Период второй. Юность.
Когда на Воронеж обрушился сильнейший за последние пять лет буран, Антону было уже тринадцать лет. Мальчик вытянулся и теперь стал самым высоким из своих сверстников, чему порою завидовали остальные дети. Большим количеством друзей он всё ещё похвастаться не мог, единственные кто стал дружить с таким зажатым, молчаливым парнем — Дима Позов и его подружка Катя, обычно ходившая с ним за компанию. Не часто, но он старался общаться со своим другом, поддерживая хоть и хрупкие, иногда натянутые, но всё же отношения . Единственным живым другом. Вместе с Антоном бок о бок так и жил тёмный жнец, с которым в тайне от других, он шептался по ночам и в моменты одиночества. Сложно сказать, какое количество снов наяву мальчик высказал своему невидимому другу, снов о несбыточном и желаемом, мыслей о страшном и пугающем. Каждое новое описание картины жестокого убийства заставляло бежать по рукам и спине жнеца мурашки не то предвкушения, не то возбуждения. Он воспитал его именно таким, каким и хотел. Хоть эмпатичная человеческая натура ещё и теплилась в юном даровании, личная Смерть Антона знал, что рано или поздно надежда на хорошее и вера в людей в нём угаснет. Он лично поможет этому случиться, предугадывая судьбу мальчишки наперёд, насколько это возможно. Многочисленные рисунки зверских сцен убийств, придуманных Антоном хранились в его потустороннем хранилище, ожидая своего часа и счастлив был тот, кто не подозревал о творящемся в голове мальчишки хаосе. Сейчас пелена снега за окном не позволяла проникнуть в комнату и лучику лунного света, погружая весь дом-интернат в непроглядный, чёрный лабиринт коридоров и закуточков. Временами завывающий ветер бил прямо по ставням, заставляя вздрагивать от тихого постукивания стекла в раме и укутываться поглубже в зимнее одеяло. — Смерть, ты здесь? — тихий шёпот разрезал тишину комнаты. Это ласковое прозвище Антон подарил своему другу ещё два года назад и с тех пор оно прицепилось, как клещ к чёрной мантии Жнеца. — Я всегда здесь, — донеслось из непроглядно-тёмного угла, — тебе не спится? — Мысли не дают уснуть, — вздохнул подросток, перекатываясь на бок, лицом в сторону загробного голоса. — Поделишься? — предлагает Жнец, точно зная, что тот поделится. — Иногда меня посещает… — Антон затих, пытаясь подобрать слова, — наваждение. Когда я нахожусь рядом с Димой и Катей, мне не по себе от того, что они нравятся друг другу, я как будто… — Лишний? — хитро улыбается тень. — Да. И от этого мне хочется разорвать их кожу, ведь под ней… ничего из того, что могло бы им понравиться, — для своих лет мальчишка был хорошо начитан и умел подбирать слова для изъяснения желаний. — В зависти нет ничего плохого, поверь, — подначивал Жнец, — почему они имеют то, чего не можешь получить ты? Чтобы всё было равно, лиши их превосходства над тобой. — Но ведь они мои друзья, — Антон отказывался так легко принять слишком простое решение проблемы, все-таки родительское воспитание в любви и тепле оставило свой след, — я не могу вот так причинить им вред. — Разве тебе не хватает меня? Зачем тебе смотреть в эти медленно угасающие огни, если у тебя есть бессмертное пламя? — с трудом, но мальчишка понимал, о чем ему пытается сказать призрачная сущность. Ответить на это Антону было нечего и это до жжения в горле раздражало. Мягкая детская натура всё ещё кричала, била в набат о том, что ребёнку нужна любовь и нежность ближнего. Причинить вред Диме — другу, который упорно защищал его от задиристых старшеклассников и поделился ужином, когда худого мальчонку заперли вечером в шкафу в кабинете биологии ему бы просто совесть не позвонила. Но он и не мог не вникать в наставления Жнеца хотя бы из благодарности за то, что тот с ним возится. Так кого слушать, сердце или опекуна? — Прости, мне уже пора спать, — спустя пару минут, проведённых в тишине, отмахнулся парень и повернулся лицом к стене, пряча от Жнеца свой взгляд, полный сомнений в правильности его слов. Всё чаще Шастун ощущал в глазах, в голосе и интонациях взрослого намеренные провокации, словно тот каждый раз старался подтолкнуть его на неверные и ужасные поступки. Разве он сам не понимает, к чему приведут его советы? Или может Жнецу и вовсе плевать на Антона и он хочет поскорее избавиться от обузы, наложенной на него родителями мальчика? Никак ему не узнать, что за план кроит и перекраивает в своей голове могущественное существо, притворяющееся заботливым покровителем.***
