Принуждение

      Из того, как добирался до дома, Сяо Чжань запомнил лишь два момента: как его аккуратно усадили на заднее сидение и пристегнули ремнём безопасности, и как вывели из машины на улицу. Что было в промежутке, стёрлось напрочь. Похоже, он всю дорогу тупо смотрел в одну точку и ничего не видел. А сейчас, поддерживаемый под руку, нетвёрдо ступал по коридору до квартиры.       Тело было ватным. При каждом шаге искры пронзали позвоночник. Недавно пережитое удовольствие ещё отзывалось сладкой болью в разных местах. Но сейчас Сяо Чжань устыдился этого. Может, потому что об этом теперь знало слишком много людей?       Захлопнув дверь, он вспомнил, что не поблагодарил телохранителя Ибо, и запоздало крикнул в коридор: «Спасибо». После упал спиной на дверь, ощущая, как тряслись колени.       Сяо Чжань бросил ключи на комод, но промахнулся. Прошёл в гостиную и сел на диван, не включая свет. Достал из кармана телефон, собираясь написать Ибо, что на месте, но тупо уставился на погасший экран.       Включать не решился. Не сейчас. Сознание не выдержит лавины новостного потока, а богатая фантазия и так подскажет, что о нём пишут и как называют.       Можно было не беспокоиться, телохранитель доложит, что доставил «посылку» по адресу. Вот только… Безумно хотелось услышать голос Ибо. Усталый, злой, расстроенный — не важно. Родной. Чтобы он прошептал что-нибудь успокаивающее и обнадёживающее.       А ещё нужно было позвонить маме, наверняка, она уже в курсе.       Нет, завтра, всё завтра.       Чувствуя себя размазней, Сяо Чжань в сердцах бросил телефон в кресло, улёгся на диван и прижал к груди подушку. Не было сил встать, принять душ и пойти в спальню. Он завернулся в диванное покрывало, как гусеница в кокон.       Можно он так переждёт суматоху и выберется наружу обновлённой и беззаботной бабочкой, когда всё уляжется? А кокон своих печалей потом сожжёт?       Проворочавшись так, он вскоре забылся тревожным сном.       Проснулся разбитый и подавленный. Ещё и замёрз немного, несмотря на тёплую ночь.       Чтобы согреться и прийти в себя, Сяо Чжань отправился в душ. Вышел, обтёрся полотенцем, но дрожь не прошла. Значит, она была вовсе не от холода.       Он по привычке принялся собираться на работу, но замер. Какая работа? Ибо велел не высовываться. Но Сяо Чжань с ума сойдёт в четырёх стенах, да и разобраться с начальством нужно было. Самому, а не сваливать всё на Ибо.       В конце концов, кто виноват? Кто спалился перед Ян Цзы засосами, кто ляпнул, что изменил ей ради денег? А кто мог помочь такой суммой? Только тот, на кого Сяо Чжань безвозвратно залипал в тот самый вечер, где пересёкся с бывшей подружкой.       Обманутая женщина страшна в гневе. Тем более если ей изменили с парнем. С офигенным парнем, превосходящим её во всех отношениях.       Сяо Чжань дико злился. Даже не за себя, а за то, что решив мстить ему, Ян Цзы затронула Ван Ибо. Вот и как теперь разгрести это всё?       Внезапно Сяо Чжань понял, что работать в редакции больше не сможет. Терпеть осуждающие взгляды, слышать шепотки за спиной… Он с огромным трудом вернул уважение после первого провала, а теперь всё окончательно просрал. Наверняка, Тан Чжэньмин вызванивал его, чтобы уволить. Что ж, он опередит босса.       Сяо Чжань включил телефон и заказал такси. Позвонил маме, но разговор толком не склеился.       — Мам, я сейчас еду на работу. Давай увидимся вечером, поговорим спокойно? Ты не переживай, я справлюсь.       — Мы справимся вместе, — поправила его она. — Приезжай, когда сможешь. Буду ждать.       