Принуждение

      Так как Сяо Чжань уже начинал собирать вещи прежде, в этот раз дела пошли лучше. Тем более совершенно изменился настрой. Он больше не застывал над одной вещью по пять минут, вспоминая, куда надевал. Он избавлялся от старого без раздумий и сожалений, выбрасывал ненужное, брал только необходимое. В новую жизнь не тащат багаж хлама.       В том числе и в мыслях. Сейчас Сяо Чжань порадовался, что так своевременно уволился, одним делом меньше. Собственно, прощаться ему тоже оказалось особо не с кем, родственники знали, а многие «друзья» отвалились ещё при первом инциденте. Сообщать тем, с кем он остался в приятельских отношениях, не имело смысла.       Однако камнем на душе лежали слова Цзыханя. Сяо Чжань воспринял их очень болезненно, однако со временем обида прошла, он не хотел брать с собой ещё и этот груз. Он написал бывшему другу, что улетает навсегда и хотел бы проститься на мирной ноте. Добавил, что не держит зла, и поймёт, если тот не придёт.       Вещей оказалось немного, Сяо Чжань и сам удивился, как его жизнь уместилась в несколько хороших чемоданов. К слову, Ибо тоже взял самый минимум. Накануне они отвезли вещи и сдали их в камеру хранения, чтобы ускользать из дома налегке.       Квартиру Сяо Чжань не успел сдать арендодателю, этим позже займётся мама. В ночь перед отлётом он почти не спал и нервно листал ленту соцсетей. Но новости о себе его больше не задевали так сильно, как раньше. Сердце захлёбывалось от осознания того, что скоро всё останется позади: сплетники, суровые родители, чужие невесты, сомнения.       — Готов?       Ибо приехал рано утром и, теребя ключи от арендованной машины, оглядел полупустую гостиную. В тонкой куртке, футболке и джинсах он выглядел таким простым и… свободным. Да, Сяо Чжань остро ощутил в нём то же самое желание поскорее от всего отделаться.       — Готов, — подтвердил он.       — Тогда присядем.       Они опустились на край дивана. Заботливое тепло больших ладоней по обыкновению обволокло кисти. Сяо Чжань, как загипнотизированный, смотрел на напряжённые руки, на проступающие вены и чуть подрагивающие от волнения пальцы. А после улыбнулся и потянул Ибо к себе за затылок, пока не упёрся лбом в лоб.       — Мне немного страшно, — признался он, — но всё ведь получится?       Ибо напрягся на мгновение, но тут же расслабился и мягко уложил ладони ему на спину, погладив острые лопатки.       — Даже не сомневайся, я ведь с тобой. Поехали.       Этой уверенности Сяо Чжаню и не хватало.       По дороге он осматривал город в последний раз. Стёкла высотных зданий отражали лучи, а неугомонный «солнечный зайчик» бежал за машиной, желая счастливого пути. Ибо включил музыку, чтобы не сидеть в тишине. Говорить никто из них не мог от волнения и подспудного страха спугнуть удачу. Сяо Чжань старался дышать глубоко, наслаждался тем, как уверенно Ибо ведёт машину, обходя пробки и приближая заветный миг отлёта. Он вслушивался в мужской голос, поющий о любви до бесконечности. Словно для него сочиняли.       Несмотря на спокойную обстановку этого утра и железобетонную решимость Ибо, смутная тревога не отпускала. И чем ближе к аэропорту, тем сильнее она становилась. Вскоре сердце стучало уже гулко и часто, а дышать стало тяжело. Сяо Чжань отвернулся к окну, не понимая, что с ним происходит. Он не хотел отвлекать Ибо от дороги своими пустыми страхами. А они были пустыми, он уверен.       Или всё-таки нет?       — Что за хрень? — воскликнул Ибо, тормозя на парковке.       Сяо Чжань удивлённо вскинул голову и похолодел. К терминалу международного вылета было невозможно пройти — как пчёлы соты, его облепили репортёры. Но, как только они увидели, кто приехал, немедленно ринулись к машине.       — Откуда они взялись? Я надеялся, мы раз и навсегда избавились…       Ибо громко выругался и до побелевших костяшек вцепился в руль, а потом стукнул по нему изо всей силы. Не рассчитав, попал по гудку, и резкий звук огласил воздух.       Для репортёров это стало сигналом. Защёлкали вспышки, а, не будь окна закрыты, запихнули бы внутрь свои микрофоны.       