Резкое пробуждение от громкого стука в дверь ранним утром, так в их интернате было принято поднимать воспитанников к завтраку. Антон не помнил, как заснул, но Жнеца в комнате теперь не обнаружил. Вслед за стуком в дверном проёме показалась полноватая воспитательница, включив свет и мельком убедившись в том, что мальчик встал, она так же быстро покинула комнату, бросив вслед нечто неразборчивое про завтрак. Один взгляд в окно и становится понятно — метель со вчерашнего дня так и не успокоилась, накрывая его снаружи холодным покрывалом все больше и больше. Антон любил снег, правда, но за последние годы успел позабыть, что он ребёнок и должен развлекаться с друзьями так же, как все остальные дети. Мысль о друзьях тут же вернула его ко вчерашнему разговору со Смертью, заставляя снова размышлять об адекватности его советов. Мальчишке на руку, что сегодня друг не приветствовал его после пробуждения, что стало обыденным. Видимо, снова пропадает в своём мире, занимаясь работой. Сколько бы Шастун не старался выведать, чем же занимается его покровитель, ответ был неизменен — «Однажды сам увидишь». Что ж, пока Антон не торопился увидеть правду. Если не занять место в столовой сразу после пробуждения — есть будешь стоя, поэтому мальчик быстро натянул тёплую одежду и умывшись, побежал в сторону столовой, на ходу различая в привычном шуме проснувшегося детского дома незнакомые звуки. Тонкая мелодия раздавалась почти на весь коридор второго этажа и доносилась из приоткрытой двери до этого извечно закрытого кабинета. Музыка заинтересовала Антона именно потому, что в их интернате её никогда не преподавали. Робкими шагами он вплотную приблизился к двери и заглянул внутрь, наблюдая за тем, как незнакомый светловолосый мужчина, сидя спиной к выходу, наигрывал на массивном пианино, бодро перебирая пальцами белые клавиши. Весёлая мелодия наполняла весь класс, а затем пробралась и в мысли Антона, отчего тот стал покачивать головой в стороны и даже слегка притопывать в такт музыке. Заслушавшись, мальчик не заметил, как прозвучала последняя нота, с собой забирая все волшебство момента. Медленно встав из-за пианино, мужчина обернулся и поймал на себе неожиданный взгляд больших, перепуганных зелёных глаз. — Здравствуй? — доброжелательно улыбнулся незнакомец. — Здравствуйте, — неловко подхватил мальчишка и моментально раскрасневшись ляпнул первое, что в голову пришло, — вы красиво играете. — Спасибо, — мужчина расслабился, догадавшись о причине появления подростка в кабинете, — хочешь урок? — он в приглашающем жесте коснулся спинки стула и похлопал по ней. — У нас никогда не преподавали музыку, — застеснялся Антон, делая шаг назад, — я буду бездарным учеником. Старший усмехнулся, чувствуя некоторое умиление от робости ребёнка, но отодвинул стул от пианино, снова приглашая Антона к уроку. — Не волнуйся, теперь у вас будет музыка, — он занял предложенное мальчику место и приготовился снова играть, — меня зовут Арсений Сергеевич, недавно меня взяли сюда на работу, так что не стесняйся, — сказал учитель уже в сторону пианино и принялся перебирать клавиши. Делая вид, что он уж очень сильно увлечён игрой, мужчина позволил Антону неуверенно, шаг за шагом подбираться ближе, чтобы разглядеть руки пианиста, в конце концов оказавшись прямо за его спиной. — Хочешь? — учитель резко прекратил игру, обращаясь к парню. — Я покажу, как. Без слов Антон протянул ладонь вперед, чтобы почувствовать клавиши под пальцами. Пара нажатий и губы мальчика трогает легкая улыбка от того, что звуки издал именно он. Мужчина поднес свою руку к его и показал простую комбинацию из трёх нот, начиная урок с самого обычного «В траве сидел кузнечик». Когда мальчик смог повторить мелодию правильно, он буквально засиял, полный благодарности и восхищения новым учителем. — Ну, для начала неплохо, — улыбнулся Арсений, — дальше-лучше, в тебе определённо есть талант к музыке. — Спасибо, — отзеркалил улыбку Антон, только сейчас понимая, что даже не представился, — меня, кстати, зовут Антон, — он протянул вперёд ладонь для рукопожатия, совсем как взрослый. — Приятно познакомиться, Антон, — ответил на рукопожатие мужчина, — сколько тебе лет? — Тринадцать, а