Толстый сборник

— Что, сучки?! Трясëтесь? — Орал Хазин, наслаждаясь властью. Рейд выдался богатым на добычу. Вся золотая молодëжь Санкт-Петербурга и их прихлебатели. А там где богатые сосунки, там что? Правильно! Там и всякая шушара, планирующая ободрать тупых детишек как липку. — Вот этих в первую очередь, — Петя оттащил перепуганных девчонок, передавая в лапы подчинëнным. Глаза оленьи — явно что-то приняли. Быстрее на допрос, быстрее растрекочат всë на своих дилеров. В крови у Хазина бурлила злая сила и парочка стимуляторов. Он бросался на всех и каждого с тех пор, как начал слезать с наркоты. Папочка перевел его с глаз долой. Хазин-старший постарался забыть о том, что в родственниках бешеная псина. Уходя, Петя сдал такую шушеру, что лучше бы кони двинул в одном из притонов. Полковник после таких новостей даже постарел весь как-то разом. Если Пете и было стыдно, то лишь чуть-чуть. Злости было больше. На всë, за всë и на всех. На отца побольше, чем на остальных: тот, кто должен был стать поддержкой и опорой, бил по жизни больнее других. — Совсем охерели?! Да вы знаете, кто мой отец? Громкие слова тригернули нервную систему. Хазин привстал на цыпочки, чтобы разглядеть тощую фигуру в объятиях парочки его амбалов. — В сторону! — Гаркнул Петя, раскидывая потные тела перед собой и задевая кулаками бронежилеты подчинëнных. — Это еще что такое? — Хазин сглотнул. «Это» оказалось светловолосой обдолбанной каланчой. Крашеная тощая кукла мужского пола смотрела на него с обещанием всех смертных кар. Кирилл заметил жадный взгляд, скользнувший в широкий вырез дорогой рубашки, и гаденько ухмыльнулся. Петя занервничал и разозлился: — Тебе отдельное приглашение нужно? Что ты там вякал? Тявкни погромче, а то не слышно. — Совсем старый, да? Тебе на слуховой аппарат скинуться? — После слов Киры, от него спецназ как-то незаметно шагнул подальше. — У меня батя прокурор Гречкин. — Да ты что, — притворно испуганно протянул Петя. — Отпустите, — подчинëнные, запакованные в спецформу, даже не поняли, что Хазин серьëзно и тому пришлось повторить более грозным тоном. Гречкина выпустили, и парень поднялся во весь рост. — Вот сразу бы так, — сказал он довольно. В следующее мгновение удар в живот заставил его согнуться в три погибели. — Так, я не совсем расслышал, — Петя положил руку на плечо кашляющего парня. — Чей ты там, говоришь, отпрыск? — Пошел нахуй, — взъярился Кирилл, шипя сквозь зубы. — С работой можешь попрощаться. — Сам сейчас на хер пойдëшь, — Хазин потащил пацана к туалетам, игнорируя попытки спецназа его остановить. Наглый зарвавшийся щенок думает, что папочка всегда будет рядом. Поможет, поддержит, всех накажет. Как бы не так. Хазин втолкнул упирающегося Гречкина в кабинку пустого туалета. — Чего ты замолчал? — Усмехнулся Петя. — Ты, кажется, звал папочку? Так давай — кричи. Тусклое освещение облизывало ходуном ходящую грудную клетку Кирилла. Тот сидел на крышке толчка и смотрел снизу вверх с растерянной злостью. Такой холеный, тощий. Скулы острые, глаза злые, а губы тонкие и подрагивают. При ближайшем рассмотрении, Петя заметил татуировку на лице. Не грязь, значит, сам сделал. Волосы мелированные, в геле, наверное, и тянуть будет неприятно: под пальцами захрустит. Весь такой дикий, не домашний мальчик. Непослушный и на него самого похожий. Застарелая корочка печати воспоминаний неприятно затрещала. Из глубины поднялось бурыми каплями сожаление о несбывшемся и жалость к пацану. Жалость к себе и глухое презрение. Хазин скривился, и Кирилл воспринял это по своему. — Что, без криков не встает? — Гречкин оскалился по-лисьи и длинную ногу задрал. Поставил на стенку рядом с плечом Хазина. — Гибкий, — без задней мысли брякнул Хазин от удивления. Кирилл после этой реплики осмелел, чуть расслабился и потянул носом воздух. Кабинка пропиталась запахом клубничного вэйпа, но легкий аромат одеколона майора Хазина пробивался сквозь пар. — Ты даже не представляешь, — в глаза Кирилла вернулась поволока, а на губах появилась предвкушающая улыбка. — Что ты принял? — Тебя ебëт? — Гречкин снова окрысился, но как-то странно. Слишком быстро. Без заминки. Так-так. — На кого работаешь? — Хазин