Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Но есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится. То есть даже так: чем более он порядочный человек, тем более у него их есть.
Федор Михайлович Достоевский
Гермиона смотрела на Драко и ей казалось, что мир вокруг рассыпается, чтобы собраться в новую картину. Вот только кусочки растерялись, пазлы не сходились, а сколотые уголки навсегда изъяли мелкие детали из повествования. Картина была рваной, неполноценной, а оттого был очевиден общий смысл, но не сама суть, не истоки и не предшественники. Она услышала его голос. Она услышала буквы, которые сложились в слова, а затем в предложения, но общий смысл до сих пор был покрыт коркой тумана, и через пару секунд она практически убедила себя, что это был мираж. Помешательство. Воздействие алкоголя на неподготовленный организм. Это ведь невозможно… это ведь невозможно? Она сделала шаг к нему, и он поднял глаза. Его лицо было расслабленным, освещенным непривычной для нее и незнакомой для всего мира теплой улыбкой. Но ее взгляд, полный ужаса и непонимания, полный надежды и сомнений, заставил его ресницы задрожать, и взгляд его мгновенно потерял всякую веселость. Они стояли друг напротив друга и просто смотрели. Просто смотрели, а в глазах парня медленно начали сгущаться тени осознания. Осознание перетекло в растерянность. Растерянность перетекла в злость. Серый цвет поглотил радужку, вытесняя небесную голубизну, и он решительно двинулся в ее сторону. В глазах Драко была такая ярость, что впору было провалиться сквозь землю, чтобы не стать тем человеком, который эту ярость на себе испытает. Она испугалась. Она окончательно запуталась, заплутала среди этих искореженных деталей, пытаясь осознать услышанное, пытаясь предугадать его действия. И единственное верное решение, которое пришло ей в голову — бежать. Что она и сделала. Узкое в бедрах платье и тонкие шпильки мешали ее побегу, но сейчас ее не смог бы остановить даже вставший в проходе горный тролль. Ее кто-то окликнул, возможно, это был сам Драко, а может кто-то из ребят, но она была словно под водой, и звуки лишь приглушенно доносились до края ее сознания. Она выбежала из Большого Зала и устремилась к лестнице. Еще шажок, и она бы вскочила на первую ступеньку, но кто-то схватил ее за предплечье, дергая назад, и она, практически потеряв равновесие, упала в его руки. Она бы вырвалась и побежала снова, но ее остановили глаза, в которых плескалась ртуть и тьма. Гермиона замерла, прекращая попытки к бегству, и просто обмякла в его крепких руках, признавая свое поражение. Он молчал и смотрел на нее. Она молчала и смотрела на него. Но он нарушил тишину. — Грейнджер, — прошипел он, и она могла поклясться, что звук его голоса был заряжен невербальной магией, способной выжечь ее дотла, — Какого черта ты лезешь в мою голову? КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ВЕЧНО СУЕШЬ ВЕЗДЕ СВОЙ НОС? — Он сорвался на крик, встряхивая ее за плечи и тяжело дыша. Она молчала. Он помотал головой и с низким рыком впечатал кулак в ближайшую стену. Его кожа треснула, и она увидела капельки крови, струящиеся по его пальцам. — Ты знала, — продолжил он тихим, вкрадчивым голосом, — Ты знала, что делала. Ты спланировала это, — утвердительно произнес он и шепотом продолжил, — Зачем? Девушка быстро заморгала, выходя из окутавшего ее транса, и прошептала: — Я должна знать, Драко. Я должна узнать, что вы скрываете от меня. Он оперся руками о стену, сгорбившись и опустив голову. