***
После того, как Баджи в спешке покинул стены школы Маюми, он вернулся к своему байку и первым порывом было пнуть любимый транспорт. Все члены Тосвы обожали свои мотоциклы — холили их и лелеяли, не оставляя ни единого пятнышка, но вся эта любовь куда-то пропала, словно её никогда и не было. Осталась только не выплеснутая злость. Зуд в кулаках не унимался, плечи застыли в напряжении, постепенно превращаясь в настоящий камень. Баджи уже замахнулся ногой для удара, как телефон в кармане затрезвонил. Нога повисла в воздухе. Его ждёт выбор: ответить или проигнорировать. В конце концов, ничего ужасного не произойдёт. Звонящий просто успокоится и оставит Баджи, решив, что он занят. Кейске слушает трель ещё полминуты, а потом она затихает. А вместе с ней затихает и желание выплеснуть эмоции на невинный байк. Уже нет такого рвения, как вначале, стоит тебе помешать. Телефонный звонок повторяется снова. Баджи раздраженно выдыхает и запускает руку в карман штанов. Не глядя на дисплей он принимает вызов, готовый послать звонящего на три буквы, кто бы там ни был. — Баджи-сан, где ты? — голос Чифую магическим образом отрезвляет и злость ко всему живому ослабевает. — У нас сейчас собрание, а тебя нигде нет. — Я ездил по делам, — отмахнулся Баджи, потирая переносицу. Голова просто гудела, вся злоба скопилась в ней. Она не выведется даже вместе с токсинами. Слишком глубоко засела, отравляющая гадина. — Сегодня мы деремся с «Вальхаллой». Ты нам нужен, так что приезжай, — сообщает Мацуно и, не удосужившись сначала получить ответ, сбрасывает вызов. Он просто не желал слушать возражения, а зная нелюбовь Кейске к телефонным звонкам, предусмотрел то, что ему легче приехать и сказать обо всём лично, чем путаться в многочисленных кнопках мобильника. В любом случае, Чифую останется в выигрыше. Баджи слушает последние гудки, а только потом отрывает телефон от уха. Ситуация с Маюми совсем отшибла ему память. Все мысли были заняты только этой восьмиклассницей, а про свои обязанности, как капитана первого отряда, он забыть забыл. К счастью, у него есть более ответственный заместитель, который всегда и обо всём ему напомнит. Битва с «Вальхаллой» — отличная терапия для Баджи, прямо-таки то, что доктор прописал. Разукрасит пару рож в багровый цвет и заодно выпустит пар. Ведь именно этого он и жаждет прямо сейчас. Встречаться лицом к лицу со своими товарищами сейчас, пожалуй, не самая лучшая идея. Он не уверен, сможет ли сдержаться, если кто-то скажет ему то, что послужит для Кейске красной тряпкой, но и бросить их разбираться с «Вальхаллой» без одного капитана тоже не мог. Это не по-мужски, не по-братски. Баджи приезжает в храм Мусаши тогда, когда собрание уже закончилось. Он не особо торопился, чтобы успеть на него. Хотел приблизить момент, когда они пойдут бить морды, а формальную часть пусть оставят для немотивированных. Костяшки Баджи уже пылают в нетерпении познакомить их с чьим-то носом. Оставив байк скучать в одиночестве, Баджи неторопливо преодолел длинную лестницу, взобравшись на самую вершину. Здесь было шумно. Все члены «Свастонов» разбились на кучки разного количества и что-то бурно обсуждали. Кейске обогнул остальные отряды, чтобы присоединиться к своему. Первым на глаза попался Чифую. Он отсеялся от основного столпотворения, стоя в стороне и выглядывая своего капитана. Мацуно всегда такой — ответственный, заботливый, смелый. Порой ведёт себя, как самый старший в группе, потому что постоянно приходится читать лекции непутёвому капитану, при этом не переходя границы дозволенного. Порой Баджи задумывался, что из него вышел бы куда лучший