что? — мальчик непонимающе нахмурил брови. — Отлично, значит увидимся на уроках, — все так же добродушно улыбаясь, учитель положил руку на худое плечо и похлопал по нему несколько раз, — ты пока беги, а то на завтрак не успеешь. — Ой, точно, — Шастуна как током ударило, он совершенно забыл, зачем бежал по коридору, — до встречи! — Он махнул учителю на прощание, выбегая из класса. Только скрывшийся в углу кабинета Жнец мог видеть, как стоило его подопечному скрыться за дверьми, мужчина поднес к носу руку, которой его касался и прикрыв глаза, глубоко втянул запах мальчишеского тела. Больной ублюдок, но знать о количестве загубленных им душ может только Смерть, с головы до пят прочитавший всю его премерзкую и озабоченную жизнь. Что ж, эта игра будет незабываемо прекрасна, ведь Жнец знает, что в его руках оружие многим более прекрасное, чем этот бездарный кусок ничтожества, упивающийся собственными мечтаниями.***
Все чаще по вечерам после уроков Антон стал пропадать у улыбчивого и талантливого пианиста, разучивая пока простые мелодии в пару-тройку нот, но и этому был рад до окрыления, ведь теперь у него появился новый друг, разделяющий интересы и сокровенные мысли. На занятиях Шастун ощущал себя избранным, когда Арсений Сергеевич, спрашивая домашнее задание почти на каждом уроке именно у Антона, неизменно хвалил того и завышал оценки. То, что он и помогал ему делать эту самую работу, оба предпочитали опускать, как формальность. Очередные завистливые взгляды стал замечать на себе мальчик, но упорно игнорировал, надеясь, что теперь его жизнь повернет в нужное русло. Не давал расслабляться ему лишь черный силуэт, молчаливо следующий по пятам, куда бы он не пошёл. Антон ощущал между ними утаиваемое напряжение, понимал, что отдаляются, но ничего с этим делать не хотел, да и не мог. Жнец теперь стал чужим для него, слишком холодным, слишком недосягаемым и скрытным. Зачем он ему теперь нужен, если рядом существует теплый Арсений, ослепляющий своей добротой? Вот и сейчас, в компании неизменно преследующего его Жнеца, Шастун словно драгоценность нёс в руках собственноручно нарисованный портрет, аккуратно уложенный в прозрачный файл. Всю ночь он под светом выменянного когда-то у старших ребят фонарика вырисовывал почти золотистого цвета волосы и зелёные, как у него самого глаза. Даже с некоторой любовью накладывая штрихи слой за слоем, чтобы под утро радовать мир своими тёмными кругами под глазами от бессонной ночи. За поворотом уже полюбившийся кабинет оказался заперт, оставляя мальчика непонимающе хлопать глазками перед дверью, ведь казалось, что учитель никогда не покидал своего класса. Он нервно теребил меж пальцев краешек рисунка, не понимая, что такого могло случиться. — Антоха, привет! — донеслось из другого конца коридора и Шастун обернулся на голос, замечая как к нему быстрым шагом приближались Дима с Катей. Снова вместе, прямо-таки олицетворение стиха Барто «Мы с Тамарой ходим парой». Поравнявшись с Антоном, Поз привычно протянул ему руку. Именно он и был инициатором этой «взрослой» привычки здороваться, которую благополучно перенял младший. — А ты чего здесь? — Дима поднял взгляд к нумерации кабинета, сразу же всё понимая. — Ааа, Сергеевича ждёшь? — Знаешь, где он? — с надеждой спросил Антон, всё ещё витая в своих мыслях и догадках. — Неа, понятия не имею, — честно ответил мальчик, опуская взгляд на файл в руках, — а у тебя допы? — У нас завтра музыку отменили, сказали учителя не будет, — прервала разговор Катя, скромно выглядывая из-за спины Позова, — может он уехал куда-то. — Точно, что-то такое говорили, — кивнул Дима, — отменяются твои допы значит, пошли на улицу, мы там вчера с пацанами два дзота выстроили, можно в войнушку поиграть, — довольно улыбнулся он, не стесняясь выставит напоказ дырку на месте выбитого в драке зуба. — Хорошо, — задумчиво ответил Антон, переживания никак не хотели отпускать, выстраивая новые цепочки предполагаемых событий, — идите пока, я переоденусь и выйду. — Ну ладно, мы у четвёртого корпуса будем, не тормози, — кивнул друг и не дождавшись ответа, поймал Катину ручку, утягивая ту за собой вдоль по коридору. Ещё пару минут Шастун стоял у кабинета, из интереса даже заглянув внутрь через замочную скважину, но ничего кроме одинокого пианино внутри не обнаружил. Видимо, учитель