Сяо Чжань быстро отключился, до боли закусывая губу, чтобы не разрыдаться. Его до глубины души тронуло, что мама не стала допытываться, правда эти слухи или ложь. Она обозначила, что будет на его стороне, несмотря ни на что.       Прилетело сообщение от Ибо: «Держись, я всё улажу».       Отправил он рано утром, и сейчас был не в сети. Сяо Чжань не стал отвлекать его, он напишет позже, когда появятся новости.       Случайно перелистнув открытые вкладки, он раскрыл свою страницу на «Weibo» и чуть не задохнулся. Поэтому быстро свернул окно и убрал мобильный.       Когда такси затормозило у здания редакции, Сяо Чжань растеряно уставился в окно. Сердце застучало в груди, а пальцы на ручке двери затряслись.       — Неправильный адрес? — заметив его ступор, спросил водитель.       — Нет, это то место. Спасибо, — ответил Сяо Чжань, выждал ещё пару секунд и вышел навстречу шторму.       На него мгновенно налетела толпа репортёров, а простые зеваки загалдели. В лицо уткнулось сразу несколько микрофонов, уставились десятки глаз камер. Как телефонных, так и профессиональных.       Вспышка прямо перед глазами ослепила. Выкрики не прекращались. Сяо Чжань пробивался ко входу с таким трудом, точно шёл по грудь в воде с опутанными водорослями ногами. Хотелось оглохнуть, чтобы не слышать обидных слов. Он отодвинул очередной микрофон, чуть не засветивший ему в глаз, а мужчину, заступившего дорогу, попытался обойти, но натолкнулся на кого-то плечом и споткнулся.       Небеса, до дверей оставалась какая-то пара метров, но пройти её было сложнее всего. Толпа тут стояла плотно, намертво.       Сяо Чжань зацепился за кого-то сумкой и выпустил её из рук. Камеры с садистским удовольствием запечатлели его смятение. Он задумался, как поднять вещи, чтобы его не опрокинули на асфальт. Ведь тогда он уже не встанет, и в сеть просочится новое видео его унижения.       — А ну расступились, вашу мать! — раздался громкий женский голос. — Никаких комментариев!       От волнения перед глазами всё расплывалось. Сяо Чжань не сразу понял, что ему на плечо лёг ремешок сумки, а его самого подхватили с двух сторон и быстро протащили через толпу. Уже в следующее мгновение духота улицы сменилась прохладой помещения.       Сяо Чжань прислонился к стене, всей грудью с наслаждением вдохнул охлаждённый воздух. Его колотило, и вовсе не от кондиционеров, но признаться в своей слабости было стыдно. Такое простое действо — зайти на работу — и то провалил, пришлось выручать. Он наконец-то посмотрел в лица своим спасителям: охраннику и двум коллегам.       — Вы…       — Ну, а кто ещё вышел бы к толпе, только самые смелые! — ухмыльнулся Цзыхань.       — Ты в порядке? Я уже вызвала полицию, чтобы их разогнали, — Чжао Вэнь мотнула волосами. — Всё утро тут пасутся, тебя поджидают. Надо было с другого входа заходить. Или отсидеться сегодня дома.       — Не думал, что так будет, — признался Сяо Чжань.       — Тан Чжэньмин просил тебя зайти к нему, как придёшь, — проговорил Цзыхань.       — Значит, прямо сейчас и пойду. Перед смертью не надышишься.       Он заявил это уверенно, но решимость кончилась уже на подступах к общему залу. Нужно было пройти его насквозь, чтобы добраться до кабинета главного редактора.       Посчитав, что терять нечего, Сяо Чжань выдохнул и, игнорируя заполошное биение пульса в висках, быстрым шагом пошёл по проходу между столами.       Работники заинтересованно поднимали головы, но тут же отводили взгляды, словно им было противно или неловко. Каждый такой взгляд причинял боль. Его коллеги и товарищи — никто сейчас не встанет на защиту. Даже Цзыхань и Вэнь-цзе отстали сравнительно быстро. Но Сяо Чжань их не винил. Он никого больше не потянет за собой. Хватило того, что вмешал важного ему человека.       