***
Беллатрикс оседлала меня, прижимая к полу своим весом. Каждый вздох давался мне с ощутимым трудом, я чувствовала, как моя кровь капает с щеки на пол. — Скажи-ка, грязнокровка, почему ты скрыла от меня поцелуй с этим выродком, м? Почему ты ВРАЛА МНЕ?! — перейдя на крик, произнесла ведьма прямо мне в лицо. — Нет. Нет, всё было не так. Я его не люблю. Он сам… сам меня поцеловал, — хныча, начала объяснять я, испуганно глядя в глаза своего палача. Пожирательница лишь поджала губы и отрицательно помотала головой. — Я тебе не верю! — Схватив кинжал, Лестрейндж вооружилась им, мои глаза расширились от страха: неужели она убьёт меня после всего, что было? Но острие кинжала было направлено на область сердца совсем недолго и переместилось на предплечье, вырезая на нём свою правду. Боль жгла руку всё сильнее, я звонко кричала, пытаясь вырваться из стальной хватки Лестрейндж, только все попытки мои были тщетны. Ведьма злорадно смеялась, слушая новые крики и мольбы прекратить весь этот ужас. Когда сил вопить во всю глотку уже не осталось, я затихла, находясь в предобморочном состоянии. Предплечье всё ещё терзала Беллатрикс, кровожадно вырисовывая буквы на белой коже. Она не жалела меня, кромсая мою руку с новой болезненной силой. — Глупая дура! — зарычала женщина, всё ещё сидя на мне. В других обстоятельствах эта поза могла показаться мне возбуждающей и сексуальной, но не сейчас, когда каждая клеточка моего тела изнывала от агонии. «Остановись! Перестань! Пусть это закончится», — мысленно умоляла я, готовясь к самому худшему исходу. Сейчас Белла убьёт меня и всё будет кончено. Больше не будет страданий и слëз, никаких переживаний, просто пустота и покой. Осознание нагрянуло внезапно. Я чётко ощутила присутствие смерти. Ещё немного. Ещё чуть-чуть и я наконец умру, освобожусь от этой боли. Сразу после этого Беллатрикс успокоилась. Она больше не смеялась и не терзала мою израненную руку, полыхающую огнём. Естественно, Пожирательница Смерти ослабила хватку, а затем и вовсе поднялась на ноги, оставив меня лежать на полу с остекленевшими от пытки глазами. Указательный палец дëргался в нервном импульсе. Единственное движение, которое я могла себе позволить. Болело буквально всё тело, но в особенности, конечно, левое предплечье. Я прикрыла глаза, не в силах смотреть на уродливый шрам, гласивший: «Грязнокровка». Моя суть. Я всегда буду грязью, ничтожеством, и никакие мои знания и способности не перекроют этого. Моя кровь ужасна. Я — ужасная! Невыносимая всезнайка, угодившая в коварные сети Беллатрикс Лестрейндж. Ебанный мотылек, сгоревший в пламени собственных чувств. Из глаз хлынули слезы — последнее, на что хватило иссякнувших сил. Тёмная ведьма ходила кругами и в своей безумной манере бубнила себе под нос. Слов было не разобрать, да я и не пыталась. Могу ли я любить её после всего, что она со мной сделала? Любой здравомыслящий человек ответил бы «нет». Но я не могу просто взять и разлюбить. С самого начала я знала, на что шла, знала, что она опасна, зла, безумна и преданна тёмным силам. И всё, что я могу чувствовать к ней — это ненависть и страх.***