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Она чувствовала, как он пытается взять свои эмоции под контроль, и увидела, что его длинные пальцы, прижатые к стене, немного дрожали. Драко резко оторвался от стены, схватил ее за предплечье и распахнул ближайший кабинет, заводя ее внутрь. Затем он магией запер дверь и повернулся к ней, оказываясь на расстоянии выдоха. Он снова был близко. Слишком близко. Так близко, что она не могла думать ни о чем, кроме его глаз, его острых скул. Ее взгляд обвел лицо парня и остановился на губах. Драко рвано выдохнул, поглощая черты ее лица со смесью безумства и желания, ярости и боли. Он подтолкнул ее вперед и положил руки на парту по обе стороны от нее, наклоняясь и практически касаясь своим носом ее собственного. Она уперлась поясницей в столешницу, держась за ее края. Ощущая, как тело наливается адским пламенем, а ноги предательски дрожат. — Почему я? — прошептал он, обжигая ее раскаленным дыханием, в котором чувствовался мятный мороз и огневиски, — Почему не этот чертов рыжий патлач, не твой очкастый герой, а я? Тебе нужны были эти эмоции? Тебе нужна была какая-то отдушина, какая-то боль, которая отвлекала бы тебя? Что это, Грейнджер? — Драко, все не так. Все началось намного раньше войны, и я никогда и ничего не могла с этим поделать, — тихо произнесла она, — Я не использую тебя и никогда не использовала. Я никогда не ждала твоей взаимности. Все, чего я хотела, это узнать тебя ближе. Понять, почему мое сердце выбрало тебя, или доказать ему, что ты не стоишь этой любви. — Я не стою твоей любви, Гермиона, — произнес он ее имя, посылая по телу волну мурашек. Он выдохнул и прислонился к ее лбу своим, зажмуривая глаза. Она задышала чаще, и вскоре их дыхание слилось в унисон. Драко задрожал. Девушка чувствовала, как его практически колотит от этой дрожи, и в следующую секунду он наклонился, прислоняясь к ее губам. Это было похоже на взрыв. Их прикосновение будто переключило тумблер, запуская все сдерживаемые механизмы, и они, одновременно издав стон, прижались друг к другу ближе. Он обхватил губами ее нижнюю губу и прижал руки к бедрам, поднимая ее на стол. Гермиона обхватила его ногами, углубляя поцелуй, вызывая новый стон у них обоих. «Гермиона… ты моя, моя» — услышала она его голос в своей голове — Моя, — вторил он вслух, спускаясь губами по ее скулам к шее и обхватывая зубами чувствительную зону над ключицей. Она изогнулась в его руках, толкнувшись к нему бедрами, и он зарычал, возвращаясь губами к ее губам, вбирая их в себя и кусая. Одной рукой он сжимал ее бедра, а другой зарывался в волосы, притягивая ее ближе, шепча ей что-то, и его голос смешался с голосом в ее голове в какофонии признаний, страстных слов и низких стонов. Она вторила ему, теряя голову, и их тела и разумы слились воедино. Они словно были теми самыми потерянными пазлами, теми самыми недостающими деталями на огромной картине мира, и теперь она заиграла новыми красками, обретая смысл. Он дернул ее платье на спине, разрывая его по швам, и спустил ткань на талию, помогая выбраться из рукавов. Она потянула его за пиджак, а затем за горло черной водолазки, заставляя снять ее, чтобы почувствовать его еще сильнее. Еще ближе. Ей хотелось провалиться в него, быть частью его самого, быть им. Быть его горячей кожей, раствориться в его дыхании и остановить время, чтобы это никогда не прекращалось. Больше не было никого в этом мире. Только он и она. Она и он. Он стянул с нее белье, прижимаясь к ней бедрами, и пожар внутри разросся до критических отметок, до температуры, которая не имела ничего общего с жизнью. Гермиона оторвалась от губ Драко, желая почувствовать больше, охватить еще больше, и прижалась к шее, рисуя языком на его коже и вызывая новые стоны, чувствуя вибрацию его голоса на губах. Она потянулась руками к его застежке на брюках, и он оторвался от нее, прижимаясь лбом ко лбу на мгновение, а затем прошептал: — Я боюсь, что ты пожалеешь об этом, — его