***
Маюми удалось прийти в себя лишь на крыльце школы, сделав всего пару глотков отрезвляющего свежего воздуха. Двор опустел, школьники разбрелись, когда стало ясно, что сразу два концерта не продолжатся — один запланированный, а второй устроенный взбунтовавшимися ученицами. Зевак пришлось разгонять, потому что любопытные подростки яро хотели стать свидетелями финала истории. Маюми и в голову не пришло, что кто-то долго и усердно готовился ради сегодняшнего выступления. Как бы там ни было, её цель была куда важнее каких-то там песенок и танцев. Она остановила зло, которое долгое время отравляло жизнь учениц этой школы. Даже не так: подобные Дайске Ёшигаве отравляют воздух одним своим существованием, но избавиться от него насовсем возможно разве что незаконным способом. Как бы сильно Маюми этого не хотелось, пойти на такое она не готова. Не только чтобы не огорчать родных, но и ради себя самой. Гнить за решеткой из-за такой падали — себя не уважать. Спускаясь по ступенькам и находясь в неком забвении, нога Маюми соскальзывает и она оступается. У неё даже не возникло секундной мысли совладать с координацией, она совсем позабыла, что от падения могут быть какие-либо последствия, в том числе и боль. Благо крепкая хватка Баджи подоспела как нельзя к стати, удержав Маюми на ногах. Она вцепилась ему в руки, сохраняя хрупкий баланс. — Осторожнее! Хоть под ноги смотри, — ворчливо пробурчал Баджи, а Маюми неожиданно разразило смехом. Кейске растерялся, продолжая придерживать её за предплечья — казалось, что самостоятельно она сейчас не устоит. Маюми смахивала на пьяную: не могла управлять собственным телом и эмоциями, то и дело кренилась в бок, на лице застыл потерянный взгляд. — Извини… — переводя дыхание и затихая, лепечет Маюми. — Я сейчас просто… Не знаю, чувствую себя очень странно. Не верится, что это закончилось, — её голос задрожал. Она была близка к тому, чтобы расплакаться взаправду, сильно и по-настоящему. Осознание нахлынуло на неё негаданно и сама Маюми не была к этому готова. Всё произошло слишком внезапно, слишком стремительно, не давая сознанию подстроиться под течение событий. Дыхание перехватило от палитры эмоций, и у Маюми не было инструкции, как с ними совладать. Они рвались наружу, а она не могла их сдержать. Разбегаясь в разные стороны Маюми только и могла, что растерянно наблюдать за этим. Вместе с ними, трусливо поджав хвост, улепётывал и страх. Маюми больше не чувствовала его, только облегчение, но даже оно непривычно давило на плечи и шею, как ярмо. Баджи понимающе смотрел на девушку, которая столько времени стояла на самом краю обрыва, готовая сорваться. Пару раз он чуть не упустил её, чуть не позволил кануть в бездонной пучине, но вовремя сообразил и взял ситуацию под контроль. Сейчас отпускать Маюми было так же страшно, как и раньше. Её состояние по-прежнему выглядело нестабильным, а Кейске поклялся себе быть с ней до конца. И он был. Не произнося ни слова, осторожно притянул её к себе и сгрёб в охапку, тем самым защищая от окружающего мира. Уткнулся в пахнущие знакомым шампунем волосы и зажмурился. Он узнавал этот запах, сам его порекомендовал. И ведь она запомнила, пользовалась им по сей день. Маюми всегда слушала его, даже когда казалось, что она постоянно на что-то отвлекается. Но Кейске невозможно было не слушать, ведь если любишь человека, тебе будет интересна абсолютно любая ерунда, доносящаяся из его уст. Маюми обхватила талию Кейске руками в ответ и прислонилась щекой к плечу. Слова сейчас были излишни. Они всё равно не передадут весь тот спектр чувств, который оба испытывали в данный момент. Лучшее, что они могли сделать, так это просто быть рядом — и ментально, и физически. Пока они стояли на крыльце её школы, вслушиваясь в собственные мысли и синхронное сердцебиение, Маюми успела многое переосмыслить. Проанализировала последние дни, все произошедшие с ними события. Пока она торчала в своём одиночном пузыре, жизнь вокруг неё шла своим чередом. Её близкие, её родные и друзья тоже жили, переживали свои взлёты и падения, а она не замечала ничего, кроме собственных проблем. Не могла и не хотела, не находила для этого достаточно сил. И, как бы эгоистично это не звучало, желания. Маюми отстранилась первой, а Баджи не стал удерживать её, как бы сильно не хотелось простоять так ещё, пока не заболят ноги. Он никогда не хотел принуждать Маюми к близости, даже если всё тело ломило от желания оказаться более особенным, чем кто-либо в её окружении. В первую очередь преобладало чувство отвественности — Баджи не получит никакого удовольствия, если что-то состоится без её согласия. Нет ничего хуже, чем заставлять любимого человека любить тебя, тем самым не оставляя ему иного выбора, кроме как испытывать дискомфорт. А зная историю Маюми, с любыми прикосновениями сейчас стоит быть осторожным. Но Маюми пошла на опережение, обескуражив Баджи с концом. Невесомо