Моя Весенняя Роза

Вечер сегодня не задался с первых минут. Сулейман вместе с Хюррем приехал в санджак к сыну на ужин в честь новорожденного внука. Хюррем... Змея Хюррем. От одного её вида становится тошно. Сколько бед она принесла во дворец. Сколько страданий и унижений довелось терпеть Весенней Розе Повелителя. Впрочем, султан уже давно не смотрит в её сторону. Махидевран сидела на тахте на балконе. Уже который час головная боль не давала ей заснуть. Ночное небо Манисы осыпали тусклые звезды. В воздухе царила мертвая тишина одиночества. Снова одна. Снова горькие слезы увлажняют точеные скулы еще молодой султанши. Бутылочка отравы всегда была под рукой. Она подошла ближе к перилам балкона. Вот-вот и она готова выпить все и не продлевать этих мук, но сомневалась, вспоминая Мустафу. Одна отрада — сын. Старший наследник, любимый сынок и частичка ее души и плоти. Единственное, что соединяло их с Повелителем. Она не может выпить яд. Не может оставить сына в этом жестоком мире, где враги только и выжидают удобного момента, чтобы уничтожить её сокровище. В нежной руке все еще находился бутылек со смертельной жидкостью. — Матушка?.. — в покоях заскрипела дверь. Мустафа пришел. Будто бы сила мысли привела его сюда. — Сынок. — султанша слегка вздрогнула, слишком глубоко погрузилась в себя. Пытаясь скрыть эмоции от сына, она быстро вытирала слезы руками. Бутылочку не успела спрятать, положила под подушки. — Уже поздно. Почему ты пришел? — спокойно спросила Махидевран, присев возле скрытого места. Мустафа подошел к матери и присел на тахту рядом. Она наскоро накинула шелковый халат на плечи. — Мне не спится, валиде. Сегодня вечером вы были так печальны. Вижу и вы не ложились. — Голова болит.. Все пройдет, Мустафа. Ай... — Гюльбахар прислонила пальцы к горячим от боли вискам. — Матушка?! Опять мигрени? Я позову лекаря. Стража! — Не надо! — резко взяв сына за плечо, сказала Махидевран. — Ты пришел и мне стало легче... — Вы плачете, мама. Почему вы пытаетесь это скрыть от меня, — обеспокоенным и слегка строгим тоном проговорил наследник. — Кто вас обидел? Кто бы это ни был, он непременно ответит за слезы моей матери! Мустафа знал причину этих слез. Он всегда видел, как страдает его мать. С самого детства. И всему виной его отец. Как только он мог забыть её, отказаться от такой красивой женщины?! Это не укладывалось в юной голове. Сколько бы сын не противостоял отцу, сколько бы не защищал Махидевран от нападок Хюррем Султан, все бестолку. — Мустафа... — не выдержав, заплакала султанша. Мустафа распахнул крепкие объятия ей навстречу. — Я не могу так больше! Эта змея будто специально добивается моей смерти. Как она смотрит на повелителя, а потом ждет моей рекции. — Гюльбахар прижалась к родной груди сына. Непрекращающийся поток слез оставлял следы влаги на кафтане. Мустафа просто не мог смотреть на это. Ему было больно не меньше. Его взгляд переметнулся вниз. Что-то блеснуло между подушками. Что это? Яд?! Быстрым движением он вытащил бутылек. Махидевран слегка отпрянула назад. — Что это, мама?! Вы что же пытались убить себя?!! О, Аллах! Что вы.. Что вы чуть наделали, вы понимаете?? — Наследник тряс свою валиде за плечи. В его черных от страха глазах пробежала буря эмоций: негодование, страх, ярость... — Прости меня, Муста.. — Как же вы не понимаете?! Я не смогу жить без тебя! — продолжал отчитывать мать Мустафа, не давая ей и слова. — Все, мама.. Я иду к Повелителю и будь что будет! Я не дам ему так издеваться над моей любимой женщиной!!! — Шехзаде резко сорвался с места и направился к выходу. — Мустафа, прошу тебя! — прокричала Гюльбахар. Пытаясь задержать сына, она обхватила его сзади и прижалась к широкой спине. Мужчина вдруг остановился. Внутри опять что-то перевернулось. Каждое прикосновение его валиде было мгновением рая. Объятья ее, как спасение. В них он тонул каждый раз, как в последний. Больше жизни он всегда боялся потерять её. Она же жила только сыном. Он — смысл ее жизни. Она — причина его существования. Шехзаде развернулся к матери. Взяв ее за руки, он поднес их с своим губам и заплакал. Впервые Махидевран видит своего сына таким. Он целовал, целовал ее руки, он не мог не целовать эти родные, горячо любимые, теплые руки. Они держали его, совсем безщащитного младенца. Они гладили его по голове, всегда ерошили волосы так же, как и в детстве. Целовал и плакал. Зеленые, стекляные от слез глаза Махидевран не могли оторваться от взгляда черных, как ночь глаз шехзаде. В эту ночь они смотрели совершенно по-новому. Не как сын смотрит в глаза матери. — Мама.. Прости... — еле проговорил Мустафа и нежно впился в губы Весенней Розы. Его Весенней Розы. Махидевран почти сразу начала отвечать на поцелуй. Это сон. Этого не может быть. Столько лет она жила без мужчины и тут же растаяла в объятьях собственного сына. Желание предательски вырывалось наружу. Она почувствовала уплотнение внизу. Как же можно?.. Их поцелуй длился всего полминуты и шехзаде будто опомнился. Он слегка отстранился он желанных губ. — Это сон, не так ли? — Махидевран не понимала ничего. Ей просто хотелось, чтобы эта ночь была вечной. — М..матушка, простите меня! Я не хочу навредить вам. Я люблю тебя, мама. Всегда любил. Всегда хотел тебя одну. Я хочу делать тебя счастливой.. — Мустафа, не уходи... — она потянулась к сыну, поглаживая ладонями родные черты. — Я всегда буду рядом, мама... — снова прильнул он к бархатным губам. *стук в дверь* — Госпожа. Вас беспокоит Гюльшах Хатун, — как гром среди ясного неба прозвучал голос аги за дверью, — что мне передать? Махидевран обеспокоенно посмотрела на сына и строго ответила: — Пусть ждет! — голос султанши дрогнул. — Что же теперь будет, Мустафа? — прошептала она развернувшись к сыну.