Стёкла задребезжали. Сяо Чжань сжал кулаки на коленях, пытаясь погасить болезненные воспоминания, как он проходил в здание редакции. Но тогда его не трогали, а сейчас, помимо журналистов, сюда, похоже, согнали обычный люд. Тех, кому они чем-то насолили в их скучной жизни. Именно они сейчас молотили по крыше машины и остервенело дёргали заклиненные ручки. Поняли, что добыча в ловушке.       — Какая-то тварь снова нас сдала, — заявил Ибо и полез за телефоном.       Его голос уже звучал спокойнее. Сяо Чжань всегда завидовал собранности своего парня. Одного выплеска хватило, чтобы взять эмоции под контроль. А его, напротив, заколотило от волнения. Он опустил голову и закусил губу.       Какая тварь? Родственников он, само собой, в расчёт не брал, но помимо них он сказал ещё одному человеку. Даже время вылета написал, идиот! И именно в этот момент их поджидала охочая до крови толпа.       Во рту стало горько. Сяо Чжань надеялся, что хоть что-то человеческое в Цзыхане осталось, что в память о старой дружбе он не предаст его всеобщему поруганию. Видимо, ошибся.       И как теперь выбираться? На машину насели так плотно, что за людскими головами не было видно здания аэропорта, а эти метры нужно как-то пройти.       Они ведь были так близко…       Сяо Чжань набрал полную грудь воздуха. Пора признаться, что снова накосячил, доверился не тому человеку, и Ибо в очередной раз придётся их вытаскивать.       Пока он набирался смелости, Ибо вызванивал кого-то по телефону, не переставая отборно материться. Сяо Чжань уже совсем ослеп от вспышек. Раздражение плавно перетекало в злость. Сколько можно фотографировать?       — Алло! Наконец-то ты взяла трубку! Что? Представь себе, ещё не улетел, у меня тут светопреставление! Немедленно вытаскивай нас отсюда. Что? Ты… тебе смешно?       Ибо остановился и отнял трубку от уха. Перед тем, как связь оборвалась, Сяо Чжань услышал громкий женский смех.       — С кем ты разговаривал?       — Со своим секретарём, — сквозь зубы процедил Ибо и до хруста сжал телефон в ладони. — Вернее, уже не со своим. Эта сука продала нас.       Он снова ударил по рулю, а у Сяо Чжаня в горле застряли слова. Ту девушку он видел всего однажды на интервью. Ибо тогда довольно грубо загнал её в рамки субординации, приказав извиниться. Вероятно, с того момента она и затаила злобу. Сяо Чжань невольно чувствовал вину, потому что оказался прямой причиной конфликта.       Он ничего не сказал, но Ибо хватило взгляда, чтобы догадаться:       — Ты тут ни при чём. Она не в первый раз мне мелко пакостит. С тех пор, как поняла, что я не позволю себя использовать.       Сяо Чжань понимающе кивнул. А про себя испытал облегчение. Значит, Цзыхань не виноват, а он всё-таки немного разбирается в людях.       Тем временем телефон Ибо завибрировал. Сяо Чжань кинул взгляд и похолодел.       Звонил Ван Яо.       От положительного запала не осталось ничего. Фитиль надежды вспыхнул и отгорел, задутый общественным мнением. Неужели это конец?       — Может, уедем отсюда? — предложил он чужим голосом. Глухим, обречённым. — Попробуем в другой раз.       — В другой раз будет сложнее. Надо выбираться сейчас. Сидеть здесь бесполезно, — повысив голос, гневно произнёс Ибо. Он сбросил вызов и убрал телефон. — Пробивайся сразу к терминалу, я буду в двух шагах позади и сразу нагоню. Выходим на счёт «три». Раз. Два…       Сяо Чжань глубоко вдохнул и, едва заслышав «три», повернул ручку и навалился плечом на дверь. Народ отпрянул, но кого-то он всё-таки зацепил. Послышался глухой удар, недовольные крики, кто-то немедленно дал сдачи. Почувствовав боль в спине, Сяо Чжань понял, что просто не будет, крепко прижал сумку к животу, а другой рукой прикрыл лицо.       Воспользовавшись эффектом неожиданности, он сделал несколько шагов, но толпа быстро сомкнула удушливые объятья. Когда его довольно грубо пихнули, Сяо Чжань перестал осторожничать и с разбега проломился ещё немного.       Его беспрестанно подталкивали, а вспышки слепили глаза. Сяо Чжань малодушно обернулся, ища взглядом Ибо, но из-за леса рук и камер, не увидел его. Зато треснулся головой о микрофонный «журавль». Позади послышались крики и возня, но голоса Ибо он не различил, потому что сердце как оголтелое билось в ушах.       