Когда Сяо Чжань постучал в распахнутую дверь, Тан Чжэньмин стоял у окна и смотрел на улицу.       — Господин Тан, здравствуйте. Можно?       — Здравствуй, Сяо Чжань, заходи. Я как раз тебя жду. Натворил ты дел, однако, — кивнул он за окно на не рассасывающуюся толпу.       Сяо Чжань решил, что правильнее будет промолчать, чем оправдываться. Да и за что извиняться? За настоящие чувства, за отношения, которые дарили восторг и тепло?       Он не жалел ни о чём. Это напичканному предрассудками обществу должно быть стыдно.       — У меня «дежа вю», — хмыкнул Тан Чжэньмин, усаживаясь в кресло. — За последние пару месяцев ты стал частым гостем в моём кабинете.       Сяо Чжань кивнул, снова не видя необходимости подтверждать очевидное.       — Перейду сразу к делу, — босс вздохнул и сплёл пальцы рук. — Из-за всей этой ситуации журнал снова в невыгодном положении. Мне неинтересно, какие отношения у тебя с твоим благодетелем, слухи, есть слухи, но…       — Президент Тан, не утруждайтесь, — подал голос Сяо Чжань. — Я здесь как раз для того, чтобы избавить журнал от проблем. Я увольняюсь. Поверьте, я тоже хочу всё это поскорее закончить.       — Я бы тебя отговорил, не будь это решение правильным. Но ты и сам всё прекрасно понимаешь, — босс перевёл взгляд на окно. — Каждый день работать в таком стрессе невозможно, побереги себя. Но малыш Чжань, я про другое. Я… хочу извиниться.       — А? — брови Сяо Чжаня поползли вверх.       Во-первых, босс никогда не называл его так, а во-вторых, извиниться?       — Я знаю, что Цзян Юйлун тебе всё рассказал. Поэтому нет смысла отрицать. Когда Ван Яо приказал тебя уволить, я поставил престиж журнала в приоритет. Возможно, мне не следовало отправлять тебя на тот раут, но ты один из моих лучших фотографов, рано или поздно ты пересёкся бы с семьёй Ван. Моя ошибка, что я не предостерёг тебя. Мне жаль, что всё так обернулось. Я тоже виноват, что ты пострадал. Прости, что не отстоял, не защитил.       Тан Чжэньмин опустил голову, а Сяо Чжань раскрыл рот. Прибыв в офис, он ждал урагана, истерик и проклятий, но вовсе не пристыжённого босса под грузом вины. И уж точно не ожидал, что тот будет извиняться за то, что принёс его в жертву.       — Да о чём вы, господин Тан! — ахнул он. — Я ведь сам ввязался в это. Вернее, как… Отчасти стал заложником обстоятельств, но ответственность за поступки не снимаю. Свой путь я выбрал. Вы тоже оказались не в лучшем положении. Я не держу зла, и надеюсь, журнал не сильно пострадает из-за меня.       Сяо Чжань порывисто поднялся, потому что от эмоций его затрясло.       — Всего доброго, — ответил он сдавленным голосом и двинулся на выход.       Выводя «Прошу меня уволить…», Сяо Чжань не чувствовал ничего. Ни сожаления, ни досады. Он просто хотел побыстрее от всего отделаться и спрятаться в свою раковину.       Из кабинета директора по персоналу он вышел на негнущихся ногах и в нерешительности замер. Куда теперь идти? Что делать? Он снова остался без работы и источника к существованию. Блестящая карьера отгорела ярко, как бенгальский огонь.       И теперь в руке остался только чёрный шнур.       — Эй, дружище, я тебя потерял, — невесть откуда к нему подлетел Цзыхань. — Почему-то так и понял, что от босса ты сразу сюда пойдёшь, — вздохнул он и похлопал Сяо Чжаня по плечу. — Всё-таки вынудил он тебя заявление написать, да?       — Да нет, я сам решил. Достало всё это, — устало проговорил Сяо Чжань, хваля про себя широкие плечи друга — они сейчас очень правильно отгораживали его от коллег, которым вдруг позарез понадобилось в отдел кадров.       — Понимаю. Хотел сказать тебе насчёт Ян Цзы. Похоже, её прикрывает кто-то влиятельный, раз она совсем страх потеряла. Но если мозгами раскинуть, её можно придавить. А вот этого любителя долбиться в очко мы вряд ли достанем. Птица высокого полёта, только гадит, как обычная. В очередной раз убеждаюсь, что эти богатеи просто бесятся с жиру, — с бурным негодованием начал Цзыхань, кривясь от отвращения. — Ведь любая красотка счастлива была бы, а он… больной на голову ублюдок. И чего к тебе привязался?       Сяо Чжань понимал, что, оскорбляя Ван Ибо, Цзыхань пытался в первую очередь его поддержать, но способ утешения ему совсем не понравился. Нервы сегодня и так трещали по швам. Сяо Чжань сделал глубокий вдох, вытянул трубочкой губы и шумно выдохнул. Не помогло. Перед глазами всё сверкало и расплывалось.       — Может, потому что любит долбиться именно в мою задницу? — резко выдал он, вскидывая голову. — Если судить по твоим меркам — я тоже больной на голову ублюдок?       — А? Ты о чём сейчас? — Цзыхань оторопело захлопал глазами.       Сяо Чжань стоял перед ним, трясясь от гнева. Он знал гомофобную нетерпимость Цзыханя и на досуге раздумывал, как подать ему неприглядные новости. Он размышлял, как отреагировал бы сам, узнав, что лучший друг — гей, и понимал, что вряд ли бы это было бы критичным. Он ведь дружил не за эти качества. А вот Цзыхань…       Хотя, честно признаться, до этого момента Сяо Чжань, наивная душа, ещё надеялся на мирное разрешение. Но подобных слов в адрес Ибо стерпеть уже не смог.       — Что непонятного? О том самом! Мы с Ван Ибо действительно вместе, — выпалил он и сразу почувствовал себя легче. В конце концов, уже весь мир знал, что он «заднеприводный», подумаешь подтвердил это лишний раз.       Цзыхань нахмурился:       — Похоже, ты перенервничал, раз несёшь откровенную чушь. Езжай домой, отдохни, — он положил руку ему на плечо, но Сяо Чжань смахнул.       — Помнишь, ты как-то просил у меня подробности новых отношений? Так вот, эти дорогие галстуки, портмоне и часы те поиметые — подарил мне Ван Ибо! И засосы тоже он оставил. Только у нас не товарно-денежные отношения, — опомнился он, заметив, как неприглядно прозвучало, — у нас чувства! Поэтому, пожалуйста, не говори больше об Ибо плохо. Он мне дорог.       Сяо Чжань закончил ровным тоном. Гнев улёгся, как только он произнёс главные слова. Но стоило взглянуть на Цзыханя, как он облился холодным потом. Никогда прежде он не видел в его глазах такого отвращения.       — Сяо Чжань, ты что… гей? А как же Ян Цзы? Ничего не понимаю. Ты всё это время притворялся натуралом?       — Почему притворялся? Просто доподлинно не знал свою природу.       — Природу? — зло рассмеялся Цзыхань. — Вот именно, что ты пошёл против неё! Предал мужской род! Тоже мне друг, называется, — он скривился и хотел отвернуться.       — А что такого? Объясни, пожалуйста, как интимная жизнь влияет на дружбу? — насупился Сяо Чжань.       — А так влияет, что невозможно дружить с тем, кто трахается с другим мужиком. И ты мне ещё о чувствах говоришь? Это отклонения, приятель. Меня стошнит сейчас, — Цзыхань сделал перехватывающее движение за горло, а Сяо Чжань покачал головой.       — Я надеялся, ты поймёшь. Всё-таки мы столько лет общались.       — Вот именно, столько лет! Я тоже не ожидал такой подставы. Препятствовать я тебе не могу, но и принять тоже, — Цзыхань передёрнул плечами и окинул фигуру Сяо Чжаня презрительным взглядом, словно искал, где именно в нём сосредоточилось позорное начало: в чрезмерно тонкой талии, в узких плечах или длинных ногах?       Видеть эту перемену во взгляде было неприятно и обидно.       — Значит, здесь у нас точка?       — Многоточие, — выплюнул Цзыхань. — Я теперь никакое твоё слово без подтекста воспринимать не могу. Так и кажется, что ты меня агитируешь. Прости, Сяо Чжань, но разруливать эту ситуацию тебе придётся самому. Как выяснилось, клеветы никакой, Ян Цзы просто раскрыла факты. Не хочу в это вмешиваться! Это может больно по мне ударить. А у меня нет богатого «папочки», который задницу подотрёт. Тьфу, из-за тебя всякая мерзость в голову лезет! В общем, бывай!       Сяо Чжань неверящим взглядом провожал Цзыханя. Тот уходил с лёгким сердцем, ни разу не обернувшись.       Пошатнувшись, Сяо Чжань прислонился к стене. Он тяжело дышал и весь вспотел. Что ж, между дружбой и чувствами, он выбрал чувства. И совершенно об этом не жалел.       Он будет выбирать Ибо всегда.              * * *              Однако настроение после ссоры с Цзыханем подпортилось. Если лучший друг не понял, что говорить об остальных, готовых заклеймить, втоптать в грязь и высмеять.       Из всех сотрудников только Чжао Вэнь искренне пожелала «разгрести это дерьмо», а Сюин издали показала «удачи».       Сяо Чжань утёк из редакции через запасной выход и сразу поехал к маме. Поговорил с ней и заметно успокоился. Отпустило, как только от души пожаловался на жизнь.       Ибо позвонил, когда они с мамой пили чай, поэтому разговор получился коротким. Сяо Чжаню показалось, что он не очень обрадовался решению уволиться, словно этот шаг означал смирение с безысходностью. Сяо Чжань заверил, что не собирается опускать руки.       Он вспомнил, как был сильным ради родных, когда они потеряли отца, и сейчас чувствовал себя в похожей ситуации. Он не должен показывать слабость. Он нарочно храбрился и, похоже, перестарался, потому что к концу разговора голос Ибо стал решительнее.       Мама не спросила, с кем он разговаривал, а он не осмелился сказать правду. Может, позже, когда они придумают, как выпутаться.       Спасибо, она не оскорбляла Ибо, как Цзыхань. Только вздохнула:       — Вот втянула же вас Ян Цзы. А мне она нравилась, хоть и казалась чересчур своенравной. Я думала, она положительно на тебя влияет, подстёгивает добиваться большего. Того, чего ты достоин.       Сяо Чжань вздохнул. Он уже не знал, чего достоин. Все его мечты разбились, как стеклянные игрушки, и при каждом шаге врезались в стопы, не давая двигаться дальше.       Конечная точка замкнулась с начальной.       Вопреки уговорам мамы Сяо Чжань не остался на ночь, а поужинал и поехал в квартиру. В этом квартале он уже заплатил за аренду, можно жить, пока не выгонят.       В холле он столкнулся с соседями по площадке, и те быстро прошли мимо, отводя взгляды, однако потом остановились и смотрели ему в спину, как на восставшего из саркофага фараона. Лифта ждала ещё одна знакомая соседка, живущая этажом ниже. На приветствие отозвалась скупо, отступила и, бормоча под нос, что, кажется, потеряла ключи, принялась старательно рыться в сумке. Не нужно было продолжать представление, Сяо Чжань всё понял и пошёл по лестнице.       К дьяволу этих гомофобов! Он вообще не будет выходить, чтобы никого не видеть! Хвала небесам, продукты можно заказывать на дом.       От раздражения он слишком сильно хлопнул дверью о косяк, и на голову посыпалась строительная пыль. Зря: ремонт теперь он точно не потянет. Остался без денег, без работы, без друзей. Зато известен на весь Китай. Вот только о подобной славе он не мечтал.       Сяо Чжань сполз по двери и закрыл лицо руками.              * * *              Уже на следующее утро Ван Ибо взялся за дело, пытаясь подчистить упоминания о них в сети, но утихомирить разъярённого монстра сенсации в этот раз легко и быстро не получалось. Сяо Чжань ничем не мог помочь, лишь наблюдал, как на месте отрубленной головы вырастало сразу две. Но Ван Ибо не был бы собой, если бы не нашёл мощное противодействие этому маятнику.       Любой человек оставляет информационный след. Как ни затирай, в какой-нибудь базе да останется, надо просто уметь копать.       Ван Ибо умел. Поэтому, меньше чем через неделю дружественные семье Ван СМИ опубликовали занятную информацию.       В начале своей карьеры Ян Цзы долгое время писала проходные статьи, которые угасали быстрее, чем выходили. А потом резко взлетела до куратора колонки и личного советника редактора. Причины роста оказались тщательно подтёрты и уже покрылись пылью времён, но Ван Ибо нашёл обличительную статью, которая возвысила Ян Цзы. Имя человека, которого она потопила, уже никто не помнил, а вот факт, что за статью ей заплатили крупную сумму, всколыхнул и без того бурливое море.       Продажные репортёры, как старые шлюхи — с ними захочет иметь дело только отчаянный. Низвержение королевы было сокрушительным и безоговорочным. Ван Ибо так же выяснил, что её любовник — один из авторитетных чиновников, но Сяо Чжань не хотел знать, кто он и что может. Он слышать ничего не хотел больше о Ян Цзы и мечтал лишь, чтобы его оставили в покое.       Две информационные волны поднялись и схлестнулись, а после обрушились к ногам пенными брызгами. Сяо Чжань чувствовал себя таким же пустым, словно в душе ничего не осталось. Испытанного мимолётного облегчения не хватило покрыть расползающуюся бездну. Он не хотел сдаваться отчаянию, но изо дня в день всё стремительнее туда скатывался.       С одержимостью маньяка он мониторил популярность их тэга, с садистским упоением читал новые комментарии. А напитавшись «тёмной энергией», проваливался в яму жестоких мыслей. Он чувствовал себя никчёмным от того, что ничем не мог помочь Ибо.       В очередной такой безысходный вечер, Сяо Чжань сидел в гостиной перед включённым телевизором и невидящим взглядом следил за разноцветными картинками. Сумерки уже пробрались в комнату, сгустили тени, но сил подняться и включить свет не было.       Зажатый в подушках на противоположном конце дивана телефон тренькнул принимаемым сообщением, но Сяо Чжань даже головы в его сторону не повернул. Ибо звонил и писал теперь не так часто, как хотелось.       Сяо Чжань ещё некоторое время листал каналы, пока не натолкнулся на прямое включение. И чуть не выронил пульт.       Кадр обрисовывал семейство Ван в полном составе. Красавица-мачеха в чёрном коктейльном платье, со сверкающей алмазной пылью в тщательно уложенной причёске, сдержанно улыбалась и ступала нога в ногу с супругом. Ван Яо по привычке смотрел на всех свысока, кроме, пожалуй, одного человека из своего окружения. Тот вместе с женой позировал на камеры. Сяо Чжань пропустил мимо ушей и название фирмы, и фамилию крупного бизнесмена, уловил лишь что-то о слиянии и партнёрстве, потому что следом в кадре появился Ван Ибо.       Озарённое вспышками его лицо выглядело бледным. И было таким жёстким, что чужие взгляды разбивались об него, как шторм о волнорез. Сердце Сяо Чжаня замолотило, как бешеное, потому что рядом с ним вышагивала молодая симпатичная девушка. Она смущённо улыбалась и будто невзначай бросала взгляды на свою руку, мягко уложенную в сгибе локтя Ван Ибо.       Сяо Чжань, само собой, тоже обратил внимание. И задохнулся.       На безымянном пальце красовалось кольцо с бриллиантом немыслимых каратов, а бегущая строка сообщала о помолвке между наследниками крупнейших корпораций.