Второй шанс на слабость

      Тупая идея. Ну просто идиотская. Почему я снова попала в подобную ситуацию? Недели здесь не прожила, а успела отморозить себе всё уже трижды. Какая же я дура. Гордая дура. Что ещё можно сказать о человеке, который настолько упрямый, что наотрез отказывается просить помощи у других?       Уже долбанных сорок минут я шла по асфальтированной дороге меж двух частей леса. Атмосферно, ничего не скажешь. Да только треклятая куртка перестала согревать меня минут двадцать назад, а ноги в тупом платье окоченели и того раньше. Кто просил меня наряжаться для идиотского званного ужина, на который меня даже не звали? Как же иронично, черт возьми.       Зубы стучали так громко, что едва ли не заглушали музыку в наушниках, которые, кстати, практически разрядились, как и мой телефон. Как же будет весело, если меня найдут утром в канаве. А ещё веселее будет, если меня туда отправит маньяк, что мерещился мне в каждом дереве. Во всем этом, конечно, были и плюсы. Например, умру я не на голодный желудок. Ну вот, плюсы и закончились.       Последние аккорды песни прерывисто заглохли, и я погрузилась в звуки живой природы. Птиц я, естественно, не слышала, зато ночные зверьки то и дело подавали сигналы о своём бодрствовании. Теперь шорохов, от которых я шарахалась, стало в разы больше, и меня начала одолевать паника.       Я же была, черт возьми, посреди леса. Одна. Ночью. О чем я только думала?!       На стволах деревьев, на повороте передо мной, возник отчетливый силуэт, заставивший мое сердце больно сжаться, а затем и вовсе остановиться. Все разом помутнело, и я с криком и в ужасе начала бежать в другую сторону. Только обернувшись, я поняла, что положение мое значительно хуже, чем я предполагала. Потому что силуэт этот был мой, а возник он от фар приближающейся машины. Которая, кстати, меня заметила.       Нет. Нет. Нет. Нет!       Выругавшись несколько раз, я решила сделать единственное, что было в моих силах, — бежать в лес. Метнувшись влево, я начала очень быстро и совсем не аккуратно спускаться в кювет. Должна заметить, весьма крутой кювет. И вот, стоило мне сделать пару шагов, как моя нога предательски соскользнула с влажного камня, покрытого росой, отправляя меня в свободное падение. Кубарем по гравийному щебню.       Приземление было не слишком жестким, возможно, из-за выброса адреналина, но тем не менее пошевелиться я не могла. Притвориться мёртвой казалось мне в данной ситуации самым гениальным решением, — если не считать все остальные мои сегодняшние гениальные решения, — поэтому я просто лежала и надеялась, что в машине сидит обычный маньяк, а не маньяк-некрофил.       Только вот, услышав захлопывание двери, я поняла, что сегодня я точно не выберусь живой отсюда.       Ну и ладно. Я прожила короткую, скучную и неудовлетворительную жизнь, а значит, можно было и умереть.       Сжав в трясущейся руке баллончик, я подняла его в воздух и приготовилась ко всему, что преподнесла мне судьба, но только не к Хендерсону, который сейчас выглядывал из-за склона.       — Вот скажи мне, ты реально долбанутая или просто хорошо отыгрываешь роль?       Весь воздух разом вышел из лёгких, и я практически потеряла сознание, когда откинула голову назад, прикрыв глаза. Словно в тумане я слышала, как Джеймс спускался ко мне, намного аккуратнее, чем это делала я. Его руки обхватили мою талию и помогли подняться, после чего он начал помогать мне забираться по склону.       — Ты просто чокнутая, ты понимаешь это?! — Он все причитал, а я только радовалась, что меня не обнаружат утром мёртвой. Если он меня сейчас не прибьёт. — Как? Как ты додумалась одна идти ночью через лес?! Да ещё и в этом?! — Джеймс указал на мою куртку, которая едва прикрывала платье, что сейчас висело ободранной тряпкой на мне. — И ты ещё что-то говорила про то, что никто не поверит в суицид?       — Как ты здесь оказался? — шепотом перебила я, ощущая неприятное першение в горле.       