Сяо Чжань споткнулся, проигнорировал обидные слова и последовавший шквал нескромных вопросов. Его взяли в кольцо, из которого не было выхода. Глаза, губы, пальцы — всё смазывались, как на кадре с длинной выдержкой.       Голова от волнения закружилась. Он всего на мгновение потерял координацию и… запаниковал. Громко вскрикнул и рванулся вперёд, плечом разрезая толпу, тараня и с силой отпихивая всех от себя. Захрустела разрываемая ткань, что-то твёрдое тяжело проскребло по плечу, а после упало и разбилось за спиной.       Сяо Чжань не успел ничего понять, как кто-то схватил его за грудки.       — Эй, ты сломал мою камеру, проклятый педик! Придётся заплатить!       Сяо Чжань вскрикнул от неожиданности.       Вырваться из хватки помогла сумка, которую он всё это время прижимал к себе. Резким движением он вскинул руки, метя твёрдым краем в горло оскорблённому оператору, а потом, что было дури, наступил ему на ногу. Но тот почти немедленно вскинул кулак, метя в лицо. Сяо Чжань застыл, не веря, что это на самом деле происходит. Что его собирается избить совершенно незнакомый человек. Он зажмурился и заслонился руками.       А через мгновение его окутал родной аромат. Раздался звук удара и грозный окрик:       — А ну убрал от него лапы! Камеру разбил? Я тебе ещё и ебало вдогонку расколочу!       Сяо Чжань распахнул глаза и на каких-то инстинктах вжался в спину Ибо, заслонившего его собой. Он словно стал маленьким и испуганным, но, когда его дрожащие пальцы сомкнулись на плечах Ибо, почувствовал странную уверенность и облегчение. Как хрупкий цветок под защитой стеклянного колпака. Тот точно так же мог быть разбит, но прилагал всё усилия, чтобы сохранить великолепие и дивный аромат цветка.       Сяо Чжань расправил плечи, вытянулся во весь рост и встал рядом с Ибо. Его пальцы, словно примагниченные, втекли в горячую ладонь.       Это их оплот. Их островок безопасности, заботы и любви в бушующем океане ненависти. Последний рубеж на пути к свободе, и они пройдут его вместе.       «Вместе до конца, каким бы он ни был».       — С дороги! Дайте пройти! — твёрдо заявил Сяо Чжань, но его перебил чей-то истошный вопль:       — Бомба! Бомба! Ложи-и-ись!       Сжимающее кольцо людей лопнуло. Дышать стало легче, но всего на мгновение. Потом в Сяо Чжаня кто-то врезался, выбивая воздух из груди.       Пытаясь не упасть, он закричал, но не от страха быть сметённым паникующей толпой, а оттого, что выпустил руку Ибо. И чуть не потерял его из виду. Но даже прижатый к капоту ближайшей машины, Ибо не расцеплял взгляда и, стоило толпе рассредоточиться, бросился к Сяо Чжаню и сгрёб его в объятья.       — Ты цел? Всё хорошо? — спросил он дрожащим голосом.       Сяо Чжань отчаянно закивал, хватаясь за Ибо и не понимая, как услышал его тихий вопрос среди творящейся вакханалии.       Вдали закричала женщина. Из здания аэропорта выскочило несколько охранников, а взгляд Сяо Чжаня вдруг зацепился за фигуру у раздвижных дверей. Этот человек подавал ему отчаянные знаки, при этом стараясь выглядеть максимально незаметным. Узнав его, Сяо Чжань оторопел на мгновение, но испытывать судьбу не стал и потянул Ибо к терминалу. К слову, тот тоже заметил образовавшийся коридор и припустил во весь опор.       Через пару шагов Сяо Чжаня под локоть подхватил Цзыхань и протащил их с Ибо через стеклянные двери.       — Вы видели, кто кричал? — спросил охранник, оглядев их шалый вид.       — Точно не скажу, вроде какой-то парень. Я друзей своих в суматохе кое-как нашёл, — с невинным видом отозвался Лян Цзыхань.       — Ясно, проходите, — немедленно потерял к ним интерес служитель аэропорта.       Они прошли через металлоискатель и остановились. Сердце, похоже, искало откуда выбраться. Безуспешно пытаясь отдышаться, Сяо Чжань почувствовал тёплые пальцы на плече.       — Эти уроды порвали тебе рубашку. Сейчас заберу чемоданы, переоденешься, — серьёзным тоном заявил Ибо.       Сяо Чжань кивнул и только сейчас заметил на его скуле кровоподтёк.       — Вот же гады! Надо приложить лёд… — ахнул он, потянувшись, но Ибо покачал головой.       — Успеется, сначала принесу наши вещи. Тем более, я сам виноват. Сорвался, когда не мог до тебя добраться, — признался Ибо и наконец обратил внимание на Цзыханя. Поджал губы, подавляя вопрос. Сяо Чжань ответил сам:       — Это я позвал его попрощаться. Извини, что не сказал тебе. Но, как видишь, он нам пригодился. Смекалка от души работает.       — Да вообще! Шпионский боевик отдыхает! — усмехнулся Цзыхань, отряхиваясь. — Покруче того фильма будет, помнишь, ходили… — начал он непринуждённо, точно они и не ссорились.       Сяо Чжань задумчиво улыбнулся. Да, он помнил те беззаботные дни, когда самой большой проблемой было определиться, взять средний попкорн или всё-таки обожраться большим. Когда они с другом устраивали променад по барам, а бездомные собаки разбегались от их пьяного пения. Он скучал по временам, когда был безликой тенью.       — Помню, конечно. Весело было, — сказал он, приободряя приумолкшего Цзыханя. — Кстати, это Ибо, — сказал он, поймав себя за язык, когда чуть не оговорился «мой». Не стоило шокировать друга подобными заявлениями. То, что он пришёл и помог, ещё не значило, что мгновенно стал толерантен к нетрадиционным отношениям.       — Для тебя Ибо, а для него — господин Ван, — возразил Ибо, но протянутую руку всё-таки пожал. Цзыхань немедленно скорчился, а Сяо Чжань слишком поздно разгадал смысл победной усмешки своего парня.       — Понял… — сдавленно проговорил Цзыхань, встряхивая ладонь, когда его выпустили из капкана рукопожатия.       — Заберу вещи, встретимся у стоек регистрации, — отозвался Ибо, кивая Сяо Чжаню.       Тот без слов понял, что Ибо тактично дал ему время проститься с другом. После пережитого кошмара сердце ещё не до конца вернуло спокойный ритм, не хотелось расставаться ни на секунду. Сяо Чжань кивнул и коснулся руки Ибо.       Тот потоптался, но всё же ушёл. На мгновение повисло неловкое молчание. Сяо Чжань нервно потёр шею и сказал:       — Спасибо, что выручил. И что вообще пришёл.       — Я должен был, — Цзыхань откашлялся, — в первую очередь извиниться. Слишком резко я тогда выразился, наехал на тебя. Просто в голове уложить не мог, что ты теперь по парням, и мне больше не с кем девчонок обсуждать.       — Цзыхань, у тебя жена и две дочери, какие на хрен девчонки? — рассмеялся Сяо Чжань. — И я не по парням, Ибо у меня единственный.       — Да-да, я снова не так выразился, — кивнул приятель. — Прости, что вёл себя как дебил, совсем не по-дружески кинул тебя, но я рад, что Ван Ибо не оставил тебя одного. К тому моменту я уже слышал про помолвку и даже позлорадствовать успел, — невесело усмехнулся Цзыхань. — А когда твоё сообщение прочитал, сначала решил, что ты прикалываешься. Ты, законченный домосед, и вдруг — другая страна? Бросить всё и ради кого? Ради Ван Ибо? А он расстанется со своими миллионами ради тебя? Слабо верилось. Но собственно, тогда у меня компьютер-то и перезагрузился. Потому что это, и правда, показатель. Каждый имеет право на счастье, с тем, кого выбрал. Я был не прав, когда оскорблял вас. Приношу свои искренние извинения.       — Рад, что ты понял, — сказал Сяо Чжань. — Я просто хочу быть с ним. Неважно, где. Поэтому согласился на переезд.       — Одобряю. С такой славой вам реально тут нечего делать. Пришли открытку, как устроитесь, может, в гости напрошусь. Твой, конечно, не в восторге будет, но…       — Всё нормально, он не будет возражать. Правда, не обещаю, что вы подружитесь… — засмеялся Сяо Чжань, на миг представляя свою будущую жизнь. И картина ему более чем понравилась.       Они поговорили ещё буквально пять минут. Цзыхань коротко рассказал новости о себе и журнале, и Сяо Чжань расслабился, вспоминая, как доверительно они общались в прошлом, без предрассудков и стереотипов. И сейчас, он был уверен, продолжат общаться с изменившимися условиями, даже через океан.       — Ладно, иди уже, герой-любовник, — усмехнулся Цзыхань, — а то сейчас шея оторвётся беспрестанно оглядываться.       Сяо Чжань зарделся и потупился. Они с Цзыханем пожали друг другу руки, а потом обнялись на прощание. Тот ушёл, а Сяо Чжань отправился искать Ибо.       