Falling all in you

— Так я правильно услышал? Элеонора Фернандес, староста Хаффлпаффа, сказала тебе, что ты ей нравишься в романтическом стиле, а ты сказал ей, что она тебе нет? — спросил Сириус, недоверчиво глядя на своего лучшего друга. — Я сказал — я не знаю! Я был потрясен шоком! — запротестовал Джеймс, глядя на недоверчивого Сириуса, ошеломившегося Ремуса и удивленного Питера. — Это то же самое, — сказал Сириус, недоверчиво покачивая головой своему лучшему другу, — О чем, черт возьми, ты думал, Сохатый? — Я не думал! — сказал Джеймс в отчаянии, недоумевая, почему он рассказал об этом своим лучшим друзьям, но затем понял, что они бы не отвязались. После празднования победы в пятницу Джеймс вел себя странно тихо, и Ремус, Сириус и Питер заметили странное поведение Джеймса. Обычно после матча Джеймс был громким и счастливым, хвастаясь, сколько голов он забил, как сработали его правильные планы и стратегии по квиддичу, и как он будет лучшим капитаном по квиддичу в истории Хогвартса, но в ту ночь на вечеринке он ничего из этого не делал. Вместо этого Джеймс удалился из гостиной, когда вечеринка была в самом разгаре, и улегся на постель, беспокойно ворочаясь, думая о том, что сказала ему Элеонора. И вот наступила суббота, четверо парней пробрались в Хогсмид и прибыли в «Три метлы», где они заказали сливочное пиво, запланировав вмешательство, загнав в угол своего лучшего друга и заставив его рассказать о том, что он скрывал, и что натворил. Затем Джеймс сломался и рассказал все, что произошло на победной вечеринке в гостиной Гриффиндора. Сириус тяжело вздохнул, а затем посмотрел на Ремуса, приподняв бровь. — Разрешишь ударить Сохатого за то, что он абсолютный идиот, Лунатик? — Что? — воскликнул Джеймс, недоверчиво глядя на Сириуса и Ремуса, гадая, сошел ли Сириус с ума и зная, что Ремус никогда не прибегнет к насилию. — Разрешено, Бродяга, — сказал Ремус, решительно кивнув головой, и Сириус кивнув, хлопнул кулаком Джеймсу по щеке, вызвав у него громкий крик боли. — Зачем ты это сделал? — спросил Джеймс, осторожно потирая красную щеку. — Потому что ты абсолютный придурок, — сказал Ремус, понимающе кивнув, — Почему ты отверг Элеонору, когда она тебе явно нравится? — Я не… … послушайте, я сбит с толку, хорошо! — сказал Джеймс, беспомощно глотнув сливочное пиво. — Я не знаю, что и думать. — Ну, не думай. Что ты чувствуешь к Элеоноре? — спросили Питер, Сириус и Ремус согласно кивнули. — Что? Она мне нравится… я думаю, что она действительно хорошенькая, — пробормотал Джеймс, покраснев. — Черт возьми. Она тебе нравится или нет? В романтическом плане? — спросил Сириус, проводя рукой по волосам. — Я не… — с трудом сказал Джеймс, отворачиваясь от пытливых глаз своих лучших друзей, прекрасно зная, что они знают, когда он лжет, просто взглянув на его лицо. — Отлично, — сказал Сириус с удовлетворенной улыбкой, — Теперь, когда мы решили эту проблему, я могу просто пойти и пригласить Элеонору на свидание. Джеймс резко повернулся к Сириусу и крикнул: — Что? Ты не можешь этого сделать! — Почему он не может? — с любопытством спросил Питер, когда трое мальчиков посмотрели на него, и Джеймс понял, что не отвяжется. — Потому что она тебе не очень нравится. И ты даже не знаешь ее должным образом, — сказал Джеймс, чувствуя себя расстроенным и ревнивым при мысли об Элеоноре с кем-то еще. — Что ж, мы очень близко подошли к этому за последние несколько недель. Она помогает мне с трансфигурацией, и мы встречаемся для наших еженедельных сеансов сплетен о людях, — сказал Сириус с улыбкой, которая разозлила Джеймса. — Хорошо, остановись! — разочарованно сказал Джеймс. Сириус, Ремус и Питер обменялись восторженными и понимающими ухмылками. — Ты ревнуешь? — с усмешкой спросил Сириус. — Нет, я завидую, — солгал Джеймс, качая головой, делая глоток сливочного пива, — Знаешь что, для меня это не имеет значения. Я бы никогда… — Пожалуйста, перестань лгать себе и спаси нас всех от неприятностей, — сказал Ремус, покончивший с чушью Джеймса, — Тебе нравится Элеонора, ты, невнимательное дерьмо, ты все время смотришь на нее, ты говоришь о том, какая она красивая, умная и храбрая, ты улыбаешься ей, как влюбленный идиот, ты беспокоишься о ней, ты флиртуешь с ней без остановки… матч по квиддичу — отличный пример… и когда бладжер летел в ее сторону, ты собирался взлететь и поставить себя перед ним, чтобы спасти ее! Ремус сделал паузу, чтобы перевести