, каково было Гахён и Юхён терпеть её вечные издевательства по поводу и без. К тому моменту, как они собрались спускаться во внутренний двор, Боре хотелось сделать две вещи: спрятаться с Минджи в каком-нибудь самом дальнем и укромном уголке Хогвартса — и прибить кого-нибудь. Джейк казался неплохим кандидатом. Он вроде и не говорил ничего плохого, и вёл себя нормально, но кулаки так и чесались ему вмазать. В глазах Боры он ходил по лезвию. Один неверный жест, взгляд, слово — и расстрел. Минджи уже ждала. Заметно напряжённая, нервно постукивающая носком сапог по земле. Она переоделась в маггловскую одежду, но шею обмотала изумрудным слизеринским шарфом. И тот заметно выделялся среди алого и золотого. Бора подошла к Минджи, беря её за руку, и взглянула на друзей. — Минджи, это мои друзья, друзья, это Минджи. — «Твоя» Минджи? — широко ухмыляясь, уточнил Хосок. — Именно. Очень приятно. — С кивком Минджи очаровательно улыбнулась, и Боре захотелось прибить и её. Сколько можно постоянно пробивать её на смущение? Внезапно Джейк вышел вперёд и протянул Минджи ладонь для рукопожатия. Бора встретилась с его виноватыми, извиняющимися глазами и усмехнулась, качая головой. Отлегло. Остальные также по очереди подошли к Минджи, и от её взволнованной улыбки у Боры сладко сжималось сердце. Вместе они двинулись в сторону Хогсмида; Бора смотрела на то, как Гахён с Юхён активно о чём-то расспрашивали Минджи, и ей становилось легче на душе. После матча по квиддичу деревню ещё не успели наводнить обитатели Хогвартса и улочки были свободны, почти пустынны. В «Трёх мётлах» было так же: несколько посетителей молчаливо сидели, читая газеты и выпивая, была уйма свободного места. Однако Юхён загадочно улыбнулась с долей важности и, велев подождать её, скрылась где-то за дверью, ведущей неизвестно куда. Через пару минут она вернулась и радостно заявила: — Я всё устроила. Под этим «всем» подразумевался отдельный стол, довольно большой, за которым могли поместиться они все. К основному достоинству этого стола можно было причислить то, что он располагался не в главном зале, а в отдалении, скрытый деревянной перегородкой. Они скинули плащи и расселись. Минджи облачилась в обычные джинсы и рубашку, ничего особенного, но Бора осознала, что беззастенчиво пялится, только когда Минджи спросила вполголоса: — Мне стоило сменить мантию на маггловскую одежду, чтобы получать столько твоего внимания? Бора вздрогнула, мгновенно залилась краской и отвела взгляд, встречаясь с поддразнивающими глазами Хосока. Она уже начинала жалеть о том, что согласилась на всю эту затею. Лучше бы провела день в спокойствии и объятиях Минджи где-нибудь, где нет… — Юхён! — пронзительный, возмущённый возглас Гахён вырвал Бору из мечтаний. Минджи сбоку спрятала лицо в ладонях, её плечи дрожали в приступе смеха. — Что ты натворила? — спросила Бора, с подозрением сужая глаза. — Ничего… — Она спросила Минджи, — встрял Хосок, проигнорировав шикнувшую на него Юхён, — не ударило ли её бладжером по голове, раз она добровольно с тобой связалась. — Я не так сказала! — Но имела в виду это, я просто перевёл, не благодари. Юхён вся залилась краской, опасливо поглядывая на Бору и готовясь бежать в любую секунду. — Нет, ну вообще, — сказал Джейк, — это хороший вопрос. Минджи в голос расхохоталась; Бора лишь вздохнула: — Принесите мне выпить и идите нахуй. — Кстати об этом. — Юхён прочистила горло. — Я это… Могу организовать… В общем, кто что будет пить? Кроме Гахён, тебе только сливочное пиво. Все переглянулись. Так вот откуда она брала «яблочный сок». — А нам тут не влетит? Мало ли кто-нибудь из профессоров зайдёт пропустить стаканчик? — осведомился Джейк. — Нам типо нельзя. — Джейк нудный, ему надо что-нибудь покрепче, — сказал Хосок. — Мы для чего сидим отдельно ото всех? Короче, притащи бренди, вина, виски, ну и пива. А там посмотрим. Юхён ушла, а Минджи, склонившись к уху Боры, прошептала: «Мне нравятся твои друзья». И Бора улыбнулась, с трудом побеждая желание её поцеловать. Стоило подождать хотя бы до того, как все напьются. Когда Юхён принесла