шепот сорвался, и сам он практически задыхался, словно в этой комнате перекрыли кислород. Она заглянула ему в глаза, кладя руки на его лицо и поглаживая скулы кончиками пальцев: — Я люблю тебя, Драко. Я безумно люблю тебя и никогда не пожалею об этом. Он приглушенно застонал и помог ей стянуть с себя брюки и белье, легко толкая ее на парту, заставляя лечь, и прижался к ней, заглядывая в ее глаза. Девушка едва кивнула головой, и в следующую секунду он ворвался в ее тело с громким стоном и уронил голову на ее плечо, сдерживая себя из последних сил. Она едва вскрикнула и прижала его ближе, заставляя их замереть на несколько секунд. Драко целовал ее скулы, шею, гладил ее тело, и постепенно она обмякла в его руках, поддаваясь его ласкам, а затем нерешительно двинулась ему навстречу. Он зарычал в ее шею, вторя этим движениям, и начал двигаться внутри нее, прижимаясь к губам и делая поцелуй рваным, прерывистым, безумным. Гермиона посмотрела в его глаза и увидела, как зрачок практически затопил радужку, вытесняя весь цвет. Глаза Драко полыхали желанием и жаждой, и она была уверена, что он видит в ее глазах тоже самое. Не было ничего более прекрасного. Никогда в жизни она не была так счастлива, как в эту минуту здесь, с ним, когда его руки и губы были везде, когда он был в ней и физически, и ментально. Когда она слышала каждую его мысль и понимала, что все это правда. Драко ускорял темп, а она терялась в реальности, не разбирая слов, не контролируя голос, не контролируя мысли, а он шептал ей о том, какая она красивая, подводя ее к самому краю пропасти, возводя ее на вершину, даря ей то, о чем она никогда не посмела бы и мечтать. Он положил руку меж ее бедер, помогая ей ласками, и она ощутила огромную тяжесть внутри, которая нарастала, заполняя огнем все вокруг. Через пару минут ее ощущения достигли пика, и она взорвалась, выкрикнув его имя, и прижала его к себе в глубоком поцелуе, содрогаясь и всхлипывая от переизбытка эмоций. Он сжал Гермиону в руках, толкаясь в нее последний раз, и громко застонал, прикусывая губу и содрогаясь в оглушительном оргазме. По ее щекам заструились слезы, и он взглянул на нее теплым и обеспокоенным взглядом. Она всхлипнула и покачала головой, мягко прижимаясь к его губам и скрепляя их союз в безмолвном обещании. — Я люблю тебя, Гермиона. — И я люблю тебя, Драко. Так сильно люблю.***
— Ты готова? Он протянул ей руку, и Гермиона кивнула, заходя в кабинет директора. Минерва МакГонагалл встала из-за стола и шагнула к ним навстречу. Она тактично не обратила внимание на их сплетенные руки и жестом пригласила к резному шкафу, по бокам которого были расположены сотни разных скляночек с полупрозрачной дымкой внутри. — Я покину вас, у меня совещание с профессорским составом. Мистер Малфой, как закончите, просто верните все на свои места и закройте за собой дверь, — проговорила она и, кивнув, вышла за дверь, оставляя их наедине. Драко повернулся к Гермионе и глубоко вздохнул. — Пообещай, что ты не воспримешь то, что увидишь, близко к сердцу. В этом нет твоей вины и ты ничего не должна мне. Это мои решения и мой выбор. Гермиона покачала головой и обняла блондина, просунув руки под его мантию. Он запустил пальцы в ее волосы, кладя голову на ее макушку, и прижал девушку к себе еще ближе. Они постояли так с минуту, после чего она мягко отодвинулась от парня и шагнула к Омуту Памяти. Драко достал из нагрудного кармана скляночку и, немного помедлив, протянул ей. — Я буду рядом и ты можешь прекратить в любой момент, — отошел он к столу, и девушка вылила содержимое пробирки в мутный круговорот, опуская голову туда, где уже начинали возникать формы и пейзажи, и погрузилась в жизнь Драко Малфоя.***
Вокзал Кингс-Кросс,
1 сентября 1991 г.