положила руки ему на талию и прижалась своими губами к его. Он даже опешил, боясь проделывать процедуру, которая случалась для них не впервой. Сейчас любая инициатива с его стороны ощущалась неправильно. Но вот она делает первые шаги самостоятельно, без какого-либо давления. Не могла же Маюми в самом деле прочитать его мысли и сжалиться над несчастным. Осмелев, Баджи осторожно, словно спрашивая разрешения, опустил ладони ей на спину и еле ощутимо надавил, придвигая Маюми ближе для более удобного поцелуя. Прикрыл веки и, задержав дыхание, нырнул в этот момент. Может же он позволить себе немного расслабиться, в самом деле. Это длилось от силы минуту, но ощущалось как мгновение. Зато какое прекрасное и незабываемое мгновение. Только ты прикрыл глаза, как уже пора их открывать, возвращаться в реальность. Они отстраняются одновременно, словно ощутив меру. Заглядывали в разного оттенка глаза, узнавали в них себя, различали разницу и просто молчали. Любовались своим выбором в полной тишине, а вокруг кружилась отделившаяся от деревьев листва. Кейске и Маюми игнорировали их назойливый шелест и, казалось бы, не слышали его вовсе. Их сбитое от переизбытка чувств дыхание куда громче. — Я уже и забыла, насколько это приятно, — прохрипела Маюми с читающимся во взгляде сожалением. Было несоизмеримо грустно осознавать, сколько времени было потрачено на ненужные слова, мысли и действия. И сколько бы было упущено, не осознай Маюми простую вещь — в одиночку в этом мире не выжить. Пускай ты не самый популярный, не самый веселый и шумный, не самый умный, но для каждого существует свой особенный человек, на которого можно и нужно положиться. Отбросить страхи и сомнения, не надумывать исход событий, какой бы он ни был и просто довериться тому, кто заставляет тебя чувствовать себя на своём месте. Сегодня Маюми осознала для себе ещё одну не менее важную вещь. Прикосновения и близость любимого человека снова стали ощущаться по-особенному и перестали обременять. Это хороший знак, предвещающий завершение сезона дождей. Совсем скоро ему на смену придёт солнце, прогоняя тёмные тучи с ясного неба.***
Следующая неделя выдалась сумасшедшей. Проблемы у школы возникли куда быстрее, чем предполагалось изначально. Журналисты сработали оперативно, крепко-накрепко вцепившись в возможность написать сенсационный материал. И каждое агентство хотело быть первым, поэтому помимо основной борьбы они ещё и состязались между собой. Столкнулись лбами и вцепились в горло, и никто не собирался отступать. Каждое информационное агенство было готово идти до конца. Маюми научилась скрываться от прессы, которая не раз пыталась поймать её после школы, чтобы задать свои вопросы. Но Маюми не желала помогать им, так как никогда не знаешь, как перекрутят твои слова в конченом материале. Осветить проблему для общества — идея стоящая. Всему миру или хотя бы малой его части стоит знать, насколько Дайске Ёшигава омерзителен, но для этого нужно уметь различать добросовестных журналистов и жёлтую прессу, а у Маюми подобного навыка не было, поэтому лучшим вариантом было избегать их всех. Ещё долгое время шокирующая новость про учителя извращенца висела на слуху. Это была единственная актуальная тема, которая интересовала школьников. Учителя прерывали их каждый раз, стоило услышать горячее обсуждение подростков, но, конечно же, обойти систему не составляло для них никакого труда. Об этом трещали на каждом углу школы, устраивали настоящие дебаты в туалетах и во дворе. Мнений оказалось больше ожидаемого. Казалось бы, все должны думать одинаково — Дайске Ёшигава оказался мерзким типом, которого надо гнать в шею, подальше от детей. Но не тут-то было. Некоторые напрочь отказывались признавать его вину. В основном это были юные особы, которые не один год питают тёплые чувства к своему объекту обожания, который больше не работает здесь по очевидным причинам. Они всё пытались оправдать Дайске, чуть не дошло до самой настоящей петиции о его возвращении, но, естественно, никто не стал их слушать. Лишь косо смотрели и крутили пальцем у виска. Некоторые люди слишком зацикленны на себе и своих чувствах, чтобы осознать всю серьёзность произошедшего, что уж говорить о чувствах тех, кто попал под раздачу, а именно — жертвах. Маюми была убеждена, что не выдержит этот период разбирательств, попросту сломается под тяжестью последствий. Количество желающих узнать мельчайшие подробности датировалось до потолка, и многие без стеснения спрашивали обо всех тонкостях прямо в лицо, как будто это не больная тема, а что-то вполне обычное. Пара дней «пыток» выжала из Маюми все соки. Отвечать на одни и те же вопросы разным людям уже становилось невыносимым и потихоньку сводило с ума. Но и тут нашлось решение. Восьмиклассница сбегала в тихое местечко, где никто не мог её найти, и проводила свой досуг там. Когда начинались уроки — возвращалась, а потом снова скрывалась до