весь алкоголь, стало ясно, что ждать долго — не придётся. Вскоре они наполнили стаканы и Хосок поднялся на ноги, выглядя до уморительного торжественно, будто оказался на чьей-то свадьбе. — Никогда я не думал, что буду пить за одним столом со слизеринской старостой. Поэтому выпьем за новые знакомства и за то, чтобы Бора больше не страдала хернёй. Они выпили. Обжигающая теплота потекла от горла дальше, распространяя приятную расслабленность. Минджи пила вино, на её губах играла лёгкая улыбка, и она много смеялась с шуток Хосока и с охотой отвечала на глупые вопросы Юхён. Бора пыталась следить за ходом разговора, но отвлекалась: на то, как Минджи пропускает волосы сквозь пальцы, как тянется к стакану, чтобы сделать глоток, и облизывает губы, как поправляет ворот рубашки, расстегнув верхнюю пуговицу. Жарко. — Бора была первым человеком с курса, кого я запомнила, — сказала Юхён. — Потому что я как-то в коридоре услышала плач мандрагоры. Посмотрела в ту сторону и увидела ржущую Бору. — Да, у Боры с мандрагорой много общего. — Гахён оглушительно расхохоталась, и Минджи подхватила, наваливаясь плечом на Бору. Чужая ладонь оказалась у неё на бедре, и неожиданно острое, щекочущее ощущение помешало Боре разозлиться. Оно осело тяжестью внизу живота, и сердце подскочило. Бора опустила взгляд на руку Минджи, и та вдруг слегка сжала пальцы. А затем надавила ногтями и, царапая, переместила ладонь выше. Дыхание отяжелело, и Бора уставилась на Минджи, поглощённую разговором. Слишком жарко, нестерпимо. И рука Минджи чересчур быстро заставила всё тело накалиться до предела. Ещё немного и кожа начнёт плавиться. — Я выйду охладиться, — сказала Бора, вставая. Ноги были слабые, подрагивающие в коленях. Она вышла, для приличия накинув на плечи пальто, пускай охотно готова была нырнуть в сугроб. Прикосновения Минджи горели. Бора привалилась спиной к задней стене паба, прикрывая глаза. На холодном воздухе было легче. Она думала о том, как опасно сейчас находиться рядом с Минджи, что она всё-таки не железная и может не выдержать, и… И, открыв глаза вновь, Бора, конечно, увидела подле себя Минджи. — Почему в одной рубашке? — А надо без? Бора испустила усталый смешок. — Ты как с вина упилась сильнее, чем с виски? — Я почти не пьяная, — улыбнулась Минджи, подходя вплотную. Боре казалось, она чувствовала жар, исходящий от её тела. — Почти? — Только чуть-чуть. Так, чтобы не смущаться своих желаний. Бора встретилась с глазами Минджи. В них удивительно сочеталось ласковое тепло с тёмным, жгучим огнём. — Ты выглядишь такой испуганной, как будто я собираюсь из тебя душу высосать. — Потому что ты правда меня пугаешь, — ответила Бора. — Ты слишком красивая и… Блять, сходи за плащом, ты мне нужна здоровой. Минджи закатила глаза и разорвала последнее расстояние между ними. Ткань её рубашки обдала Бору холодом. — Поделись своим, — прошептала Минджи, тесно прижимаясь к Боре. Дыхание обожгло ей лицо. Губы горчили вином, и поцелуй отличался ото всех, что у них были. Неторопливый, но до неприличия глубокий и ненасытный. Бора ощущала, как руки Минджи жадно скользят по её спине, бокам — всюду, куда могут дотянуться, и в животе болезненно сжалось, отдаваясь пульсацией. — Спасибо, я согрелась. — Минджи оставила последний поцелуй на шее, и Бора вздрогнула, вцепившись ногтями в её плечи. — Пойдём в замок. — Уже не хочешь сидеть с моими друзьями? Минджи, прижимаясь губами к скулам, добралась до уха Боры, горячо выдыхая: — Тебя хочу больше. Бора шумно вдохнула, мысленно перебирая все известные ей маты. Она словно оказалась в объятиях пламени и думала, что вокруг них вполне мог растаять снег. — И ты говоришь, что «чуть-чуть» пьяная? — Почему обычно ты сама ко мне липнешь, а стоит начать мне, так ты сразу возмущаешься? — Я не возмущаюсь. Я паникую. Минджи рассмеялась и поцеловала Бору в щёку. — Мне прихватить яблочного сока? — И плащ свой не забудь. /// Не верилось, что Бора взаправду делает это: ведёт Минджи, слизеринку, в гостиную Гриффиндора. И более того: в свою комнату. Где они будут одни. Совсем. Было тяжело