Так волнительно. Совсем скоро он окажется в школе, о которой так часто говорила его семья и их друзья. Старшие дети друзей семьи отзывались о школе невероятно положительно, с придыханием рассказывая о заклинаниях, о применении магии, о шикарным празднествах, об архитектуре и о квиддиче. Драко любил квиддич. Отец часто водил его на игры, и у него даже была собственная метла, на которой он летал на большом поле возле дома. Он мечтал когда-то попасть в команду по квиддичу и часто фантазировал, как благодаря ему факультет выигрывает кубок школы. Факультет… это было еще более волнительно. Отец всегда говорил, что он — потомок двух величайших и самых влиятельных семей волшебного мира, а это значило, что он истинный Слизеринец. Драко часто просыпался в холодном поту из-за того, что ему снилось, что его распределяют на другой факультет, а отец разочарованно качает головой говоря, что он — позор семьи и всего рода. — Фу, — скривившись, процедил Люциус, — Здесь маглы. Какое право они имеют ступать на нашу территорию и порочить своей грязью гордое имя волшебников. Драко вторил его жесту, чтобы заслужить одобрение отца и, проследив за его взглядом, увидел двоих приятных на вид людей, вполне добродушных. У них были добрые глаза, и они промакивали их салфеткой, обнимая дочь. Это была девочка с огромной копной непослушных кучерявых волос. Она широко улыбалась, показывая миру свои непропорционально большие передние зубы. <i>«Она забавная», — заключил Драко. <i>Однако было в ней что-то, что заставляло рассматривать ее, и освещало изнутри странным теплым светом. Отец говорил, что это грязь, что такие, как она, недостойны находиться здесь. Он не мог разочаровать отца, потому никогда не спорил, не задавал вопросов, просто принимал его слова за данность. Но сейчас, впервые в жизни, ему по-настоящему стало интересно, почему.Совятня в Астрономической Башне,
10 января 1992 г.
«Драко, мы получили твой табель успеваемости за первый семестр обучения. Лучшие волшебники готовили тебя к поступлению в Хогвартс, в тебе течет чистая кровь, а это значит, что у тебя магический потенциал высочайшего уровня. Почему мы видим тебя на втором месте после грязной маглорожденной девчонки? Да еще и, в придачу к этому, получаем новость о том, что Гарри Поттер стал ловцом факультета Гриффиндор, а ты даже не приблизился к месту в команде. Мы с твоей матерью разочарованы и ждем от тебя хороших новостей в следующем семестре.» Драко разорвал письмо и выкинул его прочь из башни, зарываясь пальцами в зализанные наверх платиновые волосы и кипя от нахлынувшей злости и обиды. Это все она. Во всем виновата эта выскочка. Что бы Драко ни делал, она всегда обскакивала его в учебе, хоть он и учился просто превосходно, тратя на учебу абсолютно все свое свободное время. Пока его сокурсники резвились, играли в снежки и баловались с простыми заклинаниями, он был вынужден запираться в гостиной и зубрить школьный материал. Но она все равно во всем была первой. Она училась с таким придыханием и удовольствием, ее рука бесконечно взлетала на занятиях, и он все еще не понимал, каким образом его кровь должна была помочь ему взять над ней первенство.Поле для квиддича, Хогвартс,
4 октября 1992 г.