командующий, чем из него. На лице Чифую читается значительное облегчение, стоит Кейске показаться в поле зрения. — Баджи-сан! — Чифую оставляет отряд стоять в одиночку, а сам сокращает между ними расстояние. Они смотрят друг на друга и как бы считывают все мысли и чувства одним только взглядом. — Как себя чувствует Маюми? Ты был у неё? Ветер перемен забирается под одежду и треплет волосы. Играет с еле собранным по кусочкам сердцем. Чифую был единственным, кто знал о произошедшем, и то без ярких подробностей. Ни про учителя, ни про то, у кого Баджи был после посещения больницы, он не догадывался. Пускай Кейске и доверяет своему заместителю, как самому себе, не стоит выкладывать все подробности. В ночь, когда всё случилось, Баджи впервые понял, что не справится с внутренним воем подбитого волка в одиночку. Ему нужна была чья-то компания, чтобы не сойти с ума от терзающих разум мыслей, и поддержка. Баджи считал себя каменной глыбой, которую хрен пробьёшь, но всё, что было связано с Маюми, этой взбаламученной девочкой, крошило этот же булыжник с лёгкостью крыльев бабочки. Она — его слабое звено. Причина всех его бессонниц. Благодаря ей в булыжнике зародилась жизнь, что, казалось бы, невозможно. Кейске коротко излагает контекст их ссоры с Маюми. О том, что было дальше он, конечно же, умолчал. Чем меньше людей об этом знает, тем Маюми спокойнее. Она и без того трясётся от одной мысли, что на неё будут смотреть косым взглядом и осуждать. Естественно, Чифую бы никогда так не поступил. Зная этого парня, сейчас он предложит проведать девушку ещё раз, но Баджи откажется. Не потому, что Чифую лучше не вмешиваться во всю эту авантюру (хотя это тоже), а потому что Маюми нужен покой. Пусть остынет, приведёт мысли в порядок, а потом Кейске снова попробует с ней поговорить. И на этот раз так просто не уйдёт. Будет кидать в него вещи — пускай, начнёт яростно бить в грудь — ладно. Что угодно, лишь бы не прогоняла. Вряд ли Баджи вынесет второго отказа. — А вот и наш капитан объявился! — слышится голос одного из подчинённых Баджи. Он и ещё пара ребят по бокам подходят ближе. — А где же принцесса нашей непробиваемой скалы? Я надеялся, она придёт посмотреть на наш триумф! Даже приоделся специально для неё. Зубы Баджи заскрипели, а руки в карманах сжались в кулаки до хруста. Если бы взглядом можно было испепелить, прах этого клоуна уже бы подхватил ветер и унёс далеко-далеко, донеся до самой Африки. Чифую почувствовал почти материальное напряжение в воздухе и понял, что обязан вмешаться. Как заместитель первого отряда он не может позволить своему капитану сорваться и нажить себе ещё больше проблем. Если Баджи снова устроит драку среди своих, Майки точно не оставит это просто так. Чифую не хотел, чтобы Баджи снова отстранили. Делал это Мацуно не только как заместитель, а ещё и как друг. Баджи всегда был без тормозов, а сейчас их и вовсе сорвало. Наружу в любой момент может вырваться спящее безумие, которое не под силу будет остановить никому. Чифую чувствовал ответственность также из-за того, что Кейске доверил ему столь важный секрет — рассказал о нынешнем состоянии Маюми. Он обязан охранять этих двоих, пока они не поднимутся на ноги и не вернут свою жизнь в прежнее русло. Если это ещё возможно... Чифую не был уверен, что Маюми сможет оправиться после попытки самоубийства, вернее, случится это ой как не скоро, а про восстановление их отношений и вовсе помалкивал... Баджи не обязательно знать, что Мацуно думает по этому поводу. Его реализм только больнее ударит по непривычно уязвимому сердцу друга. — Да заткнись ты уже, — приказывает Чифую, недобро посмотрев