и правда уехал, не предупредив его. Обида наполнила несозревший разум, мальчик не хотел верить, что полюбившийся ему человек вот так просто бросил его в одиночестве, не оставив даже записки на прощание. Что-то определённо случилось. Расстроенный Антон вернулся в свою комнату, в приступе гнева не глядя выкидывая рисунок куда-то в район кровати и плюхнулся на стул, обиженный на целый мир и на учителя в том числе. Столько времени он потратил на подарок и вот она — благодарность. Даже не предупредить, что уезжаешь посреди недели. — Чем ты так расстроен? — донеслось со стороны кровати, но мальчик даже не обернулся, прекрасно зная этот голос, как самого себя. — Он бросил меня, — коротко ответил Антон, — куда-то уехал. Ребёнок не видел смысла объяснять Жнецу всю ситуацию, ведь тот всегда был рядом и всё видел, в этом Антон уверен более чем. Неожиданно в голове проскользнула непрошенная мысль — осознание, что только что он общался с Димой и Катей, и те… не вызвали в нём никаких негативных чувств. Их тёплые отношения действительно стали ему безразличны, теперь это всего лишь его друзья, а вовсе не парочка, к которой он испытывал лишь зависть. А всё потому, что теперь у него есть человек, который понимает и ценит. Тёплое разливающееся чувство в груди заставило всю обиду отступить на задний план, моментально прощая поступок учителя. — Знаешь что, — потерянно прошептал мальчик, — ты был неправ. — В чем же? — ухмыльнулся мужчина. — Зависть — это ненормально, — Антон повернулся к нему лицом, устанавливая контакт глаза в глаза, — ты провоцируешь меня на ужасные поступки, теперь я понимаю, что всё сделано тобою специально! — голос сорвался на крик. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, глупый ребенок, — у мужчины же голос мертвенно спокойный и тягучий, — я не желаю тебе зла, лишь веду по пути, который тебе предназначен. — Я не хотел его убивать, ты сам меня на это толкнул! — Перебил малец и тут же испуганно замолкнул, глядя на закрытую дверь. — Не глупи, я лишь озвучиваю твои желания, — всё так же спокойно ответил Смерть, не обращая внимания на этот лёгкий испуг. — Прости, но… — пару мгновений Антон решался на следующие слова, — я больше не нуждаюсь в твоём присмотре. На безэмоциональном лице Жнеца наконец появилось лёгкое удивление, такой дерзости он никак не ожидал, а уже надоевшую надменную улыбку как ветром сдуло. — Ты сейчас очень сильно ошибаешься, маль… — Ты мне не нужен! — Перебил его Шастун. — Пожалуйста, уходи и больше не возвращайся, — уже почти со слезами на глазах упрашивал он. Смерть устало выдохнул, поднимаясь с кровати и внимательно рассмотрел раскрасневшееся детское лицо мальца, боящегося сейчас поднять взгляд на старшего. — Как пожелаешь. Но знай, этот человек опасен для тебя и принесет лишь страдания, — только и произносит он, прежде чем исчезнуть, раствориться в воздухе без следа. На пару секунд Антон даже не поверил, что всё оказалось настолько просто. Одна лишь просьба и опекун испарился в воздухе, снимая почти ощутимый вес с плеч мальчика. Он потратил ещё несколько минут, сидя в тишине, чтобы убедиться — это реально случилось. Он свободен от надзора самой Смерти. Легкая улыбка тронула мальчишеские губы, когда внутри затеплилось приятное чувство облегчения. Сегодняшний вечер он впервые за долгое время проведёт свободным, не стесняясь смеяться в голос и закидывать друзей обильным после долгих метелей снегом. И он обязательно дождётся Арсения, отдаст ему подарок и всё теперь будет хорошо. Он правда в это верит.***
Даже через пару дней в расписание старших классов так и не вернулись уроки музыки, а уже ставший родным для Антона кабинет вновь оставался закрытым. Каково же было удивление мальчика, когда они наконец встретились в коридоре вечером, пока солнце только садилось, окрашивая холодное зимнее небо алым закатом. — Антошка? — с улыбкой позвал мужчина ребёнка, почти заснувшего под кабинетом в сидячей позе. — Ты чего тут? — Арсений! — тут же подскочил оживившийся Шастун. — Где ты был? — Мне нужно было уехать на пару дней к родителям, — оправдывался учитель, вставляя ключ в замочную скважину, — и лучше не зови меня Арсением, пока мы не в кабинете, — дверь приоткрылась и одним лёгким толчком мужчина завёл мальчика в класс. — Прости, я забыл, когда тебя увидел, — засмущался