Little by little

Ирисково-коричный пирог приятно оседает на кончике языка и холодной коже щек. Мальчишка ел так ненасытно, что Ториэль даже немного удивлялась — никогда не видела чтобы дети так радовались еде. Но улыбалась добро, щуря глаза-бусины, вот и последний кусок доел. В проходе мялся Азриэль, милый малыш, не решаясь и шаг сделать в зал. Азгор с неловким хохотом подталкивал сына, а уж как тот упёрся, мотая головой и хватаясь за штанину отца, не отцепить. Человеческий мальчик, назвавшийся Чарой при встрече, сжато посмотрел на скатерть, впиваясь пальцами в порванную ткань штанов. Как одичавший, не в обиду сказано, зверёк: только глазками сверкает из-под длинной челки, что никак не хотела укладываться даже от новенькой расчёски Ториэль. Губы бледные, обкусаны в такие страшные ранки, что невольно хотелось мазью намазать. Но женщина не решалась так сразу хлопотать над мальчиком — уж явно он не такой как изнеженный Азриэль, которого любовью купали с пелёнок. Чара кажется неприступным ежом — шаг сделай и иголки ядовито ужалят, а сам убежит, сверкая пятками и обозлёнными глазками. Тут нужен аккуратный подход, иголки ей не страшны, главное не навредить самому малышу. Женщина улыбнулась и мальчишка посмотрел на уже пустую тарелку и чашку, на дне которой вальсировали чаинки. Бинты на голове заполняли комнату этим противным для Чары ароматом, хоть сам он знал что должен быть благодарен этой семье. Но внутри копошились это мерзкое предчувствие и опаска, мол, «сейчас схватят и ты уже не выберешься отсюда живым, не забывайся в этом обманчивом тепле и улыбках.» Это правило он осознал ещё давно, и жил по нему тоже. Но в противовес пришли другие сомнения. И от этого ещё паршивее. «Но зачем тогда вообще лечили? Зачем мыли в теплой ванной с этими забавными резиновыми утками? Люди же существа жестокие, неоправданно злые и кровожадные…» А затем пришло осознание. Это же не люди. Это монстры. Они, запертые людьми в этой горе, спасли его. Руки сами собой разжали ткань штанов, глазами осоловело моргал от такой простой и сложной в то же время мысли. Ториэль озадаченно и встревоженно посмотрела на застывшего мальчика, встретилась взглядом с таким же непонимающим мужем. Только хотела сказать что-то, переспросить о самочувствии, как перебил ее топот ног Азриэля. Козлёнок, похоже уже набравшись решимости, успел за минуту сбегать в комнату, пока взрослые не знали что делать и как поступить. Чара удивлённо поднял голову, смотря как Азриэль, все ещё смущенный, протянул мягкую игрушку кроля. Кремовый пух игрушки выглядел как новенький, косой, но милый бант завязан на шее, а глазки бусинки выглядели глупо, немного неровно. И все же в глазах почему-то защипало. — Это мне?.. — Тихо просипел Чара, и нерешительно протянул забинтовцнные ладони, словно боясь прикоснуться к вещице. Азриель кивнул, и подходя ближе, отдал мальчику в руки свою любимую игрушку. Чара прижал к груди подарок и закусил губы, смотря на взрослых, едва не проливая предательски выступившие слёзы. Взрослые тут же спохватились: Ториэль предложила ещё пирога. Азгор усадил Азриеля на соседний стул, наливая по чашкам любимый чай из лютиков, попутно говоря, что они очень рады что Чара теперь в безопасности. Мальчишка закивал, слезы бегли ручейками от радости по пунцовым щекам. Азриель, запинаясь, начал тараторить как он же волновался за мальчика. Чара в ответ лишь улыбался с теплом в глазах, утирая слёзы. В его груди так было тепло, едва ли верилось в такой подарок жестокой судьбы. Ториэль и Азгор с мягкими улыбками переглянулись. Они уже приняли решение, стоило впервые увидеть этого ребенка: У Подземелья будет появился ещё один принц. И в их счастливой семье появился ещё один прекрасный сын.