Но не обнаружил его ни возле стоек оформления багажа, ни в очереди на регистрацию, ни за столиком в кафетерии. Забеспокоившись, он полез за телефоном, когда наконец-то увидел встрёпанную каштановую шевелюру за стеклом в зале ожидания.       Ибо разговаривал по телефону. Сяо Чжань не хотел подкрадываться или подслушивать, просто шум терминала сгладил его шаги, а поднятая тема отозвалась щемящим чувством в сердце. Он сразу понял, с кем разговаривал Ибо.       — Скажи, что я в командировке, сбежал или умер. Мне плевать, как ты будешь выкручиваться. Такой скользкий тип, как ты, придумает, — хмыкнул Ибо. — А теперь слушай внимательно. Я переоформил на тебя акции, написал отказ от наследства. Мне не нужно ничего «твоего», я в силах заработать сам, и я встану на ноги без твоей помощи. Ты так и не понял, что деньги — не главное, люди важнее. Так мама говорила, забыл? А, ну да, ты же вычеркнул её из своей жизни. А любил ли ты её вообще?       На том конце телефона что-то активно возразили. Сяо Чжань услышал недовольство в тоне даже сквозь гул аэровокзала и покрылся мурашками. А Ибо громко рассмеялся.       — Ты жалок! Твои мерзкие слова больше не достигнут цели. Мне не стыдно, что я люблю парня. Всей душой люблю! Так, как тебе за целую жизнь не испытать. Он для меня дороже всех сокровищ мира!       Ибо произнёс это так уверенно и твёрдо, что Сяо Чжань замер за его спиной. Мурашки потекли водопадом по плечам, груди, ногам. Сердце замолотило, как бешеное. Став невольным слушателем важного разговора, он теперь не мог пошевелиться и выдать себя.       — Хватит, тебе меня не запугать! Я не позволю причинить вред Сяо Чжаню! Как бы ты ни угрожал, я не боюсь и больше тебе не подчинюсь! Меня уже не пихнуть ногой с дороги, как блохастого щенка. Я вырос и повзрослел! Я беру жизнь в свои руки! Прощай, отец. Это всё, что я хотел тебе сказать.       Ибо сбросил вызов, но не успел опустить руку, как со спины его накрыл тайфун. Сяо Чжань прижался к нему, обхватывая руками изо всех сил, словно от степени сжатия зависело, сдержит он подступившие слёзы или нет.       — Эй, ты чего? Проводил друга? — спросил Ибо, накрывая его прохладную кисть рукой.       Он даже не спросил, как долго Сяо Чжань стоял здесь, он принимал это и не стеснялся. И Сяо Чжань тоже больше не боялся ничего. Особенно своих пылких чувств.       Он угукнул, прижался ещё крепче и закрыл глаза, растворяясь в моменте. Сердце билось неистово, пытаясь пробить сразу две грудные клетки, а Ибо, напрягшись на мгновение, выдохнул и расслабился.       — Потерпи немного. Скоро всё закончится. Мы улетим и будем свободны, — проговорил он ласково, на что Сяо Чжань быстро ответил:       — Я знаю. Правда, — он выдавил из глаз горячие слёзы. — Я просто люблю тебя.       — А я люблю тебя, — с нежностью ответил Ибо. — Пойдём, там на наш рейс уже давно регистрация открыта.       И они пошли.       Пересекать рубеж вместе.              Эпилог              Осенний день в Нью-Йорке выдался тёплым, но ветреным. Очередной порыв поднял маленький ураган из листьев, прошуршал ими по оголённым щиколоткам и приземлил горящий алым кленовый лист прямо на журнал, который Сяо Чжань читал. Собственно, лист надолго не задержался, и уже в следующий миг унёсся прочь, чуть не прихватив с соседнего стола картонный стаканчик.       Ибо ушёл за кофе и булочками, и Сяо Чжань в очередной раз за пять минут, пока тот отсутствовал, оценил обстановку. От ветра он уже немного озяб. Отклонившись на стуле, он заглянул внутрь, и увидел, что с Ибо возле стойки кокетничает симпатичная девушка. Со вздохом Сяо Чжань потянул на плечи снятый до этого бежевый плащ.       Может, стоило взять столик внутри, а не на веранде? Но его душе творца неистово хотелось красок. Отодвинув раскрытый журнал, он упёр подбородок на ладонь и бросил взгляд из-под красного тента на оживлённую улицу.       По брусчатке мостовой спешили каблуки и каблучки, семенили маленькие собачьи лапки, стучали трости и шпили зонтов. Желтобокие такси на пересечении двух улиц сошлись в сумасшедшем трафике. Шквал ветра принёс с соседней улицы ароматы индийских специй, обжаренных кофейных зёрен и… сточных вод. Город контрастов? Ну да.       