— Зато ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде, — отчеканила Гермиона. — Все они попали туда благодаря таланту. Его новая метла мгновенно стала неподъемно тяжелой, и вся его гордость за себя испарилась, словно по щелчку пальцев. Все лето он провел в учебе и в полетах возле Малфой Мэнора. Он изучил квиддич на практике и в теории, вызубрив все основные фолианты от корки до корки. И теперь, когда все старания наконец обрели смысл, она смыла их в водосток одним своим высказыванием. — Твоего мнения никто не спрашивал, вонючая грязнокровка! — выпалил он на эмоциях, запоздало осознавая, что именно он только что сказал. Она вынудила его! Он не мог позволить ей ударить его в грязь лицом прямо перед всей его командой. Прямо после того, как он приложил все усилия для того, чтобы попасть туда. Исполнить свою мечту. Оправдать ожидания отца. Драко увидел в ее глазах растерянность и горечь и тут же пожалел о сказанном, но лишь натянул на себя маску самодовольства. Так проще. Это было то, чего все от него ждали.Совятня в Астрономической башне,
4 сентября, 1992 г.
»…Темный Лорд должен вернуться, Драко. Это необходимо для всего волшебного мира, чтобы избавить его от нечистот. Все грязнокровки должны умереть. В школе будет неспокойно, не лезь на рожон и не высовывайся. Занимайся учебой. Мы ждем от тебя, что ты начнешь оправдывать возложенные на тебя ожидания.» — Грейнджер, — прошептал он, — она грязнокровка. Получается, она должна умереть? Пергамент в его руке дрогнул, и он пытался осознать смерть, как что-то существующее, как что-то потенциально возможное. Она была близко и скалилась, ожидая жертву. И этой жертвой могла стать она. Он должен был ликовать, но у него не получалось. Он — неудачник, недостойный имени своего отца.Коридоры Хогвартса,
28 сентября, 1992 г.
— Враги наследника, трепещите! — громко крикнул Драко, привлекая к себе внимание. — Ты следующая, грязнокровка, — процедил он, заглядывая ей прямо в глаза. Не будь дурой, Грейнджер, беги! Собирай свои вещи и уезжай из школы! Но это была бы не она, если бы не смотрела прямо в лицо опасности.Больничное крыло,
15 ноября, 1992 г.
«Она жива, она жива», — вопил голос внутри него, — «Она в безопасности». Он прокрался мимо целительниц и вошел прямо в палату. Гермиона лежала на койке. Она оцепенела, и ее лицо выражало ужас. Драко долго смотрел на нее, а затем достал из кармана листочек, вырванный из учебника, и сделал на нем пометку, написав одно слово: «Трубы». Он покинул помещение, надеясь, что ее тупоголовые дружки смогут найти эту подсказку.Поле с палатками,
24 августа, 1994 г.
Повсюду грохотали взрывы. Пожиратели прибывали, и Драко прорывался сквозь толпу, выискивая девушку, за которую чувствовал огромную ответственность. Ведь он был причастен к этому. Он должен был предупредить ее. Наконец, он увидел в толпе знакомые фигуры и неспешно двинулся в их сторону, нацепив на лицо непроницаемую маску. — Не лучше ли вам убраться отсюда? , — Серо-голубые глаза Драко сверкнули. — Тебе не понравится, если заметят ее, верно? Он кивнул на Гермиону, и в тот же момент со стороны поля послышался грохот, словно взорвалась бомба, и вспышка зеленого света на мгновение озарила деревья вокруг. — И что это должно значить? — с вызовом спросила Гермиона. — Грейнджер, они ищут маглов, — ответил Малфой, злясь на ее медлительность и несообразительность. Ну не сейчас же тормозить, в самом деле. — Не хочешь похвалиться своими панталонами между небом и землей? Если не против, составь компанию вон тем, они как раз движутся сюда, а мы все дружно повеселимся. — Гермиона — колдунья, — огрызнулся очкастый. — Думай себе что хочешь, Поттер, — злобно улыбнулся Малфой. — Если полагаешь, что они не отличат грязнокровок, оставайся стоять, где стоишь. На этих словах он развернулся и удалился от них. И когда он отошел на достаточное расстояние, он обернулся, бегая глазами и наблюдая. Он не мог вмешаться, не мог помешать им, если они схватят ее. Он должен был убедиться, что она услышала его.Коридоры Хогвартса,
14 марта, 1997 г.