того, как на неё успеют вывалить фуру свежих вопросов. Маюми понимала, что их интерес вполне объясним. Естественно тебе хочется узнать подробности о человеке, которого ты знал несколько лет и который оказался полнейшим отбросом. Больше всего поразила наглость уже бывших друзей. Они нашли её на крыше в один из таких дней, когда Маюми довольствовалась видом и потягивала через трубочку лимонад, добытый из автомата. Сначала Маюми решила, что они случайно наткнулись на неё и их изначальной целью было времяпровождение на крыше в составе своей скромной компании. Без Аико, что непривычно. — Не буду мешать, — пробубнила Маюми с зажатой между зубами трубочкой, подымаясь на ноги и отряхивая юбку от пыли. Уже пошла на выход, как её притормозили. — Мы хотели поговорить! Маюми удивительно быстро вышла из ступора, но своё поражённое выражение лица не спрятала. — О чем? — не желая показаться грубой (ей хватило исчерпавших себя скандалов), спрашивает Маюми, оборачиваясь к ним. Негоже общаться с людьми, когда ты повернут спиной. Ребята мялись, по-моему, даже смущались. Долго переглядывались, видимо решая, кому будет отдана честь говорить. Маюми покорно ждала, пока они соберутся духом, но тайно ждала, когда же они наконец выложат всё на стол и она сможет продолжить наслаждаться своим одиночеством. Они заламывали пальцы, сминали свою школьную форму, но в конце концов всё же выдали: — Нам очень жаль, что мы не поверили тебе, Маюми. Прости нас. Никакого восторга от душещипательного признания Маюми не испытала. Видно, что не врут, в самом деле сожалеют, но почему же тогда их искренние извинения не оказали на неё абсолютно никакого эффекта? Неужто Маюми растеряла всю свою эмоциональность на пути к спокойной жизни? — Ладно, — безразлично пожав плечами, Маюми принимает извинения. Решила, что на этом покончено и она может быть свободна, но кто-то из них снова заговорил. Для неё никто более не представлялся индивидуально, все слились в один образ — предатель. — Мы можем общаться как раньше? Знаем, что виноваты, но мы хотим всё исправить. — Обещаем, что сделаем всё возможное, чтобы искупить вину. На этот раз ступор был самым настоящим, куда сильнее предыдущего. Маюми настолько морально измотана, что с трудом реагировала на что-либо, но эта беспринципная просьба буквально сорвала её тормоза. В этот раз Маюми не нашла в себе сил даже просто развернуться и взглянуть им в глаза. Тогда бы точно не сдержалась, накричала и испортила себе настроение, усугубив и без того жалкие отношения с одноклассниками. Теперь уже просто одноклассниками, не друзьями. После случившегося её меньше всего интересовало мнение когда-то близких ей людей, но даже так Маюми не сможет ощущать негатив изо дня в день, ведь до выпускного ещё далеко, а выживать в школе как-то надо. Она предпочтёт остаться в тени, более не вылезая не свет. Разве что в случае необходимости. Эти ребята показали свою истинную натуру в своё время, прямо как случилось с учителем Ёшигавой. О каком доверии, а уж тем более дружбе может идти речь после такого? Они предатели, яркий пример лицемерия. Безусловно, людям свойственно ошибаться, и Маюми готова принять это, даже простить. Но не до такой степени, чтобы делать вид, будто ничего не произошло и продолжать общение. Это уже выше её сил и окрепшей гордости. Разговор с ними больше не имел смысла. Доказывать что-то бесполезно, как и объяснять, в принципе, тоже, поэтому самым красноречивым ответом стал уход. Не взглянув им в глаза напоследок, Маюми переступила порог и дала понять, что их предложение о дружбе отвергнуто, а сама дружба с ними не более, чем свеча, которая тухнет с каждым новым днём. Маюми вернулась в класс, хоть до урока и оставалось достаточно свободного времени, чтобы продолжить отдых. На обедней перемене все бродили по школе, делили с кем-то время, а Маюми растеряла всех друзей. На задних партах кабинета собралась небольшая компания одноклассников, которые поутихли, стоило ей войти. Маюми, проигнорировав их присутствие, заняла своё место за партой, достала телефон и воткнула наушники в уши. Ни с кем разговаривать она изначально не планировала, и поняв, что никто не станет подслушивать их разговор или как-либо тревожить, одноклассники продолжили болтать о своём. Маюми никогда не убегала от мира, исключая непростой период с насущной проблемой в виде учителя Ёшигавы. До этого она всегда с кем-то общалась, никогда не оставалась одна и каждый раз находила для себя занятие. Одним словом — не скучала, но в последние дни Маюми осознала всю драгоценность одиночества. Не гнетущего, когда хочется приткнуться хоть куда-то, лишь бы не быть одной, а такого, где чувствуешь себя комфортно наедине с любимой мелодией. Раньше Маюми использовала наушники лишь по необходимости. Ей больше нравилось слушать музыку города, голоса совершенно незнакомых людей, привычный шум каждодневной рутины. Но сейчас, отделившись от остального