Тело ощущается каким-то чужим. В моих глазах застыли слëзы. Огненное пламя растекается по венам. Опускаю взор и встречаюсь с кричащей надписью на своём предплечье: «Грязнокровка». Какое точное описание. Чтобы я уже никогда не забыла, где моё истинное место. У ног Лестрейндж. Для неё я временная забава, интересная игрушка, всего лишь вещь, которой можно распоряжаться. Без мыслей и чувств. Кукла. — Хочешь сказать — этот меч подделка? — Пожирательница допрашивала гоблина с особым пристрастием. — Именно, — спокойно ответил Крюкохват. — Настоящий меч в вашем сейфе. — Тогда как этот предатель крови смог уничтожить один из крестражей моего господина этим?! — ведьма зарычала будто волчица и кинула меч к ногам гоблина. — Сдаётся мне, ты врешь. — шепчет она и резким движением оставляет царапину на щеке Крюкохвата. — В мире нет места надёжнее Гринготтс, — упрямо заявил он, стирая с лица капли крови. — О, несомненно! — Беллатрикс улыбается и обращает свой взор на меня, всё ещё лежащую на полу. — Считай, тебе повезло, гоблин. Чего нельзя сказать о ней, — женщина приблизилась ко мне, смотря с проблеском сожаления. Неужели она сожалеет о содеянном зверстве? Ей стало не по себе оттого, что она причинила мне так много боли? И я бы смогла найти ей множество оправданий, но в зал отважно ворвались парни, направляя палочки на грозную пожирательницу. Гриффиндорцы вступили в схватку с опытной соперницей, которая лениво уклонялась от их выпадов. — Кто обучал вас искусству дуэли? — вдруг спросила Лестрейндж, без труда справляясь с настырными мальчишками. — Обучение в Хогвартсе стало настолько скверным… Даже грязнокровка дралась достойнее. Эти слова согрели мою душу, и я незаметно улыбнулась уголками губ. Гарри тем временем обезоружил вмешавшегося Люциуса, должно быть, это сильно ударило по нему в моральном плане, он больше не выглядел таким самодовольным. Белла отшвырнула Уизли к стене и, пока все были в замешательстве, подняла меня с пола и прижала к своему телу прямо как тогда, в Отделе тайн. Чувство дежавю поселилось в сознании. Ноги слабо держали меня, и если бы не крепкая хватка черноволосой ведьмы, то я бы упала. — Стоять! — не теряя времени, она угрожающе оскалилась и прижала острие кинжала к моему горлу. — Бросайте свои палочки! Живо! Друзья подчинились и откинули их на пол. Драко по приказу тётки тут же их забрал. Я тихо застонала от головокружения и обмякла в руках Беллатрикс. Та только усмехнулась, и горячее дыхание опалило моё ухо. Теперь мы с ней были так близко. Но сможем ли мы оставаться теми, кто мы есть, после всего, что сегодня произошло? — Вы проиграли, — зашептала Лестрейндж и не так сильно прижимала свой кинжал к моей шее. — Я займусь тобой после того, как Тёмный лорд убьёт Поттера. Вызови его! Старший Малфой выдвинулся вперёд и закатил рукав своей чёрной рубашки, обнажая предплечье с тёмной меткой. Но его отвлёк скрип наверху. Ну конечно! Добби! Сквозь слëзы я заулыбалась, глядя на то, как домовик откручивает основание огромной люстры. — Ты ошиблась, Белла, — твёрдо произнесла я и уже была готова к тому, что вот сейчас ведьма оттолкнëт меня, и я умру под этой несчастной люстрой, но, вопреки моим ожиданиям, она лишь сильнее обхватила меня руками и стремительно отскочила назад. Грохот битого стекла зашумел в ушах. Всё стихло. Был слышен только мой судорожный вздох, когда я поняла, что лежу на ведьме в прямом смысле этого слова. Женщина поспешила выбраться из-под меня и только фыркнула на мой смешок. — Драко! — обеспокоенно вскрикнула миссис Малфой, глядя, как Поттер отбирает палочку у её сына. Младшая из сестёр Блэк смело шагает к сыну и направляет кончик палочки на избранного. Щелчок! Древко оказывается в руках домовика, оставляя волшебницу с пустой ладонью. Беллатрикс наступает на осколки и яростно кричит: — Как ты посмел отобрать палочку у моей сестры?! Ты должен слушаться своих хозяев! — У Добби больше нет хозяев, Добби свободный эльф! — Маленькая грудка существа поднимается при глубоком вдохе. Он самоотверженно хватает Гарри и Рона за руки. — И я пришёл спасти Гарри Поттера и его друзей. Реакция Лестрейндж работает безотказно, и в то же мгновение она бросает свой кинжал прямо