— Как активно Вы рветесь убить своего директора, мистер Малфой, — процедил Северус, хватая Драко за воротник, — Позволь мне помочь тебе. Ты не должен раскалывать душу. — Я должен сделать это сам, как ты не понимаешь, — вырвался из его рук Драко, — Я должен быть там, я должен убедиться, что все кончено. - Зачем? Какое тебе дело до него, мальчишка? Ты так мечтаешь выслужиться перед Темным Лордом? — рассвирепел зельевар, наступая на него. — Не твое собачье дело! — Легилименс! В голове Драко пронеслись образы. Он пытался оградить сознание стеной, но у него не вышло, и ее образ вышел вперед, проносясь воспоминаниями. Вот она на поле, вот в Большом Зале. Она смеется. Она вскидывает руку. Она читает книгу. Она танцует с Крамом. Снейп вынырнул из его сознания и отошел от Драко, отворачиваясь. Они стояли в тишине несколько минут, после чего Северус резко повернулся к нему, и Малфой бросил ему в лицо: — Я должен убедиться, что она в безопасности. Я должен остановить их, если они отправятся громить башню Гриффиндора. Северус посмотрел на него с нечитаемым выражением лица, но Драко увидел в его глазах отголосок какой-то старой боли. Профессор отмер и схватил его за руку, сказав: — Я позабочусь об этом, а твоя задача — окклюменция. Ты должен сосредоточить на этом все свои силы, иначе она умрет сразу же, как только Темный Лорд решит исследовать твое сознание, чтобы убедиться, что Альбус мертв. И они направились в его кабинет, где Северус проводил часы, дни и недели, обучая Драко выстраивать стены вокруг своего разума.Малфой Мэнор,
13 июня, 1997 г.
— Нет, Темный Лорд, Драко говорит правду. Я сама была там и видела, как Северус принял решение самостоятельно убить старикашку, — елейным тоном произнесла Беллатриса и склонилась в почтительном поклоне так низко, что коснулась мраморного пола своими торчащими в разные стороны черными как смоль, кудрями. — Я должен убедиться, мальчик мой, что ты не договорился с ним об этом заранее, желая уберечь себя от задания своего хозяина, во имя спасения своей души. Волан-де-Морт буквально подплыл к нему, едва касаясь пола черными краями своего одеяния, и с хрипом произнес: — Легилименс. Драко автоматически поставил щит, закрывающий его сознание на тысячу замков. Темный Лорд свирепо зарычал: — Глупый мальчишка. Что ты скрываешь от меня? — Ничего, Темный лорд, клянусь. Окклюменция стала для меня слишком привычна, и это происходит само собой. Я защищал свое сознание весь год на тот случай, если меня схватят после убийства директора. Я не хотел подвергать опасности Ваши планы и Ваше местонахождение, мой Лорд.