мира, она чувствовала гармонию с самой собой. Отыскала секретное место, куда всегда можно убежать. Несмотря на то, что Ёшигаву можно больше не бояться, беспокойные мысли время от времени напоминали о себе. И тогда Маюми открыла для себя это чудесное изобретение — наушники. Казалось бы, такое примитивное для нашего времени, но такое нужное. Оно буквально спасло Маюми от того, чтобы не провалиться обратно в темноту, из которой так непросто выбраться. Музыка стала для Маюми необходимой терапией, которой она с удовольствием пользовалась. Ей нравилось лечить себя песнями, которые с лёгкостью подберёшь под своё настроение. Её так много в нашем мире, что какая-то точно придётся тебе по вкусу, станет для тебя особенной, облачится в образ личного лекарства. Маюми надевала наушники и глядела в окно, очищая разум от тревог. Наслаждалась льющейся в уши мелодией, вдыхала свежий воздух, щекочущий кожу через приоткрытую форточку и забывала о том, что вообще существует такое понятие, как проблемы. Ей не нужны люди, которые столько лет притворялись своими. Друзья познаются в беде, и теперь Маюми лично в этом убедилась. Больно, неприятно, зато как хорошо наконец освободиться от окружающей её фальши. Школа стала самым обычным местом, перестало иметь значимость или вызвать радость по приходу сюда. Маюми постепенно подтягивалась в учёбе, возвращаясь в топ лучших. Самое время показать себя с сильных сторон и перестать быть забитой на скотобойне зверушкой. Как-никак в школу в первую очередь приходишь получать знания, а уже потом заводить друзей. Здесь у Маюми больше не осталось никого важного, за исключением Кими, с которой они изредка обедали за одним столом или перебрасывались стандартными фразами. Сэцуко стала той, кто предпочёл забыть о их сотрудничестве. Девятикласснице нелегко давался период «реабилитации». С интересом со стороны одноклассников и учеников она справлялась неумело, постоянно нервничала, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Но прогресс всё же был — по крайней мере она стала кивать головой или даже тихо здороваться, натыкаясь на Маюми в коридорах. Гляди, и скоро даже согласится перекусить вместе, а там, кто знает, может, и дружба какая завяжется. Как бы там ни было, проводить время одной было не так уж и плохо. Маюми от этого не страдала, ведь после школы её всегда ждал Кейске. Он с нескрываемым удовольствием встречал её, чтобы проводить до дома. Если приезжал на мотоцикле, то можно было и немного прокатиться по городу, там пройтись по парку, а потом разойтись. Иногда даже звал в их свастонскую компанию. Парни оттуда оказались вполне милыми, если узнать их поближе. К Маюми относились вежливо, с данью уважения. Оно и неудивительно, Баджи обрывал любые попытки безобидно пошутить, игнорируя искренние оправдания Маюми о том, что это её совсем не задевает. Но Кейске слишком дорожил её комфортом, чтобы прислушаться. В один из таких обычных школьных будней Маюми снова сидела в классе, подпитывая себя силами через провода наушников. Английский оставался последним в расписании занятий, после чего можно будет поскорее отправиться домой. Пока остальные пользовались задержкой учителя и валандались где-то по школе или галдели на весь кабинет, Маюми прибыла точно вовремя и спокойно дожидалась начала за своей партой. Плеча Маюми легонько коснулась чья-то рука и она сразу же вынула один наушник, проявив к человеку уважение. Это оказалась Ёко. Увидеть именно её было неожиданно, но Маюми не подала виду. Что именно ей нужно тоже сказать проблематично, поэтому никаких теорий она не строила. Лучше услышать всё от неё, чем засорять себе этим голову. Наконец, собравшись духом, чтобы заговорить с «подругой», с которой Ёко и её свора так отвратительно обошлись, она заговорила: — Подумала, что тебе стоит знать, — начала Ёко издалека, но в результате тянуть не стала. — Аика переезжает в другой город. Насовсем. Что должен испытать человек, когда получает новость о том, что твой друг-предатель больше не будет мозолить тебе глаза? Наверное, облегчение и неподдельную радость. Но Маюми не почувствовала ничего из этого. Напротив, её внутреннее ощущение вылилось во что-то кардинально противоположное. Маюми переводит взгляд на парту Аико. Она уже который день пустует, но девушка не сильно углублялась в причины. Наверняка у Аико был весомый повод не ходить, но стоило услышать новость о её отъезде, как что-то беспокойно заклокотало в груди. Времени не оставалось ни на что. Оно слишком стремительно движется вперёд, не ставя её в известность. — Когда? — Они с семьей уже поехали на вокзал. Она приезжала где-то двадцать минут назад попрощаться. Мы не захотели с ней разговаривать, — зачем-то добавляет Ёко, видимо решив, что Маюми оценит их поступок и погладит по головке. Но никаких почестей от Маюми они могли не ждать. Ей ли не знать, каково это, когда от тебя отворачиваются друзья. Маюми смотрит на