на неудачного шутника. Тот паренёк мгновенно опешил, не понимая, что так сильно разозлило их вспыльчивого капитана. Шутки про его отношения с Маюми уже стали некой нормой и даже весёлой традицией Тосвы. До этого Кейске только отмахивался и раздраженно цыкал языком, а тут словно готовился к броску, чтобы выбить из бедняги всю дурь. Осознав, что лучшим вариантом будет слинять, троица быстро ретируется, опасливо оглядываясь и снова оставляя капитана с его заместителем наедине. — Ты как? — пытаясь подступиться к Баджи, спрашивает Чифую. Видеть уважаемого тобою человека в таком помятом виде было почти невыносимо. Боевым духом здесь и не пахло. Только желанием хоть как-то облегчить свою тяжёлую ношу через путь насилия. Чифую впервые чувствовал себя настолько беспомощным. До этого всегда находил подход к капитану, решал все проблемы, находил способы его успокоить. Вот только как залечить душевную рану он понятия не имел. Всё, что Чифую сейчас может, так это просто держаться рядом и убедиться, что Баджи не натворит глупостей. Чифую всегда равнялся на Баджи. Он был для него примерном для подражания. Сильный душой и телом — Мацуно стремился к своему идеалу не покладая рук, чтобы когда-то стать таким же. А смотреть на то, как твой идеал разрушается у тебя на глаза от внутренних терзаний было даже больнее, чем если бы это происходило с тобой. И ещё больнее осознавать, что ты ничего не можешь сделать. Только быть рядом и не дать ему оступиться. Толпа взревела, когда Майки с Доракеном в очередной раз объявились перед членами Тосвы и второй обьявил о том, что самое время выдвигаться. Все воодушевлены, в их жилах бурлит кровь от предвкушения, а вся любовь Баджи к дракам дремала где-то глубоко внутри. Маюми зачастую всегда знала о том, когда и с кем происходят стычки у Свастонов, и всегда писала ему подбадривающие сообщения. «Покажи им, Баджи!», «Уверена, вы их победите», «Вы победили?! Ха-ха, у меня самый круто парень!». Кейске перечитывал старые сообщения и в груди начинало гудеть. А может, всему виной поднявшийся вокруг гул товарищей. Настолько громкий, что, казалось, гремит внутри тебя, точно музыка из колонки. Баджи прячет мобильник в карман балахонистых штанов. Он наверняка выронит его во время драки и мать снова не сможет до него дозвониться, подняв на уши всех соседей, но сейчас это последнее, что его волновало. Самое время уйти в отрыв, выплеснуть все накопившиеся негативные эмоции на злейших врагов. Пощады сегодня никто может не ждать.***
Встреча двух группировок была назначена на свалке металлолома. Повсюду возвышаются горы старых нерабочих автомобилей и других железяк, брошеных на произвол судьбы. Грязные и побитые лобовые стёкла, оторванные двери и пробитые шины, местами они и вовсе отсутствовали. Кто-то посчитал, что они ещё пригодны для езды и снял их. Что не сделаешь ради экономии иссекаемых денег. Обе группировки уже были на месте, никто не опаздывал на столь важное мероприятие. Два лидера «Вальхаллы» — Тета Кисаки и Шуджи Ханма — стоят во главе своей оравы, одаривая своих противников снисходительным взглядом. Весь их вид прямо кричал о том, что они уверены в своей силе и победе. Даже наличие Непобедимого Майки среди «Свастонов» ничуть их не пугало. В глазах Ханмы, прямо как у безумца, скакали весёлые огоньки, предвкушающие начало битвы. Баджи переводил взгляд с него на Кисаки и хмурился. Предчувствие тараторило глубоко в сознании, предупреждая о неладном. Кейске убеждён — они что-то задумали, и именно этим тузом в рукаве вызвана их излишняя самоуверенность. Иначе как объяснить то, что их не волнует драка с самим Манджиро