игнорировать скопившуюся тяжесть внизу живота и неподобающие мысли, но Бора честно пыталась. А Минджи делала всё, чтобы у неё не вышло. И трудно было сказать, это душно в её комнате или дело в ластящейся к ней Минджи. По пути та допила также прихваченную с собой бутылку вина и теперь была пьяна совсем не «чуть-чуть». — Тот бардак принадлежит Гахён, а моя кровать… — Та, рядом с которой куча плакатов «Гарпий», я догадалась, — хихикнула Минджи, скидывая с плеч плащ. Она расстегнула рубашку на ещё одну пуговицу или Боре показалось? — У тебя такие милые тапочки со слонятами. Минджи с любопытством разглядывала комнату. В воздухе, пахнущем уличным холодом, вином и сладкими духами Минджи, повисла хрупкая тишина. Бора не знала, куда себя деть. Откупорив бутылку виски, она присела на край кровати и сделала несколько глотков, жмурясь от жжения в глотке. «Всё в порядке, Бора, ты всего лишь наедине с самой охуенной девушкой в твоей жизни и она полчаса назад сказала, что хочет тебя. Всё хорошо, ты справишься», — думала Бора. А с чем она справится, она уже не думала. Сейчас вообще стоило поменьше думать и побольше пить. Бора глотнула ещё виски. Минджи села рядом, накрыла её ладонь, сжимающую бутылку, и потянула к себе. — Мне кажется, ты уже пьёшь больше, чем ешь, — проворчала Бора. Минджи фыркнула, отчего жидкость потекла по её губам и подбородку — к шее. Капли заблестели на коже, и Бора против воли заворожённо проследила их путь. В голове мелькнула мысль: было бы неплохо прочертить тот же путь губами. — Хочешь, расскажу кое-что по секрету? Бора усилием воли отвела взгляд, встречаясь с Минджи глазами, и кивнула. — Ты можешь не только смотреть. — Минджи медленно поправила волосы, пропуская чёрные пряди меж пальцев, и приподняла брови. — Понимаешь? Со стуком Бора поставила бутылку на пол рядом с тумбочкой. — Спасибо за доверие. С этими словами она торопливо придвинулась к Минджи и поцеловала. Затем спустилась ниже, чувствуя, как на языке смешивается вкус виски и чужой кожи. Губы скользили по шее и почти до самых ключиц, открытых расстёгнутым воротом рубашки, ловя терпкие капли. Минджи тяжело и гулко дышала, подставляясь под поцелуи; её пальцы гладили Бору по волосам, то и дело оттягивая и царапая. Вся реальность вокруг состояла из плотного, вязкого жара, и Бора сходила с ума, чувствуя, как плавится всё, даже её разум. Она забралась на чужие колени, впиваясь ногтями в плечи и судорожно выдыхая. Губы Минджи на шее, а руки — снова везде. На спине, бёдрах, талии, животе. Бора хотела избавиться от одежды больше всего на свете, но задыхалась в горячке и наслаждении и не могла вымолвить ни слова. Минджи догадалась стянуть с неё свитер сама. — Ты ещё меньше, чем я думала, — томно прошептала она, водя руками по обнажившейся коже. Бора теряла рассудок, ощущая на себе её большие ладони и чувствуя себя по-настоящему крошечной. — И такая красивая… — Сними рубашку, — с трудом прохрипела Бора. Ей нужно было довести Минджи до того же безумия, в каком оказалась она. Можно поклясться, что истинная магия в том, как совершенна была Минджи: от плавных, правильных изгибов тела до редких родинок на белоснежной коже. Бора надавила на её плечи, вжимая спиной в кровать, и отпечатала каждую влажным поцелуем. От тонких, хныкающих стонов в животе всё скрутило требовательно и болезненно. О каком, к чёрту, терпении могла идти речь, когда Минджи так чувствительно отзывалась на каждое прикосновение и когда имя Боры с её уст срывалось как отчаянная мольба. Неслушающимися руками она отбросила последнюю одежду. — Бора, — севшим голосом вдруг позвала Минджи. — Дай бутылку. Бора не сумела сдержать раздражение в дрожащем от возбуждения голосе. — То есть ты сейчас хочешь выпить, а не меня? — Одно другому не мешает. Бора потянулась за виски и едва не разлила всё по алому покрывалу, увидев, как горячо и нереально выглядела Минджи. Вся распалённая, с блестящими желанием тёмными глазами — только для Боры. Минджи приподнялась, забрала у неё бутылку, набрала в рот алкоголя и с хитрой усмешкой во взгляде втянула Бору в поцелуй. Виски