время, светящееся на экране её телефона. Ехать от школы до вокзала плюс-минус минут двадцать, может чуть дольше, а если она не так давно приезжала сюда, то сейчас либо подъезжает к пункту назначения, либо уже там и ждёт своего поезда. План воссоздался в голове мгновенно, Маюми даже не успела толком поразмыслить над тем, что собирается сделать, как уже выскочила из-за парты, оставляя Ёко стоять в недоумении. Выбежав из класса она неслась бесконечными коридорами, на ходу вбивая в поисковик расписание ближайшей отправки. Им оказалось интерсити до Канадзавы. Время ещё оставалось, но его было недостаточно, чтобы позволить себе ждать такси или добираться своим ходом. Маюми заходит в телефонные контакты и быстро находит необходимый номер в списке. Прижимает телефон к уху, еле слыша гудки из-за неустойчивого положения руки, и продолжает бежать. — Алло? — Баджи, как и ожидалось, ответил быстро. Он никогда не заставлял её ждать, разве что если был сильно занят, что случалось редко. — Баджи, ты ещё в школе? — не тратя время на формальности, сходу спрашивает Маюми, уже сбегая вниз по лестнице. — Нет, я прогуливаю, — ожидаемый ответ от кого-то вроде него, и если бы в другой ситуации Маюми бы побранилась, в который раз объяснив всю важность обучения, то сейчас порадовалась. В данный момент только это и было нужно. — Сможешь забрать меня? Мне нужно на вокзал. — Прямо сейчас? — недоверчиво спрашивает Баджи, озадаченный такой срочностью. — Да, сейчас. Это очень важно, жду тебя, — она сбрасывает звонок, прекрасно зная, что он не сможет ей отказать. К тому же он не занят, а значит и веских причин для отказа нет. Переставляя ноги, в голове лихорадочно проносились мысли одна за другой. Что она вообще творит? Зачем бросает всё на свете, пытаясь успеть до отъезда лучшей подруги, которая отравила ей жизнь? План Маюми заключался лишь в том, чтобы добраться до станции раньше поезда и застать Аико прежде, чем она уедет. Вот и весь план. Зачем это делать и как Маюми собирается действовать по приезду ещё неизвестно. Она поступала так, как считала нужным, пусть в её порывах и не было ни капли логики. Что-то неизвестное подсказывало ей, что она обязательно пожалеет, если не увидится с Аико в последний раз. Маюми сбегает вниз по ступеням крыльца, чуть не запнувшись о путающиеся ноги, но сохраняет равновесие и бежит до закрытых ворот. Дергает их на себя, но они, как и ожидалось, не поддаются. Откроются лишь по окончанию уроков, как это обычно и происходит, но у неё нет столько времени в запасе. Пока Маюми пытается отворить их силой, воздух разрезает гул от мотоцикла. Баджи паркуется у бордюра, поспешно снимая шлем и перебрасывая ногу через сидение, чтобы поскорее слезть и дойти до своей девушки, чьё поведение было крайне нетипичным. — К чему такая спешка? — подумав, что сейчас подходящее время для вопросов, вступает Баджи. Он подбегает к воротам практически вплотную, так как Маюми, точно скалолаз, начала карабкаться по ним вверх, решив обойти систему и просто перепрыгнуть. Куда делась охрана, которая должна следить за сумасшедшими подростками — вопрос хороший, но неактуальный для героев дня. Баджи не поспевал за безумными идеями своей партнёрши, отчего пришёл к умозаключению, что сейчас как никогда стоит быть бдительным. Кто знает, что следующее взбредёт ей в голову. — Аика уезжает. Насовсем. Мне нужно успеть с ней повидаться, — успевает ответить Маюми, прежде чем бесстрашно спрыгнуть с верхушки ворот. Высота была достаточной, чтобы в ноги отдало болезненной вибрацией от приземления, но Маюми посчастливилось приземлиться прямо в руки Баджи, чьей реакции только позавидовать. Сцепив руки в замок у Маюми на ногах, школьная юбка чуть не задралась, но Кейске внимательно контролировал это, а потому и любые волнения напрасны. Не то чтобы кто-то в принципе мог увидеть её нижнее белье в случае конфуза, улица-то пустует. — Маюми, зачем тебе это? — глядя на неё снизу вверх, искренне недоумевает Баджи. Он подобрал наиболее подходящий тон — одновременно мягкий и недовольный. Дал понять свою позицию, но так, чтобы Маюми это не задело. — Я не знаю. Не знаю, — запротестовала Маюми, чувствуя, как кончается воздух. Она не могла ответить даже самой себе, не то что пытаться объяснить это кому-то ещё. Её действия и желания были крайне неразумными, глупыми и дурацкими. Кто вообще захочет ещё хотя бы раз увидеться с человеком, который испортил тебе жизнь? Никто, а Маюми хотела, да так, что решилась на побег с последнего урока, оставив все свои вещи в классе. Маюми берёт себя в руки, подымая взгляд на Баджи. Не хватало ещё расплакаться. У неё нет времени ни на что, кроме дороги к вокзалу. Сейчас это самое важное. — Мне это нужно, Баджи. Пожалуйста, отвези меня на станцию. Кейске совершенно не нравилось то, куда Маюми себя втягивает. Порой он попросту не понимал её, вот совсем не понимал, сколько не старайся. Всё ведь только начало