На этой широте подступающая осень не обещала кусачий холод, тем не менее промозглая свежесть в воздухе уже чувствовалась. Сяо Чжань любил осень. Этот холод в воздухе нельзя было ни с чем спутать. Он ассоциировался у него с днём рождения, а это значило, тёплые посиделки, подарки, смех и улыбки. Вкусный торт, немного вина и обязательно дорогие люди рядом.       Вот и сейчас на сердце стало тепло и уютно. В этом году он не сможет отметить день рождения с мамой и сестрой, но с ним будет родной и любимый человек.       А ещё Сяо Чжань любил осень, конечно же, за непередаваемую палитру красок. Деревья приобретали потрясающие оттенки, а в голове высчитывались пропорции, как смешать краски, чтобы получился сочный багряный, или томная умбра, а может, янтарный золотой. Да, он снова рисовал. Не так часто и, скорее, как хобби, но фотография уже не покрывала плещущегося через край вдохновения. Навыки немного забылись, но вспомнились довольно быстро. И пусть получалось не идеально, зато радовало.       Особенно реакция Ибо на всё это безобразие: баночки с краской, растворители и кисточки. Сяо Чжань всегда рисовал в одном углу, но Ибо умудрялся растащить это по всей квартире. Он радовался чуть ли не каждому мазку, а однажды умудрился уйти на работу с испачканным в краске рукавом. Сяо Чжань ждал бури, но Ибо гордо вскинул подбородок. Видите ли, в метро ему сказали, что у него растёт очень талантливый ребёнок.       Первые дни Сяо Чжань сходил с ума от смены часовых поясов. Он завидовал тому, что Ибо приспособился сравнительно быстро, тогда как он просиживал всю ночь без сна, и начинал залипать под утро, когда Ибо уезжал на работу в Финансовый район.       Поселились они в крошечной квартирке с видом на уютную старую улочку в одном из спокойных западных районов Куинса. Из небольшой гостиной и спальни не уходило солнце, а в кухоньке дым стоял коромыслом. Прямо из окна старого кирпичного дома можно было вылезти на пожарную лестницу, и, само собой, в первый же вечер Сяо Чжань потащил Ибо на крышу. Вид на город отсюда открывался не то, чтобы потрясающий, однако дух захватывало от новизны ощущений и бриза свободы. Свободы…       Отсюда виднелся вскинутый высоко в небо факел одноимённой статуи. Сяо Чжань никогда не разделял восторга насчёт неё, однако сейчас, как добропорядочный эмигрант, оценил национальный символ.       Как только справлялся с сонливостью и домашними обязанностями, он отправлялся утолять туристический голод. Гулял в Центральном парке и других, поменьше, по освещённой рекламными билбордами Таймс-сквер, но быстро полюбил улицы поспокойнее.       Вечерами Ибо присоединялся к его прогулкам, они пробовали кухни разных ресторанов, а если хотелось чего-то родного, отправлялись в китайский квартал. Клубы их мало интересовали, но один раз они посетили гей-бар на Манхэттене. За пятнадцать проведённых там минут, их попытались снять сначала поодиночке, а потом вместе. Сяо Чжань с бешеными глазами утащил Ибо оттуда, не дав даже допить пиво.       А ещё он первое время мёрз, хотя климат тут оказался довольно приятный и мягкий, а воздух чище и свежее с океана.       Океан, да. Само собой, Сяо Чжань посетил общественный пляж Куинса едва ли не в первые дни пребывания. Но на берегу яблоку некуда было упасть, а водную линию заполнили дети всех возрастов. Ибо пожал плечами и увёл его прочь.       Залив на Манхэттене оказался ещё более неподходящим и совсем уж официальным: высотки, мосты, острова, курсирующие суда. Для того, чтобы увидеть открытый горизонт, пришлось выйти на яхте в океан. И уже это оказалось больше похоже на исполнение мечты: ветер, раздувающий рубашку и волосы, Ибо весь в белом на палубе под треугольным парусом, романтический ужин в каюте.       А от заката в открытом океане на глаза наворачивались слёзы. Бирюзовые волны стремительно темнели до сверкающего антрацита, когда жёлтый диск солнца тонул в розовых небесах с лиловыми облаками. Если не оборачиваться на город, забыть, что на яхте гид и рулевой, можно было представить, что они одни во всем мире. Что нет ничего важнее тепла сомкнутых ладоней и сладкого шёпота на ухо. Где-то там даже промелькнуло торжественное обещание однажды подарить Сяо Чжаню персональный пляж, раз уж так всё неудачно сложилось с общественными.       