Тройное "я". HHC

      Мандзиро провалялся всю ночь на неразорбранной кровати, не переодевшись, глядя в потолок недовольным и даже злым взглядом. Он не слышал расспросов сестры: что стряслось, почему ты такой хмурый и нужна ли какая помощь. Парень на всё отвечал идентично: нет, нет и — нет. Он даже не удосужился поужинать, что ему, правда, было несвойственно.       С утра, как только первые лучи солнца коснулись крыши домов, Сано вышел из дома и направился к своему «Бабу» — так зовут его СВ250Т. Он разъезжал по утреннему Токио, вдыхая его запах, ощущая на себе утренний холодный ветерок, что будоражит кровь и разносит по твоей коже мурашки. Парень невольно улыбнулся.       «Нужно будет и Касуми показать это время… — думал он, смотря горящими глазами вперёд. — Наверное, видела и чувствовала уже всё это, но… со мной это будет немного по-иному, — Мандзиро улыбнулся. — Интересно, как она там…», — его вновь одолело беспокойство.       Ближе к полудню Сано встретился с Рюгудзи — всё в той же кафешке, где парень заказывает детский обед, а Кен ставит на него маленькие флажки. Только вот сегодня не было того счастливого лица с горящими глазами и широкой детской улыбкой: Мандзиро сидел задумчивый и серьёзный.        — Эй, Майки, что с тобой? — спросил Рюгудзи, облокотясь спиной на спинку диванчика и слегка наклонив голову набок.        — М? О чём ты? — с лёгкой пеленой удивления в голосе поинтересовался глава «Токийской свастики».        — Ты не обрадовался детскому обеду, не начал ругаться, что там нет флажка, а когда я его поставил — на твоём лице не появилась ни одна привычная мне эмоция, — объяснил Дракен, вздохнув и прищурив глаза. — Это из-за Касуми?       Вместо ответа Мандзиро нахмурил брови и пожал губы, не перенося своего взгляда с флажка.        — Понятно, — вздохнул вновь Рюгудзи. — Она же сказала, что с ней будет всё хорошо. Чего ты так беспокоишься?        — А если бы на месте Касуми была Эмма, ты бы так же, как сейчас, спокойно сидел и говорил, что с ней будет всё хорошо? — парень медленно поднял глаза на друга.       Кен вздрогнул от услышанного имени и недовольно нахмурился.        — Причём здесь Эмма…        — Ты прекрасно знаешь, причём, — хмыкнул Сано. — Это непредсказуемая работа: случиться может всё, что угодно.        — Но своими переживаниями ты ей никак не поможешь, — возразил Дракен. — Согласен, была бы на её месте Эмма, я бы не смог быть спокойным, но это не значит, во-первых, что я не переживаю за Касуми, во-вторых, что мы должны выказывать своё беспокойство. Посуди сам: думаешь, Касуми будет приятно, когда она увидит вместо твоей улыбки при встрече вот такое выражение лица? Ей, безусловно, будет приятно, что ты за неё беспокоишься, но это значит ещё и то, что она заставляет тебя беспокоиться — ей станет тяжелее с тобой всё это обсуждать и она перестанет говорить об этом, взвалив всё на свои плечи.       Сано задумался, вновь опустив свой взгляд на флажок. Он молча принялся употреблять обед, размышляя над словами друга. После того, как обед исчез с тарелки, а флажок Италии был положен на опустошённую тарелку, Мандзиро поднял глаза на Дракена и сказал:        — Ты прав, — кивнул, подтверждая своё решение. — Но скрыть беспокойство всё равно сложно, тем более зная, чем она занимается… Касуми права кое в чём, — парень перевёл взгляд на городской пейзаж за окном. — Банда — не организация. Одно дела побить друг другу морды, отлежаться и пойти дальше, другое дело — идти навстречу смерти. Убить или быть убитым — ты не знаешь, чем закончится операция, пока ты не прибудешь на базу с докладом. Случиться может всё, как я уже говорил. Это непредсказуемая работа.        — Но ведь бывают смерти и во время битвы банд, — заметил замглавы.        — Да, — согласился тот, — но они редки. Это, скажем, случайности, которые вызываются ненавистью и злостью подростка-гопника, ну, или гопника постарше. А работа «Истребителей» — не случайность. Они изначально знают, кого они убьют, изначально знают, для чего и что им нужно, изначально знают, что помимо тех, кого нужно убить, им ещё придётся убить большое количество людей, которые будут стоять у них на пути. Самое противное здесь в том, что Касуми не хочет этим заниматься, но, как я понимаю, делает это из-за того, что этого требует Садаэки-сан.        — А ещё потому, что она этим живёт и умеет это делать, — добавил Дракен. — Точнее: не умеет жить иначе. И вообще… я удивлён, что ты так рассуждаешь. Обычно ты не говоришь о таких вещах.        — Я думал над её словами всю ночь.        — Ты не спал?        — Не мог уснуть, — он пожал плечами. — Но чувствую себя бодрым.        — Я не удивлён, — усмехнулся Кен. — Я уверен, что с Касуми всё хорошо — всё-таки она глава «Истребителей» и всегда остаётся в живых.        — Да, но мне не нравится её прозвище, — заметил Сано, устремив на друга серьёзный взгляд.        — Камикадзе… — сказал на выдохе Рюгудзи. — Какая-то противоречивость… Камикадзе, а каждый раз выходит живой. Почему же она так себя назвала?        — Вот и я о том же, — вздохнул Мандзиро, доставая телефон.        — Ей будешь звонить?        — Ну, да…       Парень набрал нужный номер и поднёс трубку к уху, но ничего, кроме длинных и долгих гудков, он не услышал. Сано вновь вздохнул и вновь набрал номер, но уже другой: номер Мамору. Он ответил сразу же.        — Йо, Майки, — Фудзимото-старший зевнул. — Чё как?        — У меня-то всё хорошо, — в голосе парня звучала нотка подозрительности.        — О-о, это отличная новость, — было слышно, как Мамору что-то выпил. — А зачем звонишь тогда?        — Про Малыша узнать.        — А-а… — протянул защитник надежды, вновь сделав глоток чего-то, облизнувшись. — Да у неё всё ок. Мы в больнице…        — Как в больнице?! — выкрикнул Сано.        — Да погоди ты так кричать! — попросил Фудзимото-старший. — Даже договорить не дал… Спит она в своей палате, вот и всё: мы всегда, все «Истребители», после окончания задания едем в больницу к Доку — не только для залечивания ран, но и для того, чтобы отоспаться. Я вот уже выспался, а малая спит без задних ног.        — Я сейчас приеду, — быстро вставил в короткую паузу Мандзиро.        — Да успок…       Но майки не успел услышать слов брата своей девушки: он бросил трубку и подскочил.        — Ну — и? — поинтересовался Дракен, следуя за ним.        — Ты всё слышал: едем в больницу.       И, никуда не заезжая, парни отправились туда. У Рюгудзи внутри тут же появилось чувство дежавю: его передёрнуло, как только он почувствовал этот больничных запах, ароматы спирта и цокот каблуков медсестёр.       «Не хочу больше тут находиться… — подумал парень, следуя по пятам за другом. — Согласен: такого, как тут, в других в больницах нет. Ни в одной больнице нет такой опеки и такой заботы, как тут: то принесут, сё принесут, даже на руках в туалет отнесут: медбрат или медсестра — совсем неважно. Я понимаю, как никто другой, почему Касуми любит это место. Однако… этот запах… Бр-р!», — к концу его размышлений они дошли до нужной палаты.       Сано ворвался в комнату, готовый уже громок заявить о себе — его смог остановить Мамору, встав перед ним и глазами и кивком головы показав на спящий комок под одеялом.        — Вот ошалелый, — усмехнулся устало Кацуки, стоявший около окна и куривший очередную сигарету. — Сказали же, что всё нормально. Чего так разбушевался?        — В больнице — и нормально? — фыркнул Мандзиро.        — Эй-эй, Майки, ты забываешь, что эта палата — место, где Касуми жила первые три года своей жизни, — напомнил ему его зам. — Это её любимое место.        — Дракен прав, — кивнул Фудзимото-старший, плюхнувшийся обратно в кресло. — Что бы ни случилось, Ми-ми сразу же бежит сюда — здесь есть всё.        — Можешь не продолжать, и без тебя знаем, — усмехнулся Кен. — Побывали тут не как гости.        — Помню-помню, — Мамору улыбнулся.        — То есть: с ней всё хорошо? — решил уточнить Сано.        — Конечно, — кивнул Док. — Эту непоседу ничто не берёт и не возьмёт. И спит она, как убитая: проедь танк или начнись ядерная война — будет спать и не пукнет, — он вздохнул, подходя к койке. — Однако… — мужчина глянул на часы на стене. — Однако пора бы вставать.        — О-ой, чё будет сейчас! — протянул, усмехнувшись, Фудзимото-старший.        — Сейчас ты будешь её будить — договоришься, — цыкнул врач.        — Но-но! Тут уж без меня, — осёкся парень. — Я жить хочу.        — Её так страшно будить? — удивился Кен.        — Обычно нормально просыпается, — заметил Мандзиро, нахмурившись в сторону Мамору.        — Но не после заданий, — прошептал недовольно тот.       А в это время Кацуки стянул с девушки одеяло. Фудзимото-младшая, почувствовав, как по её коже пробежал свежий холодок, скрутилась в клубок, словно беззащитный бездомный котёнок. Майки с интересом наблюдал за всем, почти сразу же к нему присоединились Дракен и Мамору.        — Эй, соня, вставай давай, — устало говорил Док, следя за реакцией девушки. — Вставай по-хорошему! — чуть строже сказал он, толкнув ту в бок.       Однако Касуми и не собиралась вставать: она даже не пошевельнулась, ни один мускул на её лице не дрогнул — юная певица продолжала спать своим непробудным сном.        — Понял, значит, будет по-плохому, — мужчина вздохнул.       Кацуки подошёл к раковине, налил в стакан холодной воды и вместе с ним вернулся к койке. Он поднёс его к голове девушки и чуть-чуть наклонил: вода в стакане бултыхнулась, медленно подбираясь к краям. Касуми резко подскочила, не задев и рукава доктора, сделала небольшую перекидку, задержавшись на руках, и приземлилась недалеко от окна, рядом с которым стоял стул, а на нём — одеяло. Девушка взяла это одеяло, накинула на себя и, плюхнувшись на стул, фыркнула.        — Поспать не даёшь, то же мне, доктор, — она широко зевнула. — Чего тебе неймётся?        — Это не мне, а им, — кивнул в сторону недавно пришедших её брат.        — А если быть ещё точнее, то ему, — Дракен посмотрел на друга.       Сано в ответ только цыкнул.        — А? — Касуми протёрла глаза руками и уставилась на парней. — Не поняла… А вы чего тут забыли?        — Просто Майки о тебе сильно беспокоится, — отставив стакан в сторону, сказал Док. — Возвращайся на кровать, проверю твой шов.        — Какой шов?! — тут же встрепенулся Мандзиро.        — Надо было тебе ляпнуть… — пробурчала Фудзимото-младшая, вернувшись на кровать и скинув одеяло.       Сано тут же увидел на её плече небольшой тонкий шов. Глаза его раскрылись шире, губы чуть приоткрылись, руки сжались в кулаки.        — Это обычная царапина, успокойся, — попросила Касуми. — Пуля даже не осталась в теле — пролетела мимо, задев кожу, не более.        — Не более?! — переспросил Мандзиро.        — Ну, вот только не начинай, — проныла девушка. — Оно бы и само прекрасно зажило, но что ты, что Док — оба паникёры, которые и за царапину готовы отчитать.        — А вот за такие слова действительно надо кого-то отчитать, — недовольно сказал Кацуки. — Царапина — не царапина, а обработать стоит любую рану. Я и обработал, заодно зашив, чтобы зажило быстрее и не осталось следов.        — Давайте без нотаций, пожалуйста, у меня голова болит… — попросила, чуть тише, Фудзимото-младшая, нахмурив от боли брови.        — Ничего страшного, это пустяки, — сказал мужчина, явно издеваясь над девушкой, — которые пройдут сами, без врачебного вмешательства.       Мамору засмеялся в голос, сказав, что это достаточно противоречиво для Дока и показал язык сестре, которая, в свою очередь, готова была ему врезать. Док же в это время подошёл к какому-то шкафчику, открыл его с помощью маленького ключика и достал оттуда небольшую чёрную коробку прямоугольной формы, открыл её и вынул из неё шприц; внутри этой коробочки была красная мягкая тряпочка, на которой, как раз-таки, и лежал шприц.        — Что это? — с опаской и подозрением спроси Сано.        — Что-то вроде обезболивающего, — тут же, словно и не думая, сказал Фудзимото-старший, ловя на себе вопросительный взгляды сестры        — Не назвал бы это обезболивающим, — в свою очередь, поспорил Кацуки, завязывая девушке жгут над сгибом локтя и обрабатывая нужное место для укола.        — То есть? — удивился, по-настоящему испугавшись, но стараясь не показывать страх, Мамору. — От него же становится легче и исчезает боль.        — Это что-то вроде совокупности витаминов и некоторых лекарств, от которого, как ты сказал, Мамору, становится легче и исчезает боль. Правда, есть и побочный эффект, — доктор замолчал на пару секунд, пока вводил иглу в вену и вводил в неё лекарство; когда же вывел иглу и приложил к месту укола ватку, продолжил: — Побочный эффект — сонливость, иногда, конечно, бывает настолько сильной, что тебя вырубает и ты спишь от трёх до десяти часов. А так — ничего страшного.       «Удивительно, как они всё развернули, дабы скрыть правду… — думала в этот момент девушка, внимательно наблюдая за тем, как иголка проходит под её кожу. — Но спасибо им за это — если Майки узнает, что это совсем не витамины и не лекарства, то будет не очень хорошо… Ну, это, конечно, лекарство, только вот с наркотическим составом, да и употребляю его только я — так нужно. Остальное неважно…»        — А что за лекарсто? — вдруг задал вопрос Рюгудзи.       «Оп… и что ты ответишь, о великий Док?», — усмехнулась про себя Фудзимото-младшая.        — У него нет названия, так как я создал его там, — спокойно ответил Кацуки. — Насчёт названия совсем не думал: да и зачем? Есть и есть — уже хорошо.       Девушка посмотрела на Дракена и Майки и, увидев понимание и веру в их лицах, удивилась, подавив желание раскрыть рот и глаза.       «О выкрутился… — в душе она была горда за мужчину. — Ну, гений — иначе не назвать. Лучший доктор в мире!»        — Это получается, что ты ляжешь обратно спать? — спросил Сано, подойдя к койке поближе.        — Даже если бы я хотела, Док мне не даст… — вздохнула та, улыбнувшись.        — Почему?        — Потому что она уже проспала нужную норму: сейчас ей нужно расходиться, — ответил за неё Кацуки. — Если она будет сутками спать, то, как минимум, потеряет форму, как максимум — произойдёт привыкание и лекарство перестанет быть действенным. Поэтому собирайся и вали гулять со своими друзьями.        — Почему ты сейчас разговариваешь, как отец-одиночка?.. — фыркнула Касуми, слезая с койки.        — А вот это сейчас обидно было, — процедил мужчина. — У меня есть Садаэки.        — Не говори так, словно ты педик, — Фудзимото-младшая вздохнула, закрыв койку шторкой и начав за ней переодеваться.        — А ты прекращай обижать меня, — сказал Док.        — Кто кого ещё обижает, — фыркнула девушка.        — Ой, не начинайте семейные разборки устраивать, — попросил Мамору. — Дома Жанны и Ми-ми хватает, ещё ты туда же, Док.        — А ты вообще замолкни, придурок! — громко сказала Фудзимото.        — Чего? За языком следи, мелочь! — так же громко ответил ей парень.       «Опять ругаются…», — подумал Сано.       «Кто-то говорил не устраивать семейных разборок…», — в свою очередь, подумал Рюгудзи.       Кацуки же прислонился к подоконнику, закурил и с удовольствием наблюдал за их ссорой.        — Завались, мусора кусок! Ссыкло! Трусиха! — она резко раскрыла шторку, показавшись, уже одетая.        — Не смей называть меня ссыклом! — крикнул Фудзимото-старший. — То, что ты на голову больная и лезешь под пулю, ещё не значит, что я полезу! Камикадзе здесь ты, а не я — не забывай этого!        — Да если бы ты не влез, ничего бы не случилось, защитничек ты херов! Пройди сначала учёбу по становлению щитом, а потом уже лезь, недопринц грёбанный! — девушка сжала кулаки, в её глазах горела злость.        — Если бы я не влез, пуля бы не пролетела мимо, а всадилась тебе в руку!        — Вот не надо тут: я прекрасно умею определять траекторию полёты пуль, даже если они выпущены не из моего дула!        — Ты не Бог и не повелитель мира, чтобы уметь абсолютно всё!        — А я всё и не умею делать, только то, чему меня научил отец!        — И что же ты не умеешь делать?!       Касуми вздрогнула и замолчала. Ей страшно было говорить это при Дракене и Майки, но также она понимала, что если не скажет сейчас, брат ей потом это будет напоминать очень долго, капая тем самым на мозги.        — И что ты замолчала?!       «Если он продолжит давить на неё, я влезу», — Сано еле сдерживал себя.        — Я не умею сшить, не умею делать всё, что касается хозяйства, не умею в правильной форме выражать свои чувства: либо ноль, либо перебарщиваю, — она перевела дыхание и добавила, только чуть тише: — Не умею признавать и любить себя, — а после развернулась и вышла из палаты.        — Ну, и, доволен? — Док тяжело вздохнул. — И зачем надо было выводить её? Сам же и пострадаешь из-за этого дома…        — Если она вернётся ещё сегодня домой, — Мамору посмотрел на Манздиро. — Не вези её сегодня туда.        — Что-то случилось? — поинтересовался Рюгудзи.        — Скажу лишь одно: Жанна, — затем последовал примеру сестры: вышел из палаты, только направился в другую сторону.        — Выполнишь его просьбу? — спросил Кацуки.        — И без него бы не отвёз, — ответил Сано, вздохнув. — Спасибо Вам за всё.        — Я не принимаю благодарность, если она касается Касуми — забота о ней для меня является основой для жизни. Не будет неё — не будет смысла для существования, — он выпустил колечки дыма.        — Как у Вас всё сложно, — усмехнулся Дракен, следуя за другом.        — И не говори, — мужчина грустно улыбнулся, понимая, что то, что они знают, включая Касуми, ещё не вся правда…