налаживаться — и в их отношениях, и в её жизни, — так зачем добровольно прыгать на острые штыки, при этом зная, что обязательно поранишься? Единственное, в чём Кейске был уверен наверняка, так это в том, что незапланированная встреча ничего хорошего не принесёт. Скорее всего только вернёт Маюми то угнетенное состояние, из которого приходилось карабкаться на свет и сдирать ладони в кровь. Отказать ей было таким же никчемным вариантом. Видел ведь, как сильно она нуждается в нём. Даже если упрется и не согласится везти её, Маюми обязательно найдёт иной способ добраться до станции. Это же Маюми. Неодобрительно вздыхая, Баджи опускает Маюми на асфальт, приглашая её занять место на байке. Времени они больше не теряли. Надели на голову шлем, Маюми обхватила Баджи руками, а он выкрутил газ, с каждым новым метром набирая скорость, чтобы точно успеть. Попутный ветер бил в открытые глаза, беспощадно высушивая их. Смочить бы их слезами, но Маюми не заплачет даже при необходимости. Усидеть на месте, даже когда ты несёшься по дороге заполненной машинами было сродни пытке. Маюми невтерпёж и хочется поскорее добраться до вокзала, чтобы взглянуть предательнице и когда-то дорогому ей человеку в глаза. Маюми убеждена, что найдёт ответ, когда наконец увидится с Аико лично, с глазу на глаз. Только тогда всё встанет на свои места. Благодаря умелой езде Баджи прибывают они точно в срок. До посадки ещё остаётся минут десять от силы, поэтому Маюми буквально слетает с мотоцикла, попутно зацепившись ногой за сидение и чуть не клюнув носом асфальт. Сбрасывает с головы шлем и несётся так, словно вокруг не слыняют люди, которых можно ненароком сбить. — Маюми, помедленнее! — с отчаянием в голосе, под которым скрывалась элементарная забота, кричит ей вслед Баджи, срываясь с места. Многозадачность не причислялась к его достоинствам. Иначе почему ему так непросто уклоняться от нескончаемых плечей прохожих и одновременно не упускать Маюми из виду. Маюми бежала не сбавляя темпа. Остановилась лишь для того, чтобы взглянуть на табло с расписанием. Поезд в Канадзаву отправляется через шесть минут, а значит, посадка уже началась. Сердце пробивает все преграды у себя на пути, приземляясь прямо в пятки. У них осталось так мало времени, а Маюми даже не знает, точно ли Аика переезжает в Канадзаву. Это было чистым предположением, так как Токио-Канадзава — единственный поезд, который отходит в ближайшее время. Стоило Кейске наконец добежать до Маюми как она, словно и не заметив его, снова побежала, на этот раз по направлению к перрону. Баджи удручено вздыхает, так как уже успел подумать, что у него наконец появилось время на передышку, но не тут-то было. Отдыхать было некогда, поэтому он снова последовал за девушкой. Людей как назло было много. Маюми рыскала глазами по незнакомцам, сменяющих одного за другим, но нигде не проглядывались знакомые черты Аико. Маюми стали посещать безумные мысли, что она видит её, но не узнаёт. Не после того, что она сделала. Возможно, Маюми уже натыкалась на неё взглядом бесчисленное количество раз, пробегала мимо, но не узнавала. Потому что это больше не та Аика, которую она знала и любила. Именно из-за этого чувства Маюми не сразу поняла, что Аика стояла в нескольких метрах от неё. Только-только собиралась зайти в вагон поезда, но остановилась. Увидеть здесь Маюми было ещё неожиданнее, чем Баджи, который затормозил позади неё, до этого еле переплетая ногами. Девушка ему досталась шустрая. Вот Маюми и здесь, достигнувшая своей цели. Какой шаг следующий? Логичнее всего будет подойти к Аико и что-нибудь сказать, раз уж даже она соизволила остаться стоять на месте, пока все пассажиры уже зашли в вагон. Но совсем не этого Маюми хотела. Она не чувствовала, что хочет ступить ближе. На этот раз паралич был вполне осязаемым. Это не ноги не хотели вести её к Аико, она сама не хотела подходить ближе. Действующая между ними дистанция казалась безопасной и правильной, нарушить её — значит пойти наперекор своим чувствам. Маюми принесла обет, что более не станет пренебрегать своими интересами. После пережитого самое время начать ставить себя на первое место. Для чего тогда Маюми приехала сюда? Для чего так спешила, словно собиралась сказать нечто важное? Всю дорогу до вокзала вела себя так, будто иначе не сможет спокойно жить. Ответ получился самым неожиданным. Маюми не гналась за бессмысленными разговорами, не собиралась извиняться и не ждала раскаяния от Аико. Как оказалось, ей всего-навсего нужно было взглянуть на неё. Посмотреть в глаза в последний раз и при этом ничего не говорить. Маюми с Аико смотрели друг на друга, не зная, что творится у обеих на уме. Какие слова красной строкой пробегают у них в голове? У Маюми было пусто и тихо. В памяти стояли лишь картинки пережитых дней. Сейчас вспоминается первая встреча — типичная, без каких-либо интересных поворотов, — а дальше один за другим проносятся