Вернулись в залив они, когда уже стемнело, но как раз вовремя, чтобы полюбоваться захватывающим скайлайном Манхэттена. У Сяо Чжаня перехватило дыхание, а пальцы затряслись. Но Ибо одной рукой подхватил падающую камеру, а другой — его самого за талию. Красот здесь было не счесть, но, сделав буквально пару кадров, Сяо Чжань понял, чего ему не хватает. Его не привлекали ни мерцающие всеми огнями небоскрёбы, ни их расплывающееся отражение в воде, ни подсветки изящных мостов. Он с упоением снимал своего озябшего на ветру парня, с красным носом и слезящимися глазами, но такой сияющей улыбкой, что она затмевала весь блеск окружающего мира.       Нет, конечно, потом он всё-таки забил под завязку все карты памяти, и даже не заметил, в какой момент Ибо накинул ему на плечи плед, а камеру сменил на кружку глинтвейна. С того дня этот пряный аромат ассоциировался у Сяо Чжаня с заботой и бесконечной любовью.       Он не мог позволить Ибо работать одному и разместил предложение на сайте фриланса. Брал небольшие заказы, снимки обрабатывал в свободное время. Даже завёл блог, в котором делился тонкостями искусства, а также моментами своей новой жизни, и наблюдал за медленным приростом подписчиков.       А вечером встречал Ибо с работы, кормил и… улыбался. Каждый день улыбался, потому что ощущал, что нужен и любим. Они вместе, и никто на целом свете их не разлучит!       Не смущали ни тесная квартирка, ни среднего качества продукты, ни хаос беспокойного города. Самое главное, Сяо Чжань засыпал в одной постели с любимым, в их доме. Едва открыв глаза, окунался в полный любви взгляд, а если просыпался раньше, замечал, как Ибо по-детски сжимал в кулаке рукав его пижамы, ладонь, ногу, что угодно, что находил в тот момент. И улыбался во сне, блаженно и прекрасно.       Сяо Чжань регулярно общался с мамой и сестрой, узнавал, как дела у Цзыханя. А Ибо не звонил никому. Никого, кроме Сяо Чжаня, у него не было.       Но за всю жизнь встретить одну родную душу — вполне достаточно.       Сяо Чжань немного беспокоился, не решит ли Ван Яо вновь чинить им препятствия, но был твёрдо уверен, что не даст любимого в обиду.       Ибо никогда больше не будет бороться за них в одиночку.       — Ушёл в режим: «не беспокоить, идёт творческий процесс»? — раздался над ухом бодрый голос. — Извини, что долго, парень на кассе нахваливал мне то один, то другой сироп, а уж выпечки там столько, глаза разбежались! Я тебе необычный сироп выбрал, попробуй угадать вкус.       Ещё и парень на кассе, прекрасно. Сяо Чжань сощурился, но тут же мысленно одёрнул себя. Ибо заслуживал любви целого мира, но нужна была ему только его. Сяо Чжань доверял, просто хотел быть с Ибо каждую свободную минуту.       — Выглядит аппетитно, — заявил он на булочку, щедро политую застывшей глазурью, а потом поднял голову и понял, что к самому Ибо его высказывание относилось в не меньшей степени.       Солнце играло янтарными бликами в его волосах, глаза казались глянцевыми морионами, а губы — сочным гранатом. Кожаная куртка добавляла объёма и без того широким плечам, а картонный стаканчик кофе выглядел игрушечным в больших ладонях. К тому же щека заманчиво оттопырилась, когда Ибо откусил солидный кусок кекса.       — Хочу немедленно съесть, — признался Сяо Чжань.       — Давай, очень вкусно! Не как твоя стряпня, конечно, но… — поддакнул Ибо, дожёвывая, но осёкся, заметив, что Сяо Чжань не опустил к тарелке и взгляда.       Ухмылка стала сытой во всех смыслах.       — Озабоченный. Это потом. Ешь давай, мой «талантливый ребёнок».       — Шутка не теряет актуальности, я смотрю, — буркнул Сяо Чжань, но покорился.       У мягкой булочки оказался приятный вкус корицы, а кофе отдавал…       — Э-э-э, лаванда?       — Ага, — загоготал Ибо. — Немного странно, но неплохо. Что ты тут читал? — кивнул он на журнал. Ветер забавлялся с лощёными страницами, переворачивая их в беспорядке, так что было невозможно понять, чем интересовался Сяо Чжань.       — Да наткнулся на новости, хотел тебе показать, — он быстро пролистал до нужных страниц и развернул журнал к Ибо.       — Дочь главы «Din Industries» Дин Цинхуань и наследник конгломерата… с доходом… бла-бла-бла… объявили о помолвке… торжество обойдётся… — пробежал статью глазами Ибо и хмыкнул. — А моя невеста недолго горевала, а?       — Похоже на то, — согласился Сяо Чжань, снова испытав болезненный укол.       — Выглядит счастливее, чем была со мной. Что ж, совет да любовь, — Ибо равнодушно пожал плечами, а потом прикинул объём страниц перед короткой статейкой и перекинул журнал на обложку: — Новая марка «Chevrolet». Чёрт, обожаю эту страну! — выдал он и отложил печатное издание. Недоеденный круассан интересовал его сильнее.       Сяо Чжань к тому времени уже расправился с булочкой и снова подтянул к себе журнал. Ибо сначала молча смотрел, как тот листает страницы, а потом не выдержал:       — Два месяца прошло. Про нас ничего не будет. Ты же видел, даже в той статье ни слова о разорванной помолвке. Ван Яо мониторит все СМИ, чтобы ничего не просочилось. Я для него словно умер.       Сяо Чжань отстранено кивнул и продолжил изучать страницы. Тогда Ибо опустил руку на страницу, а потом и вовсе отобрал журнал.       — Хватит, пожалуйста. Ты меня беспокоишь.       — Извини, просто перестраховываюсь.       — Отец всю жизнь мыслил денежными категориями, поэтому ему сложно поверить в то, что кто-то по доброй воле от этого отказался, — фыркнул Ибо, большим глотком допивая кофе. — Он не будет меня искать и насильно тащить за шкирку. Наверняка, уверен, что я тут облажаюсь и вернусь умолять о прощении. Как в детстве отпускали гулять в лёгких вещах, говоря: «Сам примчишься, когда жопа замёрзнет». Но теперь меня есть кому обогреть, — вскинул он бровь, а Сяо Чжань чуть не прыснул.       Две девушки за соседним столиком бросали в их сторону заинтересованные взгляды. Американки, загорелые стройные красавицы, то и дело шушукались и хихикали, вероятно, мысленно деля между собой экзотичных видных азиатов. Ибо, несомненно, тоже их заметил — они смеялись слишком громко, нарочно привлекая внимание.       В Сяо Чжане взыграло эго и чувство собственности. В конце концов, это свободная страна, и они тут уже несколько месяцев, так что… Пора было расстаться со старыми привычкам, перестать жить с оглядкой, будто взаймы. Настало время наслаждаться каждым моментом, каждой минутой с любимым человеком, поверить наконец в то, что сказка возможна. И что счастье — вот оно, стоит руку протянуть.       Ибо уже был на выходе, когда Сяо Чжань поднялся. Он спиной чувствовал призывные взгляды девушек, к которым так и не подошли красавцы-парни, но ему не было до них дела.       В два шага он добрался до урны, с наслаждением выбросил туда журнал, а потом подхватил руку Ибо и жадно переплёл пальцы.       — Ты…       Ибо слегка опешил от такой смелости, но Сяо Чжань одарил его самой светлой улыбкой. Ибо кивнул и, повернувшись, потянул его за собой. Его смятение теперь выдавали оттопырившаяся от ухмылки щека, да пунцовый цвет ушей.       Где-то позади ахнули девушки, послышалось разочарованное: «А я говорила, не могли такие красивые и не быть…», но Сяо Чжань дальше не слушал.       Они покинули кафе. Мгновенно подхваченный оживлением улицы, Сяо Чжань заметил, какой сегодня прекрасный день, на редкость яркий и солнечный, словно кто-то выставил идеальный баланс белого и максимальные настройки яркости и контраста.       Они шли в потоке людей, и Сяо Чжань совершенно не стеснялся того, что держал Ибо за руку, шёл за ним, смело и твёрдо, не сбиваясь с шага. Его волнение выдавало разве что гулко молотящее сердце. Вот только билось оно не от страха, а от радости.       Но не прошли они и нескольких шагов, как Ибо резко остановился. Сяо Чжань чуть не впечатался в него грудью и только сейчас заметил, как крепко тот сжимает его кисть.       — Ибо… — начал он, но его парень, неожиданно смущённый и счастливый, взял его лицо в ладони. Тёплые и нежные, они притянули ближе, а на губах расцвёл чувственный поцелуй.       И Сяо Чжань ответил.       В полыхающих осенними красками кронах деревьев зашелестел ветер, а солнце ласково погладило макушку головы, пока он целовал своего парня на виду у всего мира.       Наконец-то выставив максимальные настройки и для собственной жизни.