Сано? Он ведь способен уложить их всех самостоятельно, если решит вмешаться. Вот только Майки не торопился махать кулаками. Изначально он планировал остаться в стороне, дать членам Тосвы возможность размяться, почувствовать вкус превосходства, а потом уже, если станет видно, что они не справляются (что маловероятно), присоединится к вечеринке. Лидеры двух группировок перекинулись всего парой слов, формальности ради, прежде чем спустить друг на друга своих цепных псов. Главнокомандующие остались стоять на месте, пока остальные под громкие вопли ринулись в атаку. Столкновение пронеслось по округе ударной волной, когда две сильнейшие — на данный момент — организации впечатались друг в друга, замахиваясь руками и ногами. Баджи, не испуская и капли сострадания, наносил увечия всем, кому взбрело в голову полезть к нему в одиночку. Зачастую хватало одного удара кулаком в челюсть, чтобы отправить спарринг партнёра в нокаут. А новые всё лезли, точно тараканы из каждого угла. Чифую сражался неподалёку, прикрывая тыл своего капитана. Сколько бы Баджи не приказывал ему сосредоточиться на своих противниках, порой даже прикрикивая в явном раздражении, Мацуно и не думал оставлять его одного. В их первую встречу Баджи привлекла сила и рвение своего нынешнего заместителя. В драке он отдавался целиком и полностью, не жалел сбитых костяшек, которые ныли уже после парочки хороших ударов, и продолжал бить в полную мощь. Делал всё ради победы «Свастонов», что успели стать для него второй семьёй. В этом они были похожи, вот только Кейске получал от драк особое удовольствие, одной победы ему было недостаточно. Если бы его попросили о пощаде, он бы только сильнее разозлился и ударил так, что искры из глаз посыпались. Слабаков Кейске не терпел и считал, что, раз уж ты пришёл сюда, то дерись до конца, а не ной как ребёнок. К счастью для всех, пощады у Баджи никто не просил. Просто не успевал открыть рот, как в скулу уже прилетал новый удар, отправляя его поспать на пыльную землю. Вокруг творилась сумасшедшая кутерьма, никто не хотел оставаться в проигравших, поэтому выкладывался на полную. Баджи краем глаза, в перерывах между стычками с соперниками, замечал мелькающие макушки товарищей. Улыбашка и Злюка по классике жанра дрались бок о бок, как и полагается близняшкам, а первый не переставал смеяться. Если бы не безобидный внешний вид Улыбашки, его бы можно было счесть за сумасшедшего — настолько он кайфовал от соприкосновения костяшек с чужим лицом. Злюка не переставал хмуриться, иногда теряясь и пропуская пару ударов со стороны. Он выглядел напуганным и, возможно, это в самом деле имело место быть, но тем не менее парень не останавливался. Они оба заслуживали уважения. Мицуя, несмотря на свою спокойную, если можно так выразиться, натуру, тоже никого не щадил. В противостоянии двух группировок нет места состраданию, здесь каждый дерётся за право зваться лучшей и единственной группировкой Токио. Баджи чуть не пропустил удар, отвлекшись на неожиданно знакомый силуэт, что занимал место на капоте одной из машин. Его расхлябанное положение и скучающая улыбка пробили корочку воспоминаний, всполошив всё внутри. Тот чувак с двумя косичками, который приходил к Маюми в больницу! Что он тут забыл? — Эй, Чифую! — не останавливаясь и раздавая тумаки направо и налево, Кейске окликнул своего заместителя. — Да, Баджи-сан?! — повторяя за капитаном и не отвлекаясь от происходящего вокруг, сразу откликается Мацуно. — Кто этот хрен? — Баджи кивает в сторону парня с косичками и тут же уклоняется от выпада противника, ответив ему коленом под дых, а потом резким движением