кадры их священной дружбы. Ночёвки, слёзы и смех, сливающиеся в унисон, их взлёты и падения. Когда-то они планировали совместное будущее: как закончат школу и поступят в один университет, а потом и на одну работу. Будут жить вместе и устроят себе жизнь, о которой всегда мечтали. Планов было так много, что некоторые из них уже успели потеряться — запомнить каждую идею юным умам было просто не под силу. Они были так близки, трепетно выстраивали взаимоотношения, что строились на взаимопонимании и поддержке, а потеряли всё из-за такой глупости. Нет, не глупости. Предательство определённо нельзя назвать глупостью, по крайней мере не для Маюми. Аика сделала свой выбор, поставив в приоритет какого-то чужого ей человека вместо подруги, которую когда-то величала лучшей. Так ли это было на самом деле? Очевидно же, что нет. Аика и сама этого не осознавала, просто текла по течению, принимала их дружбу как должное. Раз она появилась, значит, пускай существует и дальше, ведь что ей, что Маюми этот союз был в радость. Зато стоило чему-то встать на пути, как Аика не долго раздумывала над всей важностью этой связи. Она отказалась от неё с такой лёгкостью, словно они познакомились только вчера и ещё не успели в полной мере привязаться друг к другу. Теперь Аика совершенно одна, но эта проблема продлится не долго. Она едет в другой город, где сможет построить новую жизнь и новую себя. Никто не узнает о её прошлых поступках, а значит, что и осудить не смогут. Для неё всё складывается как нельзя лучше. От того позора, который она неосмотрительно навесила на себя, приняв не ту сторону, иначе не скрыться. Теперь уже Аико казалось, что весь Токио знает о её провинности и нестроен против неё. И никто не собирается её прощать, только осуждать. Если Маюми достаточно было просто смотреть, то Аика несколько раз ловила себя на попытках что-то сказать. Для начала хотя бы просто разомкнуть губы. Но что говорить? Извиниться? Это глупо и бессмысленно, в данном случае извинения не имеют никакого веса или цены. Лучшим извинением перед Маюми будет исчезнуть из её жизни, словно Аико никогда и не существовало. Этого ли хочет Маюми, этот ли исход обрадует её, снимает с плеч тяжёлый груз, который она несла до победного гона? Аика разрывает зрительный контакт первой. Гляделки с Маюми уже становятся для неё смешными. Конечно, смешного здесь мало, как и чего-то весёлого, но Аико забавляла вся абсурдность этой встречи. Поражала и сама мысль о том, что Маюми вообще приехала сюда. Спрашивается, зачем. Чтобы поглумиться напоследок, вспомнить всё то плохое, что она сделала? Но ведь Маюми молчит, даже ближе не подходит. Что тогда? Пытается унизить её молчаливым взглядом, что наполнен разочарованием? Аика никогда не узнает, что ничего из этого даже близко не стояло с истинными мотивами Маюми. Она в самом деле, без какого либо подвоха всего-то хотела взглянуть на человека, которого вот-вот собирается отпустить. Если с остальными «друзьями» расстаться оказалось несложно, даже в каком-то роде приятно, как будто снимаешь туфли после целого дня ходьбы на них, то данное прощание, если его вообще можно так назвать, чувствовалось иначе. На удивление болезненно. Спасали только мысли о том, что Маюми понятия не имеет, кого отпускает. Эта девушка, которая, казалось бы, выглядит так знакомо, на самом деле ей никто. Вернее сказать — отныне никто. Маюми не понимала, кого видела перед собой, но это точно не та Аика, с которой она заложила фундамент дружбы когда-то давно, будучи ещё детьми. А если ты не знаешь, кого отпускаешь, то и боли, соотвественно, не испытываешь. Маюми чувствовала себя так, словно потеряла память, но при этом могла сказать, когда что-то или кто-то определённо занимали не последнее место в её жизни до амнезии. И вот, глядя на Аико, она переживала именно это странное чувство. С этой русоволосой девушкой точно связаны какие-то воспоминания, она точно неоднократно была причиной позабытой радости, но кто это на самом деле? Шарлатанка, что заняла место настоящей Аико, пока бдительность Маюми притупилась? Девушка готова поверить в любой бред, лишь бы не то, что её лучшая подруга в самом деле не колебалась на пути к предательству. Всё закончилось, когда Аика мигом скрылась в вагоне поезда. Даже не взглянула напоследок, шагнула в один конец, склонив голову. Натянувшаяся между ними тетива оказалась недостаточно прочной, чтобы выдержать всё напряжение. Возможно, это было необходимо. Возможно, так Аика избавила себя от страданий. Но в то же время она заставила Маюми уколоться снова. Своим безразличием сделала ей больно. В который раз Аико удалось огорчить единственного человека, который был готов её принять. Маюми выстояла до конца. Не развернулась сразу, чтобы уйти, а дождалась, пока оставшиеся пассажиры зайдут в поезд и тот уедет. Стояла даже тогда, когда электрички уже и след простыл. Стояла и чего-то ждала. Чувства