дух, когда Джеймс ошеломленно уставился на него: — Так что не говори нам, что она тебе не нравится, потому что глубоко, глубоко, глубоко внутри ты действительно любишь ее. — Только подумай об этом. Что бы ты почувствовал, если бы бладжер ударил ее, и она была бы серьезно ранена, и была бы вероятность ее смерти, — начал Сириус, как можно более драматично, когда Джеймс вздрогнул, чувствуя ужасную, жестокую боль внутри он покачал головой, желая, чтобы Сириус перестал говорить, не желая воображать Элеонору мертвой. Элеонора всегда была полна жизни, надежды и любви… думать об Элеоноре безжизненной было для него просто жестоко, разрушительно и невозможно. — Прекрати, — сказал Джеймс напряженным голосом, пытаясь убрать из головы изображение безжизненной и мертвой Элеоноры, потому что он не мог представлять свою жизни без неё. Ремус, Сириус и Питер понимающе улыбнулись друг другу, а затем улыбнулись Джеймсу: — Думаю, ты знаешь ответ, приятель. Джеймс подумал об Элеоноре, ее милой улыбке, наполненной искренним теплом, и о том, как она улыбалась ему, как будто только они оба знали то, чего не знал никто другой. Он подумал об Элеоноре, которая смеялась над его глупыми шутками и идиотскими каламбурами, нежно качая головой. Джеймс подумал об Элеоноре, которая закатывала глаза, когда кто-то говорил или делал глупости. Джеймс подумал об Элеоноре, которая была простой и классической, но источала атмосферу таинственной элегантности, которая привлекала его к ней. Джеймс подумал об Элеоноре, которая будет сидеть в библиотеке и заниматься до поздней ночи, потому что хочет быть лучшей из лучших. Джеймс подумал об Элеоноре, которую можно было найти возле Чёрного озера в ее красных, круглых солнцезащитных очках во время чтения книги. Джеймс подумал об Элеоноре, которая была саркастичной и остроумной, умной и веселой. Джеймс подумал об Элеоноре, которая верила в него и видела его таким, какой он есть на самом деле, и видела в нем самое лучшее. Джеймс подумал об Элеоноре, которая заставила его захотеть быть лучшей версией самого себя. Джеймс подумал об Элеоноре, которая видит его так, как никто другой никогда не видел. Джеймс подумал об Элеоноре, которая выполнила своё обещание, всегда была рядом с Джеймсом и дала ему второй шанс, даже когда он этого не заслужил. Джеймс подумал об Элеоноре, крутой и красивой, которая встала бы и поступила правильно, даже если это было труднее всего. И Джеймс подумал о том, как они разговаривали бы как пара и смеялись, как лучшие друзья. Он просто был слишком слеп, чтобы видеть то, что он искал и преследовал всю свою жизнь, было прямо перед ним. Элеонора была всем, чего он когда-либо хотел, и теперь он все испортил, потому что был абсолютным идиотом. — О, Мерлин, — сказал Джеймс, когда осознание всех этих мыслей сильно поразило его, — О, Мерлин! Мне нравится Элеонора! — Молодец, — сказал Сириус с удовлетворенным вздохом, ухмыльнувшись трепетом, охватившим Джеймса, — Это то, что мы можем назвать прогрессом! — Она мне очень нравится! Очень, очень, очень нравится! — сказал Джеймс, его глаза расширились от удивления — Мы знаем, — сказал Питер, кивая, — Трудно не заметить. — Но что мне делать? Что мне сказать? О, Мерлин, я все испортил! Она просто ненавидит меня сейчас! — сказал Джеймс в панике, и Ремус закатил глаза на Джеймса. — Я уверен, что Лия тебя не ненавидит, — успокаивающе сказал Ремус, пытаясь удержать Джеймса от паники. — Лунатик! Я буквально сказал ей, что она мне не нравится! Это катастрофа! — закричал Джеймс, схватившись за волосы. — Хорошо, романтик, успокойся! — сказал Сириус, тряся Джеймса за плечи, — Давай, чувак! Ты — Джеймс Поттер! —О, я собираюсь напортачить. Я чувствую это. Я не хочу напортачить, — сказал Джеймс, глубоко вдыхая и выдыхая. — Ты не облажаешься! — сказал Ремус, покачивая головой, — Послушай, ты нравишься Элеоноре со всеми твоими идиотскими наклонностями и несовершенствами. Это кое-что говорит о ней. Я уверен, что она даст тебе шанс, потому ты нравишься ей, Сохатый. — Да, будь с ней честен. Будь спокойным романтиком! — сказал Сириус, заставив Ремуса застонать, Питер усмехнулся, а Джеймс улыбнулся, — Ты должен сказать ей, что ты к ней чувствуешь. — Ты сделаешь это! — подбодрил Питера с улыбкой. — Да, я смогу сказать это девушке, которая мне действительно нравится, — уверенно сказал Джеймс, — Я сделаю это. Я расскажу Элеоноре, что я действительно к ней чувствую.