обжёг язык и горло. Бора несдержанно простонала, слизывая его с её пухлых губ. — Учись совмещать приятное с полезным. — Тон Минджи был хриплым, дразнящим, пробирающим. Бора отпила ещё, чувствуя, что уже пьяна до невозможности, и, отставив бутылку, вновь нависла над Минджи. Она не понимала, чего жаждет больше: касаться Минджи или чтобы та касалась её. Этот вопрос действительно сводил с ума. Голодным взглядом она изучала лежащую под ней Минджи — в растерянности и восхищении. — Бора, тебе показать, как это работает? — с внезапной чуть ли не злостью выпалила Минджи, хмуря брови. — Не время тупить. — Ты чего такая злая? Минджи со свистом втянула воздух и рывком подмяла Бору под себя. Пряди её волос защекотали кожу, а тело приятно давило сверху. Она взяла руку Боры и потянула вниз. — Чувствуешь? Вот поэтому. Зажмурившись, Бора скользнула пальцами под ткань белья и почувствовала. Собственное возбуждение вскипело до тёмных пятен перед глазами. — Блять, Бора, — рвано прошептала Минджи, утыкаясь лбом в подушку; её пробила дрожь, когда она подалась бёдрами навстречу её руке, — мне плохо… — Мне тоже… Пиздец, так… — сердце бешено колотилось в груди, Бора с трудом дышала. — Горячо… Она полностью растворялась в Минджи, чувствуя её тяжесть на себе, её запах и всю её без остатка. Бора двигала пальцами, и на ухо ей лились всхлипы и стоны, в которых крылось больше, чем несдержанность. Бора слышала в них я люблю тебя и продолжала доставлять Минджи удовольствие — чтобы довести её до точки, когда она скажет это вслух. Она смертельно жаждала услышать это. Но Минджи разрушила её планы вместе с её личностью. Бора прикусила губу почти до крови, неожиданно ощутив чужие пальцы между ног. Эти длинные, тонкие пальцы, выглядящие, как само искушение. — Минджи, ты… Сводишь меня с ума, я так не могу. Минджи попыталась её поцеловать, но лишь мазнула губами по её. Их дыхание и стоны перемешались. Бора заглянула в затянутые дымкой глаза Минджи; в них стояли слёзы. Она вдруг напряглась, закатывая глаза, а потом черты её лица исказились. Она сжалась вокруг Боры и задрожала, хныча и шепча что-то неразборчивое. Бора услышала лишь своё имя, произнесённое как самое бесценное сокровище. На сладкие мгновения для неё не существовало ничего, кроме ощущения Минджи внутри. И это было слишком. Она отчаянно цеплялась за Минджи, царапая спину и плечи, извивалась, когда та сгибала пальцы. И распалась на частицы с белым светом перед глазами и немым я люблю тебя, которое Минджи не могла услышать, но не могла не понять. Минджи вытерла слёзы тыльной стороной ладони, нежно улыбаясь, и опустила голову Боре на плечо. Их обволокла тишина. Под кожей разлилась приятная слабость. Минджи лежала, прижавшись к Боре и закинув на неё ногу, а та лениво перебирала её волосы. Одолевала сонливость. — Я же первая слизеринка, которая оказалась в башне Гриффиндора, да? — глухо спросила Минджи, слишком размякшая, чтобы внятно произносить слова. — На-аверное. — Мне нравится думать о том, что при этом первое, что я сделала, это занялась тут сексом с гриффиндоркой. Кстати, я думала, ты будешь ещё громче, чем обычно… Бора почувствовала, как нагреваются щёки. — А я думала, что люди обычно хотя бы идут на первое свидание и официально начинают встречаться, а потом уже… — Ну так неинтересно, — хмыкнула Минджи, выводя круги по бедру Боры. — И вообще, если бы ты видела со стороны, как пялилась на меня, то не задавала бы мне никаких вопросов. Они замолчали. Бора была слишком уставшей, и ей было слишком охуенно, чтобы о чём-то думать. Она посмотрела на Минджи. Обнажённая, с растрёпанными волосами и безмятежным лицом, она умиротворенно дремала у Боры на плече. В груди поселилась сжимающая сердце нежность. На глазах выступили слёзы, и Бора их сморгнула. Ласково поцеловав Минджи в лоб, она заснула, сжимая ту в объятиях. /// Пробуждение выдалось неловким. Не только потому, что, протрезвевшие, они обе жутко смущались и краснели, вспоминая произошедшее, но и, главное, — потому что до них внезапно дошло: Гахён в этой комнате вообще-то тоже живёт. И ночует. И