Битва за Хогвартс,
2 мая, 1998 г
— Бомбардо Максима, — выкрикнул Драко, отлетая на метле, чтобы его не задели осколки каменных стен. Стена была разрушена и он влетел внутрь, открывая замок и выпуская студентов Слизерина из-под стражи. Придурок Филч удрал сообщать о происшествии, а Драко, воспользовавшись переполохом, догнал его и выхватил у него из кармана Карту Мародеров. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — прошептал Драко и рывком раскрыл карту, отыскивая на ней кого-то из троицы. Он увидел их всех возле стены на восьмом этаже, и они на его глазах исчезли. «Выручай-комната», — подумал он и побежал в сторону лестницы. Студенты толпились и толкались локтями, но он отпихивал их и бежал. Он должен был что-то сделать, должен был вытащить ее отсюда. Драко замер перед скрытой комнатой и закрыл глаза, больше всего на свете желая увидеть ее. Когда он открыл глаза, дверь была перед ним, и он, рывком распахнув ее, ввалился внутрь. Гарри резко обернулся, увидев его, и направился к нему, подняв палочку: — Что тебе нужно? — Где она? — прошипел он. Поттер недоуменно уставился на него: — Кто — она? У меня нет времени на это, Малфой! — Где Грейнджер? — взревел он, шагая в сторону брюнета, — Я должен спрятать ее, должен увести ее отсюда. — Пошел к черту! Куда ты ее хочешь увести? Прямо в лапы своему хозяину? — Придурок, она может умереть! Я хочу спасти ее! В глазах Гарри мелькнуло понимание, и он отпустил палочку. — Отдай мне ее, Поттер. Внезапно из-за груды какого-то хлама вышли Рон и Гермиона, а за спиной Драко выросли Крэбб с Гойлом. — Малфой, Темный Лорд ищет тебя. Как и твой отец. Где ты пропадаешь? — Что ты просишь отдать тебе? Драко оглядел Гермиону, осматривая ее на предмет телесных повреждений, и рвано выдохнул. Он должен избавиться от шестерок и найти ее еще раз. — Мою палочку, Поттер. У тебя моя палочка.Битва за Хогвартс, позднее,
2 мая 1998 г.
— Гарри Поттер МЕРТВ! — скандировал Волан-де-Морт, и внутри все рухнуло. Чертов Поттер, чертов Поттер! Зачем ты это сделал? Драко опустил голову, находя ее глазами. Сраный монстр толкал какие-то речи и тут обратил свой взор на него, приманивая его рукой: — Драко, мы ждем тебя в наших рядах. Он замер. Взглянул на нее, пытаясь прикинуть, в каком случае у него будет больше вероятности вытащить ее отсюда. — Драко, — позвала его мама, и сердце пропустило удар. Они погибнут, если он останется на этой стороне. Но тут Нарцисса посмотрела на Гермиону и кивнула, возвращая ему взгляд, — Выходи к нам. Она поняла. И она настаивала на том, чтобы он шел к ней. Малфой, полностью растерянный, пошел навстречу к матери и услышал рваный выдох за своей спиной. Практически всхлип. Он быстро посмотрел на источник звука и увидел Гермиону, которая смотрела на него так, что прошибало насквозь. Это были глаза, полные боли. Она потеряла лучшего друга и всю надежду на победу. Но почему она так смотрела на него? Драко стерпел прикосновение Волан-де-Морта и подошел к матери, которая тут же увела его подальше от Пожирателей и протараторила: — Поттер жив. Он ждет подходящего момента. Я вложила ему твою палочку, — кивнула она и взяла его лицо в руки, — Он спасет ее. Но если тебе потребуется спасти ее, то я помогу. Драко почувствовал, как горячая слеза спускается по его лицу. Он никогда не давал волю своим слезам, но сейчас он был разбит и разорван в клочья, а мать дала ему надежду.Заседание Визенгамота,
28 июля 1998 г.