Антон, опустив взгляд в пол, нервно поглаживая ладонью затылок, — с родителями всё хорошо? — Да, хорошо, — он устало упал на стул перед пианино, шумно выдыхая, — мать слегка приболела, отец испугался. Пришлось долго успокаивать их, что они ещё меня переживут. Из небольшого кожаного портфеля он достал насыщенно-бордовое яблоко — уже неотъемлемый атрибут каждой их встречи, так он баловал ученика на индивидуальных уроках. Привычно Антон потянулся к фрукту, одним своим цветом словно греющему руки, застывая на месте от приятных ощущений вечернего уюта и тепла от компании. В свете закатного солнца волосы Арсения отливали чистым золотом, каждый раз заставляя мальчика теряться в этих переливах. Бледная кожа рук и лица казалась ему аристократично синеватой, с яркими прожилками вен на кистях и шее. Антон восхищался каждым миллиметром словно бархатного тела и всегда опрятной одеждой учителя, любил их уютные вечера в интимной обстановке и сейчас… — Антон, я тебе нравлюсь? — мужчина поймал на себе восхищенно изучающий взгляд, примерно догадываясь, в чём заключается его причина. — Что… — мальчик потерялся, будучи нагло вырванным из мыслей, — да, очень, — уши моментально начало заливать краской, а дыхание учащаться, — то есть как учитель, нравишься, как человек, — речь сбилась до быстрого шепота, — ты добрый и проводишь со мной столько времени, думаю ты многим нравишься. Мужчина внимательно наблюдал за этим неловким представлением, с упоением ощущая, что добыча полностью попалась в сети, осталось только подсечь эту золотую рыбку и та исполнит все его грязные желания. — Ты очень красивый, Тоша, — он мягко остановил почти несвязный поток речи, — и мне ты тоже нравишься. Шастун не поверил своим бордовым ушам, непонимающе хлопая широко распахнутыми глазами. Конечно, он допускал взаимную симпатию, но слабо верилось, что такой человек как Арсений протянет руку, полную любви несуразному, худощавому подростку вроде него. Мгновение уходило за мгновением, а они так и смотрели друг на друга, не отрывая взгляд от зеленых глаз напротив. — Ты мне нравишься, — снова повторил мальчик, до последнего ожидая какого-то подвоха. — Расслабься, Антошка, — добродушно хихикнул учитель, — вот мы признались друг другу и мир, кажется, не рухнул. — Верно, прости, — попытался взять себя в руки Шастун, концентрируясь на ощущениях и понимая, что пальцами до сих пор крепко сжимал яблоко. — Тебе не перед кем здесь извиняться, — все так же нежно продолжал мужчина, — подойди сюда, — он похлопал по колену ладонью в пригласительном жесте. А Антона долго просить не нужно, на негнущихся ногах он подошел к своему предмету обожания и послушно присел на колено, всё ещё ощущая некоторую неловкость. Арсений аккуратно взял яблоко из окоченевших пальцев и надкусил, хитро вглядываясь в скрытые за густыми ресницами глаза. — Теперь ты, — он протянул яблоко мальчику стороной с укусом, намекая на непрямой поцелуй, отчего у парнишки мурашки по спине побежали. Он так же послушно принял яблоко, совершая именно то, чего хотел взрослый. Красный, почти как само яблоко, он ощущал бабочек то ли в голове, то ли в животе от нового неизведанного чувства влюбленности. — Знаешь, — шёпотом продолжил учитель, опуская горячие руки на тонкую талию, — на самом деле я должен был приехать завтра вечером, так что никто не знает, что я здесь. Антон упорно не понимал, к чему клонит мужчина, поэтому одним взглядом попросил того продолжить мысль. — В общем, работой меня пока не загрузили, так что не хотел бы ты прогуляться и посмотреть со мной на звёзды? — милая и смущенная улыбка теперь украшала лицо учителя. — Обычно я один гуляю, но раз уж мы нравимся друг другу, почему бы не сходить вместе? — Да! — неожиданно резко ответил Антон и стоило ему широко распахнуть глаза, старший смог лицезреть неподдельный восторг. — А когда? Мужчина задумчиво посмотрел в окно, упорно делая вид, что действительно что-то обдумывает. — На улице уже почти стемнело, так что почему бы не пойти сейчас? — снова улыбнулся он. — Но как мы выйдем через охранника? — нахмурил брови мальчик, прекрасно зная, что детей после наступления темноты из детского дома не выпускают. — Не волнуйся об этом, у меня есть ключ от пожарной двери, — подмигнул Арсений, — говорю же, я часто гуляю ночами. Сейчас иди оденься, а мне нужно собрать кое-какие