недосказанности не было, зато было чувство выполненного долга. Ощущался он так, как будто достался ей большой ценой. Маюми обрела удовлетворение и долгожданный покой, выполнила то, за чем приехала. Она нуждалась в этой встрече, чтобы окончательно поставить точку в этой истории. Аика стала завершающим этапом. Баджи беззвучно оказывается позади, ненавязчиво обхватывая её руками со спины. Он опускает подбородок Маюми на макушку и молча смотрит вместе с ней вдаль, куда минуту назад устремилась электричка. Ему следовало бы испытывать облегчение, ведь Аика была для него настоящей головной болью, практически на одном уровне с учителем Ёшигавой. Кейске её на дух не переносил, но знал, что Маюми о ней иного мнения. С Аико дела обстояли иначе, пусть она и провинилась не меньше остальных, и тем не менее Баджи не мог в полной мере насладиться её отъездом, ведь не знал, принесёт ли это радость его девушке. А если что-то причиняет ей боль, значит и ему строго-настрого запрещено испытывать от этого какие-либо положительные эмоции. Не сможет, даже если захочет, ведь как можно получать удовольствие, когда важному для тебя человеку плохо? Но Маюми оставалось невозмутимой. Никаких слёз или отчаяния не намечалось. Тоска, если она и была, ничуть не обременяла. Девушка скорее находилась на стадии окончательного осознания и принятия. Маюми обдумывала то, что делать дальше, но сейчас остались силы только на то, чтобы смотреть в ближайшее будущее, и уж точно не на то, чтобы строить грандиозные планы. — Прокатимся? — положив ладони на сцепленные руки Баджи и прижимаясь ближе, предлагает Маюми. Кейске, что сейчас, что когда-либо ещё, был готов удовлетворить любые её потребности, поэтому они вместе двинулись на выход. На этот раз уже никуда не спеша, наслаждаясь стихшей станцией, так как большая часть потока людей завалились в поезд и уехали далеко-далеко. Припаркованный у главного входа байк смиренно дожидался своего хозяина и его прекрасную спутницу. Забираясь верхом, Маюми в который раз успела прокрутить у себя в голове недавно минувшие события. Она занималась этим и по пути сюда. Внутренний голос разума, а может, он принадлежал тараканам, подсказывал, что Аика сожалеет о содеянном. Естественно, не исключён факт того, что это всего лишь её наивные утешения пошкрябанной душонки, но ведь и чудеса раз в тысячу лет случаются. Причины могли быть разными: Аика поняла это, потому что потерпела неудачу и лично прочувствовала всю желчь разозлённого общества, а может эта же неудача и стала толчком для осознания своей ошибки и переосмысления. И тем не менее Аика не нашла в себе достаточно гордости, чтобы признать это перед Маюми. Позиция Маюми оставалась неизменной, в извинениях Аико она по-прежнему не нуждалась хотя бы потому, что они не залечат ни одну из оставленных ран, даже самых маленьких. Эта задача возложена на мудрость времени, но желание, чтобы до Аико дошла вся серьёзность её поступков и последствий было несгибаемым. Зла Аико она тоже не желала. Считала, что будет лучше, если бывшая подруга придёт к правильному выводу и найдёт прощение, успокоив своё колеблющееся Я, нежели продолжит скитаться в дебрях. Протянутый Баджи шлем аккуратно вытягивает Маюми из раздумий. Она без сомнений берёт его в руки и надевает на голову, щёлкая застёжкой. Девушка наконец научилась проделывать процедуру, при этом не защемляя кожу подбородка. Баджи мог ею гордиться, ведь на овладение этим навыком у Маюми ушла не одна неделя. — Куда держим курс, мисс? — с непривычной вежливостью спрашивает через плечо Баджи, пока Маюми завершает подготовление к приятной поездке. Его миссия на сегодняшний вечер — это поднять своей даме настроение. Пусть она строит из себя непробиваемую сколько душе угодно, но скрыть своё настоящее состояние от него не выйдет. Баджи не будет навязчивым, но определённо сделает всё, что в его силах. Маюми кокетливо улыбается и изящно обхватывает пояс Баджи, прижимаясь интимно близко и прошептав ему на ухо: — На край света, пожалуйста. Повторять дважды не пришлось. Баджи усмехнулся, принимая необычный заказ, и выжал педаль газа. Тёплый воздух дунул в лицо и понёс их на встречу ветру. Маюми опустила голову Кейске на спину, чувствуя, как транспорт под ними приятно дрожит и плавно несётся по ровному асфальту. Это почти убаюкивало, но Маюми не пропустит столь волшебный момент, променяв его на сон. Пускай эта поездка на байке олицетворяет начало чего-то нового и прекрасного. Сегодня Маюми отпустила все связующие с прошлым нити и готова двигаться дальше. Впереди ждёт ещё много нерешенных задач, приключений и новых проблем. Но это совсем её не пугает, ведь рядом будет человек, который вытаскивал её из самых глубоких впадин. И теперь она окрепла и готова ответить тем же. Если Баджи оступится — Маюми тут же его поймает. И он сделает для неё то же самое. Их время только начинается, а будущее терпеливо ждёт взросления.Конец.