швырнув на землю, добивая коронным ударом носком ботинка в нос. Чифую немного мешкает, выискивая того, о ком шла речь, а уже потом отвечает: — Братья Хайтани! Они господствуют в Роппонги, — болтать и драться одновременно выходило трудновато, но Чифую отлично справлялся с этой задачей, пусть иногда и был близок к тому, чтобы получить в нос из-за рассеянного внимания. — Ран — тот, что с косами, а второй рядом — его младший брат Риндо. Кейске буквально оцепенел, из-за чего всё-таки познакомился поближе с чьим-то кулаком. Иногда здесь была такая толкучка, что, как ни странно, можно было получить даже неумышленно. Если кто-то дрался рядом, а ты находишься неподалёку, немудрено, что в тебя врежется спиной какой-то тип. Баджи такая дерзость только распаляла, и «невиновный» сразу же получал ответку. Кейске не отрывал взгляд от некого Рана Хайтани. Вот почему в тот день он показался ему знакомым. Баджи слышал о Хайтани поверхностно, но никогда не видел лично. По крайней мере, он так думал. Зато совершенно недавно Кейске удостоился чести столкнуться со старшим Хайтани на нейтральной территории и «мило» поболтать. Ещё сильнее его интересовал другой вопрос — где Маюми вообще наткнулась на этот лопуха? Ран назвался её другом, но что такого гроза Роппонги нашёл в обычной восьмикласснице? Это не укладывалось у Баджи в голове. Насыщенные фиолетовые глаза встречаются с тёмными карими и Баджи словно парализует, когда Ран слабо улыбается ему со скрытой издёвкой. Уже понял, что тот его узнал и тешится этим. Кейске отбросил в сторону надоедливого, как муху, соперника и решительно направился в сторону Хайтани. Они не участвовали в драке, но разве Баджи Кейске это волнует? — Баджи-сан? — опешил Чифую, озадаченный странной переменой настроения своего капитана. — Баджи-сан, ты куда?! — он окликнул его, но тот никак не отреагировал, будто и вовсе не слышал голоса заместителя. Чифую уже собирался броситься вслед за ним, но ему не дало новое скопление членов «Вальхаллы», которые не собирались отпускать его так просто. Пришлось оставить Баджи на распоряжение матушки судьбы, пускай и с огромной неохотой, но ничего не поделаешь. Нужно разгребать «завал» здесь. Баджи понятия не имел, что происходит между его бывшей девушкой и этим Хайтани, но то, что они так «близки» ему определенно не нравилось. Ран явно не из тех, кто любит заводить новые знакомства ради обычного общения. Ему что-то было нужно от Маюми и в этом определённо таится что-то мутное. Баджи убеждён, что у Рана в планах навредить ей. А как он поступает с теми, кто пытается вставить палки Маюми в колёса мы уже знаем. Кейске уже не раз наглядно демонстрировал окружению, что свою Маюми в обиду никогда и никому не даст. Плевать на то, что для него это сыграет не в лучшую сторону. Безопасность любимой девушки была куда важнее собственной. Он-то как-то переживёт и разгребёт навалившиеся проблемы, а вот Маюми, как оказалось, сломить куда проще. Именно поэтому она нуждается в защите. В его защите. Пускай Маюми сама сказала, что не хочет его видеть и что их отношения были ошибкой, но Баджи отказывался в это верить. Возможно, он влюблённый глупец, который следует на поводу у своих чувств и эмоций, но Кейске верит, что всё, что он делает — правильно, и это во благо Маюми. Тем более, что ей неоткуда узнать о всех его вмешательствах. А значит, что и выслушивать её недовольство не придётся. Он не уверен, что Маюми бы одобрила это, скорее всего сочла за наглость, но Баджи делал это исключительно ради неё. Ради её долгожданного спокойствия, которое покинуло Маюми после ужасного инцидента с учителем Ёшигавой. Этот