Ну класс.       — Я ехал домой, а вот как здесь оказалась ты, мне непонятно. — Он открыл дверь машины, и я вдруг поняла, что все это время он практически волок меня на себе, пока я неторопливо перебирала ногами. Усадив меня, он закрыл дверь, а после и сам оказался в нереально тёплом салоне. Блаженство. — Твой непарень Льюис уже не в состоянии отвезти недевушку домой, раз сам и привёз ее?       — Его родители не позволили, — положив руки на печку так, что она начала обжигать покрасневшую кожу, прохрипела я. Руки и ноги дрожали, не говоря уже о зубках, что плясали чечётку у меня во рту. — Сказали, что им рано вставать и…       — Ерунду не говори, они бы не оставили тебя в чужом доме.       Я наконец перевела на него взгляд, в котором читалось полное неверие и злость. Злость на то, что он догадался о моем обмане или что я решила устроить ночное рандеву с енотами? Стыдливо поджав губы, я прикрыла глаза и едва слышно произнесла:       — Они вроде как сказали попросить тебя отвезти меня…       Машина вдруг резко тронулась, от чего я впечаталась в сиденье и озадаченно посмотрела на Джеймса. Он практически дрожал от негодования, которое отчётливо виднелось на его лице и руках, которые покрылись едва заметной паутиной вен.       — Ты просто… — осекся он. — Как ты… — Снова пауза. — Да ты же…       — Я знаю, что поступила глупо…       — Глупо?!       — Джей, остынь. — Я выдохнула, возвращая руки к печке. — Будто бы ты на моем месте попросил о помощи.       — Ты знаешь, я не оказался бы в подобной ситуации. — Он чуть сбавил скорость, и я облегченно опустила плечи. — Зачем ты вообще пошла туда?       — Думаешь, я не жалею? — вскрикнула я, неожиданно даже для самой себя. — Просто забудем об этом, ладно? Я больше туда не сунусь, можешь быть спокоен.       Наплевав на обогрев рук, я просто откинулась на сиденье. Эти дни просто нереально вымотали меня, заставляя пожалеть не только о посещении сегодняшнего ужина, но и о том, что я вообще сюда переехала. Наверняка я скоро поседею от количества ежедневно потребляемого мною стресса. Ну и плевать. Всегда хотела попробовать перекраситься в платиновый цвет.       Хендерсон затих, и я смогла насладиться тишиной, окутавшей словно кокон. Дрожать я так и не перестала, да и горло словно наждачной бумагой погладили. Но я все равно пыталась расслабиться и игнорировать тот факт, что это уже третий мой вечер в его компании.       Старалась не засыпать, но этот тёплый ветерок, что так убаюкивающе обдувал мое лицо, не оставлял мне выбора. Поэтому я не имела ни малейшего понятия, через сколько именно мы оказались возле общежития. Но так или иначе, я открыла глаза и едва заметно потянулась. Все тело ныло и заставляло корчиться от резкой боли сразу в нескольких местах. Ненавижу свою неуклюжесть.       — Спасибо, что подвёз, — отстегиваясь, промямлила я, открывая дверь и стремительно направляясь подальше от машины.       Холод моментально пронзил меня с удвоенной силой, поэтому шаги были в разы быстрее моих обыденных.       — Не так быстро. — Его резкий голос заставил меня остановиться, после чего я выгнула бровь и обернулась, скептически осматривая своего бывшего лучшего друга. Ты это сейчас серьезно? — Я провожу тебя. И только когда я смогу убедиться, что ты не свалилась с лестницы, не врезалась в дверь и тебя не украли сокамерники, я поеду домой.       — Это что, забота?       Сложив руки на груди, я старалась не скрывать, насколько сильно я не верю в то, что сама говорю.       — Я просто устал вытаскивать твою задницу из ещё более глубокой задницы, куда ты вечно себя загоняешь.       — Я не просила тебя вытаскивать меня. — Голос дрожал то ли от негодования, то ли от мороза, но это явно не играло мне на руку. — Еще раз спасибо за помощь, а теперь поезжай домой.       — Как скажешь, — фыркнув, сказал он, а затем направился к машине.       Придурок.       