вещи с собой, — он приподнял мальчика за талию, спуская того с колена, — встретимся через десять минут у пожарной лестницы. — Хорошо, понял, — тут же взбодрился мальчик, быстрым шагом направляясь к двери. — И Антон, — окликнул его мужчина, заставляя остановиться в проходе, — смотри чтобы тебя никто не видел. — Я постараюсь, — кивнул мальчик, покидая кабинет. Он тихим шагом пробрался до своей комнаты и не включая света, на ощупь нашёл тёплую одежду, стараясь собраться как можно более бесшумно. Дыхание всё ещё перехватывало от возбуждения, а бабочки в животе не успокаивались, заставляя Антона уже собранным ерзать на месте в нетерпении. Как и было сказано, он послушно выжидал ещё десять минут, прежде чем покинуть комнату.***
— Я прекрасно знаю, что ты задумал, — вёл диалог сам с собой Жнец, разглядывая мужчину у лестницы, — и поверь, ты всё очень бездарно организовал, мне даже тошно смотреть на жалкие потуги удовлетворить твою жажду крови. Счастье Арсения, что он не видел и не ощущал рядом с собой потустороннюю сущность, иначе его недолгий жизненный путь закончился бы прямо здесь и сейчас. Смерть услышал тихие шаги вниз по лестнице и моментально растворился в воздухе, оставляя этих двоих наедине. Когда звук шагов донёсся и до учителя, он поднял голову наверх, жестом показывая Антону спускаться к нему. — Ну что, точно тебя никто не видел? — спросил он сразу, стоило мальчику спуститься с последней ступени. — Точно, я пошёл обходными путями, — гордо кивнул Шастун. — Хорошо, тогда пойдем тихонько, — кивнул в ответ Арсений, подсвечивая замочную скважину карманным фонариком и отпер дверь на улицу. Морозный воздух ударил по лицу и мальчик поглубже спрятал его в шарф, натягивая шапку посильней. К несчастью, единственное, что он не смог отыскать в комнате — руковицы, так что теперь руки приходилось прятать в карманы от кусающегося ночного мороза. Небо и правда успело затянуться чернью, пока они разговаривали в кабинете музыки и теперь даже невооруженным глазом можно было разглядеть яркую полярную звезду. — Нам повезло, небо сегодня чистое, — тихо произнёс Антон, следуя по протоптанной тропинке за Арсением. — А? — не сразу понял мужчина, но затем вспомнил, зачем мальчику предложено было выйти на улицу. — А, да, повезло, — нервно улыбнулся он. От резкой смены настроения учителя с милости на тревожность ребёнку откровенно стало немного не по себе, но он тут же отмахнул эти мысли, считая их дурным влиянием воспитания Жнеца. Они шли по тропинке до самого её конца, когда она поворачивала у ворот и открывала проход в находящийся рядом с детским домом лесок. — Мы туда пойдем? — настороженно поинтересовался мальчик, сомневаясь в том, хочет ли идти дальше. — Конечно, я тут всегда хожу, — пригласил его учитель, протягивая руку. Антон в ответ молча протянул свою холодную оголенную ладонь, без задней мысли доверяя себя родному человеку, и ту сжали в крепкой хватке, уводя дальше в лес. Они шли ещё минут двадцать, прежде чем парень выбился из сил и остановился посреди пустой полянки, на удивление почти чистой от снега. — Арсений, я устал, — наконец решил пожаловаться он, — мы уже далеко ушли, в лесу ничего не будет видно. Мужчина остановился и посмотрел куда-то вперёд ещё секунд пять, прежде чем повернуться к ученику. И взгляд его моментально заставил пробежать по спине табун мурашек, ведь это оказался не Арсений вовсе. Словно подменили, не было той нежности в глазах, расслабленности в лице и позе, только холодный взгляд, полный злобы. — Ты прав, в лесу ничего не будет видно, — без тени улыбки начал разговор учитель и Антон вырвал уже согревшуюся ладонь из его руки, делая несколько шагов назад, — подойди ближе, — тут же потребовал грубый голос. — Арсений, что происходит? — дрожащим от волнения голосом спросил мальчишка, не понимая, то ли бить, то ли бежать. Мужчина наигранно закатил глаза и медленно расстегнул куртку, распахивая ту, чтобы удобнее было снять ремень и оголить пах штанов. — Арсений? — Шастун все еще надеялся на чудо, ведь не может же это быть человек, который месяц подряд носил ему яблоки и учил играть на пианино, нежно поглаживая по спине и макушке, когда всё получалось. Это невозможно. — Если будешь делать, как я говорю — всё закончится быстро, — так же хладнокровно ответил учитель, — подойди и возьми мой член в