выродок ещё получит своё. Баджи ещё не решил, как именно собирается проучить похотливого взрослого, но как только ему предоставится такая возможность, он обязательно ею воспользуется. Ран вяло наблюдал за тем, как сокрушительная сила под именем Кейске Баджи, точно ураган движется в его сторону. — Эт ещё кто? — изогнув бровь в вопросе, интересуется Риндо. Что-то предпринимать он не спешил, но не из-за страха перед неизвестным. Рин и капли не был напуган. Хайтани-младший способен переломать кости кому угодно, и какой-то четырнадцатилетний пацан ему не ровня. — Старый знакомый, — подпирая щеку кулаком, улыбается Ран. В отличии от брата он был увлечён происходящим, пусть со стороны и не скажешь. Даже не так: творящийся вокруг хаос давно перестал его интересовать, всё было весьма однотипно, но этот вспыльчивый паренёк несомненно завладел его вниманием. Рану не терпелось узнать, что же он собирается делать. Набросится на него, позовёт отойти и поговорить, или спросит, что он тут забыл? Было потешно наблюдать за тем, как Баджи доносят, кто такие эти парни на груде металлолома. Наконец-то Кейске настигло долгожданное прозрение, которое Ран так умело скрывал до лучших времён. Хотел лицезреть всё своими глазами. Ещё смешнее тот факт, что этот парень ревнует к Рану ту загубленную девчонку. У него ведь и в мыслях не было приударить за мелкой, а этот Баджи уже надумал себе всякого. Какие же влюблённые люди, а особенно парни, глупые. Ран никогда не причислял себя к ним хотя бы потому, что никогда по-настоящему не влюблялся. И не влюбится. Любовь делает людей слабыми, а он ненавидел слабость в любом её проявлении. Да и не нашлось такой необычной особы, которая смогла бы покорить его сердце. И вряд ли когда-то найдётся. К цели Баджи не добирается. На него всем свои весом наваливается сразу трое и, несмотря на всю внушительную силу Кейске, им удаётся повалить его на землю. Они извиваются, точно черви, и борются уже на земле, пачкая одежду в пыли. Бедный Мицуя, которому позже придётся латать униформу сотни членов Тосвы. Его ждёт несколько бессонных ночей подряд. Вмешиваться Ран, естественно, не собирался. Да и смысл? Он всего лишь зритель в театре, а зрители, как правило, наблюдают и не берут участие в пьесе. Стоило Баджи отбиться от одного, как к нему уже липли другие. Он кричал им ругательства и раздраженно колотил, как будто прихлопывал ладонью надоедливых букашек. Все как будто нарочно мешали ему пробиться к Рану, чтобы поговорить тет-а-тет. А ведь Баджи всего-навсего хотел доходчиво объяснить своему новоиспеченному знакомому, что рядом с Маюми ему делать нечего и лучше бы ему оставить её в покое, пока руки-ноги целы. Если с учителям Ёшигавой Баджи не мог разобраться исходя из этичных принципов, которые могли навредить Маюми в дальнейшем, то в случае с Раном его ничего не ограничивает. Баджи расталкивал с пути всех, кто мешал ему пройти. Порой даже забывался и не церемонился даже со своими, из-за чего ловил в спину озадаченные: «Эй, Баджи, ты чего?». Странное поведение капитана первого отряда не поддавалось логическим объяснениям. Большинство членов Тосвы ещё до начала битвы с «Вальхаллой» заметили, что он куда раздражительнее обычного, но причины не знали как тогда, так и сейчас. Ясно только одно — что-то здесь явно не так, и как это отразится на итоге битвы — тоже неизвестно. Кейске был ослеплён своей ярой ненавистью к Рану Хайтани, который, если посудить, ничего ему не сделал. Зато сделает его девушке. Баджи уже надоело использовать «бывшая», потому что он так не считал. Или не хотел считать. Баджи считал, что у них ещё не всё