Закатив глаза так сильно, что им стало больно, я наконец вошла в здание и практически бегом отправилась к своей комнате. Боже, наконец-то! Я весь вечер мечтала понежиться в горячей ванной. Сейчас бы погрузиться в обжигающую воду, покрытую воздушной пеной, выпить какой-нибудь глинтвейн и заснуть с наушниками в ушах. Из всего перечисленного, мне светит только обжигающая вода, но и ее мне сейчас будет более чем достаточно.       Стоило погрузиться под несильный поток, как я сразу же ощутила дрожь во всем теле. Поначалу температура была не слишком высокая, чтобы сосуды не расширились слишком резко. Но чем дольше я стояла, тем сильнее увеличивала как напор, так и температуру. И вроде бы я уже должна была согреться, но будто бы подсознательно препятствовала этому, от чего озноб не прекращался.       Прошипев что-то нецензурное, я зло обтерлась полотенцем, после чего завернулась в него, накинула халат и поплелась в комнату. Ну что за несправедливость? Либо я заболела, либо я просто схожу с ума. Ни то, ни другое не могло сейчас меня обнадёжить.       Помещение комнаты заставило ещё сильнее укутаться в мокрую ткань и пожалеть, что поленилась и не стала переодеваться в душевой. Поэтому, скинув халат, я практически сбросила полотенце, когда дверь резко распахнулась и в проходе появился совершенно невозмутимый Джеймс.       — Ты охренел?! — вскрикнула я, натягивая ткань на грудь, которая отчасти успела оголиться. — Хендерсон, какого дьявола ты заявляешься ко мне, да ещё и не стуча?!       — Успокойся, — с каменным лицом произнёс он, закрывая дверь и проходя к кровати. — Я ничего не видел. Ты очень медлительная, я думал ты уже помылась и переоделась.       — Что ты здесь забыл? — рычала я, словно одичавший домашний питомец, мысленно избивая идиота до полусмерти. Спасибо, что хотя бы не заявил: «Чего я там не видел?». — И кто разрешал тебе садиться на мою кровать?       — Я принёс тебе чай. — Он сел глубже на постели, опираясь на стену спиной. — И теперь я не могу уйти, потому что там комендантша дежурит из-за каких-то дебилов, что устроили вечеринку.       — И ты заявился сюда, хотя она была там? — Я все не прекращала поток бесконечных вопросов, все так же придерживая полотенце на груди. — Ты меня подставляешь. А если она зайдёт?       — Хоть раз заходила?       — Нет, но…       — Ну вот и все.       Раздражение и злость буквально охватывали меня с каждой секундой все больше. Мало того, что он так нагло заваливается ко мне, так ещё и ведёт себя будто он у себя дома! Нет, это уже ни в какие ворота! Хендерсон, ты, кажется, перепутал меня со своей подругой или девушкой.       — А как же твои знаменитые «связи», благодаря которым ты вчера пришёл? — подойдя к подоконнику, с вызовом спросила я у него.       Если бы не мисс Коллинз, ты вылетел бы отсюда быстрее, чем пробка от шампанского.       — Эти «связи» не комендантша, так что ей на глаза мне попадаться нельзя.       — Меня это не волнует, — несколько грубо сказала я, после чего переосмыслила то, на что не обратила сразу внимания и слегка подвисла. — Ты принёс чай? Зачем?       — Потому что пока мы ехали ты дрожала, словно я был пьяным дальнобойщиком под наркотой, который только вышел из тюрьмы. — Он устало потёр переносицу, после чего вытянул руку с бумажным стаканчиком, от которого едва заметно тянулась дымка. — Я, конечно, понимаю, что ты от меня не в восторге, но не настолько, чтобы так трястись. Значит, ты, скорее всего, заболела. — Он дождался, пока я подойду и возьму чай из рук, после чего откинулся обратно и скептически осмотрел меня. — Ты собираешься снимать мокрое полотенце?       — Нет, пока ты в комнате, — отрезала я. — Спасибо за чай.       — Хилл, я уже видел тебя голой, так что расслабься. Я не буду смотреть.       От этого заявления, я подавилась жидкостью, глоток которой сделала секунду назад, и ошарашено уставилась на усмехающегося парня.       — Ты же сказал, что ничего не видел!       — Так я и не про сейчас говорю.       