— Заседание по делу Драко Люциуса Малфоя, сына ранее осужденного и приговоренного к заключению в Азкабане Люциуса Малфоя II, объявляется открытым. Драко сидел на стуле в окружении суда в полном составе. Темный Лорд мертв. Гарри Поттер получил заслуженные лавры. Мать не осудили. Гермиона жива. Это все, что было важно, поэтому блондин даже не слушал обвинения и защиту. До тех пор, пока в свидетели защиты не пригласили Гарри Поттера. Драко удивленно поднял голову. Они обменялись взглядами, и Гарри кивнул. Поттер рассказал о ситуации в Малфой Мэноре, о том, что Драко не выдал их личности и о том, что он искал их в замке, пытаясь предупредить и предложить защиту. Он не упомянул о том, что Драко, по сути, интересовала только безопасность Гермионы. Судья потребовал доказательства, и Гарри на секунду задумался, глядя Малфою в глаза. Тот кивнул, и Поттер прислонил палочку к виску, отдавая судьям свои воспоминания. Судья заклинанием вывел изображение на обозрение всем присутствующим и после потребовал того же от Драко. Парень опешил. — Это слишком личное, — отрицательно помотал он головой. — Все, что происходит в зале суда, остается в зале суда, мистер Малфой, — кивнул ему судья, — предоставьте Ваши воспоминания и, я уверен, Ваше положение значительно улучшится. Малфой нахмурился, но затем, шумно выдохнув, кивнул головой и ему принесли его палочку. Он так давно не прикасался к ней, что почувствовал приятную вибрацию в пальцах и улыбнулся. Затем он прислонил древко к виску и изъял все то, что предпочел бы похоронить в себе. От одной мысли, что все в зале и, в особенности, Поттер, увидят самое сокровенное, его затошнило. Перед присутствующими пронеслись сцены его жизни, и он посмотрел на Избранного. Тот приоткрыл рот от шока и не мог поверить своим глазам. Приговор был аннулирован.Здание Министерства Магии,
28 июля 1998 г., позднее.
— Малфой! , — окликнул его Поттер, направляясь к нему через коридор. Драко остановился и обернулся, окидывая его с самодовольным выражением лица: — Ждешь благодарности, герой? — Нет, — покачал тот головой, — Ты возвращаешься в Хогвартс. — утвердительно кивнул он, и Драко кивнул ему в ответ. Тот вздохнул и продолжил. — Пообещай мне кое-что. — Все зависит от того, какое обещание ты собрался взять с меня, Поттер. — Ты не должен лезть с этим к ней. Она не должна знать. Пообещай. Драко фыркнул и поднял бровь: — Назови хоть одну причину, почему я не должен этого делать. — Она сломлена, Малфой, — серьезно сказал он, — Она потеряна после всего того, что ей пришлось пережить, а она и так всегда готова жертвовать своими интересами ради других. Ты просто сломаешь ее окончательно. Ты сам этого не хочешь, поверь мне. Ты не хочешь, чтобы она была с тобой только из-за того, что будет чувствовать себя обязанной тебе. Пообещай, что ты никогда не скажешь ей обо всем этом и будешь держаться от нее подальше. Драко ощутил боль где-то между ребрами. Он сжал зубы в попытках разрешить внутреннюю борьбу. Он собирался вернуться в Хогвартс и попробовать. Теперь, когда все было позади, он мог попытаться. Но после слов Поттера он понял, что не мог. Никогда не мог и не сможет быть с ней. — Что, печешься о своем рыжем дружке, который запал на нее? — фыркнул Драко — Не будь придурком, Малфой, подумай о ней. Она должна быть счастлива после всего этого дерьма. Ты не сможешь сделать ее счастливой, ты лишь изранишь ее. Драко опустил глаза. Он снова хоронил свои мечты, закапывая их глубже, пряча их за стенами. Складывал свои воспоминания о ней в большую коробку и убирая ее как можно дальше. Он пытался смириться. Поттер прав, он не сможет дать ей всего того, что она заслуживает. Через несколько минут он наконец поднял на него покрасневшие глаза и шепотом ответил: — Обещаю.***
Образы и силуэты закружились, выталкивая Гермиону из воспоминаний Драко. Она резко вдохнула, будто выплыла из воды на поверхность, и ошарашено уставилась в Омут. Картинка в ее голове сложилась. Она разгадала загадку. Гермиона обернулась и посмотрела на Драко. Тот смотрел на свои руки, которые било мелкой дрожью. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона, и Драко резко вскинул голову, — Спасибо, что показал, — сказала она и шагнула к нему, зарываясь в теплые объятия.