потеряно, и, если потребуется, готов добиваться этой взбаламученной девчонки хоть несколько лет. Всё ради того, чтобы ещё раз услышать её смех и увидеть лучезарную улыбку, сияющую только для него. Злость победила здравый смысл и вытеснила бдительность, сыграв с Баджи злую шутку. Роковую. — Прости, но ты мешаешь «Вальхалле» победить, — слышит Баджи знакомый голос и не успевает повернуться, как бок пронзает острая боль. Холодный металл ножа соприкасается с тёплой кожей, вонзаясь до упора. Одежда трещит по швам, а сам Баджи тормозит на месте. Одно движение и электрические осколки ножа пронесутся от кончиков пальцев до макушки головы. Баджи не сразу понимает, что произошло. Смотрит на Рана, к которому почти добрался, а тот — на него. Удивлённо, с чуть приподнятыми бровями. Хайтани не ждал такого поворота событий. Битва «Свастонов» и «Вальхаллы» становилась всё более и более занимательной. Это уже не похоже на обычные разборки малышни, как было вначале. Она приняла серьёзный оборот. Баджи с усилием поворачивает голову, чтобы увидеть нападавшего. Тета Кисаки уверенно сжимает рукоять ножа и в глазах нет и капли сомнения. Он похож на серийного убийцу, который проделывает подобные махинации с такой частотой, что уже не чувствует ничего — ни страха, ни угрызения совести. Верни его на пару минут назад и он бы поступил так же. Кисаки смотрит на Баджи с вызовом, мысленно приказывая ему пасть на колени и сдаться. Покориться «Вальхалле» и подарить возможность смаковать вкус сладкой, как мёд, победы. Хрена с два он так просто сдастся. Замахнувшись на Кисаки, неслабый для раненого удар приходится ему прямо в скулу. Кисаки отлетает, потеряв в полёте свои очки. Они падают на землю и стекло на них царапается о валяющиеся мелкие камешки. Баджи ещё не чувствует слабости, поэтому, морщась от боли, вынимает лезвие из ноющего бока и продолжает сражаться. За себя, за Маюми, за их совместное будущее. Добраться к Рану ему не позволяла сама судьба, препятствуя всеми возможными способами. Но Баджи сможет её переиграть. Махать кулаками становилось всё тяжелее, словно они наливались свинцом с каждым новым ударом. Бок стонал от боли, умоляя остановиться, пожалеть его. Но Баджи не жалел никого, даже самого себя. В глазах начало темнеть. Теперь Баджи борется ещё и с темнотой, подбирающуюся к сознанию, но безуспешно. Слабость отдалась по всему телу стремительной волной и он больше не мог ей противиться. Капитана первого отряда всё же поставили на колени. Из-за творившейся вокруг неразберихи и увлечённости каждого, находящие поблизости ребята не сразу заметили, что произошло нечто вон выходящее. «Вальхалла» сыграла нечестно. Фоновые звуки смешались в один непонятный гул, сдавливая голову в тисках. Баджи соприкоснулся щекой с шершавой поверхностью земли и вдыхал запах пыли. Неприятный, грязный. Сознание помутилось, зрение приобрело нечёткие очертания, но Баджи всё равно увидел чьи-то ботинки у себя перед носом. Собираются добить? Что ж, видимо, так тому и быть. У него больше нет сил сопротивляться, даже пальцем пошевелить трудно, не то что встать и дать отпор. Этот некто садится на корточки рядом с ним, оперевшись предплечьями о свои ноги. По его кропотливости и не скажешь, что рядом в буквальном смысле истекает кровью раненый школьник. — Эй, Д'Артаньян, не засыпай. Ты ещё не спас свою Констанцию, — знакомый голос, который Баджи не успел распознать, стал последним, что он тогда услышал. Так же, как и отголоски сирены «Скорой» помощи. Отвратительный звук. Он ассоциируется у Баджи с тем днём, когда он чуть не потерял любимого человека. С днём, когда всё пошло под откос.