***
Детектив был очень уравновешенным человеком. Я бы даже сказала мертвецки спокоен. Может причуда у него такая? Кабинет у него был таким же спокойным и многое говорил про своего хозяина: всё было в синих и голубых тонах, каждая вещь лежала идеально и чуть ли не по линеечке. «Ответственный перфекционист, серьёзно подходящий к делу,» — вынесла я вердикт. А потом, не подумав ни секунды, ляпнула: — Как у вас тут всё по феншую, — и тут же закрыла рот. Как же я иногда ненавидела себя за несдержанность! От стыда я готова была провалиться под землю. Вот почему я не могу сначала подумать, а потом уже говорить?! Но детектив не стал смотреть на меня как на идиотку или делать что-то ещё в этом роде. Только усмехнулся, устало сжал переносицу и повернулся к матери. — Вся в тебя, Каминари, — мать кивнула. — Даже хуже, Шизука. Знал бы ты, что она творила в детском саду… Стоп. Секундочку… Они знакомы?! Уж не мой ли (Денки, точнее) это батя? Детектив был достаточно взрослым. Ну ему было точно где-то за сорок — матери, к слову, было двадцать семь. Тёмные волосы, карие глаза, «римский»нос… Если судить по его внешности и моим скудным знаниям генетики, то с батей я погорячилась. Все его внешние признаки были доминантными и у меня-Денки подобных признаков не было. Тут и без ДНК-теста видно — не родственники. Но убирать его кандидатуру из списка потенциальных отцов я не стала. На всякий случай. Пока я думала «Бать или не бать», мать с детективом успели переброситься парой фраз и теперь решили, наконец, перейти к делу. — Итак, Денки-чан, расскажи мне, что произошло…***
После моего сумбурного рассказа — это было сделано специально, чтобы более-менее достоверно изобразить маленькую девочку — и кучи наводящих вопросов от детектива мать, убедив Шизуку-сана, что я больше ничего не знаю и всё это большой стресс для ребёнка, вывела меня из здания и стремительным шагом направилась на парковку. Я была выжата, как лимон, и уставшей, потому я не сразу заметила, что что-то не так. Когда до меня дошло, я выпалила: — А где машина?! — Разбила. Один мудак очень не вовремя решил устроить ограбление, и мне пришлось гнаться за ним. Ну и… — Ладно, — понимающе кивнула я. — Но это не объясняет чёртов мотоцикл, ма! Мать потрепала меня по голове, после чего надела на меня шлем и усадила в коляску мотоцикла. Затем она сама уселась на «железного коня». — Решила вспомнить молодость, — мечтательно сказала мать. А потом она завела мотор, и мотоцикл лихо сорвался с места. Мать счастливо засмеялась. Я подхватила её смех. Скорость пьянила меня, завораживала. Она дарила то самое чувство свободы и лёгкости, что я, кажется, оставила, если не в прошлой жизни, то в подвале точно. Я заворожённо подставляла руки под стремительные потоки ветра и смотрела, как всё сливается в единое пятно, смазывается мазком широкой кисти. Я никогда не забуду тот восторг, что испытала от езды. Именно тогда, сидя в коляске, я определила для себя одно — я буду ездить на мотоцикле также, как мать. Я Каминари Денки, формально мне четыре года. Я хочу быть свободна, как ветер, и водить мотоцикл. И плевать я на всё хотела…