Он широко улыбнулся, после чего сделал вид, что что-то вспоминает, отводя взгляд.       — Не было такого, — буркнула я, быстро прокручивая все возможные варианты, когда он мог видеть меня голой, но ничего в голову не приходило.       — Было, не было, какая разница, — сказал он вдруг посерьезневшим голосом. — Переодевайся давай, а то подхватишь воспаление легких.       Он показательно взял подушку и уткнулся в нее лицом, пока я, сдерживая улыбку, смотрела на это.       Так быстро я ещё никогда не переодевалась. Солдаты в казарме позавидовали бы моей ловкости, с которой я запрыгивала в штаны. Я знала, что он точно не посмотрит, поскольку я, очевидно, была ему безразлична. Но испытывать судьбу и его терпение не хотелось.       — Спасибо за заботу, мамочка, — повесив полотенце на батарею, сказала я, после чего села в кресло, напротив кровати.       — Оливер, значит, папочка, а я мамочка? Хорошо устроилась.       — Эй! — воскликнула я, пока мои брови пробили потолок. — Ты что, подслушивал?       — Ты просто очень громко разговариваешь.       — Я хотя бы умею это делать, чего нельзя сказать о тебе и Элизабет, с которой вы только и делаете, что лобызаетесь в десны.       Я попыталась сказать это максимально отрешенно, чтобы он не подумал, что меня это задевает, ведь это не так.       — Ревнуешь?       Он ухмыльнулся, а я закатила глаза.       — А ты?       — К Оливеру? — Такого удивления я ещё не видела. И что это, блин, значит? — Нет, конечно.       — Что тебя так удивило? — скрестив руки на груди, грозно спросила я. — Думаешь, я и для него недостаточно хороша?       Фраза слетела с губ так быстро, что на переосмысление не было времени. Конечно, он знает о том, что я была в него влюблена, но вспоминать это как-то не очень хотелось. И напоминать ему об этом тоже.       — Нет, — куда-то в сторону пробубнил он, явно напрягшись. — Но он по уши влюблён в Бет, так что у тебя нет шансов.       Я фыркнула, закатив глаза.       Может уже и нет, откуда тебе знать?       — Так ты был в курсе? — Смерив его взглядом, я нахмурилась. — И ты все равно с ней встречаешься?       — Я же не насильно с ней встречаюсь. — Его явно задел мой вопрос, но меня нисколько это не смутило. — Она, как бы, не против.       — И тебе обязательно целоваться с ней у него на виду?       — А то он не знает, что мы с ней делаем.       С каждой секундой голос становился раздражённее. Как его, так и мой.       — Да уж, железная у тебя логика. — Я выдохнула, после чего продолжила: — Только не когда это касается тебя, да?       Ответа не последовало, но это было к лучшему. Сейчас мы оба были словно бомбами замедленного действия, которые вот-вот устроят поле битвы прямо на территории общежития. Удивительно, насколько сильно у меня поменялось мнение о человеке, стоило розовым очкам покинуть мою шкатулку с аксессуарами. Я знала, что Джеймс не был святым, но такого высокомерия я не замечала никогда. Возможно, он не был со мной настоящим, а, возможно, маску пренебрежения он надевал как раз таки с остальными. Но факт остаётся фактом: на данным момент Хендерсон бесил меня до чертиков. И я была на сто процентов уверена, что это взаимно. А ведь раньше мы были лучшими друзьями, подумать только.       Наверное, я слишком усердно сверлила его взглядом, что чутка увлеклась и даже не сразу заметила, как он начал укладываться на мою кровать, при этом не снимая верхнюю одежду. И хорошо хоть кроссовки снял. Секунду. «Укладывается, не снимая верхнюю одежду, но хорошо, что кроссовки»? Какого черта он вообще укладывается?!       — Что ты делаешь? — едва ли не переходя на ультразвук, прохрипела я.       — Мне надоело наблюдать за твоей медиацией, — безразлично бросил он, закидывая одну руку за голову. — Я ложусь спать.       — Я не позволю тебе остаться здесь, придурок! — Молниеносно вскочив с кресла, я пересекла расстояние до кровати за секунду. — Вставай и иди домой!       — Мелкая, хватит так орать. Мисс Коллинз услышит, и тебе не поздоровится.       Он лишь ухмылялся, наблюдая за моим красным от негодования лицом, которое сейчас нависало над ним, а я была готова задушить его этой подушкой прямо сейчас.       — Проваливай, Джеймс.       Я пыталась не повышать голос, поскольку мне и правда не нужны проблемы с комендантшей, но с этим идиотом по-другому не получалось.       — Я не могу уйти, ты не понимаешь? — Он наконец сел на кровати, а значит, скоро я смогу его выпроводить. Быстрее бы! — Она сейчас в коридоре. Следит за теми, кто выйдет из комнат, чтобы доложить об этом.       — Да с чего ты взял, что она вообще ещё там? — Выпустив весь воздух из лёгких, я вскинула руки и пошла в сторону двери. Открыв ее, я выглянула в темный коридор, в котором — вот гадство! — виднелся силуэт мисс Коллинз, что читала книжку с налобным фонариком. Чтоб тебя! — Ее нет уже, можешь идти спокойно.       Она вряд ли поймёт, откуда вывалился Хендерсон, а значит, моя задница будет в целости и сохранности. Его же задница и дальнейшая ее судьба меня не интересовали.       — Ты на сто процентов в этом уверена? — Он скрестил руки на груди, намекая, что не верит мне, но я старалась сохранять невозмутимость на лице. — Ты же понимаешь, что если я сейчас выйду в коридор, а она окажется там и заметит меня, я не буду врать. Я прямо скажу, откуда я вышел и честно заявлю, что принёс тебе чай. Но вот поверит ли она в правдивость моих слов… Уже другой вопрос.       — Ее там нет, — уже менее уверенно произнесла я, наблюдая, как оскалившейся Джеймс встал с кровати и приблизился ко мне.       — Я предупредил.       С этими словами этот наглец поравнялся со мной и уже потянулся к дверной ручке. Максимально нерасторопно, чтобы дать мне возможность воспрепятствовать его действиям. Ну не скотина ли?       — Ладно! — не выдержав этой пытки, вскрикнула я, схватившись за его запястье, когда он уже практически открыл дверь. — Ты меня нереально бесишь.       — Ага.       Он фыркнул, после чего поплёлся обратно, но вновь был остановлен моей рукой.       — Ты будешь спать в кресле, — твёрдо заявила я, оттягивая его подальше от постели.       — А лучше сразу стоя, как лошадь в загоне.       — Заметь, не я это предложила. — Хмыкнув, я направилась к кровати и уже почти села на неё, как меня на долю секунды опередил Хендерсон, который запрыгнул первым и разлёгся возле стены. А ведь раньше из-за этого я оказалась бы на седьмом небе от счастья. — Хендерсон, нет!       — Хилл, да.       — Джеймс, у меня кровать на полтора человека, имей совесть!       — Ну, значит, придётся потесниться. — Не поднимаясь со своего места, он стянул с себя толстовку и откинул ее куда-то в сторону. — Давай, нам завтра еще в школу.       Он отвернулся к стене, а я так и продолжила сидеть и пялиться в одну точку на полу.       И что мне сейчас делать? Я не планировала ложиться раньше четырёх утра. Мысли крутились ураганом, пока я пыталась придумать правдоподобную отмазку, почему я не сплю, но ничего путного в голову так и не приходило.       А с какой стати я вообще должна ему что-то объяснять?       Кивнув своим мыслям, я встала с постели и направилась к креслу, по дороге взяв телефон со стола. Поскроллю социальные сети, а потом можно будет скинуть его с кровати и сказать, что он сделал это сам во сне. Гениально.       — Черт побери, Хилл. — Его рассерженный голос разорвал повисшую тишину, к которой я уже успела привыкнуть. С грозным рычанием он повернулся ко мне и сел на кровати. — Я уже вжался в грёбанную стену, чего ещё ты от меня хочешь?       — Что?       Нахмурившись, я всматривалась в его едва проступившую венку на лбу, что появлялась только если он очень злился, но сдерживался.       — Я не собираюсь лапать тебя, — продолжил он. — Просто ляг спать. Можешь даже подушку между нами положить, если место позволит. Но ни ты, ни я не будем спать на полу или в кресле, ясно?       — Чего ты так завёлся-то? — искренне улыбнувшись, спросила я. — Я не собиралась спать в кресле. Не дождёшься.       — Значит, ты просто решила понаблюдать за тем, как я сплю?       Было видно, что он просто шутит и не верит в это, но в голосе слышались нотки сомнения.       Ну ты и павлин, Хендерсон! Откуда такое самомнение?       — Нет, просто компромат на тебя собираю, — натянув коварную улыбку, пропела я, помахав телефоном в воздухе. — На случай, если Элизабет снова будет меня бесить.       — Ага. Очень смешно. — Он потянулся боком к лампе на столе, от чего его футболка задралась так сильно, что я снова видела этот треклятый пресс, пока свет в комнате не погас. Господи, ну почему именно он? Он не заслуживает это тело! — Залезай давай.       По его хитрому прищуру, который был виден в лунном свете, он явно знал, куда упали мои глаза, но благо оставил комментарии при себе. И правильно, потому что врать сейчас у меня не получилось бы. Слишком устала и слишком откровенно пялилась, за что теперь хочется ударить себя чем-нибудь тяжелым.       — Чего ты раскомандовался?       Лучшая защита — это нападение.       — Потому что я хочу спать. — Он устало выдохнул и лёг под одеяло, игнорируя мое перекошенное лицо. — У меня, в отличие от тебя, нет бессонницы.       Пока я подходила к кровати, в голове словно мантру повторяла, что не было ничего страшного в том, что он своей грязной одеждой пачкал мое постельное белье. Я не была гермофобом, но если речь касалась уличной одежды и места, на котором я спала, то я сразу же начинала беситься. Просто потому что нельзя гулять по улице, обтирать все, чего могла касаться любая, особенно немытая, рука, а потом ложиться в этой одежде на чистую постель.       Однако сейчас мне нужно было спокойно вдохнуть и представить, что в кровати я буду лежать одна. Что там не будет моей первой и самой болезненной любви, которая на данный момент кроме раздражения ничего и не вызывала.       — У меня ее тоже нет, — буркнула я прямо перед тем, как одернуть одеяло и лечь спиной к парню, стараясь не свалиться с кровати, поскольку лежала я на самом краю.       — Мне все равно, — тихо сказал он, вызывая тем самым какие-то противные мурашки.       — Вот и прекрасно.       Практически не дыша, я вглядывалась в лунные дорожки, что были разлиты молоком по полу. Я всегда любила засыпать именно под такую картинку, но сейчас насладиться этим было практически невозможно, ведь лежала я жутко неудобно. А при каждом, даже самом незначительном движении, я либо сползала вниз так, что мне приходилось напрячь даже те мышцы, что находились в спячке уже много лет, либо задевала тёплое тело позади, которое больше напоминало обогреватель.       В очередной раз моя махинация потерпела крах, и я уже практически упала, когда рука Джеймса оказалась на моей талии, припечатывая меня к себе. Боль в спине от столкновения с крепкой грудью, моментально сменилась диким смущением, от которого лицо за секунду залилось краской. Благо темнота и то, что сейчас Хендерсон не видел моей физиономии, играли мне на руку. Однако такие показатели, как дрожь и учащенное дыхание, могли сдать меня с потрохами.       — Хватит елозить, иначе ты точно свалишься. — Шёпот над ухом опалил дыханием, заставив вздрогнуть и судорожно сглотнуть. Плюс один показатель, черт. Держи себя в руках! — Я отвернусь к стене, и ты сможешь нормально лечь.       Убрав руку, которая, кажется, оставила ожог на моей коже, даже через футболку, он сделал то, что пообещал, освобождая тем самым пространство, чтобы я хотя бы смогла «устойчиво» лежать и не опасаться падения.       Думать о чем-то сейчас не хотелось. Я просто старалась не придавать всей этой ситуации большого значения, тем более что никакого значения здесь быть и не могло. Он и раньше проявлял заботу, поэтому искать подтекст в его действиях, как я это делала тогда, я больше не собиралась. Просто подвёз, просто принёс чай, просто не дал упасть. Просто. Ничего больше. Ничего.