смотрел в упор уже без грамма наглости или злости. Внутренняя псина почуяла след. — Ты мой маникюр видел? — Хохотнул Кирилл и развалился на сортире. — Такие, как я не работают. — А папочка знает, что ты полицейская соска? — Петя оскалился и навис над замершим Кириллом. — Или дружки-барыги? Еще раз: на кого ты работаешь? Гречкин перестал улыбаться и посмотрел прямо. Определëнно слишком осмысленно для того, кто тусил всю ночь. Не ответил. Петя снова начинал злиться. Чем запугать парня, он не знал. Предки того явно крышуют, значит, на родительские симпатии не надавить. Интим по принуждению сына прокурора, видимо, не напрягает. Для кого пацан сегодня тут вертелся — вопрос на миллион. Просто посидеть в компании прихлебателей? Трезвенник-язвеник, привыкший бросать пыль в глаза? Или, как и он сам ещë недавно, загоняет идиотам наркоту? Хазин почувствовал тошноту от воспоминаний. — Эй, товарищ полицай, вам плохо? — Кирилл смотрел на побледневшего майора с ноткой веселости, но глаза оставались настороженными. — Иди ты нахуй, дядь. — Я не настолько старый, дядь, — передразнил Кирилл и приподнялся. Петя сначала не понял, что тот делает и дернулся, когда прохладная ладонь легла ему на лоб. — Чем ширяешься? Зрачки огромные. Хазин хотел скинуть руку, но прохлада пальцев оказалась слишком приятна. — Здесь я задаю вопросы. Прохлада исчезла, и Петя чуть не попросил вернуть руку обратно на лоб. Гречкин зашуршал чем-то по карманам и достал таблетки в прозрачном блистере. — Глотай, — тонкие пальцы с зажатой таблеткой уткнулись в Петины губы. — Охренел?! — Не наркота, легче станет. Бля, да у тебя пульс зашкаливает, — выругался Кирилл и поднял таблетку на уровень карих глаз. — Видишь маркировку? Я тебе самое дорогое отдаю, между прочим. — Такие только в наркологичке Золотова, — узнал Хазин. — Как достал? — Прохладные пальцы толкнулись в горячий рот, пропихивая таблетку. Без воды, она тяжело пошла со сглатываением. Петя дернул задвижку и поспешил к раковинам. Включил напор воды на полную и жадно сглотнул. Лоханулся он со стимуляторами. Думал, так проще будет. Пару месяцев держался, а сейчас опять чуть не скопытился. Организму было по-прежнему херово, но от воды немного полегче. Скоро и лекарство подействует, вообще шик будет. Сзади казалось подозрительно тихо. Петя обернулся и выругался: парня и след простыл. — Вот хорëк, — выдохнул почти с восхищением. Воспользовался ситуацией и удрал. Ну, ничего. Пробьет по базам и пацана, и папочку. Рейд пришлось заканчивать в рекордно короткие сроки. Еще и Гром нарисовался с какого-то перепугу. Позыркал, поворчал и съебался под Петино рычание. Искал кого-то что ли? Два звена внезапно щëлкнули, скрепляясь в подозрении. — Гром! — Хазин рванул следом за коллегой из убойного. Петя шустро продрался сквозь толпу шуганой молодëжи и поймал скандально известного майора уже на улице. Прохладный летний воздух щекотал ноздри, забитые клубными запахами. — А ты с чего сюда полез? Работы мало, дядь? — Дело было, вот и приехал, — ëмко отрезал Игорь. Хмурый, высокий. Отталкивающе-правильный. — Я по-твоему совсем дебил? — Сакрально поинтересовался Петя. — Шлюшку свою по углам искал? — Хазин с удовольствием заметил, как Игорь напрягся. — Ты это о чем? — Прокурорского сынка потерял? — В лоб спросил Петя, ожидая реакции. Реакция не разочаровала. Гром губы поджал, напрягся. Пальцы в кулаки сжал. Того гляди ебанëт Пете по роже. Будь Хазин менее уставшим, с удовольствием бы сцепился. — Во что Гречкин опять вляпался? Такого вопроса Петя не ожидал и с ответом помедлил. — Тебя спросить хотел. По твоей просьбе малой тут вертелся? Гром огляделся и не заприметив лишних ушей, тихо ответил: — Возможно. — Прелесть какая, — так же тихо рыкнул Хазин. — А мне сказать про информатора не мог? — Я тебе и так много чего хорошего по Питерским злачным местам подогнал, — заметил Гром. Пете на это возразить было нечего. Только вот на Игоря Прокопенко надавил, иначе тот бы информацией не разродился. — Мог бы и предупредить, куда свою псарню потащишь. — Пардон, дядь, — протараторил Петя, в ответ на откровенность. — Кирилл где? — Свалил, — заметив подозрительный взгляд, Петя добавил: — Куда не знаю. Руку не прикладывал. — Ладно, — подытожил Игорь и собирался уже было уходить. — Так ты его трахаешь? Гром замер, но затем шумно выдохнул, словно решая не ввязываться: — Нет. Хазина такой ответ не устроил, но тему развивать не стал. Заметил, как у Грома рука дернулась и решил, что ну нафиг. Не в этот раз. Голова разболелась и пальцы прохладные на лбу почудились. Он домой доехал, сам не понял, как упал в кровать и уснул. Утро стало тяжелым вначале у него, потом и у всего наркоотдела. Кофе не помогал. Петя рычал, сотрудники ходили по струнке. Убойный отдел прятался за Дубиным, Дима старался не отходить от Грома во избежание эксцессов. Чувствовал, что от Пети прикуривать можно, такой он злой. Поэтому, когда Игорю позвонили и тот пошел на улицу, Дима хотел было увязаться следом. Гром на него рыкнул и Дубину пришлось остаться в офисе за бумагами. Хазина черт дернул именно в это время ломануться за кофе. Он распугал стайку патрульных, надевая летний пиджак. Вышел из управления и притормозил, упираясь взглядом в модную тачку. Игорь стоял, наклонившись к опущенному стеклу и с кем-то разговаривал. Петя был бы не Хазиным, если не подошел. Холеный и посвежевший Гречкин-младший отреагировал молниеносно: — Смотрю, ночь дерьмо и день ужасный? — Не боишься под управлением рожей сверкать? — Я по одному делу свидетелем прохожу, — с улыбкой оправдался Кирилл. — Петь, — буркнул Гром. — Иди куда шел. — А я может хочу компенсацию с твоего свидетеля стребовать. — За что? — Фыркнул Гречкин. — За дерьмовую ночь, — многозначительным тоном ответил Петя. Кирилл неожиданно смутился, принимая на свой счëт. Хазин даже пикнуть не успел, как Гром дернул его за грудки и уложил спиной в капот тачки Гречкина. Кирилл вскрикнул и открыл дверь. — Игорь, отпусти его! — Он тебя тронул? — На Грома было страшно смотреть. Петя судорожно сглотнул. Кулаки чесались хорошенько подраться, но их обоих остановил Гречкин, просувшийся меж ними так, что буквально лëг на Петю. — Игорь, нормально все. Отпусти. Игорек, пожалуйста, — интимно-просительно шепнул Кирилл, замечая, что на них уже прохожие поглядывают. — Ты уверен? — Не впечатлился Гром. — Дядь, да я уже взрослый мальчик. Сам решаю, с кем трахаться. «Дядь» резануло острый слух Игоря и тот отпустил Петю. Глядел он на отряхивающегося Хазина с таким подозрением, что того гляди одежда задымится. — Кир, — начал было Гром, но Гречкин уже понял, куда ветер дует. — Не начинай. Всë со мной нормально, папе можешь так и передать. Они с Лизой сегодня хотели к дяде Феде с тëтей Леной заехать. — А почему без Леши? — Сразу переключился Гром. Кирилл облегченно выдохнул. — Лешку сегодня Олег забрал на подготовительные курсы. Они потом ещë собирались Серëжу на вокзале встретить. Может и к тëть Лене заедут. У Грома телефон пиликнул и тот нехотя попрощался с Кириллом. На Хазина зыркнул, но ничего не сказал. — Мы так и не познакомились, — Гречкин прислонился бедром к машине, оглядывая молчаливого Петю. Тот тем временем анализировал ситуацию и делал выводы. — Майор Пëтр Хазин. Наркоконтроль. — Кирилл Гречкин. Можно просто Кир. — Как вы с Громом познакомились? — Почти въехал в приютских. На место Игоря вызвали. Папа мой приехал. Замял ситуацию и беспризорников себе взял. Разумовский тоже там был, его детдом по сути. Так все и познакомились. Папочка в Разумовском души не чает, как и в мелких. — И как тебе с новыми родственниками? — Проницательно уточнил Хазин. — А тебе нормально после того, как папочка из Москвы выкинул? — Рот закрой, — окрысился Петя. — Взаимно. — Сука крашеная. — От стервеца слышу, — Кира в долгу быть не собирался. — Да, мне фигово, но ныть и глотать таблетки я не собираюсь. Петя дëрнулся, как от пощечины. — Если ждешь благодарности, то фиг тебе, — Хазин натурально показал пальцами фигу и пошел мимо. — Подвезти? — Раздалось вслед. Петя молча нажал на брелок и его дорогое авто мигнуло фарами. Гречкин присвистнул. Его малышка тоже была хороша, но самолюбие майора хотелось немного погладить. Киру к Пете притягивали любопытство и схожесть в характере. Говорил ему папа присмотреться к майору. Вот он и присмотрелся. К другому, но тоже майору.