Вальгалла: жизнь после смерти

На табло над дверью лифта загорелась цифра 19, раздался характерный звук и двери открылись. Девушка вышла в коридор вслед за Хундингом. У нее было 18 этажей, чтобы смириться с тем, куда она попала. Хундинг обмолвился, что в Вальхалле их было 540, а ещё что-то про девять миров, но Силена не особо слушала. Брюнетка пыталась смириться с этой странной ошибкой в ее загробной жизни. Конечно же она не успела, но какая разница. Теперь у нее будет вся жизнь после смерти, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Девятнадцатый этаж отличался от вестибюля, где она была несколько минут назад. Во-первых, здесь не было работниц отеля в их зелёной форме с оружием, закреплённым на поясе. Во-вторых, здесь никто никого не убивал. Этаж представлял собой сводчатый потолок высотой в двадцать футов, на котором в ряд тянулись — вы правильно угадали-всё те же копья (у Вальхаллы, видимо, состоялась выгодная сделка с оптовым складом копьев). В железных канделябрах горели факелы, отбрасывавшие тёплый оранжевый свет на противоположную стену, где разместились мечи, щиты и гобелены. По полу распластался кроваво красный ковёр, напоминавший колышущиеся на ветру ветки. Громадные двери в номера были высечены из неотёсанного дуба и укреплялись металлическими оправами. По центру каждой двери располагались круглые железные таблички с именами, окружённые кольцом рунического письма викингов. Силена читала имена по ходу движения: ХАФБОРН ГУНДЕРСОН, МЭЛЛОРИ КИН, ТОМАС ДЖЕФФЕРСОН МЛАДШИЙ, МАГНУС ЧЕЙЗ. Девушка вспомнила свою подругу из Лагеря Полукровок — старосту домика Афины. Но, к сожалению или к счастью, у Боргард не было времени раздумывать над этим, так как они остановились напротив двери с моим именем. — Вперёд, — Хундинг указал на ключ-руну в моей руке. Символ напоминал знак бесконечности или лежащие на боку песочные часы: —Это дагаз, — пояснил он. — Нечего бояться. Он символизирует новые начала и превращения. А ещё он отворяет твою дверь. Доступ есть только у тебя. Я нервно сглотнула. — А что, если кто-нибудь из сотрудников захочет войти? — Ох, у нас свои ключи, — Хундинг похлопал по топору у себя за поясом. Это что, шутка такая? Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что не хочу стоять здесь ну, знаете, до Рагнарека. Я приложила ключ-руну к двери, и металлическое кольцо вокруг моего имени засветилось розовым. Двери открылись, я вошла вовнутрь и ахнула. Обстановка комнаты точь в точь напоминала ту, что была у меня в домике 10 в лагере. У огромной просторной комнаты были розовые стены и белые оконные рамы. Кружевные занавески на окнах пастельно-голубого цвета, в тон простыни и пуховому одеялу на по-королевски огромной кровати. Туалетный столик с мягким персиковым пуфиком у него. У кровати в изножье стоит деревянная тумбочка с написанным на ней моим именем — точно как в лагере. И, конечно, просто идеальная чистота и порядок. Даже фотографии, висевшие вокруг на кровати, те что были в лагере: они с Клариссой у костра, сатиры играющие для домика, сэлфи с ее сестрами и братьями по домику, они с Чарли целуются, стоя по пояс в воде (и кто только сделал и поместил сюда это фото???), несколько фото знаменитостей, включая Марго Робби и Тома Хиддлстона, — висели в идеальном порядке. — Но как это возможно? — удивлённо спросила я. — Не знаю, — ответил Хундинг. — Это ведь твоя загробная жизнь, девочка. Ты заслужил парочку привилегий, правда? В самом деле? Что-то я в этом сомневалась. Я прошлась по комнате. В одной из стен я нашла две двери. Одна вела в роскошную ванную комнату, а вторая в гардероб. Конечно же, он тоже был огромным и роскошным. Выглянув из окна, я обнаружила небольшой балкон с двумя удобными стульями и небольшим столиком. Эта комната должна была стать моим новым домом и самым подозрительным и пугающим было то, что в ней я ощущала себя как дома. Часть меня хотела сбежать, а вторая — расплакаться от счастья. Но я пообещала себе не делать ни того, ни другого. В какой-то момент я заметила фото прекрасной молодой женщины, которая стояла на столике рядом с диваном. Ошибкой было назвать эту женщину прекрасной: она была идеальной, она была богиней. — Мама, — на выдохе произнесла я. — Возможно, — ответил мне Хундинг. — Отель часто приподносит сувениры из прошлой жизни. Тебе повезло жить во время, когда фотографии уже изобрели. Столько прекрасных воспоминаний и людей. Я с опозданием осознала, что Хундинг почти наверняка не знал, кем была женщина с фото. Он реагировал слишком спокойно. А факт фотографии греческой богини в скандинавском загробном мире точно не назовешь спокойным. — Если у тебя буду вопросы, звони в приёмную. Мне не терпится услышать о твоих храбрых подвигах за сегодняшним ужином. — Моих… храбрых подвигах? — шокировано произнесла я. — Не скромничай. Тебя бы не избрали, не соверши ты что-нибудь героическое. — Но…— мне в голову пришло мое предательство, из-за которого погибли многие из полубогов. Из-за которого погиб Чарли. Мои накатившие слезы остановил голос Хундинга. — Мне было приятно услужить вам, мисс, и добро пожаловать в Отель Вальхалла, — Хундинг протянул ладонь. До меня дошло, что он просит чаевые. —Э-э… — я порылась в карманах джинс, где-то там должны были быть конфеты, которые я всегда носила с собой. Да, дети Афродиты имели потрясающую фигуру, но вместе с тем они были самыми большими сладкоежками в мире. Я протянула ему несколько конфет — жалкие остатки моего сокровища. — К сожалению, это все, что у меня осталось Его глаза округлились до размеров чайных блюдец. — Боги Асгарда! Спасибо, малышка! — он понюхал конфеты и поднял кулак над головой, словно священную реликвию. — Вау! Ладно, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать. Перед ужином к тебе зайдёт твоя валькирия. Ух ты! — Моя валькирия? Погоди-ка. Нет у меня никакой валькирии. Хундинг рассмеялся, по-прежнему не отводя глаз от конфет в ладони и игнорируя мою реплику. — Увидимся вечером, красотка! — с этими словами бородач направился к двери. — Мне надо кое-что съесть… Э-э, в смысле, сделать. Постарайся не умереть до ужина. Если это была очередная шутка, то это плохая шутка. Хотя кого я обманываю? Все, что происходило в последний час было одной огромной ошибкой.