рот. — Я не хочу, — Антон всё же сорвался и по щекам побежали крупные дорожки слёз, — прекрати, давай уйдем отсюда. — Подойди сейчас же, — мужчина потянулся к нагрудному карману и вытащил оттуда складной охотничий нож, — или я перережу тебе горло. В этот же момент ребёнка охватила по-настоящему животная истерика, а всё тело оцепенело в страхе. Он не понимал, что ему делать и не знал, как теперь спасать свою жизнь. Единственного, кто мог бы помочь ему он отверг и приказал исчезнуть. И вот, чем теперь всё обернулось для него. — Не бойся, мальчик мой, у него кишка тонка тебя убить, — вдруг послышался знакомый голос где-то слева и Антон повернул голову, почти задыхаясь от страха, когда увидел среди деревьев силуэт Жнеца. — Помоги мне! — тут же прокричал он, сбивая педофила с толку. — Помоги себе сам, Антон, ты же такой самостоятельный и я вовсе не нужен тебе, — съехидничал Смерть, издевательски улыбаясь. — Нет, ты нужен мне! — в истерике снова закричал малец и Арсению это всё начало надоедать. — Ты крышей поехал? С кем разговариваешь, мы тут одни, — прошипел он сквозь зубы, быстрым шагом приближаясь к мальчику и хватая того за грудки, — я хотел сделать всё быстро, но каждый раз вы начинаете кричать как умалишенные вместо того, чтобы слушать! — выплюнул он в лицо ребёнку. — Отпусти! — Шастун толкнул насильника вперёд, так что тот даже отшатнулся на шаг назад, но этого определенно было недостаточно, чтобы остановить взрослого человека. В следующий миг Арсений сбросил со спины портфель и кинулся на Шастуна, поваливая того на землю, принимаясь душить через намертво замотанный на шее шарф. Тихие хрипы и заглушенный крик вырывались из перекрытой глотки ребёнка, пока перед глазами мелькало обозлённое лицо зверя, вовсе не человека. Антон махал руками в стороны и бил ими по голове учителя, но что может сделать хрупкий мальчик против здорового маньяка? — Кажется, ты все-таки проигрываешь, — за спиной Арсения появилось лицо Жнеца с такой же игривой улыбкой, — дам тебе небольшой шанс. С этими словами он поймал левую руку подопечного и вложил в неё увесистый булыжник из-под стоящего рядом дерева. В следующую же секунду Антон ударил этим самым булыжником в висок учителя, заставляя того вскрикнуть и упасть рядом, схватившись за голову. Мальчику потребовалось всего мгновение, чтобы откашляться, прежде чем в порыве ненависти нанести следующий удар булыжником по лицу мужчины. Глухой удар отдался в мозгу как звон колокола, опьяняя и утягивая в экстаз. В бессознательном приступе он продолжал наносить удары даже после того, как тело под ним обмякло, а руки перестали защищать голову. Удар за ударом приходились в череп, разбивая его на сотни непоправимо раздробленных осколков, пока глазницы не оказались пробиты окончательно, а правый глаз не превратился в кровавое месиво, вытекая. Последний удар по лбу и силы закончились, когда Антон в беспамятстве упал на снег рядом, залитый тут и там багряной кровью. Он пытался отдышаться и откашляться после удушья, сплевывая на снег кровь от разбитых губ и прикушенного языка. Жнец наблюдал со стороны, как мальчишка приходит в себя утомительных минут десять, а то и все пятнадцать, прежде чем подойти ближе. — Ты в порядке? — первое, что услышал Антон сквозь туман эмоций. Он не ответил, только молча, медленно принял сидячее положение не без помощи опекуна и выдохнул горячий воздух через рот. Булыжник в его порядком замерзшей руке поблескивал в лунном свете рубиновым светом, словно драгоценный. — Да, я в порядке, — ответил мальчик, не отрывая взгляда от камня. — Есть мысли о том, как собираешься прятать труп? — Жнец не давал ему расслабиться, намекая на завершение беспорядка, который Антон здесь натворил. Парень оглянулся по сторонам в поисках подсказки, но в голову ничего не пришло. Он точно помнил, что в одном из нагрудных карманов учителя должен быть небольшой фонарик и покопавшись недолго, забрал у трупа источник света, подсвечивая себе обзор. Среди деревьев еле различимо лежал чёрный портфель, привлекая собою внимание, поэтому Шастун поднялся на колени и сделал пару ползков в его сторону. Молния плохо поддавалась холодным, дрожащим и скользким от крови пальцам, но мальчик справился, распахивая сумку. Стоило направить свет фонарика внутрь и содержимое заставило очередной рой мурашек пробежать по