в гостиной они встретили как раз её. Сонную, недовольную и очень ехидную. Бора пообещала возместить нанесённый ей моральный ущерб и утащила красную до кончиков ушей Минджи прочь. Она проводила ту до вестибюля и, поколебавшись, предложила: — Может, всё-таки сходим на нормальное свидание? Минджи улыбнулась, без раздумий соглашаясь. И вечером, как обычно после ужина, Бора перехватила её, уводя из-под носа Шиён и Хандон. Те привыкли, как и её друзья. Ведя Минджи за руку, Бора чувствовала, как в животе порхает предвкушение. Потому что первое свидание с Ким Минджи, знаете ли, бывает не каждый день. — Куда пойдём? — Минджи облокотилась о перила лестницы, которая медленно поворачивалась к нужному пролёту. — Туда, откуда всё началось. — На поле для квиддича? — На Астрономическую башню. — Это запрещено, — возразила Минджи. Бора фыркнула, вскинув брови. — Серьёзно? В прошлый раз тебя это не смутило. — Тогда я была в ужасном настроении, и ты начала меня спаивать. А так… Я же староста в конце концов. Бора довольно ухмыльнулась, беря Минджи под руку. — Вот именно, — заключила она. — Если с нами будет староста, всё точно будет под контролем, смекаешь? — Угу-у. Ты ведёшь к тому, что потом я имею право наказать тебя за нарушение школьных правил. Мысленно Бора очень-очень тяжело вздохнула. — Нет, к этому я не веду, — ровным тоном ответила Бора, старательно игнорируя свои запылавшие щёки. Ей и без того после вчерашнего было трудно банально смотреть на Минджи (особенно на её руки) без смущения. — Жаль. Бора сбегала в гостиную за кое-чем, и затем они вновь отправились нарушать школьные правила. Её не покидало ощущение едва ли не абсурдности происходящего: они с Минджи уже переспали, но теперь, краснея и неловко держась за руки, шли на первое свидание. Бора решила, что с Минджи пить больше не будет. Наверное. Смотровую площадку на вершине башни продувало морозным ветром. Небо было чистым, искрилось россыпью звёзд, и под мягким светом луны всё казалось волшебным — особенно рядом с Минджи. Они сели, свесив ноги с края, и устремили взоры в устланную снежным покрывалом даль. Бора развернула красное, расшитое золотом одеяло на коленях. — Это чтобы точно не замёрзнуть. Минджи, кивнув, взяла одеяло и сдвинулась, оказываясь у Боры за спиной. Дыхание Минджи защекотало ухо, она укрыла их обеих. — А это не то одеяло, на котором мы?.. — начала Минджи и получила тычок локтем под рёбра. — Я тебя сейчас… — Что, сбросишь отсюда? — Минджи рассмеялась и оставила тёплый поцелуй за ухом, одним этим заставив Бору растаять. Бора утихла, прижимаясь спиной к Минджи. Умиротворение, поселившееся в душе, заставило её прикрыть глаза. Она была рождена летать, но теперь, находясь в руках Минджи, Бора думала, что нашла причину спускаться на землю. — Какие у тебя планы на лето? — спросила она, не открывая глаз. — Наверно, воспользуюсь гостеприимством Шиён. — Под одеялом Минджи переплела их пальцы. — А моим не хочешь? — Ты меня приглашаешь? — помолчав, неуверенно уточнила Минджи. — А как же… — У мамы много работы. Не думаю, что она будет дома больше месяца. И это неважно, да, я тебя приглашаю. Не знаю, мне просто… Не хочется даже думать о том, как ты останешься у себя там одна… Минджи аккуратно вынудила Бору повернуться к ней и поцеловала. — Спасибо, — выдохнула она, улыбаясь, — я буду рада провести с тобой лето. — А ещё… — Бора замялась, нервно облизывая губы и не решаясь заглянуть той в глаза. Она знала ответ на свой вопрос и всё равно не могла совладать с волнением. — Будешь моей девушкой? Долгие секунды Минджи молчала. — Так я уже, — наконец произнесла она, — ты не знала? Теперь знаешь. — Минджи… — Бора разъярённо выдохнула. Её руки метнулись к чужим бокам, безжалостно щипая и щекоча. — Хватит всё портить! — Ну если бы я всё не испортила однажды, мы бы тут сейчас не сидели! — Минджи задыхалась от смеха, отпихиваясь от Боры. — Признай это. Нужно уметь проигрывать, Бора. — Я не проиграла. — Мне нравится твой оптимизм. Так держать. Бора не умела проигрывать. Но, проиграв Минджи, она одержала лучшую победу в своей жизни.