в несчастного домовика, пока тот трансгрессирует. Острие как в замедленной съёмке приближается к парням, а я замираю, почти не дыша от тревоги. Хлопок и самодовольный хохот тёмной ведьмы разверзает давящую тишину. Успела. Кто-то умрет. Осколки люстры больно впиваются в кожу ладоней, а я удивляюсь, как после всего моё тело всё ещё восприимчиво к боли. Сил, чтобы подняться на ноги, просто нет. Поэтому Белла самостоятельно хватает меня за шкирку как котёнка и толкает вперёд. Не запоминаю дорогу к богато обставленной комнате в типично зелëно-чëрных тонах. Когтистая рука Пожирательницы едва не вырывает мне волосы, но всё, что я сейчас могу — это терпеливо смиряться с дискомфортом. Приземляюсь на мягкую поверхность кровати. Беллатрикс уходит. Сама не понимаю, как начинаю засыпать, свернувшись калачиком на застеленной шёлковой простыней постели.***
Сквозь толстую пелену забвения до меня начали доноситься посторонние звуки. Я захрипела от боли во всём теле, которая пронзила меня стрелой. Все внутренности скручивал неприятный спазм. Инстинктивно я потянулась рукой к ноющей голове. В области затылка всё пульсировало. Во рту пересохло, и у меня не было возможности произнести хотя бы слово: настолько мой организм был измучен и истощён сегодняшней пыткой. Я была почти уверена, что этот проклятый день ещё не закончился, судя по тому, что я совершенно не восстановилась. Может быть, я провела в отключке несколько часов, но не больше этого срока точно. Звук стал передаваться чётче, и я с ужасом осознала, что слышу, как надрывно, срывая голосовые связки, кричит Беллатрикс. Этот голос я бы не спутала ни с чьим другим. Только она могла быть такой громкой. Кончики пальцев похолодели, и я открыла глаза. Цветные пятна тут же заплясали, я несколько раз моргнула, чтобы прогнать их. Вопль повторился, но тут же стих. Моё сердце забилось чаще, и я, судорожно хватая ртом воздух, сползла с кровати, вставая на ноги. Едва удерживая себя в вертикальном положении, я пошла вперёд. Даже после всего я не могла просто сидеть и слышать, как она страдает. Воистину, любовь делает нас глупее. В зале царила гнетущая тишина. Я аккуратно кралась вперёд, выискивая глазами ведьму. Напуганные черты лица Нарциссы были лучше любых слов. Тёмный лорд, вероятнее всего, пытал Беллатрикс. Пройдя ещё немного, я наконец заметила её. Трясущуюся в углу. Женщина не издавала ни звука и прикрыла голову руками, вцепившись в кудрявые волосы. Судя по всему, она пережила не одно заклинание Круциатус. Чета Малфоев удалилась, как только они увидели меня. — Белла, — прошептала я, присаживаясь рядом. Сейчас это казалось правильным, быть здесь с ней. Пожирательница смерти не отвечала, продолжая дрожать всем телом. — Знаешь, я… — мой голос дрогнул перед признанием. — Я люблю тебя. Беллатрикс перестала дрожать. Она подняла голову и взглянула заплаканными глазами в мои, подозревая во лжи. — Врëшь! — обхватив плечи руками, буркнула ведьма. В такой позе она больше походила на дитя, чем на взрослую женщину. — Я приняла тебя. Любую. Злую, со множеством пороков, с безумным смехом, с самым опасным окружением, с желанием убивать. Смешную, милую, чувственную, способную признавать свои ошибки, честную, открытую. — Грязнокровка, ты не можешь меня любить, — пожирательница тихо рассмеялась и ухватила меня за руку, показывая плоды своих трудов. — Вот! Смотри, Грейнджер, это я с тобой сделала. — Ты, — я согласилась и вырвала руку из захвата. — Но только благодаря тебе я обрела смысл жить. — Я думала, ты умная, а ты дура каких поискать! Для меня ты — ничто! На эти слова я грустно улыбнулась и поднялась на ноги. В этом и проблема. Я — ничто.