рукам, поднимая тонкие волосы дыбом. Арсений действительно подготовился к сегодняшнему вечеру: пара разделочных тесаков, небольшая металлическая лопатка, чистая одежда и лоскуты ткани, напоминающие кляп и веревки. По щеке ребёнка сбежала горячая слеза обиды. Учитель готовился к сегодняшнему вечеру наверняка не один день, обдумывал место, время и то, что будет делать с Антоном в холодном лесу. Первый живой человек, которому он доверился гнусно предал его, навешивая на уши нежные и лживые слова любви и заботы. Первый человек, которого он… правда полюбил. Он сглотнул непрошеные слёзы и теперь сердце наполнилось чистейшей в своем роде ненавистью. — Спрячу так же, как он хотел спрятать меня, — прошептал Антон, поднимая глаза на стоящего рядом Жнеца и шмыгая носом, — закопаю этого ублюдка глубоко в землю. Промерзлая земля плохо поддавалась лопате, но гнев действовал лучше любого допинга, придавая сил для полуночных раскопок могилы. Совсем неглубокая яма, метр в высоту оказалась вырыта уже через три часа, а труп с третьей попытки поднят и закинут в эту земляную утробу. Шастун подметил про себя, что в объятиях земли с размозженной головой Арсений выглядит куда красивее, чем на его рисунке. Золотистые волосы теперь смешались с кровью и грязной землей, спутываясь в клоки, а казавшаяся до этого аристократично бледной кожа отталкивала мерзкого цвета синюшностью. По возвращению портрет стоит исправить. Ещё час потерян был на то, чтобы зарыть яму, как можно более естественным образом раскидывая тут и там лежащие камни. Свежая одежда из портфеля послужила хорошей заменой сброшенным вместе с трупом в могилу грязной куртке и шарфу. Великовата, конечно, но от неё Антон всё равно избавиться при первой же возможности. — Выглядит всё равно подозрительно, — подтвердил мужчина мысли ребёнка, разглядывая труды неопытной работы, — попробую поправить. Жнец коснулся ледяной земли ладонью и по той протянулись извилистые корни таких же промерзлых деревьев, покрывая могилу сверху деревянной паутиной. — Ты и такое умеешь? — удивился мальчик. — Это всего лишь манипуляция со временем, корни бы всё равно выросли тут в будущем, — ухмыльнулась тень, — а теперь пойдём обратно, в отличии от моего, твоё тело мёрзнет. — Подожди, я… — неловко начал Антон, с трудом подбирая слова, — прости меня, я повёл себя как идиот. — Продолжай, — улыбнулся Жнец. Вместо слов парень мягко взял рукой чёрную мантию друга, делая шаг вперёд и прижимаясь всем телом к телу мужчины, обнимая его. Тихий всхлип раздался в тишине, пока из глаз целым градом лились слёзы не то стыда, не то причинённой ему боли. — Тише, мой мальчик, — Смерть прикоснулся ладонью к дрожащей от плача спине, — с тобой всё будет в порядке, пока я рядом. — Прости, я никогда больше не оттолкну тебя, — сквозь всхлипы шептал мальчик, — мне никто кроме тебя не нужен. — А я и не собирался бросать тебя, — прошептал в ответ мужчина, опускаясь на колени, — ты, мой дорогой подопечный, станешь великим человеком, — он взял голову Антона обеими руками и наклонил к себе, оставляя на лбу словно благословляющий поцелуй.***
Вернувшись тем же путем, каким и уходил, Антон отпер дверь стащенным у учителя ключом и как мышь тихо поднялся на свой этаж. Часы в комнате показывали уже половину пятого ночи, время близилось к подъему, когда мальчик скинул с себя тяжёлую одежду и надежно спрятав ту под половицами, упал на скомканную постель. И вдруг интересная мысль пришла ему в голову. — Смерть, можно я буду звать тебя Арсением? — неожиданно прозвучало в тишине. Антон знал, что Жнец здесь. Он всегда был рядом, теперь в этом можно было не сомневаться. — Чего ради? Я не нуждаюсь в имени, — хмыкнул голос из темноты. Смерть на Арсения и правда был вовсе не похож. Волосы чёрные, а точеные, словно мраморные черты лица обрамляла такого же чёрного цвета короткая борода и усы, холодный взгляд глубоких синих глаз пробирал до дрожи в коленях, когда мужчина смотрел сквозь тебя. Этот выходец из потустороннего мира завораживал своей красотой даже куда больше, чем покойный учитель. Звание Сына Смерти описывало его как нельзя лучше. — Я не должен позволить себе забыть об этой ошибке, — уверенно ответил мальчик, наблюдая, как за окном начинается ночной снегопад. Совсем скоро их с мертвецом следы в лесу ночь заметёт очищающей белой пеленой.